Последние дни Галактики

Неоново-синий клинок рассекал лёгкие ночные сумерки, неся сквозь них угрозу и смерть тем, кто не отступится добровольно. Тускены и раньше видели такое, когда один из джедаев присоединился к ним, бросив Республику и Орден, чтобы быть вожаком племени. После женился на одной из тускенок по имени К'Шик и у них родился такой же одарённый сын А' Шарад. Так уж принято было в их народе, называть сыновей именем отца, с приставкой А в начале. Но сейчас ничего подобного не было и быть не могло и этот юноша с тёмном плаще явно далёк от намерения войти в племя. Его целью было напротив если не уничтожить племя, то существенно сократить его численность. Он начал это делать и весьма успешно, вот уже несколько храбрых тускенов падали на землю бездыханными, а часто лишенными кто руки, а кто и головы, позорно роняя гайдерфаи. Клигг, Оуэн и даже Беру, что несмотря на приказ оставаться дома, вышла вместе с мужчинами и воевала наравне с ними, старательно помогали Энакину, отстреливаясь из ружей и бластеров. Скайуокер находился в очень странном для себя состоянии, похожем на транс, но при этом сознание оставалось ясным и живым. Он видел то, что делал и понимал это, но остановиться не мог и не хотел. Второе более вероятно, ибо то, что происходило перед ним и началось до его прихода было настолько за гранью возможного, что не оставляло иного выбора, чем тот, что Энакин сделал. Уничтожить мерзких врагов, что так нагло посмели посягнуть на самое дорогое в его жизни и он отвоевывал это без всякого чувства вины или мыслей о правильном и ошибочном. Просто делал то, чего просила душа - наказывал виновных, не зная жалости и не слыша голоса разума, говорившего, что это неправильно и точно нарушает Кодекс. Но Кодекс и не говорил ничего по поводу угрозы жизни близкому существу. Никто из джедаев не знает, что это такое, как не помнили своих матерей и родные миры. А он, Энакин, помнит и потому спасёт любой ценой. Бой продолжался почти до самой ночи, когда больше половины напавших лежали мёртвыми на песке, а оставшиеся трусливо убегали прочь, растворяясь в ночной пустыне, подгоняя тревожно блеющих бант. Наконец стало тихо и Энакин смог перевести дыхание, одновременно деактивируя меч и возвращая его на пояс. Но отдыхать юноша не стал, хотя его колени до сих пор подрагивали, в руки ходили ходуном от остаточного напряжения, что пролилось через край, полностью опустошив все резервы нервной системы. Не до того сейчас, отдохнёт позже, важнее было узнать, что с мамой. В пылу боя Энакин успел заметить, как двое тускенов, державших её, испуганные возможной гибелью, какая постигла их товарищей, бросив свою жертву, сбежали. Шми тогда упала на песок и с трудом отползла к дому и больше не показывалась. Скайуокер тотчас же отправился туда и нашёл её у порога, похоже было, что устав терпеть боль и устав от неё, женщина не смогла дойти до дома и свалилась возле него в глубоком обмороке. При виде неё, такой слабой и мертвенно бледной, сердце юноши просто обливалось кровью, он чисто физически не мог видеть того, что было и до чего довели его мать. Тогда он бережно поднял её на руки и аккуратно внеся в дом, положил на кровать. - Что с ней? - спросила его вошедшая за ним следом Беру. - Я пока не знаю, она не пришла в себя, - ответил Энакин, не отрывая взгляда от неподвижного лица матери, такого родного и любимого, понимая, что теперь ни за что не сможет больше её оставить, даже если для этого придётся оставить Орден, о котором он даже не вспомнил за всё это время. - Вот, возьми, это поможет ей очнуться, - сказала юная фермера, сняв с полки аптечку и достав из неё коричневый высокий флакон - Нужно протереть ей виски и дать подышать этим. Беру знала о чём говорила и Энакин, взяв свой носовой платок, смочил его резко пахнущим раствором и принялся лёгкими движениями протирать им лоб и виски женщины, после поднёс открытый флакон к её носу. Шми сначала никак не отреагировала на это, но через пару секунд к её лицу начали возвращаться краски, а потом она и вовсе открыла глаза и с удивлением посмотрела перед собой, не веря тому, что видела. И по мере того, как зрение становилось наиболее чётким, на её бледных губах появлялась улыбка. Сперва нерешительная и почти робкая, затем, всё более явная и уверенная. - Эни, - прошептали наконец эти самые губы - Это и правда ты. Ты здесь, со мной, ты вернулся... - Да, мама, это я, - ответил Энакин хриплым от радости и волнения голосом - Я снова здесь и никогда больше тебя не оставлю. В уголках глаз Шми появились слезинки, что медленно стекали на подушку, Энакин вытирал их своей рукой, в то время как Шми подняла обе свои и с трепетом обнимала своего подросшего сына, трогая его волосы, плащ, лицо, словно не веря до конца, что тот ей не снится. Скайуокер уже и сам не выдержал и всхлипнув упав в раскрытые объятия. Такими их и застали вернувшиеся Клигг и Оуэн. Всё было так очевидно, что не требовало объяснений, они тоже понимали, что Энакин не сможет просто так улететь на Корусант и он в первую очередь, поскольку с большим трудом оторвавшись от материнской груди, Скайуокер произнёс, обводя собравшихся серьёзным взглядом покрасневших глаз: - Вы не можете больше оставаться здесь, поскольку тут стало очень небезопасно, и я не смогу быть уверенным в том, что всё будет в порядке, поэтому вы должны собрать вещи и лететь со мной на Корусант. Я постараюсь в самые короткие сроки найти подходящее жилье, а пока определю вас в гостиничный номер. Поймите, это для вашего же блага, тускены могут вернуться в любое время и явно захотят отомстить, а я не готов больше рисковать своей матерью, а она не захочет рисковать вами. Так, что вылетаем прямо сейчас, соберите вещи и летим в космопорт. Как это ни странно, возражать никто не стал, все были так напуганы нападением, что были только рады оставить это страшное место. Оуэн и Беру принялись собирать вещи, необходимые в дороге и первое время жизни в чужом месте, а Клигг и Энакин помогли Шми подняться и собраться в дорогу. Как они убедились, серьёзных травм у неё не было, лишь несколько синяков и ссадин, ничего опасного, скоро пройдёт. Сборы завершились быстро и скоро все пятеро сели в спидеры и направились к оставленному Энакином кораблю, надеясь уже к утру быть на Корусанте, уже потом кто-то из них должен был снова прилететь сюда, чтобы заняться продажей фермы и после купить на эти деньги жильё на Корусанте, так решил практичный Клигг и мало, кто захотел бы с ним поспорить. Иными словами, будущее этой семьи было теперь в надёжных руках, но вот ближайшее будущее самого Энакина оставалось неясным и туманным, ведь Оби-Ван уже отчаялся дозвониться до ученика.