Сон Элессара

В детстве у него был друг. Ну то есть он считал его своим другом, и мог в любой момент подойти к нему и спросить о чем угодно – а тот терпеливо отвечал, прервав свои дела. Еще тот эльф приохотил его к музыке. Эльф был музыкантом и мог заставить струны звучать так, что им подпевали звезды. А может быть наоборот – струны звенели, как звезды в хрустальном небе. Струны у него могли смеяться, грустить, но не плакать. Потому что эльфы никогда не плакали. Он никогда не задумывался над этим. Не задумывался до того самого дня, когда он вбежал, вприпрыжку в комнату своего друга (он отсутствовал много дней и вот наконец вернулся) и застал его задумчиво перебирающим струны. – Где ты был? – Мой друг ушел за Море. Я провожал его. Только сегодня вернулся. – Тебе грустно? – У меня осталась память о нем. В любой момент я могу шагнуть туда. Как сейчас. Эльфы помнят все. С рождения. Эльф замолчал, прислушиваясь к затихающим струнам. Мальчик тоже задумался. Он никому не рассказывал об этом – но он тоже помнил себя с рождения. Хотя и отрывками – вот мама держит его на руках, а вот высокий человек с неулыбчивым лицом осторожно прикасается к нему, неловко гладит по голове. Но один момент он запомнил отчетливо – как в комнату входят высокие люди в темно-зеленом и высокие эльфы в белом. Люди преклоняют колени, и старший кладет перед мамой сверток. Мама откидывает край ткани, видит сломанный меч и начинает страшно плакать. Без слез. Ему было тогда два года. С того дня он не забывал ничего. – Я тоже все помню. Но это бывает больно, разве нет? Почему ты не плачешь, если твой друг ушел навсегда? – У эльфов все совсем иначе. И мальчику… и человеку этого не понять. Никогда. Потому что это невозможно. Прошу, теперь иди. Поиграй в саду. Развернулся и побежал в сад, не разбирая дороги. Промчался через клумбы, напролом через цветущие кусты, вскарабкался на стену – там, где над ней нависала могучая дубовая ветвь. Перебежал по ней и, обхватив ствол руками съехал вниз, обдирая колени, локти, цепляясь одеждой за сучья и слыша треск рвущейся ткани. Кубарем скатился вниз по склону к небольшой заводи. И тут, не удержавшись на ногах, поскользнулся и плюхнулся в воду. Вскочил, снова поскользнулся, с размаху упал на четвереньки… И тут наконец расплакался. Все еще плача, не в силах остановить слезы, он поднялся, разбрызгивая воду и ил. Выбрался кое-как на берег. Ниже по течению река вскипала бурными порогами, за их шумом его никто не мог бы услышать. Поэтому можно было плакать и кричать в голос. Пытаться выкричать боль, обиду и унижение. Потом как-то разом слезы закончились. Он в последний раз потянул носом, поднял голову – и увидел перед собой Наставника. То есть это он звал его Наставником, на самом деле у эльфа было другое имя. Наставник внимательно, без улыбки смотрел на него. И он внезапно увидел себя со стороны. Помесь мелкого орка с троллем-недомерком. Волосы сосульками, весь в грязи, одежда зеленая от травы и бурая от ила, рукав свисает рваными клочьями. Он поднялся. Ему было все равно, каким его видят те, кто никогда не будет считать его равным себе. Глядя Наставнику в глаза, вытер нос рукавом, еще сильнее размазав по лицу слезы, сопли и кровь из расцарапанной щеки. - Пойдем, промоем твои царапины, - сказал Наставник.