Когда настанет тьма

      Снежная метель, окружившая изящную фигуру небожителя, осела, открыв любопытным взорам надменный, ослепительный образ божества. Чёрные волосы реяли на ветру, звеня нефритовыми подвесками. И в воцарившейся тишине это был единственный звук. Шёлковые одежды разметались, сверкая серебряным узором... Сквозь всполохи взметнувшегося белого шёлка и вуаль волос можно было разглядеть лицо... дабы пасть на колени, не смея вдохнуть.       Божество искусств Сферы Первых Небес славился своей особенной красотой. Его лицо могло покорять города и завоёвывать страны, а от изящества линий захватывало дух. Стоя в искрящейся пелене снега, под золотым лучами солнца, Шэнь Цинцю казался драгоценным сокровищем. Его белое, словно хотанский нефрит лицо было суровым и холодным. Тонкие прямые брови сошлись на переносице грозной тенью. Словно росчерки туши на шёлковой бумаге, черты казались яркими, врезались в память, раня до глубины души. Истинный облик небожителя воссиял над небесной столицей, ослепляя дерзнувших взглянуть на явившееся божество.       – Владыка, – приветствовал Шэнь Цинцю, преклоняя колени. – Шэнь явился на ваш зов.       – Мне и впрямь нужно было тащить тебя силой? Не ты ли жаждал вернуться? – чуть склонив голову, спросил тот.       Шэнь Цинцю молчал, не зная, что мог бы ответить.       – Этот Шэнь... Допустил немало ошибок на пути земной скорби.       – Ты ведь уже не дитя, сяо Цзю, – прошептал Юэ Цинъюань, поднимая младшего брата на ноги. – Неужели я тот, кого ты так боялся?       Шэнь Цинцю застыл, не в силах справиться с волнением. Этот голос... Он всегда звучал так знакомо и мягко? Вскинув взгляд, так и не поднявшийся с колен небожитель в изумлении распахнул глаза.       – Ты... – выдохнул он наконец, едва сдерживая нервный смех. Да какой же он глупец! Ведь этот Шэнь знал, что имя владыки небес – Юэ Ци. Но никогда... Никогда не думал, что им окажется его Ци-гэ...       Подхватив младшего брата под руки, Юэ Цинъюань стиснул его в объятиях.       – Ты наконец-то вернулся, сяо Цзю...       Тот всё ещё не мог прийти в себя. Как же так? Ведь столько лет... Столько лет он был рядом с Ци-гэ, но не мог узнать его?!       – Ци-гэ... Неужели Шэнь... Шэнь был болен? – спросил он тихо.       – Болен?.. Твоя душа и впрямь ранена с тех самых пор, когда ты узнал о моей смерти, – прошептал старший брат, касаясь виска Шэнь Цинцю. Тот уткнулся в плечо старшего брата, дрожа от нахлынувших воспоминаний. Тогда Юэ Ци погиб в пещерах Линси от искажения ци. А этот Шэнь, притворившись заклинателем, сумел стать учеником маленькой незначительной секты, где погиб от руки собственного шиди... Неблагодарный щенок незаслуженно обвинил его в гнусных преступлениях...       – Ты...       – Ты перерождался десятки раз, прежде чем подняться в небесные чертоги. А я... Искал тебя среди тысяч других людей, но и подумать не мог, что сяо Цзю ступит в золотой дворец раньше меня.       Улыбнувшись, Шэнь Цинцю покраснел. Ох, он помнил юного бога войны Юэ Ци, что за какие-то десять лет прорвался до Сферы Девятых Небес и занял трон владыки. Помнил и первую встречу с ним, когда верховный бог дрожал, словно был тяжело болен. Тогда Шэнь Цинцю всерьёз испугался за этого человека... но так и не узнал.       – Я был так глуп. На самом деле, Юэ оставил тебя с Синьмо, будучи уверенным, что он не сможет причинить тебе зла. Я надеялся... что ты вспомнишь прошлое, что твоя израненная душа не потребует жестоких решений.       Шэнь Цинцю закусил губу, чувствуя, как поднимается дрожь. Синьмо... Синь Мо... Как же Шэнь мог забыть его?!       – Синьмо сбежал, – продолжил Юэ Цинъюань. – А ты... Прости, Ци-гэ не смог тебя защитить.       – Опять не осмелился рассказать всё, – проворчал Юн Фэйюй, шагнув ближе к Сяо Даочэну.       Сверкнув глазами, владыка небес увёл Шэнь Цинцю в свои покои, ограждая его от любопытных взглядов и суеты.       – Лорд Юн всё так же несносен, – тихо заметил тот. – Но в одном он прав. Ты ведь не мог оставить всё, как есть? Можешь не терзать себя воспоминаниями сейчас. Я не буду тебя торопить.       – Не мог, – согласился Юэ Цинъюань. – Отправив тебя проходить земную скорбь, я и сам... спустился на землю. Но... Проклятый Синьмо опередил меня. Безумец, он не желал делить тебя с Ло Бинхэ, пробудив в том ненависть... Ты вновь пал от руки этого ублюдка.       – А затем Чжуаньлунь-ван... отправил меня в иное время. Я помню... мир людей.       Кивнув, Юэ Цинъюань предложил младшему брату чашку чая.       – Мне пришлось немало потрудиться, чтобы повернуть время вспять. Сложнее всего было заманить в западню Ло Бинхэ.       – Ци-гэ, боги! – вздохнул Шэнь Цинцю, на мгновение закрыв лицо ладонью. – Поверить не могу, что ты... пошёл на это! Неужели я так дорог тебе, Ци-гэ?       Сжав тонкие пальцы Шэнь Цинцю, нервно постукивающие по тёмному дереву чайного стола, Юэ Цинъюань кивнул. Разве слова могли выразить бурю чувств, что сейчас бушевала в его груди? Ради счастья любимого человека, он пожертвовал целым миром. И соверши владыка небес хотя бы малый просчёт, погубил бы всех.       – Ци-гэ слишком порывист, – улыбнулся Шэнь Цинцю, боясь даже представить, какой беды они сумели избежать.       Покраснев, тот поспешил сменить тему:       – Ты виделся с шиди Шаном? Он и впрямь желает остаться в Царстве Демонов?       Лицо Шэнь Цинцю на мгновение застыло странной маской.       – Скажи мне, Ци-гэ, здесь, в небесных пределах, существует пилюля, что может заставить мужчину... зачать дитя... от другого мужчины?       – Что за вздор? – удивился тот. – Может быть, какая-то путаница из-за рода драконов?       Выдохнув с облегчением, Шэнь Цинцю хитро улыбнулся.       – Шиди Шан сделал свой выбор. Он счастлив в Северной Пустоши.       – Вот как, – произнёс Юэ Цинъюань. – Что же, всех спасти... невозможно.       – Ты ошибаешься. Шиди Шан... – рассмеялся Шэнь Цинцю, но тут же замолчал, чувствуя знакомую энергию.       – Явились? – помрачнел владыка небес. – Если бы ты не вернулся, они бы и от моего дворца ничего не оставили!       Рассмеявшись, Шэнь Цинцю поднялся, не решаясь покинуть старшего брата.       – Ступай, – подтолкнул тот. – Не хватало, чтобы они пробрались и сюда.       Поразившись подобной дерзости, лорд Цинцзин нерешительно покинул Дворец Золотого Дракона, где его встретила странная, напряжённая тишина. Словно в небесной столице не осталось ни одного жителя. Вдохнув полной грудью, Шэнь Цинцю прислушался. Неужели и впрямь никого? Такого он не ожидал! Разве его не должны встречать с восторгом и трепетом? Может быть... Может быть за эти годы избранники позабыли о нём? Может быть, они больше не желают видеть Шэня? Он пытался взять себя в руки и объяснить одиночество задержкой в пути, но...       – Мастер Шэнь, я готов сопровождать вас во дворец Чунь, – произнёс Сюань Цинхэ с поклоном.       Кивнув, Шэнь Цинцю отправился за небожителем, всё ещё не понимая, что происходит. В его груди разрасталась боль, словно гу внезапно пробудился, решив пожрать сердце. Остановившись, спутник протянул ему нефритовую шкатулку.       – Владыке Юэ пришлось вырвать вас из земель тьмы. Какое-то время червь гу будет доставлять беспокойство. Ровно до тех пор, пока, поглотив достаточно энергии, не станет частью вашей души.       Вздрогнув, Шэнь Цинцю взглянул на Сюань Цинхэ со страхом.       – Главе Юэ пришлось немало постараться, чтобы отыскать гу, пожирающего инь. Если бы не Цзинь Цзюэ... Этого бы так и не случилось. Гу – это тревоги, страхи и боль прошлого. Но без него вам не исцелиться. Это часть души. Синь Мо надёжно спрятал её. Только поэтому... владыка не убил его, поймав.       Остановившись, Шэнь Цинцю долго смотрел в синюю дымку облаков.       – Ци-гэ и теперь не сказал всей правды? Чего же он испугался на этот раз?       – Его единственный страх – разочаровать вас, – уверенно ответил небожитель, развеселив заклинателя. Он-то знал сложный характер Ци-гэ. Этот герой и раньше жаждал всех спасти, а потом мучился чувством вины. Старший брат... Каким же испытанием для него стало решение отпустить Шэнь Цинцю в мир людей, зная, что тому предстоит чудовищная встреча с демоном... Наверное, он и впрямь верил, что сумеет его защитить...       Взяв пилюли, небожитель кивнул, слегка вздрогнув – кажется, он покинул некий барьер, расслышав шепот:       – Это учитель? Он так... красив! Так... – восхитился Ло Бинхэ.       – Реветь собрался?! – тут же ощетинился Лю Цингэ.       – Заткнись, – беззлобно огрызнулся Ло Бинхэ. – Почему мы крадёмся вслед? Он, наверное, думает, что мы позабыли о нём!       Шэнь Цинцю смутился, прикрывая заалевшие скулы веером. Этот мальчишка хорошо его знает!       – Хочешь задушить его в объятиях? Дай ему время! – возразил Лю Цингэ.       – Не желаю! Мне в тягость ждать! – прошипел Ло Бинхэ. Шорох привлёк внимание Сюань Цинхэ, заставив его покраснеть.       – Выходите, – велел Шэнь Цинцю, складывая веер. – С таким талантом к сокрытию вас отыщет и ребёнок.       Вздрогнув, советник Цинхэ уставился на спутника с подозрением. Ребёнок?! Отчего же он заметил их только теперь?!       Спустя мгновение чёрный всполох объял небожителя, стиснув в объятиях.       – Всё потому, что учителя не обмануть! – рассмеялся Ло Бинхэ, вдыхая родной аромат. – Ло так рад... Так рад, что ты здесь!       – Вот же... наказание! – прошипел Лю Цингэ, скрестив руки на груди и пытаясь скрыть смятение и радость за маской высокомерия. Однако тёплый, сияющий взгляд Шэнь Цинцю растопил его сердце. Подняв руку, бог исскуств потрепал ученика по макушке. Сделав несколько шагов к возлюбленному, Лю Цингэ нежно коснулся губами белого лба.       – Ты задержался. Неужели Лю так утомил тебя, что Цинцю не желал его видеть?       – Как такое возможно? – спросил Шэнь Цинцю, потянувшись к его губам. – Моей тоски хватило бы на сотню залов скорби.       – Но ты не вернулся? – укорил Лю Цингэ.       Шэнь Цинцю покраснел в ответ, не зная, как объяснить произошедшее. Эти пять лет стали для него настоящей пыткой. Но ненависть к себе, стократно увеличенная червём гу медленно уничтожала уверенность и надежду. Он решил, что не достоин небес. Измученный, полный ненависти и жалости к себе, Шэнь Цинцю словно наказывал самого себя за прошлое. И червь гу всё глубже впивался в сердце, словно наслаждался страданиями несчастного демона.       За эти пять лет Шэнь Цинцю побывал в каждом уголке земель тьмы. Отыскал сотни удивительных трав и драгоценных ядер, узнал множество тайн... Боясь вернуться, он тосковал каждую ночь.       – Я... – прошептал Шэнь Цинцю, придумывая ложь.       – Учитель перенёс множество испытаний, – ответил за него Ло Бинхэ. – Разве умеет он быть счастливым?       – Да как ты смеешь? – ахнул тот, пытаясь вырваться из объятий.       Однако тот и не думал его отпускать.       Дворец Чунь издавна принадлежал Шэнь Цинцю. Построенный для наслаждения, он хранил в себе негу и безмятежность прошлого. И пусть бог искусств не мог вспомнить ни одного лица, на его губах играла мягкая улыбка.       – Ло уже выбрал себе комнату, – внезапно услышал Шэнь Цинцю, едва не выронив из рук хрупкую чашу для фруктов.       – Раз так, я останусь в покоях Цинцю, – заявил Лю Цингэ.       – Разве у вас нет собственного дома? – спросил Шэнь Цинцю, осторожно возвращая чашу на стол.       Но те лишь вздохнули в ответ.       – Владыка не позволял вернуться за тобой, – наконец, объяснил Ло Бинхэ. – И мы решили, что если столица... будет разрушена, мы...       – Значит, у меня желают поселиться два бездомных, но свирепых варвара, что обратили в руины небесную столицу? Как же мне быть?       – Мы сделаем всё, что скажет учитель! – обещал Ло Бинхэ.       – Вот как? – улыбнулся тот. – Тогда с этого дня вы прекратите бесчинствовать и наводить хаос! К тому же придётся помочь отстроить столицу заново! А затем... Можете переехать в мой дворец.       Застыв, те долго смотрели на Шэнь Цинцю, не веря своему счастью. Каждый из них хотя бы раз думал, что больше никогда не увидит любимого лица. Опустившись на колени, Лю Цингэ прижался губами к холодной ладони Шэнь Цинцю.       Ло Бинхэ, закусив губу, отправился прочь. Ему так хотелось остаться с учителем, но особая атмосфера нежности между Лю Цингэ и Шэнь Цинцю, что не позволяла нарушить уединение, заставляла его испытывать уважение и трепет. Учитель скучал по Лю Цингэ. Скучал и по нему. Но бог войны... он любил его гораздо дольше. Этот Ло ещё возьмёт своё!       Оставшись наедине с Шэнь Цинцю, Лю Цингэ приник нежным, долгим поцелуем к губам возлюбленного. Он был так счастлив, что этот человек вернулся, что вновь струсил. В который раз после разлуки он чувствовал себя неуверенно. Словно боялся, то Шэнь Цинцю не любит его. И если бы тот не цеплялся за него каждый раз, если бы не глаза, что выдавали истинные чувства, Лю Цингэ не сумел бы уберечь это чувство.       После вознесения тело Шэнь Цинцю стало соблазнительней и прекрасней. Обнажая его цунь за цунем, исследуя нежную кожу, боясь оставить и малый след, Лю Цингэ испытывал трепетную нежность и невыносимое чувство любви, спирающее грудь. Он ведь и впрямь тосковал до безумия! На самом деле, продержался бы Лю Цингэ хотя бы ещё год, не призови Шэнь Цинцю Юэ Цинъюань? Едва ли. А от мысли о том, что возлюбленный мог умереть, бог войны и вовсе терял рассудок.       Переплетая пальцы, Лю Цингэ пронзительно взглянул в лазурные глаза Шэнь Цинцю, дрожащего в его руках от желания. Он так многое хотел сказать, но смог прошептать лишь несколько слов, в которые вложил все свои чувства:       – Я люблю тебя, Цинцю...       Шэнь Цинцю застыл. Он всегда это знал, хотя и не придавал чувствам бога войны должного значения. От неуверенности в себе, он не верил, что кто-то может всерьёз привязаться к нему. Шэнь Цинцю знал, что такое «люблю», он ведь и сам испытывал это всеобъемлющее, наполняющее светом и восторгом чувство. Любил Лю Цингэ, отдавая ему всего себя. И ради возлюбленного, Шэнь Цинцю, не задумываясь, мог бы пожертвовать собой. В нём всё ещё сохранилось благоговение, под взглядом бога войны небожитель смущался, слабея от теснившихся в груди чувств, каждый поцелуй Лю Цингэ горел огнём, пронизывая дрожью и сладостным неверием – неужели этот человек и впрямь выбрал его? Неужели он любит этого Шэня так безрассудно, так безусловно, что готов мириться с его изменами? С Ло Бинхэ, который вовсе не был случайным любовником, согревшим постель?       Если бы Лю Цингэ вдруг попросил рассказать о своих чувствах, Шэнь Цинцю мог бы утонуть в море слов. Любовь к этому человеку полна благодарности и нежности, безмятежности и неподдельной радости. Неистовая, огромная, как небеса, она захватила его душу с первого мгновения... Шэнь Цинцю ни за что, никогда бы не смог отказаться от Лю Цингэ. В прошлом даже гибель возлюбленного не сумела погасить этого чувства... Шэнь Цинцю мог пережить разлуку, но лишь сейчас сумел понять, что эти годы были сродни смерти. Он и впрямь больше не хотел жить, решив, что недостоин быть рядом с теми, кого любил... ведь в прошлом Шэнь был причиной бед и даже смерти этих людей...       Он и не знал, что может быть прощён, что может быть так любим!       – Цингэ... – прошептал Шэнь Цинцю в ответ, целуя возлюбленного с нежностью и отчаянной жаждой. – Эти пять лет... Шэнь дал каждому из нас... Я... пытался сделать выбор, остановиться на одном из вас. Не желал возвращаться до тех пор, пока моё сердце... Если бы владыка не потребовал моего возвращения, Шэнь...       Лю Цингэ, приподнявшись, смотрел на него со страхом. О чём он говорит?       – Я бы не вернулся. Мне... невыносимо видеть, каким страданиям я подвергаю каждого из вас, не в силах оставить... Ты божество моего сердца, Цингэ. Но Бинхэ... я люблю нежно и... снисходительно. Я желаю защитить его, укрыть от бед, заботиться о нём, словно о неразумном ребёнке...       – Ты и впрямь веришь, что ему нужна защита? – поразился подобной слепоте Лю Цингэ, поднимаясь. Грудь Шэнь Цинцю пронзила боль. Вот сейчас этот гордый, сильный, высокомерный человек, израненный его словами, уйдёт, не в силах и дальше терпеть унизительную связь. Присев, он не смел поднять головы, оторвать взгляда от тонких белых пальцев, стиснутых в тревоге.       – Ло Бинхэ вызвал на поединок бога войны Ань Ци, – продолжил Лю Цингэ.       Вскочив на ноги, Шэнь Цинцю, возвышаясь за шёлковой пеленой балдахина, казался прекрасным, но грозным видением.       – Надеюсь, ему хватило ума отказаться! Ань Ци ведь достиг Сферы Седьмых Небес!       – Даже не так, – не оборачиваясь, ровным голосом произнёс Лю Цингэ, придавливая в курильнице сандаловый пепел. – Ло Бинхэ напал на бога войны Сферы Восьмых Небес Ань Ци. Это случилось в первый год после нашего вознесения. Его тоска была так глубока и безгранична, что Юэ Цинъюань боялся выпустить мальчишку из виду даже на день, не позволяя покинуть небесную столицу. Ло Бинхэ искал тебя среди небожителей, надеясь увидеть тень, всполох одежд, хотя бы обманом унять боль разлуки. У него тонкий вкус. Ты совсем его избаловал. Своим талантом в исскустве игры на цине этот щенок мог бы поспорить даже с девой Юй. В своей жажде забыться, окунуться в знакомые напевы, он остановил свой выбор на доме цветов Чуньфэн. Дева, что исполняла мелодию, была по-своему хороша. Однако Ань Ци остался недоволен её игрой, заявив, что во всех девяти сферах небес никогда не было цветка пышней и прекрасней Нефритовой Хризантемы.       Застонав, Шэнь Цинцю упал на колени, закрыв ладонью пылающее лицо.       – И для того, чтобы никто не усомнился в его словах, Ань Ци развернул портрет божества искусств Шэнь Цзю.       – Глупец, святые небеса! – простонал Шэнь Цинцю.       – Думаю, ты знаешь, что случилось дальше... Кто бы мог подумать, что изысканный Шэнь Цинцю, в прошлом высмеивающий учеников за глупые клички, что те давали своим питомцам, выберет себе подобное прозвище. Нефритовая Хризантема... От убийственного намерения меча Ло Бинхэ на Царство Людей обрушилось настоящее стихийное бедствие, едва не погубив всё Девятиземье. И пока владыка небес пытался спасти этот мир, Ло Бинхэ, не в силах совладать с противником мечом, принял истинный образ священного огненного зверя, едва не разорвав несчастного бога войны на куски. Увидев чудовищную оскалившуюся с небес пасть, несчастные люди решили, что боги прокляли их. Лишь тут Юэ Цинъюань сумел понять причину бедствия и унять Ло Бинхэ...       К сводам комнаты потянулся ароматный дымок благовоний. Повернувшись, Лю Цингэ присел рядом с Шэнь Цинцю, что никак не мог избавиться от стыда, не зная, смеяться или рыдать от услышанного.       – С тех пор никто не смел произнести не только твоего прозвища, но и имени. Я ревную тебя к этому псу. Но я полностью понимаю и разделяю его чувства. Понятна мне и твоя привязанность. Лю не смеет настаивать. Но за пять лет разлуки я сумел понять собственное сердце. Я не проживу без тебя и дня, Цинцю. Я отправлюсь с тобой, куда бы ты ни пошёл. И если для того, чтобы быть счастливым, тебе нужен ещё и Ло Бинхэ, я смирю свой нрав.       Открыв глаза, Шэнь Цинцю взглянул на возлюбленного с изумлением. Его тонкие пальцы дрожали, а лазурные глаза тонули в буре чувств.       – Цинцю... Я хочу, чтобы ты стал моим супругом, – произнёс Лю Цингэ, протягивая чашу золотистого вина, перевязанную алой нитью.       Вспыхнув, Шэнь Цинцю принял драгоценный дар, не в силах вымолвить и слова. Склонившись, бог войны нежно коснулся его губ, читая ответ в глазах. Шэнь Цинцю заблудился в мириадах огней, ослепительно сияющих в груди. Распустившийся цветок благодарности был сладостен и обжигающе горяч. Эта чаша вина... стала спасением, вернув спокойствие и уверенность. Цепляясь за плечи любимого человека, Шэнь Цинцю сумел осознать, что всё это время Лю Цингэ ждал его возвращения. И это чувство собственной значимости стало началом долгого исцеления.       Боги, теперь, вспомнив всё, Шэнь Цинцю сумел оценить жертву, что принёс ради него Юэ Цинъюань. В ту, первую жизнь, они потеряли друг друга, но старший брат, даже испив вина Мэн-по, не сумел его позабыть. А когда отыскал, обнаружил ужасающую рану – душа Шэнь Цинцю была разрушена чудовищным проклятьем гу. Чтобы создать червя из крови бессмертного, нужно подвергнуть его немыслимым мукам. Узнав, чем болен младший брат, лишь чудом достигший небес, Юэ Цинъюань едва не лишился рассудка. А сяо Цзю... не сумел узнать в нём потерянного родного человека.       Сделав невозможное, Юэ Цинъюань прорвался на девятые небеса в немыслимо короткий срок, став легендой трёх миров и верховным божеством. Он нежно заботился о младшем брате, но ещё не смел нарушать правил. Однако жаждал исцелить раны сяо Цзю. Призвав Чжуаньлунь-вана, владыка Юэ принялся воплощать план в жизнь.       Первое правило духовного исцеления – увидеть, принять причину боли. Ей был Синь Мо. Не одну сотню лет потратил Юэ Цинъюань на то, чтобы разыскать и изловить его. Лишь ради того, чтобы столкнуть духа с Шэнь Цинцю.       Они не узнали друг друга... Синь Мо обманом заставил Шэнь Цинцю помочь ему бежать. Какую же боль чувствовал Юэ Цинъюань, какой страх, панику и ужасающую беспомощность, прежде, чем сумел отыскать младшего брата.       Шэнь Цинцю помнил, как дрожал владыка небес, прижимая его к груди, в тот час, когда Синь Мо сбежал в земли тьмы, ослепив чувства божества искусств и бросив его на границе с демонами. Тогда он никак не мог понять, почему владыка Юэ так напуган.       Покорно приняв наказание земной скорбью, Шэнь Цинцю отправился в мир людей, дабы исправить ошибку. Он и не думал, что и Юэ Цинъюань ступил на тот же путь... К несчастью и в этой жизни Юэ Ци не сумел защитить своего сяо Цзю. Синь Мо всё ещё был сильней. Вина тяжёлым грузом легла на плечи владыки. Да и Шэнь Цинцю оказался заражён тем же недугом.       Сжалившись, Чжуаньлунь-ван отправил Шэнь Цинцю в иное время, позволив ему прожить спокойную, бесполезную жизнь обычного человека. За это время положение владыки небес упрочилось. Отринув чувства, он сумел продумать каждый шаг, рискуя уничтожить миры. Юэ Цинъюаню пришлось поменять местами звёзды, вторгнуться в святая святых трёх миров, дабы изменить пути в книге судеб и повернуть время вспять.       Лишь теперь Шэнь Цинцю осознал, как тяжело давался старшему брату каждый шаг, ведь для того, чтобы быть рядом, и ему пришлось испить хмельного вина Мэн-по. Юэ Цинъюань словно проходил этот путь впервые, очевидно, вспомнив всё лишь после падения Шэнь Цинцю в Бесконечную Бездну...       Юэ Цинъюань... Безумец. Безжалостный, жестокий, хладнокровный безумец, не побоявшийся смерти и готовый принести в жертву миллионы судеб ради одной!       Ради исцеления Шэнь Цинцю... Для того, чтобы червь гу вновь стал частью души младшего брата, даже зная, что этот недуг никогда не будет исцелён полностью, он всё равно решился действовать.       Червь гу умрёт, растворится в энергии Шэнь Цинцю, если тот обретёт небесное блаженство. Так неужели золотые чертоги не могут подарить ему счастье?       Засыпая в объятиях Лю Цингэ, умиротворённый тихим биением его ци и знакомой мелодией, что вливалась в открытые окна; мелодией, что он когда-то сам научил Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю смог поверить в то, что его исцеление возможно. Во всех трёх мирах нет лучшего лекарства, чем любовь и преданность близких.       Улыбнувшись, Шэнь Цинцю закрыл глаза, мысленно благодаря свою судьбу за этих мужчин. Ведь он был по-настоящему счастлив.