…
День сегодня был особенный, если можно так сказать. Он выделялся среди прочих других, принося с собой ни с чем не сравнимую печаль. Цзян Лина он с собой не брал, потому, что племянник был слишком маленьким и наверняка бы не понял смысла всего происходящего. Да и в такой день у него просто не хватало сил – ни на себя, ни на А-Лина. Он был самым темным во всей его жизни. Тогда вскрывались все те гноящиеся раны, которые заживали, но с огромным трудом. Еще пока слишком свежие. Случившееся два года назад уже никогда не забудется и возможно до конца дней будет висеть как лезвие гильотины над ним. С того времени произошло много вещей. Даже удивительно, как незаметно пролетел год с последнего посещения. Цзян Чен безрадостно смотрел в окно на проплывающие картины города, с саднящим сердцем ожидая прибытия. На коленях лежал большой букет, который перекрывал его лицо полностью, стоило взять в руки. Тяжелый такой, как будто на коленях не цветы, а гири. — Прибыли. – говорит таксист, останавливая машину. Ваньинь расплачивается и покидает авто, закрывая за собой двери. Транспорт уезжает, оставляя одинокого мужчину перед порогом входа на кладбище. Цзян Чен хмурится, только спустя минуту поднимаясь по лестнице и проходя ворота, за которыми частыми и ровными рядами стояли могильные плиты. Он все шел и шел, долго шел, привычно, пока наконец не заметил роскошное место из черного мрамора на возвышении с небольшой лесенкой. Оно выделялось среди прочих, безымянных, одинаковых памятников. Когда он подошел, мужчину привлек свежий букет красных лилий на могильной плите. Он нахмурился, переводя взгляд с него, на надписи на черном камне. — Сестра, я пришел в гости, – тихо произнес Цзян Чен, переводя взгляд немного правее, — и к тебе тоже, идиот. На плите было высечено имя «Цзян Яньли» и также «Цзинь Цзысюань». Похоронены они были вместе, хотя тел в гробах не было. Просто не смогли найти на месте теракта. Все сгорело или разметало на такие мелкие кусочки, что ни один криминалист бы не собрал. Ваньинь тяжело вздохнул. Затем положил букет цветов на общую могилу, вытаскивая из закутка веник и совок, чтобы подмести здесь и убрать налетевший мусор. Мужчина методично принялся наводить порядок, стряхивая пожухлые листья и мелкий сор. Попутно размеренно рассказывал то об одном, то о другом. Как живет Цзян Лин, что кушает Цзян Лин, как хорошо Цзян Лину, как он заботится о нем. Что и сам вроде есть не забывает, да и дома не сидит. — Познакомился тут… с одним вампиром. – как-то нерешительно рассказывал он. Как будто Яньли стояла перед ним и с любопытством сверкала глазами, сбивая с мысли. Ей бы наверняка такие новости пришлись по душе, Цзян Чен частенько был один и отношений надолго не заводил. Да и душой ни к кому кроме сестры и брата не прикипал. Цзян Лин вот еще только. Некогда как-то было, выживать надо было. А тут вроде попустило, даже появился новый… друг, наверное? Закончив наводить порядок, мужчина сел на лесенку, опираясь спиной на ограждение. Пальцами погладил черный прохладный мрамор, такой мертвый и безжизненный, вспоминая, как метался из угла в угол, подключая все связи, чтобы отгрохать такое шикарное место для своей сестры и ее дурака мужа, которого он любил стебать. По началу Ваньинь вообще его терпеть не мог и шкварил как последнюю суку вместе с Вей Ином, нарываясь на осуждение Яньли. Однако парень спустя время таки доказал, что мужик. Недоверчивые они были, помотало их знатно, а сестра одна – единственная. В то время им закон был не писан, вели себя как придурки, хоть и гоняли Цзысюаня заслуженно. Та еще история с приколами. Цзян Чен достал из куртки новую пачку с сигаретами и зажигалку. Методично развернул шелестящую прозрачную обертку, вынул одну сигарету, обхватив губами. Прикурил себе, затянулся впервые за год, и аккуратно откинулся затылком на столбик, тоскливо смотря в голубое небо, затянутое облаками. Одна рука свисала с колена как плеть, в пальцах второй мужчина придерживал сигарету, пуская ядовитый серый дым. Ну и что теперь? Сидит здесь один, а рядом – никого. У них и так никого не было, были друг у друга. Двое родных, один приблудный, но как будто тоже по крови. Хотя сейчас даже этого нет. Вей Ин ушел два года назад, оставив на прощание что-то смутное, обличенное в непонятные тогда слова. Мол, я так не смогу, нужно уехать, иначе он свихнется. А Цзян Чен не свихнется? Оставил его одного с годовалым ребенком на руках, с грузом воспоминаний, с невозможностью двинуться с этого самого города, в котором все произошло. Легкомысленно рванул куда глаза глядят – вот она дружба и братство, смытые в унитаз. Чертова творческая натура. Этот идиот почему-то решил обвинять себя за то, что тогда прислал приглашения Яньли и Цзысюаню на свой первый крупный концерт. Бред ведь. Не он подложил бомбу в метро, не он ее взорвал и не он участвовал в этом дерьме. Он тогда был далеко от этого всего. Только лишь спустя время, злость Цзян Чена поутихла. Окей, им обоим было очень сложно и тяжело. В одном помещении было душно находиться, все напоминало о сестре, каждая деталь и само собой – малыш, что агукал на диване в его квартире, играя с такой же маленькой Леди. Они начали часто собачиться, срываясь друг на друге. Это словно два тигра на одной горе, которые не могли поделить территорию, хотя раньше они охотно делились сочным мясом с охоты, бахвалясь друг перед другом добычей. Им надо было разъехаться и остыть, пережить потерю каждый по-своему. Жрать таблетки и ходить к психотерапевту – да лучше сразу застрелиться. Оба сильные и оба смогут. Просто нужно время. В те далекие дни, Цзян Чену даже погоревать толком было некогда, не то, что предаваться депрессии. А может он уже в ней, просто не знает об этом? Ваньинь притушил окурок, достал вторую, тут же подкурил и затянулся. После чего потер лоб и покрасневшие глаза, устало разминая свою мрачную рожу. Теперь, на сегодняшний день, он понимал, что пусть А-Лин также любил и Вей Ина, постоянно тянулся к нему, но все же лучше с ним управлялся именно он – Цзян Чен. Более ответственный, более стабильный. Его не понесет туда, куда дунет ветер, а Вей Ину надо было гастролировать, у него карьера только пошла в гору. Он находил отраду в музыке, Ваньинь в ребенке. Все просто. И судя по последнему письму, что пришло ему четыре месяца назад – у Вей Ина все просто замечательно. Брат писал, что после очередного полета в другую страну, он нашел кого-то особенного в Германии. Исходя из контекста, они вместе уже довольно давно, а письмо было прислано всего-то несколько месяцев назад. Цзян Чен покосился на чужой букет, лежащий рядом с его – белоснежным, – выпуская в его сторону плотную струю дыма, как будто желая сдуть чертовы красные лилии. — Вернулся значит, мудак. Раньше только при упоминании его имени, Ваньинь начинал наполняться яростью. Но в какой-то момент… его как будто отпустило. Перегорел, как долбаная спичка. Злость стала такой бесполезной эмоцией в один миг, который он даже уловить не успел. Осталось лишь пепелище. Но спасибо Цзян Лину, на нем наконец начали распускаться полевые цветы и повылазила первая зеленая трава. Что бы он вообще без него делал? А если бы Лин-эр тогда отправился с родителями? Представлять страшно настолько, что сердце пропускает удар от ужаса. Его все еще не отпускает мучительно глубокое сожаление и горечь, будто он скурил две пачки сигарет разом и на языке остался толстый слой черной отвратительной смолы. Прямо сдавливает горло, не давая сглотнуть. Как же чертовски горько ему осознавать, что все, ради чего они положили с Вэй Ином жизнь, свои старания, бодались с этой злоебучей судьбой, поднимаясь с колен и на руках неся с собой Яньли, чтобы она не вляпалась во всю эту грязь, в итоге привело к этому. Поднимались выше, учились зарабатывать и заводить полезные связи, выполняли грязные дела и все ради того, чтобы сестра жила хорошей жизнью. Приложили столько стараний, чтобы что? А в итоге все рухнуло, как будто боги показывали им – все ваши трепыхания бесполезны, как вы были грязью, так ей и остались. Как ядовитая насмешка над ними обоими. Сплошные сожаления. Ваньинь взлохматил волосы рукой, стряхивая пепел с сигареты в пепельницу – она тут стоит как раз для таких случаев. Мужчина снова затянулся, думая о том, что Цзян Лин наверняка учует запах табака от него. Уже в одежду впиталось. Но он задобрит маленького тигра позже.…
После душного и тяжелого морально похода на кладбище, мужчина чувствовал прямо-таки потребность сделать что-то освежающее. Что-то бодрящее. Сходить куда-то, выпить или просто пообедать. Размышляя о сегодняшних планах, будучи еще и с грузом на сердце, который рассосется не скоро, Цзян Чен провел ладонью по уставшему лицу. Постояв так немного, малодушно спрятавшись от всего мира на мгновение, мужчина сделал глубокий вдох. Затем еще и еще, пока наконец не ощутил, как на улице… жарко. А он в кожанке. Еще и солнце так голову припекает. Взлохматив темные волосы, Ваньинь выпрямился. В мыслях он принял внезапное решение – сходить в парикмахерскую.…
По возвращении домой, Цзян Чен был молчалив. Как будто чувствуя атмосферу, Цзян Лин тоже много не болтал, хотя дядя спрашивал его, как тот провел день с бабушкой и дедушкой. Тем не менее, разговор не особо клеился – мужчина слушал, ребенок вел монолог. Старший только изредка кивал и задавал механические вопросы. Мысли одолевал мрак и печаль, образы полные сожаления и вины, и что-то сделать с этим не представлялось возможным. Просто не было сил. Цзян Лин почти на цыпочках ходил по квартире, передвигаясь тихо и не привлекая внимание. Переодевшись, мужчина сел на кровать в своей спальне, стаскивая с волос резинку – сегодня он подстригся, сбрив виски и затылок, оставив сверху свою обычную длину. Подровнял кончики разве что. Теперь по крайней мере будет не так жарко. Цзян Лин смотрел мультики по телевизору, ловко орудуя пультом и перематывая на нужную ему серию. Рядом лежали хрустики, к которым он периодически прикладывался. Ваньинь включил телефон и дождался, пока тот прогрузится. На табло тут же высветились различные уведомления, среди которых было несколько от Сичэня. Два пропущенных и сообщения. Цзян Чен запустил руку в волосы, сгорбившись. Он несколько минут, не мигая, смотрел больными, красными глазами на телефон и в голове в этот момент было пусто. Как будто на миг исчезло абсолютно все и ничего не имело значения, чтобы заставить его сдвинуться. Однако, он все-таки разблокировал его и с заметным усилием развернул чат с вампиром: Сичэнь: «Ваньинь, я не смог до тебя дозвониться» Сичэнь: «Ты в порядке?» Цзян Чен с трудом сглотнул вставший в горле комок. Пальцы еще сильней зарылись в корни волос, стали сжиматься. На пол звучно упал телефон, выскользнувший из ослабшей руки. В порядке ли он? Простой вопрос, но ударил так точно. Честно говоря, ему бы за несколько дней собрать себя по частям. Как пазл. А то разлетелся кусками по всему Китаю. Мужчина вплел вторую руку в волосы, низко опустил голову. Ощущение такое, что он рассыпается. — П-папа? Ой… то есть, дядя…? – прозвучало робко, но совсем рядом. По голосу было понятно, что А-Лин обеспокоен и волновался. И эта странная оговорка лишний раз подтверждала это. Цзян Лин был так мал, когда потерял родителей и мало что помнил, из-за особенностей своего возраста. И понимал настолько же меньше. Поэтому он не знал, почему взрослый, с которым он живет, ему «дядя», а не «папа» как у других детей. Какая разница между этими двумя словами? Он постоянно слышал от ребятни в садике, как те звали взрослых мужчин «папа» или если, приходила женщина, то «мама». Тогда почему у них не так? Но он стеснялся спрашивать, хотя в сердце носил желание быть похожим на других детей. Мужчина вздрогнул, поднимая голову, смотря на мальчишку удивленными глазами. Ваньинь даже не услышал его шаги. Цзян Лин подошел бесшумно… или это он оглох на оба уха. Но не это его так удивило, ведь несмотря на «глухоту», он точно слышал то, что невольно сказал племянник. Такое теплое и нежное, похожее на сестру. На Яньли, когда она звала его братом. Единственное слово, что заставило лёд снова тронуться, а облака мрака разойтись, как темные грозовые тучи перед ясной погодой. — Повтори…? – попросил Ваньинь, сползая с кровати и садясь на колени перед Цзян Лином. Сломленный взрослый, перед совсем маленьким ребенком. Цзян Лин замялся, держа в руках телефон, который не так давно упал на пол. Дядя не выглядел рассержено, но почему-то было немного страшно. Пугало то, что его просили повторить то слово, но еще больше пугало, что дядя был… таким. Казалось, что ему очень плохо и он не знал, что следует делать в такой ситуации. Что может маленький перед старшим? Но на самом деле – многое. — Папа… - тихо повторил А-Лин, осторожно смотря исподлобья. Он едва успел сказать, как большие, теплые руки обняли и подняли малыша от пола, прижимая к широкой надежной груди. Мужчина сгорбился, шумно выдохнул и обмяк, вдыхая теплый запах ребенка с отчетливым облегчением. Плечи вздрогнули раз, два… Цзян Чен шмыгнул носом, бережно прижимая трехлетнюю драгоценность, начиная тихо рыдать. И сквозь слезы просил, чтобы теперь он называл его только так. Чувствуя настроение дяди, теперь уже папы, мальчик тоже начал шмыгать носом, пока не заплакал. Также тихо, как взрослый.…
После того, как оба успокоились, они вместе приняли ванну с душистой пеной с запахом мандаринов. Чистые, облегчённые, но с опухшими лицами после слез, они после вместе лежали на кровати Цзян Чена, пока не уснули. Ваньиня вырубило быстро – он оказывается так сильно устал, что уже не мог поднять даже руку, когда лег. Однако через час раздался телефонный звонок. Телефон сам лежал в зале на диване, брошенный за ненадобностью, когда двое шли умываться и готовиться ко сну. Цзян Чен никак не желал просыпаться, но Цзян Лина это разбудило. Слыша гудок, мальчик выбрался из кровати и осоловело пошел искать телефон для… папы. Папе надо было поспать, он выглядел таким расстроенным, поэтому ребенок взял на себя отважную миссию – ответить тому, кто звонил. Бояться ему было нечего, по всему дому были включены тусклые ночники, а на полу возле лоджии спала Леди. Ее тоже потревожил посторонний звук, поэтому она подняла морду, наблюдая за маленьким хозяином. Цзян Лин нашел на подушках телефон Цзян Чена, и пусть он не знал, кто именно звонил, так как еще не умел читать, но он уже знал где кнопка для принятия вызова. — Алло? – произнес мальчик. — … Несколько секунд была тишина. — Малыш А-Лин? – прозвучал глубокий, мужской голос. — Да. А кто это? – сонно потирая глаза, спросил Цзян Лин. — Дядя Юаня и Цзынъи, твоих друзей. – мягко донеслось с той стороны. — Дядя Сичэнь? – снова спросил мальчик, забираясь на диван с ногами. — Да, дядя Сичэнь. Где твой дядя? Он рядом с тобой? – неторопливо спрашивал мужчина. — Он спит. Можно его не будить? – просит А-Лин с надеждой. — Конечно, мы не будем его будить, — тепло соглашается вампир, — с ним что-то случилось, он устал? Мужчина старался спрашивать максимально просто и понятно, чтобы ребенок действительно мог ему ответить и унять беспокойство. И как всякий ребенок, Цзян Лин без задней мысли отвечал искренне и неспешно: — Дя… то есть, папа куда-то уезжал. Я сегодня был с бабушкой и дедушкой, мы ходили гулять в па… паык, коымить уток. Потом меня забыали домой. Вспомнив, что дядя Чен просил его звать теперь папой, он старательно привыкал к тому новому слову, которое другим детям было родным и понятным. И из-за того, что ребенок был счастлив, он постепенно становился бодрее после сна. — Что было потом? Папа расстроился из-за чего-то? – спросил спокойно Сичэнь. — Я не знаю, — уныло ответил Цзян Лин, — папа долго плакал, и я тоже… немного. Ребенок смущенно замялся. — Потом мы ходили делать пену и купаться. А потом спать. Поэтому папа не может ответить. Можно его не будить? – снова спрашивает ребенок. — Конечно мы не станем, — с улыбкой отвечает мужчина, — все хорошо, ты молодец. Я разбудил тебя, так что, скорей иди ложись спать. Цзян Лин зевнул. — Хоошо. Мужчина сбросил звонок, в смятении откидываясь в кресле у себя дома. Двое племянников уже давно спали, видя который сон. Один он сидел и бодрствовал, переживая. Из небольшого диалога с ребенком, он почерпнул очень многое и нужное, то, что наверняка ему не рассказал и тем более, не показал бы Цзян Чен. «Значит, теперь его зовут папой» - подумал вампир, не в силах сдержать улыбку. Но настроение нежности плавно сошло на нет. Он вспоминал то, что ему сказал А-Лин. Куда-то уезжал, наверняка весь день не было дома, плакал. Взаимоотношения между Ваньинем и А-Лином тоже видимо приняли иную форму, и он несомненно рад за них. Не радует все предыдущее перечисленное. Мужчина потер подбородок, размышляя, что могло расстроить Цзян Чена – про себя он давно уже называл его именно так. Что могло настолько… Что вообще он знает о нем? Откровенно мало и это плохо. Он не имел желания влезать в чужую личную жизнь без спроса, поэтому и справок не наводил, но теперь Лань Сичэнь обязан хотя бы в интернете попытаться найти ответ. А завтра если что отдаст распоряжение. Пусть он лучше будет знать, чем по неведению обидит. Вампир подтянул ноутбук к себе на колени с журнального столика. Начал он с малого – вбил фамилию Цзян Чена и название города. Поиск сам начал предлагать ему статьи и как будто направлял, пока наконец имя Ваньиня не мелькнуло еще несколько раз: карьера юриста, завершенные судебные дела, окончание карьеры в связи с трагедией. На этом моменте мужчина сосредоточился особенно, так как подробностей почему-то не оказалось. Потом он попеременно добавлял «катастрофа», «авария», «убийство», жонглируя тэгами и так, и эдак, шерстя названия сайтов и заходя на некоторые. Пока сам поиск не выдал ему «теракт». Мужчина тут же напрягся, переформулировав запрос. На фамилию «Цзян», поиск предоставил ему пугающий заголовок: «Ужасающий своими масштабами террористический акт в метро города Шанхай, унесший за собой тысячи жизней» - прочитал про себя Сичэнь. По спине пробежались холодные мурашки ужаса. Мужчина сжал нижнюю челюсть пальцами, напряженно вглядываясь в текст. Он прочитал всю новостную статью, нашел список погибших и по фамилии через поиск браузера легко обнаружил одно имя – Цзян Яньли. В короткой биографии к ссылке на человека, было также прикреплено еще три имени – Цзинь Цзысюань, Цзинь Лин и Цзян Ваньинь. Муж, ребенок и брат. Ему даже не пришлось сопоставлять даты похорон с сегодняшним днем – он и так все понял. Все пазлы сложились. Такого непробиваемого, спокойного человека, казалось бы, невозможно вывести из равновесия. Если только это не годовщина смерти близких. — Твою мать… - прошептал мужчина. Вот значит почему брат вернулся так рано из своей командировки. Вэй Ин решил посетить могилу сестры.