Когда настанет тьма

      Закусив губу, Ло Бинхэ прижался глазом к маленькой щёлочке в тяжёлых, затканных золотом алых портьерах. Восхищённый вдох замер на губах.       – Дай и мне взглянуть, – прошептал Лю Цингэ, отталкивая соперника.       – Плохая примета, – возразил тот, удерживая бога войны.       – А для тебя нет?! – возмутился Лю Цингэ. – Да как Цинцю вообще согласился стать твоим супругом?       Но Ло Бинхэ лишь ослепительно улыбнулся в ответ. Тем утром, зная, каким тяжёлым был разговор учителя и Лю Цингэ, он не позволил ему сказать и слова. Ведь Ло Бинхэ давно знал, как Шэнь Цинцю относится к этому богу войны и что чувствует к нему. В конце концов, он же не Лю Цингэ! Этот Ло осознал свои чувства за те годы, что Шэнь Цинцю был заперт в Северной Пустоши. Тогда он смог понять, что учитель любит Лю Цингэ, смириться с этой привязанностью. Ло Бинхэ готов на всё, только бы Шэнь Цинцю... был рядом...       Не желая слушать горькие слова, видеть боль в лазурных глазах, Ло Бинхэ жадно целовал любимого человека, не давая ему времени опомниться.       – Учитель, Ло так ждал тебя! Я едва не лишился рассудка. Не утомляй себя долгими разговорами, у Ло отличный слух.       – Подслушивал? – спросил Шэнь Цинцю, с трудом сумев выкарабкаться из крепких рук.       – Да нет же! – возмутился тот. – Учитель говорил так громко, что...       Покраснев, Ло Бинхэ внезапно подхватил его на руки и помчался прочь.       – Я хочу сказать тебе что-то очень важное, учитель, – произнёс герой, устремляясь всё дальше.       – Это горы Улинъюань? – поразился Шэнь Цинцю.       – Ло слышал, в прошлом учитель жаждал посетить это место, но не мог получить пропуск.       – Вот как, – рассмеялся тот. – И в самом деле, когда Шэнь только вознёсся, парящие горы, где можно было увидеть редчайших золотых драконов или насладиться восхитительным видом цветущих деревьев, манили меня. Но... я был всего лишь божеством исскуств Сферы Первых Небес... Кто бы позволил мне ступить в эти земли?       – Теперь учитель может делать всё, что пожелает! Этот Ло готов подарить тебе весь мир!       – Постой... Бинхэ, да каких высот ты достиг, если можешь прийти сюда, не взяв даже пропуска?! – изумился Шэнь Цинцю.       – Я ведь обещал, что сделаю всё, чего бы не захотел учитель, – рассмеялся тот, опуская драгоценную ношу на землю. Ноги небожителя утонули в прохладных, алых лепестках цветущей мэйхуа. Рухнув на колени, Ло Бинхэ обнял бёдра возлюбленного, уткнувшись лицом в его живот. – Учитель, ты... станешь моим супругом?       Онемев, тот долго не мог ответить. Чувство тоски теснило грудь. Как же он скажет о том, что уже согласился связать свою жизнь с Лю Цингэ?       – Бинхэ, я... – тихо ответил Шэнь Цинцю, отводя взгляд. – Шэнь... дал согласие... Лю Цингэ.       Ло Бинхэ, словно не слыша его слов, не разжимал объятий, целуя изгиб бедра сквозь шёлк.       – Бинхэ! – судорожно вздохнул тот, погрузив тонкие пальцы в шелковистые локоны волос ученика. – Бинхэ... Я... не могу... Ты... ты... Ах!       Ослабев, небожитель чувствовал, как дрожат колени. Он так тосковал по этим торопливым, страстным ласкам. Жаждал коснуться нежных губ, впиться в них жадно и глубоко, словно приникнув к живительному источнику. Всё самообладание лорда Цинцзин растворялось в руках Ло Бинхэ.       – Подожди... Подожди, – всё пытался остановить его Шэнь Цинцю, почувствовав, как твердеет плоть. – Ты не должен... заставлять себя... мучить себя... такими... Ах!       Путаясь в словах, в чувствах, мешая наслаждение и чувство вины, Шэнь Цинцю содрогнулся от прикосновения. Пробравшись к сокровенной точке естества, Ло Бинхэ жадно ласкал розовую головку языком, дразня. Теряя рассудок, Шэнь Цинцю закусил губу. Он никак, никак не мог расстаться с учеником! Он и впрямь желал пройти с ним жизнь...       Ло Бинхэ прикрыл глаза и протолкнул нефритовый корень Шэнь Цинцю глубже. Ахнув, тот содрогнулся, ослеплённый ярким наслаждением.       – Бинхэ, отпусти... Отпусти, я... Ах! – не в силах противиться, он излился, затапливая жадный рот ученика семенем. Облизнувшись, тот поднял сверкающие глаза:       – Мне всё равно, что учитель будет женат на Лю Цингэ. Я согласен и с этим.       Не в силах держаться на ногах, Шэнь Цинцю опустился в алые лепестки мэйхуа, ещё дрожа. И что бы он делал, ответь Ло Бинхэ иначе? Притянув ученика к себе, небожитель приник к алым губам.       – Тогда Шэнь готов позаботиться о тебе...       – Какая тебе разница? Согласился, потому что любит, – прошипел Ло Бинхэ, смерив Лю Цингэ насмешливым взглядом. – Только взгляни... Учитель... Под алой вуалью...       – Я ещё успею на него взглянуть в брачных покоях.       – Надеюсь, на белом покрывале не останется кровавых цветов, – зло процедил Ло Бинхэ.       – Да что ты несёшь! Шэнь Цинцю – мой драгоценный супруг! Я никогда не причиню ему боли! – возмутился бог войны, вспыхнув от смущения. Он не выносил подобных разговоров! Этот щенок! Совсем стыд потерял! Скрестив руки на груди, он поспешил покинуть комнату, где вообще не должен был появляться. Но Ло Бинхэ последовал за ним.       – Да если бы ты сумел найти средство, учитель давно бы зачал, – вспомнил мальчишка, выводя Лю Цингэ из себя.       – Вздор, – ледяным тоном ответил тот. – Я не настолько наивен, как Мобэй-цзюнь. Меня не обмануть!       – Что? – поразился Ло Бинхэ. – Мобэй-цзюнь... Что?!       Целых тридцать дней золотой дворец Чунь, в который вернулся бог исскуств Шэнь Цзю, украшал алый шёлк. Две свадьбы следовали друг за другом, связав возлюбленных алой нитью. В честь этого события сложили тысячи песен, сотни книг и постыдных картинок будоражили умы трёх миров.       Говорят, сам владыка небес благословил этот союз, позволив троице отправиться в долгое путешествие. Но даже надев одежды простых горожан, небожители привлекали внимание.       Удивительно, но жизнь троицы была мирной и безмятежной. Посетив горячие источники и загадочный Звёздный Лес, парящие горы и океаны, где жили удивительные духовные звери, супруги отважились навестить земли тьмы.       Семья Ло Бинхэ пополнилась двумя очаровательными дочерьми. Увидев повзрослевшего сына, Су Сиянь почувствовала удовлетворение. Даже Тяньлан-цзюнь испытывал гордость.       В Северной Пустоши жизнь текла безмятежно и сдержанно. Приветствовав Шэнь Цинцю и его спутников, Мобэй-цзюнь рассказал о делах земель тьмы. В нём что-то изменилось. Ледяной Дворец словно наполнился теплом и светом.       Появившийся чуть позже Шан Цинхуа поразил гостей до глубины души. Он словно расцвёл под холодным солнцем этих земель.       – Я вернулся в собственное тело. Его величеству пришлось пройти Священный Мавзолей, чтобы добыть саркофаг, – захлёбывался бурлящим восторгом лорд Аньдин. – Мы построили целый город, который его величество назвал в мою честь! А ещё Сяо Бай и Мэн-Мэн ждут потомство! Лекарь говорит, целых двенадцать щенков!..       Глядя на своего супруга, такого живого и шумного, Мобэй-цзюнь не произнёс и слова. Но его глаза не отрывались от лица Шан Цинхуа.       Шэнь Цинцю был искренне счастлив за маленького, отважного заклинателя. Ведь лорду Аньдин пришлось нелегко... Он и не помнил, когда в последний раз навещал эти земли. Последние пять лет Шэнь Цинцю провёл в странствиях.       – А Линьгуан-цзюнь? Кажется, я ничего не слышал о нём за последние годы. С тех пор, как Шэнь вернулся в Северную Пустошь из Цанцюн, видел его лишь раз.       Шэнь Цинцю не мог бы сказать, что сумел сблизиться со своим отцом. Но тот и впрямь пытался проявлять заботу.       Переглянувшись, Шан Цинхуа и Мобэй-цзюнь уставились на Шэнь Цинцю странным, пристальным взглядом. Стиснув руки своих супругов, тот приготовился услышать нечто чудовищное и жуткое.       – С ним всё хорошо, – нервно ответил Шан Цинхуа с фальшивой улыбкой.       В этот момент в ледяные палаты вбежал мальчуган. Его белые локоны, глаза синего льда и пламенная метка на лбу говорили о том, что ребёнок принадлежит клану Мобэй. Подпрыгивая от радости, он бросился к Шан Цинхуа, повиснув у заклинателя на шее.       – Шан-дада!       Следом за ребёнком явился и Линьгуан-цзюнь. Лишь увидев их рядом, бессмертные осознали сходство.       – Так отец нашёл себе супругу? – удивился Шэнь Цинцю. – Я думал ты предпочитаешь одиночество?       – Ты обзавёлся двумя, а мне и одного нельзя? – ответил тот, опускаясь за стол. – А-Сюэ, приветствуй старшего брата.       Однако дитя укрылось за широкой спиной Мобэй-цзюня, выглядывая с тревогой и любопытством.       – И кого же этому Шэню следует называть матушкой? – спросил Шэнь Цинцю, улыбаясь.       – Цзин Бинчжэня, – тихо ответил Шан Цинхуа, заставив Шэнь Цинцю онеметь.       – Но как... двое... Такое возможно?! Неужели... Советник из рода драконов? – догадался бессмертный.       – Нет, – возразил Шан Цинхуа, уставившись на Мобэй-цзюня.       – Он сам пожелал, – скрестив руки на груди, ответил тот. – Кто бы мог подумать, что эта пилюля создана из крови тела минъинь? Я был бы счастлив, если бы её принял Хуа-эр.       – Печь минъинь? При чём здесь... это? – глухим голосом спросил Шэнь Цинцю, боясь услышать правду.       – Проглотив пилюлю, дядюшка Линьгуан... подарил Северной Пустоши наследника, – осторожно произнёс Мобэй-цзюнь под строгим взглядом Шан Цинхуа.       Озадаченный, Шэнь Цинцю долго смотрел в глаза отца.       – Мой дед... имел немалый гарем, – начал Шэнь Цинцю, не теряя надежды во взгляде, направленном на Линьгуан-цзюня. – Кто был твоей матерью?       Но тот лишь вздохнул в ответ. Мобэй-цзюнь, нахмурившись, взглянул на Шэнь Цинцю.       – У моего отца и дяди одна мать.       – Вздор! Такого не может быть! Сам небесный владыка подтвердил это! – возмутился Шэнь Цинцю. – Очевидно, у неё драконья кровь!       – Учитель, ты слишком разволновался, – принялся успокаивать его Ло Бинхэ, прижав к себе. – Конечно же ты прав. Наверное, пилюля минъинь всего лишь пробудила наследие.       – Легенд о печи минъинь сотни, – поддержал его Шан Цинхуа. – Я слышал, что мужчина с подобным строением и впрямь может зачать, но разве печь минъинь может быть мужчиной?       Шэнь Цинцю в ответ нервно улыбнулся.       – Ну конечно же нет! Это... только легенда...       Прощание вышло скомканным и быстрым. Шэнь Цинцю потрепал младшего брата по голове и поспешил покинуть земли тьмы. Раньше, чем Лю Цингэ в который раз...       – Если в венах твоего отца течёт кровь драконов, – тихо произнёс бог войны. – То и в твоих тоже. Отыскать печь минъинь тяжело, но возможно...       – А ну закрой рот! – заорал Шэнь Цинцю, колотя драгоценного супруга веером. – Мужчины не могут зачать дитя! Тем более после вознесения! И печь минъинь... Ложь и выдумка! Собираешься тратить время на поиски призрака?! Тогда... Тогда...       Очнувшись, Лю Цингэ прижал возлюбленного к груди, утешая и испытывая чувство вины. Ло Бинхэ же никак не мог совладать с приступом смеха. Вот же упрямец! Столько лет прошло, а он всё никак не выбросит эту идею из головы!       – Учитель, близится праздник фонарей, – произнёс ученик. – Пора вернуться в небесные чертоги.       Уняв гнев, Шэнь Цинцю кивнул. Главное, чтобы никто из этих двоих не узнал тайны его прошлого. Печь минъинь... сущий вздор!       Праздник фонарей в небесных пределах всегда был особенным, драгоценным временем. Шэнь Цинцю не ждал молитв, в конце концов, кто бы вспомнил о нём, маленьком боге исскуств? Но ему и не нужно об этом думать, ведь достаточно всего двух. Сидя на золотой крыше с бутылью вина в обществе любимых, Шэнь Цинцю наслаждался безмятежным счастьем, наблюдая, как тёплые огоньки фонарей, словно мириады звёзд, плывут по ночному небу. Так много... Сотни тысяч фонариков поднимались к небесам, освещая небесную столицу. Сотни тысяч желаний, сотни тысяч благословений, сотни тысяч благодарностей...       И среди них есть три, на которых Шэнь Цинцю собственной рукой вывел родные имена.       Юэ Цинъюань... Лю Цингэ... Ло Бинхэ...       Благодарю тебя за жизнь... за счастье и любовь, что ты даришь мне... За то, что ты рядом со мной.