***
Дом горит. Даже не так. Он полыхает ярким пламенем. Раздаются крики. Два горящих тела вываливаются из окна. Катаются по земле, а после картинка замирает. Время откатывается назад. В дом летит горящий снаряд. Окно разбивается. Вспыхивает газ. И опять по новой. — Сколько мне еще это слушать? — спрашивает Мия, лежа на траве недалеко от дома, — И в тот день была середина зимы. Где снег? — Он тебе не обязателен. Он не важен. — маленькая девочка вновь поджигает снаряд и швыряет в дом. — Вот зачем «я» себя мучаю? Правильно же поступила. Что не так? — Что—то. Совесть же мучает. Нужно понять почему. — дом взлетает на воздух, — Времени у тебя теперь много. — Лучше бы не соглашалась. Так хотя бы тебя видеть не пришлось. Так что от меня требуется? — Понять. Почему ты не можешь принять свои действия? — В смысле принять? Я принимаю и понимаю, что подожгла дом. — Неправильно! — снова раздались ужасные крики. — Да хоть подсказку дай! Ты же моя совесть или что ты там. — И что? Это не моя работа. Моя работа пинать тебя, когда нужно. — А сейчас нужно? — Еще как! — дом вновь взлетает на воздух, — Подумай хорошенько. Что не так? — Ну. Они гондоны. Я их убила. Спасла остальных. — она задумалась, — Ну как спасла. Они все равно подохли, но все же. Я дала им надежду. — Хорошо. Что еще? — Меня отпиздили за это. Потом я сбежала. — Далеко ушла. Вернись. — К чему? — Подумай! — Вот зануда! — Мия прикрыла глаза, думая под ужасный шум, что не стихал ни на секунду, — У меня был выбор. — картинка замерла, дрогнула, а после, дрожа, разлетелась на осколки, исчезая, — Чего блять?! — Наконец—то! — маленькая девочка захлопала в ладоши, радуясь, — Наконец—то догадалось! — То есть я себе ебала мозги, потому что отчасти считаю, что сделал неправильный выбор?! Ахуеть! Тебе заняться нечем?! — Теперь дальше! — она проигнорировала этот вопрос. Антураж снова изменился, — Теперь здесь. — Да ты издеваешься?! — неудачный день рождение со странным сюрпризом в виде похищения Владимира в темном лесу, — А тут что не так?! Они сами напросились! Кто ж так ребенка пугает?! Ну подожгла я их и что дальше?! — она сверлила взглядом девчонку, которая ждала, — Иди ты нахуй. Знаю, что тут тоже был выбор. Могла просто уйти. Как и в случае с тем пидором, который пиздел за то, что я демон. — Молодец! Начала быстрее соображать! — девчонка вновь захлопала в ладоши, изменяя местность, — А здесь? — день, когда Маркус проболтался, объединился с разговор со Слендером. — Тут и так все понятно. Я чувствую вину за то, что спиздила у них любовь отца. — А так ли это? — Нет. Конечно нет. Но перестать винить себя за это я пока не могу. Может позже вернемся к этому? — Ты права. Сейчас ты к этому не готова. Прошу прощения. — вновь хлопок. — Только не это! — Мия закрывает глаза и зажимает уши. — А что не так? Сейчас это одна из двух твоих проблем! — девочка пытается заставить девушку смотреть, но не выходит, — Решишь эту и останется одна! Ну же! Так хорошо шла! Хруст фарфора, смешивается с криком, с рычанием, с ударами. Кровь и чернила заливают пол, пачкая одежду. Монстр убивает кукол. Монстр жрет их. Монстр. Монстр. МОНСТР. А параллельно с этим из пепла погребенных воспоминаний восстает страшный, пугающий и ужасный образ Зек перед самой ее смертью. Это невероятное черное нечто, пронзительно смотрит на Мию. Оно стоит. Не двигается. Лишь ждет. Ждет, когда она откроет свои глаза, когда увидит, когда вновь испугается. Когда осознает истину происходящего. Ты винишь себя? — Пожалуй хватит. — раздается знакомый голос. Воспоминания обрываются и исчезают. Наступает долгожданная тишина. — Ты! — шипит маленькая девчонка, — Тебя только не хватало! Проваливай! Убийца! Мия слышит сквозь пальцы ругань и некоторую борьбу, считая, что все еще шумят воспоминания. Но когда ее грубо хватаю за руки, тряся, она открывает глаза. Харон нависает над ней. Его длинные волосы спадают с его плеч и легко касаются лица девушки. Его черные глаза наблюдают, анализируют, проникают в разум. Его пальцы больно сжимают руки. Так больно, что Мия на мгновение забывает, что мир вокруг нее сейчас ее сознание, а не реальный мир. Но шипение ее «совести» заставляет прийти в себя. Она отталкивает его, грубо пиная в район живота и откатываясь в сторону, где уже вскакивает на ноги, думая, что делать дальше. — Как грубо. — смерть встает, отряхиваясь, — Давно не виделись. — Как ты тут блять оказался?! Неужели?.. — Об этом можешь не беспокоиться. Они все еще живы. Все еще держат печать. Просто вы заперлись в гробах, тем самым создав небольшую брешь в защите. Вот я и пришел в твой разум. — Снова убить меня?! — Я не пытался тебя тогда убить. Я пытался тебя спасти. — Пизди больше! — шикнула «совесть». — Вот заноза. — Харон направляет на ее руку. Девочка начинает извиваться, словно в конвульсиях, а после падает на пол без признаков жизни, — Хоть пять минут тишины. Так вот. О чем я? — он задумался, — А! Точно. Я пытался тебя спасти, но ты смогла меня обмануть. Похвально, хоть и неприятно. — И нахуя ты пришел?! — рычит Мия, все еще думая, как защищаться. — Предложить сделку. Ты сдаешься мне. Я забирают твою душу. Ищу подходящие тело. После возвращаю тебя обратно. И ты доживаешь данные тебе года. — А теперь ответь мне: с хуяли мне идти на такую сделку? — Потому что ты бомба замедленного действия. А твои воспоминая это спусковой крючок. Если бы ты сейчас разобралась с последними двумя, то произошло бы неизбежное. — Что конкретно?! Отвечать, черт тебя дери! Хватит говорить отдельными фактами! — ругается девушка, — Знаешь что?!… — Замри! — крикнул неожиданно он. Девушка не послушала его и обернулась. — Это что за дрянь?! — Мия отскочила в сторону, словно кошка, от черного непонятного сгустка. — Кьюррр! — существо последовало за ней, — Кью! КьюрррР! — оно потерлось о ее ноги, вызывая еще больший ужас. — Что это такое?! — девушка прячется за спиной смерти, на что существо возмущенно пищит. — Это причина моих действий. — он шагнул к «пиявке» ближе, но оно отдалилось, шипя, — Как в шутку их называла Зек — безуменка. — Чего блять?! Какая нахуй еще безуменка?! — существо быстро юркнуло к девушке, обходя Харона и вновь прижимаясь к ногам. — Кью! — на девушку уставились несколько пар белый бездонных глаз. — Пошла нахуй! — Мия пнула безуменку, и та улетела за горизонт восприятия. — Оно вернется. — прокомментировал Харон, — Теперь ты мне веришь? — Надо к психологу. И срочно! Безуменка. Ха! Хаха! — Мия начала громко смеяться, от чего в животе возникла неприятная боль. Девушка скрутилась пополам, после упала на бок, — Это так! Так! Безуменка! — смех снова разразился в пустоте. Затем она затихла, — Ты блять сейчас серьезно? — Абсолютно. Это «рак» этого мира для всех. Почти для всех. На самом для малого круга монстров. — И я в нем, не так ли? — Точно. — А с хуяли? — Посмотри на себя: твое тело давно не принадлежит человеку, а в своем сознании ты все еще человек. Твой разум спорит с телом. Ты не замечаешь, но это дает отличную почву для этих тварей. Внутри тебя растет и развивается натуральная опухоль. А твои эмоции сдерживают все это, но когда ты достигнешь эпопея своего «безумия», эту тварь уже нельзя будет остановить. Ты, как личность, как душа, канешь в небытие. Ты исчезнешь навсегда без шанса на спасение, оставив после себя всепоглощающую оболочку, которая способна поглотить что угодно и кого угодно. — он махнул рукой, и рядом вновь появился уже знакомый огромный образ, — Это лишь малая часть того, что было в Зек. Она смогла найти способ подчинить эту тварь себе и использовать ее. До поры до времени. Но на это у нее ушло пару тысяч лет. У тебя нет столько времени. — Так подожди. — Мия встала, аккуратно отходя от монстра, что следил за ней, — Ты утверждаешь, что эта тварь появляется в теле того, кто не в ладах с… телом. Так? — Грубо говоря, да. — Тогда причем здесь Зек? — Сама подумай. Она тень — существо, которому суждено жить в чужом теле. У нее нет своей внешности. Есть только чужая. — он подумал, — Точнее не так. У Зек был свой образ при рождении, поэтому ее почитали «жалкой» тенью первого ранга. Это отчасти спасло ее жизнь от многих проблем. Но не суть. — Харон повернулся к существу, — А ведь всему виной «эмоции». Я создавал теней подобно себе: безэмоциональные, холодные, четкие, словно роботы. Но я не учел одного. Пока есть хотя бы намек на разум, есть и эмоции. — огромный образ рассыпался, как и в тот день, — Но я до сих пор не понимаю это глупое стремление к чувствам. Зачем обретать себя на страдания? — Глупый вопрос. Как и вопрос о смысле жизни. — комментирует Мия, — Если тебе надо, то ты ответишь на этот вопрос. — она немного думает, — Да и какой ты безэмоциональный? — В смысле? — недоумевает смерть. — В прямом. Ты, ходячие пятьдесят оттенков белого, тоже имеешь эмоции. Незаметные очень, но все же. — Бред и не более. — Ты злишься. — На что?! — рыкнул он в ее сторону и тут же замолчал, подтверждая слова девушки. — На Зек, на меня, на себя. Тебя бесит, что твои «опыты» буквально уничтожают себя, а ты никак не можешь этому помешать. — она смотрит в его черные глаза, — Ты правда думал, что я не пойму, что мое тело для тебя в первую очередь объект интереса, изучения. Как и Зек. Я права? — Для человека, для монстра ты слишком проницательна. — А ты открыт как книга. — Мия улыбается, смеясь над его сердитым лицом, — Так почему ты злишься? — Откуда я знаю? — он замолчал, — Я злюсь… Нет. Я в ярости, что она так просто сдохла! — его крик острым лезвие прошелся по сознанию, — От такой бесполезной, бессмысленной, глупой причины! Так еще и от помощи отказалась! Дура! — Харон недовольно рыкнул, — Ты представляешь как много она прожила и как еще много могла прожить?! Но нет! Она решила откинуться просто… Да бог ее знает почему!!! — Потому что она была счастлива. — Чего? — от такого неожиданного заключения смерть успокаивается. — Она была счастлива. Ты не видел то, как она улыбалась в самый последний момент. — Мия посмотрела в сторону, где, под властью ее воображения, возник этот болезненный образ. — Посмотри на нее. Она сияет от счастья, что погибала именно так, именно сейчас. — девушка вновь посмотрела в черные глаза, — Ты сказал, что она «учила» тебя чувствовать, но сама плохо в этом разбиралась. Не думаешь, что в ее жизни появились те, с кем она может почувствовать все. Без попытки разобраться. Просто почувствовать, ощутить. Она пыталась понять этот мир, изучить. А ты? Ты пытался хоть раз понять этот мир? — Зачем мне это? — Как же так? Ты же смерть, жнец! Твоя работа это буквально доскональное изучение этого мира! Разве нет? — негодовала Мия. — Я никогда не занимался сбором душ, если ты это имеешь в виду. У меня всегда были помощники: сначала тени, потом появились ангелы и демоны с Богом, а после падения системы Ада и Рая бывшие ангелы, новоприбывшие души и другие желающие становились жнецами. — Какой ужас. Ну ты и дурак. Тебя назначили на защиту этого мира, а ты сбросил это все на других, а сейчас не выкупаешь что и почему. — Не тебе меня учить. Сознание дрогнуло, неприятно дрожа и возмущаясь вмешательству. Девушка вскрикнула, когда разум тупой болью отозвался на протест. Мия четко ощутила, как тело зашевелилось, поднимаясь с кровати, открывая гроб. «Невозможно! — эта мысль пронеслась по пустому подсознанию, — Невозможно! Что происходит?!». — Харон! — крикнула Мия, боясь услышать подтверждение опасений, — Что ты творишь?! — она бросается к нему, хватая за руку, — Тварь! Что ты задумал?! — смерть игнорирует ее, продолжая поднимать тело.***
Временная коробка нехотя отпускало тело, пытаясь сдержать целями. Громкий звук, который кричал о помощи, оглушил дом, сотрясая стены, грозясь снести все на своем пути. Оглушающая песня Времени нарушала свой ход, превращаясь в рев боли. Тяжелое непослушное тело, все же срывает с себя цепи, почти повреждая печать, которая еще кое—как сдерживает время. Если эта система рухнет прямо сейчас, то как минимум будет две жертвы. — Что за шум? — Слендер поднимает голову, смотря наверх и прислушиваясь. — Какой противный звон. — подмечает Владимир, — Пойду проверю. Парень встает с дивана и направляется к лестнице. Он медленно поднимается на второй этаж, осторожно ступая по половицам. Этот жалобный звон пробирается внутрь него, заставляя пальцы дрожать от страха, холода, что следует за звуком, и жуткого напряжения, что грозиться раздавить. «Что это? — когда Владимир останавливается напротив двери, он невольно ужасается тому, что звук идет именно из комнаты Мии, — Нужно быть смелым. Давай же! Давай!» — дрожащей рукой, парень касается ручки двери, которая начинает дрожать вместе со стенами, с дверью, с Владимиром. Парень распахивает дверь именно в тот момент, когда звук начал захватывать весь дом, сотрясая его. Крик Владимира растворился в звоне гроба. Он падает на пол, пытаясь отползти подальше. Громкое рычание оглушает его. Огромное тело несуразно и неестественно двигается к двери. Черные бездонные глаза пронзают взглядом белых зрачков. Пасть, полная острых зубов, широко раскрыта. Руки, словно веревки, висят, болтаясь, но пальцы напряжены, готовые вцепиться когтями и разорвать. Монстр двигается словно дикий раненый зверь, готовый накинуться на своего врага, растерзать его, съесть, поглотить, уничтожить. Но ноги еле идут, волочась по полу. Спина согнута, словно позвоночник не может вынести тяжести тела. Дыхание с громким хрипом пугает, словно последние вздохи мертвеца. Такие неестественные движения пугают еще сильнее. Словно кукла в неумелых руках кукловода. Шаг. Два. Три. Тело бросается вперед, словно кинутый тяжелый мешок цемента. С такой тяжестью. Владимир вновь вскрикивает, защищаясь руками, но ничего не происходит. Парень медленно, не веря, убирает руки, боясь, что вот—вот в него вновь вцепятся когти. — А? Ааа… — он замирает на мгновение, — Аааааааааааааааа! Его крик разноситься по дому, перебивая звон, который почти сразу стихает. Комната от пола до потолка полностью забита кристаллами разного размера, цвета, заполненности, плотности. Среди прозрачных обычных кристаллов торчат черные стержни, пронзая плоть и проливая липкую кровь, которая заполняет собой пустые кристаллы, окрашивая в темно—красный цвет. Огромное тело погрязло в этом разнообразии, словно в болоте. Не пошевелиться. Только глаза все еще хищно глядят на Владимира. Но за этой опасностью проглядывается нечто знакомое, правда парень уже не имеет сил рассмотреть это немое извинение. — Что за шум?! — на этаж влетает Офф, после, заметив Владимира, подбегает к нему, но, оказавшись около двери, замирает, — Это че за хуйня?! — Что такое? — на этаже так же возникает Слендер, — Это как вообще возможно? — он аккуратно подходит ближе, — Мия? — он машет рукой перед девушкой. Глаза грубо вонзают в него взгляд, не обращая внимания на движение, — Не Мия. — А кто? — с опаской спрашивает Офф, отходя к Владимиру и помогая тому подняться. Парня бьет крупная дрожь. — Похоже Харон. — взгляд дрогнул, — Какая же ты сволочь. Не считаешь? Проник в ее разум и тело. Заставляешь девушку использовать последние силы, чтобы остановить тебя. — слышен глубокий сдавленный вздох с некоторым рычанием, после глаза закрываются, — Во что мы ввязались? — безликий поворачивается к парню, — Владимир, ты как? — Прощайте. — он срывается с места и быстрым шагом уходит прочь. — И что это значит? — спрашивает Офф, смотря кукле в спину. — Больше помогать он не может. Она всегда его пугала, но сейчас. — Слендер смотрит на девушку, — Повезло, что печать цела. Нужно доложить. — Мы его отпустим одного? — Думаешь зайдет не туда куда надо? — Кто знает. Хорошо что кроме нас сейчас тут никого. Был бы такой кипишь.***
Разум еще содрогался и ругался от такого неожиданного и грубого поведения, отзываясь на боль в теле и на попытку срыва печати. Девушка все еще висела на руке Харона, тяжело дыша. — Еле остановила. Придурок. — она падает вниз, цепляясь за ткань его брюк, — Ты решил меня и отца просто убить? Думал я тебе это позволю? — Мия всхлипывает, чувствуя остаточную боль и обиду, — Смерть, и все сразу дозволено? Ты знаешь сколько сил на это все убито, сколько времени? Зачем так обесценивать их труды? — девушка замирает и окончательно сползает на пол, — Молчишь. Сволочь. Сказать нечего? — Как ты смогла? — Харон с негодованием опустил взгляд на Мию, — Как ты смогла сделать это? Как?! — он хватает ее за грудки и поднимает, — Кто дал тебе эти знания? Кто?! — О чем конкретно ты говоришь? — она пытается его пнуть, ударить, но сил двигаться, даже в собственном разуме мало. — Сакё. Как ты смогла их повторить?! — Что такое сакё? — девушка с непонимание смотрит на него, а после до нее доходит, — Ты про штыри? — Да, про них! — Никто не учил. — она попыталась освободиться, так как разговаривать в таком положении не очень удобно, да и просто обидно, — Пусти. — Пока не ответишь на вопрос, не отпущу. — Да хватит! — Мия еще пару раз дернулась, но все же успокоилась, — Я просто проанализировала тот штырь, когда ты в первый раз попытался меня убить. — девушка вздыхает, видя, что Харон не верит ей, — Отец учил: «Анализируй все: движется, не движется, мертвое, живое, из магии или из мяса. Не важно что это. Анализируй на столько сильно на сколько позволяют твои знания.». — она ждет, что ее отпустят, но приходится продолжить в «подвешенном» состоянии, — Начала с его косы. Понимала, что это кристаллы. Очень твердые, смешанные с несколькими металлами. Но что за кристаллы понять не могла, да и примеси мешали воссоздать структуру. А потом ты предоставил мне чистый материал. Я примерно поняла, как его создать. Ну, а дальше и так все понятно. Правда совсем не верила, что первый экземпляр получится столь действенным. Хотя устала, как сволочь. Как ты их создаешь без одышки? — ее грубо бросают на пол. — Слишком умно. Даже для тебя. — зашипел смерть, но смирился с тем, что сам дозволил этому произойти, — И что теперь ты будешь делать? — Это я должна у тебя спрашивать. — она поднимает на него уставший взгляд, — Ты же сейчас заперт в моем разуме? Я права? — но в ответ только тишина, — Спасибо за ответ. — Мия ложиться, понимая, что даже в своей голове не хочется двигаться, — Так что ты собираешься делать? Харон не ответил и лишь осел рядом.***
Сатана с великой скукой и усталостью листает очередной дневник. Если в начале его это забавляло, то сейчас многочисленные «страдания» и «эксперименты» Зек уже немного наскучили, а романы и сочинения не давал читать Михаил, который при чтении иногда посмеивался, смущался и негодовал, а иногда пернатый даже уходил к другим, чтобы почитать им в слух. В принципе как и сейчас он шепотом читал Моргану, что—то из сочинений. Это явно было интереснее. От скуки Король начал читать в слух. — «Я встретил странного незнакомца. Он бел и бледен, словно утренний туман, и тих словно сама смерть. Удивительно. Он стоял у нашего дома, встречая рассвет. Я вышел поговорить с ним. Вдруг ему что—то нужно? Но на мой вопрос он не ответил и лишь ушел. Странный. Жену напугал. Она когда его увидела, залепетала что—то про погибель и молила меня избегать этого «страшного» человека. Смешно. Она уверена, что он человек. О дорогая Мисека, ты так наивна. Но не бойся. Я не позволю ему тебя обидеть. Хотя я откровенно сомневаюсь… В чем? О чем я писал только что?» — Сатана перевернул страницу и продолжил, заметив интерес со стороны. На его голос пришли еще Максимилиан с Амелиндой и Игорь, — «Прошло около терца. Незнакомец вновь возник на нашем пороге. В этот раз он не смог уйти. Моя дочка подкралась к нему и схватила за волосы. Он испугался! Давно я так не смеялся. Но отогнать Неру он не смог. Он шикал на нее, махал руками, а она только больше зарывалась в его длинные волосы. Я решил воспользоваться этим моментом. Но как только подошел, он сказал: «Я не стану отвечать на твои вопросы». Как грубо. Я просто остался рядом, ожидая, когда дочка потеряет интерес к незнакомцу, но тут возникла Мисека. Она фактически вырвала ребенка из «сети» и убежала в дом. «Не гоже Смерти людей пугать» — прокомментировал я. Он удивился и внимательно на меня уставился. «Харон. Верно?» — он испугался моей догадки. «Откуда знаешь?» — «Залезть в голову мне всегда посильно. Даже к тебе» — «Давно не видел теней подобных тебе». Он вновь ушел. Мисека меня отчитала. Сказала чтобы в следующий раз гнал прочь Харона. Мои доводы слушать не стала. Не буду ее нервировать.» — Сатана пролистал несколько страниц вперед, пробегая глазами по строкам, потом замер, внимательно всматриваясь в чернила, и быстро продолжил читать, — «У него тридцать два крыла! Удивительно! Зачем кому—то так много крыльев? «Это показатель изменений этого мира. Каждую тысячу лет появляется новая пара. И каждые сорок тысяч лет я вырывая их все, отдавая на нужды душ. Кому—то на восстановление, кому—то на создание, а кому—то дарую, словно своим приемникам — жнецам. Это смысл смерти». Я спросил: «Зависит ли размер крыла от текучей в нем энергии?» — «Конечно. — был его ответ, — Самая большая пара крыльев в размахе достигает десяти эвкерей. В этих крыльях течет «свет» количеством два миллиарда лет». Я не поверил в это. Тогда он вырвал перо из крыла и дал мне в руки. Я не мог его поднять. Словно мне вручили не перо, а гору. Нет! Нечто большее! Словно звезда, что бьется во мне, но гораздо больше! Может он говорит правду? И в его крыльях и правда есть жизни, которую он копит, пока находится среди нас? «Можно ли отдать эти года кому—то живому?» — спросил я, но он ушел, оставив меня с этим пером и без ясности. Очередная загадка этого мира!». — То есть, есть шанс, что спиздив перо мы решим одну из проблем? — заключил Игорь. — Вполне возможно! Нам нужно срочно возвращаться! — заключил Максимилиан, и они с Амелиндой пошли на улицу. — Сатана, идешь? — спросил Михаил, заметив, что Король продолжает читать записи. — Дайте пятнадцать минут. Не может быть все так просто! — Не уверен, что они будут ждать. — прокомментировал Морган. — Задержите их! — рыкнул Сатана, продолжая лихорадочно перелистывать уставшие страницы. — Я помогу в этом. — Игорь и Михаил ушли. — Что—то не так? — кукла подошел к парню. — Да. До этого все записи, связанные с возможностями этого мира, были подкреплены экспериментами, которые подтверждали или опровергали то или иное утверждение. А тут. Столько расписанных лет и нет ни одной попытки проверить догадку. Не могла она так просто бросить! Не могла! Даже в таком юном возрасте! — он просто пролистал в самый конец и начал читать, заметив строки, которые похоже давали ответ, — «Она убила ее. Нашу дочь. Убила.» — записи были прерывистыми, непонятными и смазанными, — «Мисека. Она узнала, что Нера не человек. И убила ее за это. Сожгла. Заживо.» — почерк стал размашистым, острым и грубым, — «Я не могу понять! Стоит говорить правду или все же нет?! Они все. ВСЕ! Что с ними не так?! Почему они?...» — запись обрывается, дальше есть парочку вырваных страниц, а после возникают новые ровные строчки, как были до этого, — «Это сработало! Сработало! Нера жива! Жива! Перо Харона и правда наделено жизнью! Какое счастье!». — У нас есть подтверждение. — Морган внимательно вглядывался в этот непонятный язык. — Да. Теперь осталось найти способ украсть перо. — Король замолчал, — Раз я выпросил целых пятнадцать минут, то давай кое—что покажу тебе. — Сатана нарисовал на полу две параллельные линии и положил на них дневник, — Зек много описывала примитивные печати, которые подходят для людей. Эта одна из самых зрелищных, судя по описанию. — он едва коснулся пальцами книжки, как печать засияла тусклым светом, который скрыл за собой дневник. Перед ними во весь рост возник образ молодого парня с большими голубыми глазами, которые были немного прикрыты светлыми и длинными ресницами. На лице красовалась уже знакомая, немного язвительная улыбка, а на щеках горел румянец. Его русые короткие, криво подстриженные волосы торчали в разные стороны, открывая лицо. Его явно худощавое тело скрывалось под мешковатыми льняными штанами, под немного большой рубашкой и плащом, под которым прятался колчан со стрелами. На руке болтались грубо обтесанные янтарные браслеты с насекомыми внутри. Казалось это была не проекция. Казалось парень дышит. Но это лишь казалось. — Знакомься. Милез Раджор. Сын охотника, погибшего на болоте. — Морган не ответил. Он с нескрываемым шоком смотрел на проекцию, — Скажу то, в чем она тебе никогда не признавалась. Ты был первой настоящей любовью. Видел бы ты ее лицо после вашей первой встречи, — он рассмеялся, — Никогда не думал, что она умеет смущаться и краснеть. Ты сделал ее самой счастливой, когда полюбил ее так же сильно, как и она тебя — Сатана заметил это мимолетное счастье в глазах Моргана, — Я оставлю тебя на пару минут. Покараулю. — и Король пошел прочь. — Зек. — шепнул мужчина, делая шаг навстречу, — Это… Твои глаза. Твоя улыбка. Тут ты так наивно выглядишь. — он тихо рассмеялся, — Как бы ты не выгладила. Я всегда тебя узнаю. — он протянул руки, но кончики пальцев прошли насквозь. По изображению прошла рябь, — Как жаль. А ты бы меня сейчас до хруста фарфора заобнимала бы. Знаешь!.. — он замер, заметив как взгляд проекции внимательно следил за Сатаной, который вальяжно и устало покидал зал. Когда парень скрылся за поворотом, проекция еще постояла, ожидая чего—то, а после с открытым взглядом, с такой широкой улыбкой, Морган мог поклясться, что был слышен ее смех, уставилась на него, — Зек? — она кивнула и заулыбалась еще сильнее. Видно был как ей хотелось прыгать от счастья, но ее «тело» было привязано к книжке, — Как это возможно? Ты жива?! Где ты?! Ты в порядке?! — Зек сначала попыталась что—то сказать, а потом замахала руками, успокаивая мужа и давая понять, что это сейчас абсолютно неважно. Она сделала шаг назад, а после пнула по воздуху. Дневник распахнулся. Его страницы, громко шурша, переворачивались. Затем она топнула, останавливая веер бумаги на самой последней записи. Следом она указала носком ботинка на угол страницы. — Полная луна! — Морган схватил дневник, — Зек, это же!.. Зек? Проекция зашаталась и зарябила. Печать начала мигать. Похоже нельзя было трогать предмет, ставший источником видения. Зек нахмурилась, расстроившись, что столь желанная встреча продлилась недолго. Но после вновь широко и ярко улыбнулась. Черт возьми! Морган точно слышал ее мягкий и теплый, словно горячие молоко с медом, смех. Она приблизилась к нему на сколько могла. Ее голубые глаза, которые вечно прятались за темными круглыми очками, сейчас предстали перед куклой во всей своей отвратительной красе, но Моргану они всегда казали самыми красивыми, словно две далекие недосягаемые звезды. Она хотела что—то сказать, но нужные слова покинули ее. От безысходность Зек опустила взгляд, но после подняла, заглядывая в серые глаза мужа. — Я люблю тебя! — прочитал он по ее губам, которые в следующую последнюю секунду коснулись его, и проекция окончательно рассыпалась, разлетаясь на множество святящихся сфер, что мягко кружили вокруг мужчины, растворяя теплый свет в воздухе. Морган прикоснулся кончиками пальцев к своим губам, где еще, казалось, был теплый след. Он бегом выскочил из зала, несясь к остальным, чтобы сообщить. — Эти записи ложь! — громко крикнул он, выбегая на улицу, где его уже ждали. — Что?! — обеспокоенно вскрикнула Амелинда и подошла к кукле, хватая его за одежду, — С чего ты взял?! — Полная луна. — он высвободился, а после раскрыл последние страницы, указывая на точку в углу страницы, — На остальных она либо растущая, — Морган раскрыл страницы, на которых был виден полукруг, — либо отсутствует. Это значит, что ей либо наврали, либо кто—то подделал ее почерк. — мужчина поднял глаза на присутствующих, — Игорь, Харон теоретически мог сюда прийти? — Не знаю. Вряд ли он смог бы зайти в дом без разрешения. — Какого еще разрешения? У кого спрашивать? — нервно спрашивает Максимиан. — Есть у кого. — Игорь срывается с места и бежит в дом, там он роется среди бумаг, ища чистый лист, после вновь выбегает на улицу, — Когда мама впервые меня сюда привела, мне было лет десять. Я помню, как мне стало страшно, как только мы приблизились к дому. Я даже с ее рук соскочил, чтобы не подходить ближе. А мама, как ни в чем не бывало, обратилась к кому—то: «Младший брат, не пугай моего сына». После страх прошел. Этот «младший брат» просто так никого не пустит. Если бы не я и отец, возможно вы бы были мертвы. — мужчина расстелил на траве бумагу, — Я с ним общаться не умею, поэтому попробуем так. — он подумал, как лучше будет обратится к этому невидимому и сильному существу, — Скажи мне, дядя, — начала он аккуратно, — Харон заходил в этот дом? Если да, то… То проткни лист. Если нет — порви. — какое—то время было тихо, но потом лист молниеносно разлетелся на кусочки, — Он притрагивался к этому дневнику? — один из клочков был пронзен чем—то невидимым, — Значит, смерть дописал эти последние строки до того, как дневник оказался в «хранилище». — А перо? Может мы сможем что—то сделать? — поинтересовался Максимилиан, но, опровергая его догадки, оставшиеся клочки бумаги были изорваны окончательно. — И что же теперь делать? — Амелинда облокотилась на мужа. Видно было на сколько она устала, и как сильно ей хотелось чтобы весь этот кошмар закончился. — Времени на поиски больше нет. Поэтому будем думать на ходу. — Сатана внимательно смотрел на дневник, — Проблема состоит в том, что ни моей, ни жизни Михаила попросту не хватит, чтобы зашить душу Мии. Да даже если нас всех вместе взять — не получится. Только на поддержку, но тогда все откинемся лет через двести, если не раньше. А Харон сейчас нам не помощник. Можно сходить к феям, но вряд ли у них есть хоть что—то. Я и Михаил могли бы продолжить поиски, но боюсь, что это ничего не принесет. — Сплендор с Трендером где сейчас? — поинтересовался Игорь. — По идее должны направляться в дом на смену Оффу и Слендеру. — ответил Максимилиан. — Отлично. Значит возвращаемся? — над головой раздалось громкое карканье, — А? Бать, твои вороны? — Мои. — Морган с нескрываемым волнением вытянул руку, чтобы чернильная птица села, пока остальные продолжили кружить над головами, — Что у тебя? — Харон! Дом! — громко гаркнул ворон, а после, словно лопнувший пузырь, потоком чернил опал на землю.***
Тишина разума начинала откровенно надъедать. Поэтому периодически рядом возникали разные предметы, что источали разные звуки, пытаясь заглушить тишину, которая волнами накатывала все больше и больше. Забавно. Чем больше шума, тем громче тишина. — Долго еще будешь?.. — А что ты предлагаешь?! — перебила Харона Мия, — Ты молчишь, как партизан. Нихуя не говоришь. Нервируешь меня! — Так отпусти меня. — Хуй тебе! — крикнула она, — Чтобы ты и дальше сеял хаус?! — Хаус сеешь только ты! — его голос басом оглушил девушку, — Безрассудная! Глупая! Самонадеянная! Безбашенная! Без тормозов! — Ты мне сейчас комплименты делаешь? — девушка решила необычным образом успокоить «истеричку». — Да ты издеваешься! — он грубо хватает ее за плечи, приближая к себе, — Выпусти меня! Ты маленькая тварь! Ты хоть представляешь, что может случиться пока я здесь?! — И что же? — она язвительно улыбается, — Ты же души не собираешь. Значит твоего отсутствия никто не заметит. — Эта тварь в любой момент может захватит твое тело и… — Да, да, да. Слышала уже. Всепоглощающая тварь. Может это не так плохо? — С ума сошла?! —смерть зарычал от безысходности. — Давай так. — она высвободилась из его рук, — Ты разрываешь связь между мной и отцом, ты зашиваешь мою душу и ты гонишь отцу пару тысяч лет, а я в ответ позволяют тебе сделать задуманное, — Харон было уже обрадовался, но девушка продолжила, — НО только после того, как я не справлюсь. — Не справишься? С чем? — С этой тварью. — Кью! — черная пиявка наворачивает круги, радуясь, что на нее обратили внимание. — Я знаю на что оно способно. И я понимаю, почему Зек уничтожила «себя» в туже секунду, но разве у меня нет и шанса на контроль? Как много людей действительно превращались в этих тварей? — Не один. — признался Харон, — Я уб… Я расправлялся с ними в тот момент, как эта тварь в них зарождалась или до того, как она разовьется до зрелой особи. — Почему бы не проверить? Ты же все равно сможешь меня убить, если я стану этим? — она указала на безуменку. — Скорее запечатать до поры, до времени. Пять сакё и ты подобна статуе до лучших времен. — Вот и отлично. Ну так что, по рукам? — смерть колебался, — Ты ничего не теряешь. Ни времени, ни возможности. Только приобретаешь. Опыт и «развязанные» руки. Никто больше не будет тебе мешать. — Хорошо. Я сделаю все, что ты просишь. — нехотя согласился Харон, — Но учти. Что твою проделку, с запираем меня в своем разуме, я так просто не прощу. — И как ты отомстишь? — Мия улыбнулась, желая съязвить. — Давай без этого. Выпускай меня. Чем раньше я вернусь в свое тело, тем раньше смогу начать следить за тобой. — Проваливай.***
Черные штыри медленно вышли из тела, после рассыпаясь в прах. Тело делает еще один вздох, чувствуя облегчение от снятой ноши. Теперь можно было и дальше спать спокойно до поры, до времени. Так успокоилась и печать, перестав окончательно звенеть. На смену вернулась песень Времени. Такая убаюкивающая. Тихая. Спокойная.***
— Ну вот мы одни. — девушка обращается к пиявке. — Кью! Кью! — радостно пищит безуменка. — Будем договариваться. Иначе сдохнем обе в один день. — КьюРРррррр! — существо, будто соглашаясь, закружила вокруг. — Как быстро ты согласилась. — Мия задумалась, — Ты просто живешь в моем теле и не рыпаешься, а я не пытаюсь тебя вытравить. Пойдет? — и снова радостный визг, — Отлчино. — Ты недооцениваешь ее! — возникает «совесть», — Эту тварь можно использовать! — О чем ты? — девушка озадаченно смотрит на маленькую версию себя. — Ты же хочешь, чтобы тебе перестали мешать? Так? — Нет, это не та!.. — эта мелка девчонка, хватая пиявку, бросается на девушку, запихивая ей в рот это существо, — Прек!.. Хватит! — Мия пытается вырваться, но ее разум больше не в подчинении. — Па!.. Влади!.. Помогите! — Только присутствие Харона сдерживало неизбежное.***
Этот дом пропитался за последние месяцы болью, страданиями и печалью. Стены, пол, ковры, мебель, картины, окна, даже одежда с книгами — все это источало ядовитый запах отчаянья, которое мгновенно поглощало все, кто заходил в этот дом. Это отчаянье даже проникало в сны, вызывая бессонницу. Приходилось спать в других домах, затрачивая энергию еще и на перемещения между «точками». Но лучше так, чем спать в проклятом доме. — Откуда у тебя так много энергии? — Трендер еле поспевает за Сплендером. — Я просто хочу поскорее дать им отдохнуть. Ты не хочешь? — Хочу, но в тоже время. — он поправил очки, — Даже ступать на порог… Нет. Я даже подходить к дому не хочу. Он будто давит или… Я не знаю с чем это сравнить. — Мне тоже страшно. — Сплендор останавливается, смотря на брата, — Но думаю, что это хорошо. — Хорошо? Чего же здесь хорошего? — Значит нам не все равно. Как бы глупо это не звучало. — и они продолжили идти, немного отдыхая от многочисленных телепортаций. Лес уже начал облетать, желтея. Зеленые ели и сосны с их желтыми стволами выделялись на этом пожухлом желто—оранжевом фоне. Травы уже практически не было видно под слоем листьев. Света стала больше. Листа больше не скрывала небосвод, так что солнце легко добиралось до земли, лаская ее последними теплыми лучами. — Это Владимир? — подметил Сплендор, заметив юношу, который спешил прочь, — Владимир! — окрикнул он его, парень замер, но после снова поспешил прочь, — Владимир, что случилось? — безликие оказались рядом. — Отвалите! — рыкнул он на них. — Да что такое? — Трендер схватил его за руку, — Объясни. Что случилось? — Харон, Мия. Да все и сразу! Это полный пиздец! Да чтоб я еще раз согласился на такую авантюру! — парень вырывается и убегает, не желая, что его допрашивали.***
Музыка легким шлейфом льется из—под клавиш рояля, оплетая тела, что движутся так плавно сквозь пелену воспоминаний и чувств. Каждый шаг так легок, каждое движение, не смотря на топорную заученность, так свободно. Словно рай. — Что—то не так. — Кабадатх отрывается от танца. — И что же? — спрашивает мягкий женский голос. — Не знаю. Но думаю, что скоро придется расстаться навсегда. — И тебе не жаль? — Нет. — он оборачивается к ней, — Я уже позабыл твой голос, облик, привычки, взгляд. Я не помню тебя. Я разрушил воспоминания вместе с домом, а отстроив новый, не смог их вернуть. — безликий берет за руку этот хрупкий образ, — Это жестоко с моей стороны. И это не простительно. — Но ты прекрасно знаешь, что я никогда бы не винила бы тебя. — ее рука ложится на его грудь, — Мне достаточно того, что вы живы. Большего мне не надо. Поэтому, если нужно — иди. Твои дети нуждаются в тебе. — она отходит от него, Кабадатх невольно за ней тянется, но остается на месте, — Передай им всем, и Мии тоже, что они самые лучшие дети в мире и что я их до смерти люблю. — Обязательно. — А теперь. ПРОСЫПАЙСЯ.***
Дом вновь затрясся от громкого звона, желая рухнуть прямо сейчас. И в этот раз все не закончится на этом. Слендер и Офф вновь оказываются около злосчастной двери. Этот крик печать оглушает их на столько сильно, что теряется понимание пространства и расстояния. Слендер кое—как открывает дверь. На них обрушивается пыльное блестящие облако из кристаллов, что рассыпались в пудру от давления. Офф кашляет, размахивая руками, пытаясь разогнать пыль. Среди этой плотной пелены заметен слабый темный силуэт. Его очертания вздымаются и опускаются от тяжелого дыхания. Все тело будто бурлит, лопается, словно пузыри и нечто странное и липкое растекается по полу. — Мия? — Слендер сделал шаг вперед, но тут же замер, ощутив как прямо перед ним встает во весь рост настоящий монстр, — Офф. — тот не шевелится, — Уходим. — Что? — Живо! С громким ревом и воем это огромное нечто бросается вперед. Блестящая пелена становится плотнее, мешая двигаться. Это была ловушка. Слендер не может ни сделать шаг, ни телепортироватья. Его тело нашпиговано этими мелкими кристалликами, словно он упал на стекловату. Все режет и колит. Практически становится невозможно дышать. Он предпринимает последнею попытку вырваться, но четко ощущает, как его рука начинает отрывать от сустава, а после медленно разрезается плоть. Его крик смешивается с рычанием и шипением. И на этот звук отзывается монстр. Раздается низкий стрекочущий звук. Пасть медленно раскрывается. Не успевает Слендер опомнится, как перед ним появляется отец, а затем раздается свистящий звук, за которым следует визг с ревом. Безликого хватают под руки, а после он чувствует свежий воздух и свободу движения. Его аккуратно опускают на землю, где его подхватывает Офф, моментально начиная лечит почти оторванную руку. Слендер, все еще не веря в то, что только что произошло, медленно поднимает взгляд. Кабадатх стоит перед ним во весь рост, крепко сжимая косу в одной руке. Он не отрываясь смотрит на дом, из которого все еще доносится вой. — Вы в порядке? — не оборачиваясь, спрашивает отец. — На сколько это возможно в данной ситуации. — отвечает Офф, — Ты че помолодел? — Что—то в этом роде. — Кабадатх сжимает кулак, затем разжимает, — Непривычно. — вой затихает, от чего безликий напрягается и немного приседает, готовый бросится в бой, — Похоже Миаморе и Харон договорились, но что—то пошло не по плану. — Что—то? — хрипя, спросил Слендер. — Как ты вообще выбрался из гроба? — Никак. Он сам рухнул. Печать выполнила свои обговоренные функции и просто перестала действовать. — он внимательно осматривал дом, — Уходите и поскорее. Эта тварь скоро выйдет. — Отец. — рыкнул Слендер, — Что ты задумал? — Кабадатх не ответил, — Отец! — зарычал сын. — Прекрати. — спокойно ответил старший, — Хватит. Просто уходите. — Мы никуда не пойдем. — Офф помог подняться брату, — Хватит с нас… Всего этого. — Отец. — Слендер кладет свою руку на его плечо, но тут же отдергивает. Кабадатх холоден, словно космос, и тверд, словно скала. Не успевают сыновья и сказать слова, сделать шагу, как отец срывается с места. Несколько раз телепортируется из стороны в сторону, набирая скорость, а после оказывается над домом, занося косу. За его спиной появляются несколько печатей, которые толкают его в перед. «Ничего страшного. — успокаивает себя Кабадатх, — Ничего. Я уже разрушал этот дом. Я уже возводил его вновь. Ничего страшного.». Рывок. Удар. Облако пыли моментально окутывает дом и ближайшую территорию. Слышаться невероятный грохот, как ломается крыша, перекрытия, стены, бьются стекла и картины. Все это сливается в одну какофонию, но ожидаемого рычания или воя не слышно. Пыль оседает. Дом почти полностью сложился словно карточный. Посреди этой разрухи, озираясь стоит Кабадатх. На нем ни пылинки. Он внимательно смотрит по сторонам, но среди пыли, балок, остатков перекрытия и стекла никого не видно. «Куда же?..» — в следующие мгновение он кидает свою косу в сторону сыновей, которые отскакивают в сторону. Кабадатх телепортируется вслед за оружием, нанося удар. Раздается дикий громкий вой, смешанный с некоторым плачем, от чего рука безликого начинает дрожать, но он только крепче сжимает оружие. Огромная тварь, с тела которой все еще стекает липкая черная жижа, стоит перед ними. Несколько больших белых глаз с черными зрачками уставляются на безликих. Пасть наполнена острыми клыками неестественна огромна и раскрыта. Изо рта сочится таже черная слизь. Тело, словно пружина, вытянуто и растянуто. Казалось, что ее конечности теперь могли изгибаться в любую сторону, как и все тело в принципе. Из спины монстра возникает еще несколько огромных рук, что стремятся схватит и раздать своих жертв. Безликие легко маневрирую, уклоняясь от прямых атак. Кабадатх параллельно с этим успевает некоторые руки отрезать и оторвать, но меньше от этого их не становится. Видно, что он сдерживается. Офф предпринимает попытку запечатать тварь хотя бы на пару минут, но каждая печать с криком, со звоном взрывается и срывается, отнимая силы у безликого. — Прекрати тратить свои силы! — рявкнул Кабадатх, — Уходите! Черт вас дери! — он вновь бросается вперед. Лезвие косы сверкает прямо около пасти монстра. Свистящий звук и нижняя челюсть, едва держась на остатках тканей, почти падает вниз. Монстр орет и размахивает руками. Кабадатха отшвыривает прочь. Безликий, ударяясь об одно из деревьев, цепляется косой за другое и снова бросается вперед. — Отец, что ты творишь?! — Слендер собирается вмешаться, но его останавливает Офф, — Что ты делаешь?! Пусти! Он убьет ее! — Так и надо. — хрипит тот и опускается на землю, — Это больше не Мия. Это… Демон во плоти. — Что ты несешь?! — он предпринимает еще одну попытку остановить отца. — Ты не понимаешь?! Это больше не Мия. Нет ее! Все! — Офф вцепляется в него мертвой хваткой, — Если мы ее не убьем, то она убьет нас. — Не неси чушь! — Почему вы все еще здесь! — Кабадатх оказывается рядом с ними, — Что не понятного?! Проваливайте! — Ты один не справишься! — преодолевая некоторую усталость и боль, Офф поднимается, — Мы будем ее отвлекать. — и он бросается вперед. Слендер замер на месте, не решаясь сделать и шага. Он не понимал, как можно, зачем нужно убивать Мию. Это же Мия. Разве нет? Его руки била мелкая дрожь. Разум все еще негодовал и стремился к тому, чтобы остановить отца и брата, а тело уже сообразило, что нужно сражаться. Но это разногласие, этот диссонанс не давали даже дышать спокойно. От размышлений его отвлек отец, который в очередной раз влетел в дерево, но прежде чем Кабадатх вновь устремился вперед, Слендер задал вопрос: — Ты нас тоже убил бы? — Да. Убил. Если бы пришлось. — старший кидает мимолетный холодный и в тоже время печальный взгляд, — Как и вы меня. — ни говоря больше ни слова он вновь бросается вперед, развивая большую скорость и разрезая это тянущиеся тело с руками. — Что здесь происходит?! — рядом появляются Сплендор и Трендер. — Отвлекайте ее! Нужно выйграть время! — крикнул Офф, заметив подкрепление, — Отец, как ее запечатать?! — Не знаю. Нужно дождаться Харона! — Черт! — его несколько раз царапает по рукам, — И как долго?! — но ответ он уже не слышит, огромная рука с легкостью располосовала его спину. Офф орет от боли, пытаясь продолжить двигаться, но один лишь вдох парализует его, и он падает. Над ним сразу возникает громадная ладонь, но в последний момент его подхватывают. — Сплендор, займись. — Трендер аккуратно усаживает брата. — Печати… Они не действуют. — прохрипел Офф. — Понял. — очкарик начал наматывать круги, периодически подсекая монстра, чтобы тот потерял равновесие. — Слендер, помоги им! — крикнул Сплендор, но заметив, что брат не двигается, подбежал к нему, ударил со всей дури и крикнул, — Соберись! — Я не могу! Не могу! — Почему?! — Мия. — шепнул Офф. Сплендор замер. — Не может быть. Как?! Как это произошло?! — он тряхнул за плечи старшего, — Как?! — Я не знаю! — тот отбился и отошел в сторону, — Не знаю. Но я не могу. Не могу убить ее. — Ее не надо убивать! — крикнул Трендер, — Только отвлекать! Черт! — его чуть не задело, — Быстрее! Хоть кто—нибудь! Офф хотел встать, но быстро осел обратно на земь. Сплендор поспешил к нему. «Как можно? — Слендер колебался, — Как можно заставить себя? Она же… — он посмотрел на монстра и ужаснулся, — Мия?» — она смотрела прямо на него, моля, прося, уговаривая, чтобы он помог остальным, помог ей. Он подошел к Оффу, помогая Сплендору залечивать раны. — Слендер? — обеспокоенно спрашивает младший. — Я не буду помогать отцу. Хватит с меня. — Но!… — младший замолкает, когда брат рычит в его сторону, — Тогда пойду я. — и он устремляется вперед. Трое безликих против этого монстра. Тяжело, но все еще возможно. Они носятся вокруг нее, отрывая руки, царапая, поджигая, дразня, пытаясь хоть как—то ее замедлить, задержать здесь, не давая уйти дальше, иначе хаоса не избежать. Каждое движение четко отслеживалось. Они пытались заучить ее действия, как атаки босса в играх, но тактика не работала, так как каждый раз был непредсказуемым, будто монстр сам изучал свои возможности, свои ограничения. Так через пару минут на теле и руках стали возникать многочисленные глаза, которые видели абсолютно все. Теперь подобраться к ней, нанести удар стало невозможно. Она видела все и делала все, чтобы к ней не приближались. Со стороны могло показаться будто она сама пыталась защитить их от себя же. — Как… Как долго еще это будет продолжаться?! — Трендер уже запыхался. Он начал терять скорость и маневренность. — Не знаю. — спокойно отвечает Кабадатх, — Если устали, то уходите. — Может хватит нас прогонять? — Сплендор подхватывает брата, — Мы уже никуда не денемся. Офф, как ты?! — Эти чертовы раны не лечатся! — с досадой крикнул тот. — Слендер, уходите на северо—запад. Там поселение фей, они могут помочь. — сообщил отец — Хорошо. — Нет! — Офф попытался отбиться, но сил у него не было, — Мы должны помочь! Должны! Пусти меня, сукин сын! — его ругань растворяется в воздухе, когда оба безликих исчезают — Кабадатх! — раздается крик сверху, — В сторону! — безликие отпрыгивают подальше. С неба, словно ливень, обрушивается шквал острых черных перьев, что, словно скальпели, разрезали и пронзали это странное «жидкое тело». — Михаил! — раздался голос Сатаны, — Держи! — Король метнул черный немного кривой стержень, который архангел, поймал, затем раскрутил и швырнул вниз, прямо в сердце монстра. Раздается громкий рев, перемешанный с плачем. Монстр дергается, пытаясь вырваться из ловушки, но одного стержня достаточно, чтобы задержать ее на пару минут, если ни часов. Она рвалась в разные стороны, разрывая тело, она пыталась вытащить этот стержень, но только обжигала и плавила свои многочисленные руки. — Уходите. Сейчас же! — Сатана приземлился рядом с Кабадатхом, — Дальше мы сами. — Но!… — Сплендор, не спорь. — перебил его Михаил, наблюдая за этой картиной сверху, — Если хотите помочь, то вот. — он метнул в соседнее дерево перо, которое пригвоздило к древесине листок, — Печать. Тяжелая и сложная, но поможет замедлить Мию и поубавить ее силы. — Поняли. — Трендер соврал листок и они с братом устремились прочь, рисуя на деревьях вспомогательные знаки, которые сразу начинали сиять и звенеть. — Кабадатх… — Король не стал договаривать, зная, что прогнать безликого сейчас невозможно, — Не смей умирать. Хотя бы ради детей. — Знаю. — он делает глубокий вдох, переводя дух, — Где Харон? — Знать бы. Что здесь произошло? — Харон проник в ее разум. — рыкнул безликий, — Он и ко мне заглядывал, но я его выгнал. Сказал, что слушать его не собираюсь, пока не извинится перед Миаморе. Когда гроб рухнул, понял, что они договорились, а потом это. — Кабадатх сжал косу до хруста костей, — Я слышал. Слышу как она кричит от боли и страха. Как зовет на помощь. Эта тварь!… — он сделал шаг вперед, но рука Сатаны остановила его. — Сейчас это не поможет. Нужно наделать еще парочку таких штырей. — Король вытянул руку вперед, создавая тяжелый черный кристалл, но тот сразу лопнул, а парень упал на землю от бессилия, — Как Харон их создает на постоянной основе? Это же невозможно! Михаил! — он поднял голову вверх, — У тебя еще силы есть? — Нет! — ответил тот, — Этот хрупкий экземпляр и у меня силы забрал. — Как их делать? — Кабадатх, не надо. — Сатана. Как их делать? — Вот упертый. — Король разлегся на земле, чувствуя жуткое головокружение, — Твоя коса. Из точно такого же кристалла, но с примесями. Сможешь отделить одного от другого? — Попробую. — Только быстрее! — крикнул архангел, — Она почти вытащила его. Оружие, которое Кабадатх нашел еще в детстве в старых развалинах погребенного мира, будто отозвалось на попытки своего молодого хозяина понять его суть. Металлы же наоборот напрасно мешались, не желая раскрыть тайны косы, за которой охотились многие и от которой погибло еще больше. Этот темный кристалл, что умело спрятался под видом такого тяжелого инструмента. Кабадатх словно видел все слои оружия: вот осмий, здесь песок, чуть глубже вольфрам с иридием, стекло, какие—то уже вымершие травы, чьи—то кости, а самом центре кристалл. Громкий, тяжелый, твердый кристалл. Кабадатх сделал пару вдохов, после вытянул руку и сосредоточился. Структура кристалла была крайне запутанной, будто такой материал и вовсе не могжет существовать из—за своей сложности, да и что вложить в него? Магию в чистом виде? Или какой—то элемент? Что лежит в основе? «То, что я не могу постичь.» — заключил Кабадатх, когда понял, что кристалл был создан за пределами этой планеты, если не этого мира. Он не знал, что теперь делать. Штырь почти закончен, но такая структура без стрежня просто рухнет. — Не нервничай. Эта штука этого не любит. — Михаил коснулся плеча безликого, — Иначе разорвет. Вложи туда эмоции и не более. Может это и не даст той стойкости, что нам надо, но этого будет достаточно. Штырь медленно твердел и тяжелел, а громкость его звона начала оглушать. Кабадатх сжал пальцы, удерживая новое оружие. Его обдало жаром и острой болью. Этот кристалл забрал почти все силы, что были у безликого в запасе. Он почти рухнул, но Михаил его поддержал. — Кидай быстрее. — хрипнул Сатана, — Мне кажется уже пора. Рев, который до этого не смолкал ни на секунду, обрел новую силу. Штырь был вынут и сломан. Монстр тряхнул своим телом, ощущая прежнею свободу. Она зарычала и бросилась вперед. Свистящий звук перебил этот крик. Взмах косой и режущий удар располосовывет тело и руки, затем бросок и «сакё» четко входит в голову. Монстр падает, по инерции ее тело еще проскальзывает по земле, поднимая пыль, а затем наступает долгожданная тишина. Облака пыли оседают. Лес, как и воздух, замирает, ожидая, когда его спокойствие и тишину вновь нарушат этим гулом. — Похоже. — начал аккуратно Михаил, — Удар в голову был решающим. — Как для вампиров. — Сатана кряхтит и садится, — Помню когда впервые словил стрелу в башку. Отключился на сотню лет. — он молчит пару секунд, — Кабадатх, ты как? — Устал. Лес вновь начал шуметь листвой, а перепуганные животные, среди которых нашлись смельчаки, начали возвращаться, аккуратно осматриваясь. Было пару птиц, который в наглую кружили над огромным телом, которое продолжало бурлить и сверлить своими глазами присутствующих. Монстр был еще жив. Это лишь задержка и не более. — Вот это пиздец! — раздалось неподалеку и на поле битвы вышли Игорь и Морган, — А! — он отскочил в сторону, когда на него устремились глаза, — Напугал. Тьфу! — мужчина подошел к «святой» троице, — Это че? — Мия. — ответил пернатый и осел на землю. — Пиздишь! — Да вот те крест! — Мда. — Игорь подошел ближе, — Мелкая? — монстр рыкнул, а после как—то странно вздохнул, — Умеешь удивлять. А это че? — Оружие Харона. Точнее хлипенькая копия, но пока достаточно, чтобы ее «запереть» на время. — прокомментировал Сатана, — Столько сил забирает. Ужас. Мы с Михаилом первое на пополам создавали и то устали, а Кабадатх в одиночку, а все стоит. — Пополнить запасы? — предложил Игорь. — Чего? — Мы же куклы. Наша задача в принципе собирать и отдавать. Вольем столько, чтобы вас не тошнило от «голода». Пап, поможем? — Без вопросов. — Морган подошел к Михаилу и положил на его плечо руку, — Игорь, помоги Сатане, Кабадатха оставь на меня. — Почему? — мужчина присел рядом с королем. — У них не такой расход магии. Да и ты с того раза еще «пьяный». — он помолчал, а потом до него дошло, — Где Владимир? — Ушел. При чем давно, со слов Слендера. — ответил Михаил. — Я надеюсь вы додумались не вести за собой моих родителей. — вмешался в разговор безликий. — Их задержали Офф и Слендер. Сейчас они помогают им. — ответил Игорь, — Так. Вроде должно хватить, наш Король. — Все еще ерничаешь по этому поводу? — усмехнулся Сатана. — Как же без этого? — мужчина присел на корточки, — Возможно это бесполезно, но все же. — он уперся ладонями в землю. Рядом с монстром из почвы, словно быстро растущие лозы, возникли многочисленные черные канаты, которые быстро оплели тело и сдавили его, — Хотя бы буду знать, если дернется. На некоторое время снова становится тихо. Компания поочередно поглядывает на монстра, а она глядела на них. Или это уже не она. Взгляд с каждым мгновением становился жестче, грубее, острее, будто все то, что осталось от Мии умирало и исчезало, выпуская наружу то, чему было суждено сидеть в тени мира и вечность наблюдать за всем, кому хотелось свободы, кто вечно голодал, сидя напротив банкета, не имея возможность даже укусить. Эти твари давно нормально не питались. Их количество сократилось вместе с количеством основных носителей — теней. Эти могущественные существа самое нестабильное, что было создано в этой вселенной. Их сила и мощь требовали взамен слишком много. Мало кто это понимал. «Ведь копировщик третьего ранга может завладеть столь многими умениями!» — так говорят те, кто ничего не знает. Тени не сильнее безликих. Они не всемогущие. А вот их паразиты другое дело. Эти пиявки питаются всем и сразу, что позволяет им брать от этого мира абсолютно все. Лишь «сияние мглы», известные под «сакё», могут их уничтожить. «Она не шевелится. — Игорь сверлил взглядом Мию, — Даже странно. Неужели этот штырь такой мощный? — он невольно натянул свои веревки еще сильнее, — Пугает все это. Страшно до чертиков. — личной угрозы прям не ощущалось, но прямая была такой явной, — Владимир. В тот день. Была ли наша мать столь же страшной?». Мужчина разминает спину, чувствуя как становится тяжело удерживать эти канаты, словно силы из него высасывают. Фарфор трескается. От лица отпадают кусочки. Эта тварь проникла в его тело через чернила, слившись с ними, принимая похожую структуру. Она заполняла его тело, а сейчас начала ломать изнутри. — Я бы на вашем месте… — хрипит Игорь, — …бежал. — на него устремляются перепуганные взгляды, которые через секунду отворачиваются к монстру. Штырь разлетается на мелкие кусочки, будто стеклянная палочка. Монстр все еще лежит неподвижно. Так же неподвижны и остальные. Сейчас решается кто сделает первый шаг? Кто определит исход битвы? Раздается рык, похожий больше на усмешку. Монстр смеется над их бессилием, над их слабостью и их беспомощностью, будто говоря: «В этот раз у меня так много зрителей. И все такие интересные. Я бы с радостью пообщался с каждым, но в вас так много… «стабильности». Аж противно. И скучно.» — Кабадатх! Нет! — кричит Сатана, когда безликий бросается вперед. На это резкое движение ответил монстр. Тысячи рук начали свое движение. Так синхронно. Они словно огромный веер взмахивали вверх, пытаясь словить безликого, а после падали вниз, чтобы раздавить его, но Кабадатху удавалось избежать каждого удрала, каждого когтя, каждой руки. Словно монстр был слеп. Но дело было в другом. «Я точно пожалею об это печати.» — мимолетная мысль только разожгла этот витиеватый рисунок, что со спины перетекал на руки и ноги, словно длинные змеи. Тело горело, но становилось быстрее и выносливей. Мир проносился мимо размытой картинкой. Зрение не привыкло к такому. Мозг не успевал обрабатывать положение в пространстве, но инстинкты, отработанные безликим за столько лет, позволяли драться даже в полной дезориентации. Его коса скользила по воздуху и по телу монстра, словно по тонкому шелку. В бесконечном свисте ветра и реве монстра, он четко слышал, как бешено колотится его сердце: страшно, больно, невыносимо, грустно. Все это смешивалось в отвратительный коктейль эмоций, которые предавали Кабадатху сил. За всей этой суматохой раздали истошные крики и ругательства. Безликий замер на мгновение, чтобы увидеть хоть что—то. Несколько пар рук удерживали Михаила и Сатану, другие выкручивали их крылья, стараясь вырвать. Морган с Игорем пытались перерезать эти загребущие руки и пальцы, но их чернила мгновенно поглощались телом монстра. Вскоре несколько рук начали гонятся за надоедливыми «мухами», пытаясь раздавить кукол, которые хоть и не приносили никакого вреда, но порядком надъедали. Раздался истошный крик смешанный с ревем и мольбой. Пара черных тяжелых крыльев была отброшена в сторону, а окровавленное тело архангела мгновенно обмякло в грубых руках монстра. Сатана пару раз дернулся в сторону друга, намереваясь решится своих крыльев, но спасти Михаил из смертельной ловушки. Монстр потянул архангела в пасть. Король Ада начал драть руки, вгрызаться в них. Он делал все, чтобы монстр отвлекся от пернатого. Руки сильнее сдавили его тело и крылья, почти все кости разом захрустели в унисон. Не смотря на свою ярость, Сатана взвизгнул от такой волны боли и подобно своему товарищу обмяк, но при этом продолжая предпринимать попытки освободится, хотя больше было похоже на трепыхания тряпки на ветру. Игорь оплел руки чернилами и, упершись ногами в землю, всеми силами оттягивал архангела и Сатану от пасти с многочисленными зубами. Встретив сопротивление своей трапезе, монстр схватил черные канаты и начал подтаскивать куклу к себе, параллельно вновь впитываясь в тело Игоря. Мужчина отпустил руки и отшатнулся назад избегая перманентной смерти. — Па!… — он падает на колени, на его руки, что замерли возле рта, начинают выливаться чернила бесконечным потоком, — П!… — но вместо слов слышится лишь бульканье чернил. — Игорь! — Морган бросается к сыну, но на его пути встают руки, которые легко ломают ему ноги, спину, тело, шею, голову. Фарфор осыпается на землю. — Будь я проклят! — Кабадатх накладывает на свое тело вторую печать, развивая запредельную скорость и силу. Он прекрасно знает, что это может закончится минимум инвалидностью и максимум мгновенной смертью, если он неправильно распределится выданной ему силой. Кабадатх замахивается, готовый разрубить тело пополам, но монстр, завывает то ли от боли, то ли от страха, срывается с места, бросая свою добычу, и устремляется прочь. «Что за черт?!» — безликий бросается за ним. Для огромного и тяжелого тела монстр движется слишком быстро, Кабдатаху едва хватает скорости, чтобы поспевать за ним. Он пару раз пытается ударить, но каждый раз существо изменяет свое направление, будто спасаясь, будто ища выход. «Печать. — доходит до безликого, — Они закончили печать!» — Кабадатх бросает последние силы на то, чтобы все—таки ранить монстра. Он ели его обгоняет, вставая перед ним, замахивается косой, готовясь разрубить тело. Монстр, словно локомотив на всех парах, несся прямо на него, будто не замечая прямой угрозы. Да Кабадатх и не был прямой угрозой для этого месива. Но монстр все равно боялся его. Точнее его оружия. Хоть в косе и было куча примесей, это все еще сакё и оно все еще может навредить. Нужно избавится от того, что может отправить это могущественное существо в бездну забвения этого мира. Кабадатх не успевает среагировать. Коса отлетает куда—то в сторону. Тело больно ударяется о землю, а сверху на него начинают давить, ломая, сотни рук. Над головой раздается оглушающий, до ужаса низкий и угрожающий рев. Монстр пытается запугать свою последнею жертву. Он вонзает свои когти в тело безликого, разрывая плоть и внутренние органы. Монстр приближает свою пасть, готовый целиком поглотить это тело. Его зубы вот—вот вонзятся в шею, мгновенно убив безликого. — Прости, солнышко. — шепчет Кабадатх, — Прости меня. Наступает секундная тишина, которая больно звенит вокруг. Лес вместе с суматохой замирает, затихает будто делая новый вдох. Сердце словно замерло вместе со всем миром. Весь мир сейчас смотрит за ними. Смотрит и ждет конца этого спектакля. Смотрит с ужасом осознания, что это конец, которого никто не ждал. Смотрит, молясь, чтобы это все наконец—то прекратилось. Смотрит и кричит. Кричит от страха, от боли. Он смотрит на прошлое и настоящие, заглядывая в будущие, которое медленно растворяется, будто прячась от лишних глаз. Это конец. Но вместо тьмы смерти, вместо боли, вместо собственного крика, Кабадатх ощущает, как его тело отпускают. Монстр дергается над ним, пытаясь уйти и скрыться, что—то держит его на месте. Безликий не слышит, но прекрасно видит, как эта тварь орет и ревет от боли. Около шести штырей пронзают это несуразное тело, которое медленно твердеет, превращаясь в камень. Каждая клеточка с невыносимой болью твердеет. Каждая секунда на счету, но монстр не может выбраться, не может избежать своего заточения, не может спастись. Он может только кричать, реветь, молить о спасении, словно демон на изгнании, он может только предлагать, что угодно взамен своей свободы. Ноги. Таз. Поясница. Ребра. Грудь. Плечи. Руки. Пальцы. Шея. И наконец, голова. Мир замирает. Он выдыхает, словно зритель в кино, осознавая, что все закончилось. Теперь вновь наступает тишина, хотя рев монстра эхом еще сотрясает округу, заявляя о кончине твари, что грозилась поглотить этот жалкий мир. Наступает затишье. — Кабадатх? — раздается рядом голос. — Спасибо, что остановил ее, Харон. — хрипит безликий, ощущая, как печать начинает взимать свою цену, — Ты вовремя. — Не хочу тебя огорчать, но это не я. — Что? — он пытается повернуть голову, но смещенные шейные позвонки совершенно иного мнения. — Не двигайся. — смерть кладет руку на грудь Кабадатха. Тот ощущает, как по мышцам, как по сломанным костям, как по разорваным сухожилиям растекается тепло, которое мягко и аккуратно залечивает раны, — Я очнулся мгновение назад. Я физически не мог остановить Мию. — Тогда кто? Кто ее остановил? Недалеко в кустах раздается шорох переплетенный с руганью. К ним, облокачиваясь на деревья, выходит Владимир, чье тело полностью испещрено трещинами, которые грозятся разрастись, давая новые потери фарфора. — Чтоб я еще раз!.. — парень закашлял, выплевывая осколки фарфора с чернилами, — Слышишь?! Чтоб я еще раз согласился на подобную авантюру! Мия! Слышишь?! — он осел на землю, — «Создай штыри! Создай! У тебя выйдет лучше!». Я больше на такое не соглашусь, Мия! — кукла окончательно падает на землю, — Поднимете меня потом? — Конечно. — отвечает Харон. — Спасибо. — Владимир замолкает. — Как он смог? И так много? — не верит Кабадатх. — Он же кукла. Да и без «хозяина». Значит запасов в нем предостаточно. — Харон замолкает, — Я должен извинится перед вами двумя. За все. За то, что напугал, за попытку… «убийства», за то, что даже слушать вас не желал. — Будто мы лучше. — безликий вздыхает, — Что с остальными? — Ну, Офф явно еще долго будет скулить, остальная часть твоей семьи в порядке. Михаилу грубым образом вырвали крылья, но это не впервые, я отдам ему одну из своих пар. Сатана, как и Михаил в отключите. Куча переломанных костей. Моргна отделался сломанным телом, хотя уже стал на ноги и, как может, залечивает пернатого и короля, а Игорь… Он временно летающий шарик чернил с крыльями. — На удивление это очень удобная форма! — раздался булькающий голос над головой, — Ух какая она страшная! — он, словно «маленький» жучок, присел на голову статуе, — Мелкая, если ты сейчас прорычишь, то я… Я не знаю? Перепугаюсь еще сильнее? — мужчина, хотя скорее шарик, хихикнул и вновь взлетел, — Владимир! Ты че разлегся? — в ответ пошел бубнеж, и братья начали обмениваться шутками. — Что дальше? — чуть погодя спросил Кабадатх. — А дальше только ожидания. Не более. Но я клянусь перед ликом Вселенной, перед Временем и Пространством, что найду способ очистить ее и вернуть назад. Как можно быстрее. — Харон подумал, — Дай мне двести лет. Если не уложусь, то… Пока не знаю, но я… — Не нужно таких громких обещаний. — перебил его безликий, — Делай, как надо, а там посмотрим. В конце концов, мир тесен. Мы с ней еще пересечемся. — смерть, принимая этот выбор, отошел к Владимиру, оставляя безликого наедине с дочерью. Небо медленно затягивали тучи. Где—то вдалеке раздался раскат грома, предвещающий грозу. Упали первые тяжелые капли. Они, подобно слезами, скатились по лику монстра. Сердце безликого замерло. Кабадатх прекрасно знал, что это лишь дождь, что это не его дочь сейчас плачет, извиняясь. Это не она. Не она. — Мы натворили столько глупостей. — дрожащие пальцы коснусь холодного камня, вытирая влажную дорожку, — Солнышко, прости меня. Прости. Я не смог тебя защитить. Солнышко мое. — может ему показалось, но камень будто отдал теплом.***
— Ебанный сценарий! — Зек пинает эту каменную статую. — Не злись. Все не так плохо. — пытается унять ее Харон. — Не плохо?! Издеваешься?! — рычит она на него, расплываясь в язвительной улыбке, — Все должно было быть по другому. Она сбегает из дома. Ищет свою няньку, потом топает на их территорию, затем переломный момент, она чуть не сгорает заживо, а тут приходит Кабадатх и все! Счастливый финал! А это?! Откуда это все взялось?! — тень достает пачку сигарет и закуривает, — Это был самый стабильный сценарий и вот такая подлянка! Что за херня? — Зек… — Не, я просто не понимаю. И ты еще. Что ты тут устроил. Ведь всего лишь!… — Зек! — он перебивает ее. — Да что?! — Смотри. — он указывает в сторону. — Какого? *Зек смотрит на вас* — Вы что тут забыли? *Вы не уверены, что обращаются к вам, но когда женщина хватает вас за шкирку, вы полностью убеждаетесь в том, что оказались не в то время и не в том месте* — У меня нет на это времени. — она выдыхает в вас дым. *Вы кашляете от едкого запаха черного табака* — И что будешь делать? — спрашивает Харон. — А вот это! *Вас, словно мешок со сменкой, раскручивают и бросают вверх. Вы быстро удаляетесь от земли. Вы кричите, ожидая падения, но ваш полет все еще продолжается. Вскоре вы оказываетесь где—то в районе стратосферы. Мир перед вами, словно шторы, распахивается, открывая бело пространство, а после захлопывается. Вы падает на пол. Вокруг только белое пространство.*Нечего подслушивать.