Невинные развлечения Богов войны

— Доброе утро, Совершенный Владыка. Этот мягкий, сочащийся ядом голос он безошибочно узнал бы даже среди многотысячной толпы. Даже сквозь сон. Даже если будет без сознания. Вот уже восемь сотен лет он слышит его каждый долбаный день в духовной сети, на собраниях, у стен своего дворца и в совместных дозорах. И меньше всего на свете хотелось слышать его ещё и с утра, находясь в собственной постели. Фэн Синь приоткрыл заспанные глаза, и убедился, что ему не показалось. Действительно, в двух шагах от него, прямо в его спальне, скрестив руки на груди, стоял Му Цин и рассматривал его своим холодным пронзительным взглядом. — Какого хера ты здесь делаешь?! Му Цин в ответ лишь молча прищурился, и нисколько не стесняясь, подошёл и присел к нему на постель. Фэн Синь ощутил, как она прогнулась под его весом. — Я спрашиваю, что ты тут забыл, и как вообще сюда попал?! — гнев моментально сжёг остатки сна, и Фэн Синь двинул сжатым кулаком в сторону Му Цина, севшего так неосмотрительно близко. Но… ничего не случилось! Удара не произошло. Его руки даже не пошевелились, и словно застыли, оставаясь лежать закинутыми у него над головой. Фэн Синь дёрнул ещё раз, поднял глаза, и увидел, что от его запястий тянулась длинная сияющая золотая верёвка. Обхватывала их в несколько витков, касалась подушек, и уходила куда-то за изголовье постели, теряясь там, где он уже не мог разглядеть. — Да так. Знаю, где тут у тебя кое-какие потайные входы, — ехидно усмехнулся Му Цин. — Что, Линвэнь так и не выделила средства на починку ограды? Какая досада. Смотри, мало ли заберётся кто-нибудь. Твою мать, проклятая ограда! Та самая, которую они разнесли неделю назад, когда сцепившись, впечатались в неё своими разгорячёнными телами. — Ублюдок!!! — Фэн Синь с безумной силой рванулся вверх так, что постель под ними зашаталась. — Выйди отсюда нахер! — И куда ты собрался бежать? Тише… Не дёргайся так, — голос Му Цина сделался ещё более вкрадчивым. Он притворно успокаивающе положил ладонь Фэн Синю на грудь, и прижал покрепче. — К тому же, если я выйду, кто тогда тебя развяжет? Неловко получится… А я всего лишь хотел поговорить. Его глаза коварно блеснули, а верёвка внезапно сделалась горячее, и как будто сжалась ещё чуть сильнее. Фэн Синь задыхался от бессильной злости, и пытался сжечь Му Цина взглядом. Тот бесстрашно наклонился почти вплотную к его лицу, и голосом, не предвещающим ничего хорошего, медленно произнёс: — Неужели ты думал, что можешь вот так просто оскорблять меня перед всеми? Говорить Владыке, что я плохо справляюсь? Сколько раз я предупреждал, чтобы ты меня не злил? Повтори сейчас то, что ты сказал вчера на собрании! — с каждым словом Му Цин распалялся всё больше. — Разберись тогда со своей нечистью, которая уже лезет ко мне через границу, придурок! Я не обязан… Ах ты!.. Фэн Синь резко прервался, сжав зубы, и чуть не взвыл от острой боли, потому что Му Цин в этот момент сдёрнул с него одеяло до пояса, и с силой стиснул между пальцами его сосок. — Я. Сказал. Повтори. — отчеканил Му Цин, выкручивая так, что Фэн Синь взвился и чуть не подлетел над постелью, а затем, изогнувшись, уткнулся лицом в подушку, едва не прокусывая её, лишь бы не заорать. Весь его мир сузился сейчас до одной маленькой болевой точки, и он судорожно пытался вспомнить, что именно из того, что он думает об этом ублюдке, успел тогда сказать вслух. — Безответственный… Никчёмный… — Фэн Синь с трудом мог вдохнуть, не то что говорить. Му Цин почти прижался к нему, пристально глядя в затуманенные от боли и гнева глаза. — Ещё. — Зазнавшийся Бог войны, который… Разжав наконец пальцы, Му Цин внезапно прервал эти слова, хватая Фэн Синя за распущенные волосы, и стиснув их в кулаке, притянул его к себе, неистово кусая за губу. С силой сжал её зубами, затем чувственно облизал, толкаясь в его рот языком. Распробовав как следует, словно лакомство, чуть отстранился с усмешкой, обдавая его лицо тёплым дыханием, и прошептал ему прямо в губы: — Оказывается, твой неуёмный язык довольно неплох на вкус. Всё ещё переживая очередное потрясение, Фэн Синь в замешательстве вдыхал сладковато-пряный аромат волос Му Цина, упавших ему на лицо, а затем опомнившись, с хрипом попытался извернуться и нанести наглецу удар ногой. Му Цин лишь немного отклонился в сторону, чтобы его не задело. Одеяло от резкого движения слетело на пол. Верёвка на запястьях Фэн Синя начала удлиняться и скользить по его телу, обжигая жаром от трения. Крепко обмоталась вокруг его широких плеч, спустилась ниже, обхватывая пояс, и наконец обвила ноги, связывая вместе щиколотки. — Я и не думал, что ты спишь совсем без одежды, Владыка Наньян. Слегка улыбаясь, Му Цин наблюдал за яростными неловкими метаниями Фэн Синя и явно наслаждался, рассматривая загорелое мускулистое тело с покрасневшими полосками в тех местах, где его натирало верёвкой. Тот попытался хоть немного развернуться, чтобы скрыть от цепкого взгляда свою наготу, но затянутые петли держали крепко, и Фэн Синь ощущал себя в самой отвратительной и постыдной ловушке в своей жизни. — Ты что творишь?! Немедленно убери с меня эту дрянь! — выкрикнул Фэн Синь, скованный по рукам и ногам, безуспешно ёрзая по постели, и пытаясь стряхнуть с себя путы. — Всего лишь обезопасил себя. Но если ты будешь так орать, придётся завязать тебе ещё и рот. Ты что, этого хочешь? — издевательски спокойно ответил Му Цин. Словно подтверждая его слова, верёвка вытянулась ещё немного, и словно играясь, кончиком скользнула по губам Фэн Синя, который просто захлебнулся от всепоглощающей ненависти. На лбу вздулись вены, а лицо застыло в гримасе, подобной маске демона. Пряди волос слиплись от пота и разметались по подушке. Вдоволь насладившись этим зрелищем, Му Цин поднялся с постели и стал медленно обходить покои. Рассматривал висящие на стенах гравюры с изображениями легендарных битв. Погладил пальцами нефритовый стакан, стоящий на ночном столике. Остановил взгляд на лежащей там же золотой серьге-колечке. Фэн Синь затих, напряжённый тем, как своевольно и нагло Му Цин разгуливает и трогает его личные вещи, но помня о верёвке, молча наблюдал за его перемещениями. В конце концов, пока что поганец не делал ничего плохого. Тем временем Му Цин обнаружил ворох снятой перед сном вчерашней одежды Фэн Синя, и совершенно бесстыдно зарылся в неё лицом, глубоко вдыхая такой знакомый аромат его тела. — Ты хорошо пахнешь. Мне всегда нравилось. — куда-то в сторону произнёс будто слегка опьянённый Му Цин, нехотя отрываясь от одеяний. — Одежда после тренировки. Наслаждайся. — бросил в ответ Фэн Синь, продолжая следить за его действиями. Что удивительно, убить его уже хотелось чуть меньше. Словно неосознанно, Му Цин аккуратно и бережно сложил каждый предмет одежды, разглаживая руками все складочки, и за несколько секунд превратил бесформенную кипу в аккуратную стопку. Привычки неискоренимы даже восемьсот лет спустя, долбаная ты прачка! Взгляд Му Цина привлёк стоящий рядом с окном письменный стол, на котором лежали подготовленные к новому дню чистые кисти для каллиграфии. Взял одну, задумчиво повертел в руках, а затем поднёс ко рту, и глядя Фэн Синю в глаза, облизал её по всей длине кончиком языка. Фэн Синь вытаращился на него, от удивления забыв даже о верёвках, и подался вперёд, чтобы посмотреть, какого хера он вообще делает. Путы тут же дёрнули его назад, узлы обожгли стянутую кожу, и он с шипением откинулся на подушки, наблюдая за Му Цином из своего распластанного положения. Не отрываясь, смотрел на его стройный гибкий силуэт на фоне широкого окна. На то, как лучи восходящего солнца высвечивают его тонкие черты лица. И на то, как он проводит древком кисти по своим совершенным, притворно-невинным губам, изогнувшимся в блядской улыбке. Наваждение. Будто осенённый какой-то гениальной идеей, Му Цин в несколько быстрых шагов снова оказался у постели, и наклонился над Фэн Синем, направляя кисть прямо на него. Приставил к его горлу, и лёгким движением провёл вверх, приподнимая его лицо. — Ты что задумал?! Му Цин крепко сжал его подбородок двумя пальцами, вынуждая смотреть ему в глаза, и ласково шепнул на ухо: — Заткнись. Скользнул кистью по его щеке, убирая растрёпанные пряди волос, щекотно провёл по губам, а затем невесомо поцеловал, прикрывая глаза и наслаждаясь собственным превосходством. В этот момент Фэн Синь, окончательно осознав себя в полной власти Му Цина, и находясь в самом уязвимом положении в своей жизни, с ужасом ощутил у себя предательскую эрекцию. Чувствуя всё нарастающее возбуждение от продолжающихся нежных томных поцелуев, Фэн Синь не знал, как это скрыть, и как вообще реагировать. Он неосознанно дёрнулся в сторону, и Му Цин — конечно же! — отстранился от него, сразу опуская взгляд вниз. На его обычно непроницаемом лице явно проявилось невысказанное удовольствие. Он залез с ногами на постель, склонился над обездвиженным Фэн Синем, снова сладко целуя его в губы, словно поощряя. Провёл кисточкой по его напряжённой шее, затем обвёл ей ключицы, погладил сосок, который всё ещё был слишком чувствительным после его крепкой хватки. Опустился чуть ниже, облизывая плоский загорелый живот, и прихватил зубами кожу, оставляя болезненный краснеющий след. Его гладкие волосы, струясь шёлковым водопадом по плечам и спине, ниспадали на бёдра Фэн Синя, прикрывая наготу, и мягко касались его горячего члена. Фэн Синь закусил губу и запрокинул голову, разрываясь от одновременно испытываемых ласки и боли. В ушах звенело, мозг пылал от неправильности этой ситуации. Член стоял так, что хотелось забыть о любом стыде и немедленно потереться им обо что-нибудь, лишь бы облегчить своё состояние. Он увидел, как Му Цин приподнялся, и будто издеваясь, смочил языком кончик кисточки, после чего начал медленно выводить собственной слюной на его груди какие-то письмена. Влажные дорожки за секунды высыхали на разгорячённой коже, а Фэн Синь, просто неспособный больше выносить столько ощущений одновременно, в исступлении выгнулся всем телом навстречу сладостной пытке. — Хочешь, я напишу тут «больной извращенец»? — Му Цин иронично улыбнулся, и одним пальцем поправил кожаный ремешок на своей шее. От одного этого зрелища Фэн Синь больше всего на свете захотел схватиться за этот ошейник, затянуть посильнее на его горле, чтобы он не мог даже вздохнуть. Повалить его на постель, и трахнуть так, что он больше никогда не посмел бы так улыбаться. Жаждал впиться в эту белую кожу, искусать и оставить отметины. Тоже почувствовать вкус его тела. Разгорячённый до невозможности этими мыслями, Фэн Синь собрал последние остатки сил, и не обращая внимания на жаркую боль от впивающихся верёвок, рванулся к Му Цину, желая немедленно ощутить его в своих руках, под собой. Естественно, он тут же оказался снова откинут назад сжавшимися вдвое сильнее путами, и теперь лежал, еле переводя дыхание, и сгорая от безумного желания. Му Цин чуть отодвинулся от него и произнёс прохладным тоном: — Нет. Ты не можешь ко мне прикасаться. — Тогда прикоснись ко мне ты. Потрогай меня там. — Фэн Синь старался, чтобы это не звучало как мольба. — Ты хотел сказать — «пожалуйста»? Му Цин протянул руку и дразнящими прикосновениями огладил его бёдра, едва касаясь их внутренней стороны, где уже поистине полыхал пожар. Он явно был настроен продолжать свою игру, но Фэн Синь от нетерпения уже был готов обессиленно постыдно застонать. — Просто сделай то, что я прошу, чтоб тебя!!! Ещё несколько секунд томя его своим молчанием, Му Цин наконец произнёс: — Ты не будешь дёргаться в мою сторону, а я сделаю так, как тебе понравится. Устроит? Фэн Синь, не веря своим ушам, смог лишь кивнуть. — Значит, договорились, — почти что официально-любезно ответил Му Цин. — Я сейчас развяжу твои ноги, но если вздумаешь лягаться, ты пожалеешь. В такой ситуации это звучало особенно угрожающе. Петли на щиколотках заметно ослабли, и Му Цин моментально ловко оказался сверху, разводя коленом ноги Фэн Синя, и устраиваясь между ними. Кончиками пальцев прикоснулся к сочащимся каплям смазки, а затем поднёс руку ко рту и слизал их, пробуя на вкус. Конечно же, мучитель никуда не спешил. Накрыв одной ладонью головку и слегка массируя её, другой снова взял кисточку, и плавно погладил между его ягодиц, изучая чувствительные места. Фэн Синь теперь даже не смел пошевелиться, лишь бы Му Цин не вздумал останавливаться. Прикрыл в изнеможении глаза, полностью отдаваясь невероятным ощущениям, и словно со стороны слушал собственные хриплые стоны. Член пульсировал и истекал от возбуждения, и казалось, ему хватит ещё пары движений, чтобы кончить. Благословляю твои руки. Ласки прервались на мгновение, и Фэн Синь даже не успел опомниться, когда почувствовал, что по его груди скользнули мягкие волосы, а кожу внизу живота обдало жарким дыханием. Проклятые Небеса! Он просто не верил в то, что происходит. Горячий кончик языка Му Цина прижался к головке члена и прошёлся по уздечке. Затем опустился ниже и провёл несколько раз от самого основания вверх, прослеживая каждую венку, и полностью смачивая слюной. Пульсация усилилась. Мысли в голове путались и терялись от страсти и острого наслаждения. Это было так непристойно. Так хорошо. Смотри не подавись. Му Цин припал губами и вобрал в себя возбуждённую плоть. Фэн Синь, не способный больше сдержаться, и просто мечтая трахнуть этот горячий влажный рот, громко застонал, подаваясь бёдрами вперёд, насколько позволяла верёвка. Му Цин тут же прервался, отстраняясь назад и ясно давая понять, кто тут хозяин положения. Подул на головку, остужая неистовую похоть, ладонями прижал бёдра Фэн Синя плотнее к постели. И снова взял в рот, не позволяя ему даже шевельнуться. Ты так хорош с членом за щекой. Фэн Синь рычал и стонал, раскалённый до предела постепенно ускоряющимися ласками. Верёвка жгла и впивалась в ставшее невероятно чувствительным тело. Ощущая близкую разрядку, он как мог, сдерживал себя от малейших движений, лишь бы не прогневать этого своенравного Бога, который сейчас ублажал его так, как не смог бы больше никто и никогда во всех трёх мирах. Когда на его яйцах сжалась прохладная ладонь, он полностью перестал контролировать себя и, содрогнувшись всем телом, выплеснул своё возбуждение, почти теряя сознание от оргазма. Потолок всё ещё покачивался перед его глазами, как будто они снова разнесли его дворец. Только в этот раз не в драке. Натяжение на запястьях ослабло, верёвка плавно скользнула, и через секунду растворилась в воздухе. На губах Му Цина развратно блестели полупрозрачные капли. Он вытер рот ладонью и хитро ухмыльнулся: — Тебе всё равно никто не поверит. С этими словами он встал с постели, развернулся, и направился к выходу. Фэн Синь замешкался, вспоминая о его обетах. Не зная, как предложить, всё-таки смог выдавить: — Эээ… А что насчёт тебя? Я мог бы тебе тоже… — он показал в воздухе недвусмысленный жест рукой вверх-вниз. — С каких пор тебя волнует что-то насчёт меня? У меня Путь, ты же знаешь. И твоя помощь мне точно не нужна. Му Цин вышел за порог, бесшумно прикрывая за собой дверь, и Фэн Синь остался один, остро ощущая воцарившуюся в комнате пустоту. Вымотанный, он откинулся на подушки, лениво размышляя о том, что сейчас произошло. А ещё о предстоящих днём делах. Итак… Никчёмный? Уже было. Бесполезный? Совсем не то. Может быть, неисправимый? Нет. Точно! Обнаглевший. Речь Фэн Синя для сегодняшнего собрания была готова.