Мёндон, Сеул
— Всё, достаточно. Минхо, задыхаясь, делает шаг назад от боксёрской груши и проводит рукой по взмокшим волосам. — Ты срываешься, хотя я не для этого поставил тебя на снаряды. Если хочешь выплеснуть эмоции и успокоить нервы, я могу выделить тебе время после тренировки, а пока необходимо отрабатывать удары. Минхо кивает, виновато складывая ладони в извиняющемся жесте. Он может сказать что-то наподобие «не знаю, что на меня нашло», но дело в том, что это чистейшая ложь. Первым в списке того, «что нашло на Минхо», занимает сводящий с ума факт того, что сегодня уже вторник. Если сегодня вторник, то это значит, что завтра среда, а если завтра среда, то… О, конечно, это значит, что за средой следует ублюдский четверг, который Минхо с, мать его, нетерпением ждёт. И, боже, дело даже не в этом. Самое поганое — пришедшее в последний момент осознание того, что большую часть времени и сил Ли вложил в просмотр детских занятий, добивая себя вопросами вроде «а что будет, если они разревутся?». Опомнился он поздновато — тогда, когда понял, что детей нужно будет не только успокаивать и вытирать им слёзы. Их нужно чему-то научить. И пусть его титул «Короля импровизации в танцах» отойдёт на второй план, потому что он является абсолютно бесполезным в применении с киндер сюрпризами. Ну или как их там называет Вернон? Собственно, учитывая всё это, неудивительно, что последние дни и ночи Минхо продолжал готовиться к четвергу, но уже с точки зрения преподавателя танцев, а не детской психологии. Он отрабатывал программу мастер-класса, которую сам и создал, оттачивая её до идеала и проклиная себя за рассеянность. Это, блять, так выматывает. И… о, это не всё. Вторым в списке оказывается старший брат, что даже странно. Странно не то, что он треплет Минхо нервы, а то, что Ли уже давно не получал от старшего вестей и жил себе, кстати, припеваючи. А тут брат, что удивительно, не обошёлся натянутым «привет, как дела», а сразу пригласил на милый семейный ужин, чтобы сообщить какую-то важную новость. В рот Минхо ебал эту новость, если честно, но под давлением, естественно, согласился. Впрочем, этих двух пунктов предостаточно, чтобы чувствовать себя так, словно окунули в помойное ведро. — Возьмись за дело, — командует тренер, и Минхо следует указанию, сосредотачиваясь на груше и только. Позже, когда время подходит к концу, тренер уточняет, оставить ли комнату с грушей открытой, но Минхо сомневается в том, что ему это действительно нужно — как таковая энергия уже растрачена, а возвращаться к противным мыслям, чтобы разозлиться… Он этого не хочет. — Как знаешь. И… — мужчина оглядывает его, поправляя очки. — Разберись с этим, — он тычет указательным пальцем в свою голову. — Ты сегодня весь день был где-то не здесь. Минхо снимает шингарды, расстёгивая их зубами и тяжело вздыхает. Тренер пожимает ему руку, не нуждаясь в ответе, и уходит, оставляя Ли наедине с самим с собой. Минхо рассматривает свои покрасневшие костяшки. Возникает единственный вопрос — и давно он стал накручивать себя до такого состояния?***
Телефон разрывается от частых сообщений. Настолько, что хочется выкинуть его в окно. От кого: Хван Хёнджин Побыстрее! Ты где? Не опаздывай! Ты такая черепаха, Ли Минхо… Минхо закатывает глаза, но поторапливается, накидывая лёгкую куртку и, наконец, выходит из квартиры. Признаться, выходить из квартиры Минхо сегодня ну вообще не собирался. Уставший после тренировки, он хотел только упасть на диван и на нём же разложиться до костей. Хёнджин решил немного по-другому, будучи стопроцентно убеждённым в том, что им обоим жизненно необходимо пойти к одному из его многочисленных знакомых на некое подобие вечеринки. Само собой, у Минхо был выбор. Если бы он сказал «нет», это и значило бы «нет». Однако вариант отвлечься звучал для него весьма привлекательно. В любом случае, если бы он остался дома, то либо пролежал бы, как амёба, весь вечер, либо же вновь начал трепать себе нервы. Именно поэтому он здесь: скачет по ступеням, не дождавшись лифт, и проклинает Хёнджина, бормоча что-то себе под нос. Хёнджин же, не подозревая о том, что его каким-то образом успели обругать, стоит и ждёт, опираясь на автомобиль Минхо с самым пафосным выражением лица, на которое он только способен. — Опаздываем, опаздываем, — Хван театрально цокает, встречая Минхо. Ли закатывает глаза, но вздёргивает бровь, глядя на друга. — Если ты пришёл на двадцать минут раньше, это не значит, что я вдруг опаздываю, — бухтит он. — И вообще, почему ты стоишь рядом с моей машиной? — А что?.. — Добираемся на метро, друг мой. Или ты думаешь, что я теперь подрабатываю таксистом? Буду смотреть, как ты пьёшь, а сам поиграю в трезвенника? Хёнджин отчаянно вздыхает — всегда тяжело отказываться от комфортных условий. От мерседеса s-класса — ещё тяжелее. Они идут до станции не спеша, несмотря на то, что Хван продолжает причитать на тему опозданий и уважения чужого времени. Минхо чувствует себя немного сонным, будучи убаюканным вечерним прохладным воздухом и необыкновенной тишиной улиц. Однако толика предвкушения в нём всё же есть — Ли надеется, что не разочаруется в сегодняшнем вечере. Он идёт туда, чтобы взбодриться и выпить. Для крепкого сна, очевидно. Крепкий и долгий сон — очень полезно. И не важно, какими способами Минхо добивается этого сна. Хёнджин долго не может найти нужный дом, и Минхо ему в этом даже не помощник — у обоих топографический кретинизм. Проблематично, но Хван всё же догадывается позвонить знакомому, до чьего дома они усердно пытаются добраться. — Он нас встретит. Ли кивает, позволяя себе расслабиться. Потеряться в незнакомом районе так себе идея, даже находясь с кем-то. Совсем скоро они замечают размытое чёрное пятно, размахивающее руками. Когда они подходят ближе, то чёрное пятно приобретает силуэт и черты улыбающегося парня, одетого в майку и шорты. Минхо думает о том, что, видимо, этот парень отречён от каких-либо новостных ресурсов, раз не может узнать прогноз погоды. — Салют! — Давно не виделись, — Хёнджин приобнимает его. — Это Минхо, моя кровинушка и мой самый лучший друг, — он делает вид, что смахивает слезу, указывая на сморщившегося Ли. — А это Чан. — Эй! — Чан игриво бьёт его по руке. — Неужели ты не представишь меня поинтереснее? — шутливо ёрничает он, но пожимает Минхо руку, притягивая его к себе и похлопывая по спине. — Ладно. Идём, а то я начинаю замерзать. Дом Чана оказывается буквально в нескольких метрах от места, где застряли Минхо и Хёнджин. Ли с интересом оглядывает обстановку вокруг, следуя за болтающими парнями. Он хмыкает, ненароком становясь слушателем их разговора. Что ж, Чан кажется довольно милым парнем. И, кстати, если он сам кажется милым, то его квартира — чёртово нечто. Минхо охает, восторгаясь размерами и складностью интерьера. К сожалению, он не может рассмотреть всё в полной мере как минимум в связи с тем, что повсюду выключен свет, за исключением развешанных ярких гирлянд. Ли часто моргает, пытаясь привыкнуть к такому освещению. И… здесь очень много людей. Минхо следует за Хёнджином, едва не наступая тому на ноги, когда Чан приглашает их в сторону кухни. Хозяин квартиры закрывает дверь и услужливо вручает им пока ещё пустые стаканы, прежде чем распахнуть окно, закуривая и предлагая сигареты гостям. Минхо качает головой, отказываясь. Он присаживается на барный стул, периодически отвлекаясь на шумные возгласы, раздающиеся за пределами кухни. — Я завязываю, так что… — Хёнджин тоже пытается отмахнуться от Чана, но цокает, закатывая глаза. — Блять, да кого я обманываю, — он тоже закуривает, запрыгивая на подоконник. Чан усмехается. — Можете взять то, что ещё не забрали в зал. Всё в холодильнике. Минхо, чувствуя себя недостаточно комфортно для такого, решает дождаться Хвана. — Вам тоже повезло с выходным во вторник? — интересуется Чан и поднимается с подоконника, прежде чем подойти к холодильнику. Разумеется, он догадывается, что гости стесняются, поэтому решает предложить выпивку самостоятельно. Он поднимает две бутылки: водка и виски. Минхо кивает в сторону виски. По крайней мере, тогда у него появится шанс обойти похмелье стороной. — Повезло иметь выходной завтра, — Хёнджин пожимает плечами. — Я же, в отличие от Минхо, работаю в академии. Выходной в будни — редкость, хотя на завтра мне не поставили часы. Считай, сегодня напьюсь, завтра отосплюсь и никого не напугаю своим лицом с утра. Сказка. Это правда. Если Минхо спокойно подстраивает график под себя, то у Хёнджина всё наоборот. Впрочем, Хван не жалуется, поскольку всегда хотел работать в академии. Особенно, после того, как закончил её. Ли и представить теперь не может, каково это — работать так, как работает его друг. И не то чтобы Минхо весь такой своевольный и упрямый, нет. Может, немного. Но, ухватившись за удачную возможность работать на себя, он не упустит её просто так. Ни за что. — Ты тоже занимаешься танцами? — Чан обращается к Минхо. Ли кивает, наблюдая за тем, как хозяин квартиры наполняет его стакан виски. — У него своя студия, — Хёнджин нахваливает его. — Огромная, — Минхо слегка толкает друга, прося его держать язык за зубами. — Что? Это правда. — Да? Это здорово — то, что вы делаете, парни. На самом деле в университете у меня была возможность танцевать. Ходить на дополнительные курсы, всё такое. Но я в этом не преуспел, — Чан смеётся. — И, кстати, я как сейчас помню! Тело болит так же, как от обычных тренировок. Не знаю, как вы справляетесь с этим. Минхо и Хёнджин стонут в голос. — Это правда, — Хван тушит сигарету и делает глоток из стакана, потирая заднюю часть шеи. — Из-за этого приходится тратиться на массаж. Ли усмехается. Ему хочется съязвить и сказать: «Не только из-за этого», но он тактично молчит, во-первых, поскольку здесь Чан, во-вторых, поскольку сам ещё не рассказал Хёнджину про случай с Хегё. — Ещё и меня втянул в это, — комментирует Минхо. Чан понимающе улыбается. — Чёрт, это точно. Я раньше не особо этим интересовался, но потом, когда мой друг решил пройти курсы массажиста, при этом используя меня в качестве подопытного, я сам не понял как, но втянулся, — он тихо смеётся, качая головой. — Несмотря на то, что теперь он делает на этом деньги, я получаю массаж бесплатно, — Чан щёлкает пальцами, словно опомнившись. — Он, кстати, сегодня- Дверь, прежде надёжно закрытая Чаном, с лёгким стуком ударяется об стену. Минхо мгновенно поворачивается в сторону шума и округляет глаза. — Сынмин? — Минхо? — Ким искренне удивляется. Ли хочет спросить, какого чёрта он здесь делает, но не успевает сказать и слова, открывая и закрывая рот, подобно рыбе, когда видит, что Сынмин не один. Следом за ним, словно лебедь, вплывает Джисон. Минхо, кажется, забывает, что такое — моргать. Вот так встреча. Он чувствует, что перестаёт дышать, вспоминая, чем закончилась их последняя попытка общения. Ли даже не замечает, что Сынмин тычет в него пальцем. — С тобой потом разберусь, — говорит Ким. — Чан! Мы тебя потеряли. — Потеряли? Вы ж мои хорошие, — Чан подходит к новым гостям на кухне. Он приобнимает Сынмина и Джисона за плечи, потираясь носом об каждого и заставляя этих двоих визжать от отвращения. — Давайте знакомиться. Хотя я вижу, что некоторые из вас в этом не нуждаются. Чан представляет парней друг другу, останавливая небольшие препирания Минхо и Сынмина. — Ты же не ходишь на «такие мероприятия», — язвит Ким. — Это я его уговорил, — Хёнджин хлопает себя по груди, выглядя до ужаса гордым и довольным самим собой. Минхо открывает рот, чтобы возразить хоть что-то, потому что ни один из его друзей, вообще-то блять на минуточку, не прав, но замирает с осознанием того, что Джисон, теперь стоящий позади Сынмина, смотрит на него. Хан мягко усмехается, замечая встречный взгляд Ли. И сказать-то нечего теперь. — О. Вы тоже знакомы? — Чан замечает их переглядывания и удивлённо вздёргивает брови. Минхо и Джисон переводят взгляд на организатора вечеринки, прежде чем одновременно выдать: — Да. — Нет. Ли хмурится, слыша «нет» от Джисона, но даже не думает удивляться. Чан с подозрением смотрит на них. — Так да или нет?.. — Да. — Нет. На этот раз они меняются ответами, и теперь Минхо — тот, кто говорит «нет». Чан, Хёнджин и Сынмин переглядываются друг с другом, мысленно соглашаясь не спрашивать этих двоих ни о чём. Лишнее напряжение ни к чему, хотя посмеяться можно было бы, конечно. Но, чёрт с ними, ладно. Судя по тому, как накалилась обстановка, — какие-либо вопросы будут не к месту. Правда, Сынмин, пожалуй, единственный, кто знает и понимает, в чём дело. До Хёнджина не доходит только потому, что он не знает, что Джисон и есть тот самый массажист Минхо. Ну, а Чан в принципе не в курсе всех этих дел. Ли опускает взгляд в тот момент, когда Хан закатывает глаза и поворачивается к нему спиной, чтобы, кажется, налить воды. — В любом случае, — Чан хочет закрыть окно, чувствуя, что становится холодно, но оставляет его приоткрытым, видя, что Хёнджин закуривает. Минхо одаривает друга знающим взглядом. «Серьёзно, завязываешь значит?» — читается в его глазах, но Хёнджин выставляет вперёд средний палец, заканчивая на этом. — Точно! Мы как раз говорили о тебе, Джисон, я и забыл, — продолжает разговор Чан. — Пардон? — Хан поворачивается, хмуро оглядывая всех присутствующих, кроме Сынмина. Минхо неосознанно чувствует давление. — Мы заговорили про массаж. Тут-то я и вспомнил про тебя. Ребят, Джисон — тот, о ком я говорил, — Чан улыбается. Минхо поджимает губы в ожидании чего-то. Он отсчитывает до трёх в своей голове, пока не слышит: — Подожди. Так вот откуда вы знаете друг друга? — это Хёнджин. Ли не отвечает, только стреляет взглядом, пытаясь донести до Хвана тот факт, что ему срочно нужно заткнуться. — А. Вот оно что. Джисон сжимает стакан с водой в руках. Кажется, он раздражён. И Минхо, если честно, тоже. Он понимает, что, да, накосячил, но… Боже, что ему сделать, чтобы воздух вокруг перестал ощущаться так, словно его можно резать ножом? Чан вновь пытается разрядить обстановку: — Вижу, вы все мне что-то не договариваете, но, — он кивает в сторону двери. — Думаю, нам пора идти и веселиться. Ли выходит из кухни последним: он осторожно плетётся сзади, исподлобья разглядывая Джисона. Это неконтролируемо — взгляд, так или иначе, падает на этого парня. В последний раз, когда Минхо видел Хана, тот был одет в специальную рабочую форму, сейчас же он выглядит совсем по-другому. Приталенный пиджак и прямые широкие штаны изумительно смотрятся на нём. Впрочем, что так, что так он выглядит очень хорошо. Хёнджин, идущий рядом, замечает взгляд друга и наклоняется к нему, шёпотом спрашивая, почему Минхо сразу не сказал, что Джисон — тот самый массажист. Ли ничего не отвечает, игнорируя Хвана. А когда он должен был сказать ему, собственно? Хан и так на него волком смотрит. Они впятером ныряют в зал, заполненный людьми. Минхо даже вздрагивает, когда к ним подбегает какой-то парень, едва не сбивая с ног и при этом забавно покачиваясь в такт музыке. Как выясняется позже, его зовут Чанбин, и, похоже, новой эта информация является только для Минхо. Чанбин мигом выгоняет каких-то ребят, занимающих диван, и приглашает туда их пятерых. Он двигает стол и ещё один диван таким образом, чтобы диваны стояли друг напротив друга, а стол, очевидно, посередине. — И что ты предлагаешь? — интересуется Чан. Минхо занимает место с краю, садясь рядом с Хёнджином и Чаном. Джисон, Чанбин и Сынмин оказываются напротив. Чанбин поднимает с пола какие-то коробки, и Ли узнаёт в них настольные игры. Минхо сдерживает свои мышечные рефлексы, полагая, что, если он скривит лицо, то это будет уж слишком неприлично. Его мысли всё-таки озвучивает Чан, с непониманием глядя на этого странного энтузиаста настолок. В любом случае, Чанбин никого не спрашивает и вручает Джисону коробки для того, чтобы тот выбрал, с чего им начать. — Думаю, начинать нужно с чего-то нормального, — Хан делает вид, что собирается убрать игры под стол, но Чанбин, замечая это, легко шлёпает его по плечу. Парни смеются, и Минхо ненароком чувствует, что начинает расслабляться, вливаясь в компанию. За исключением Джисона, само собой. Это даже неудивительно. Что действительно поражает Минхо — то, какой Хан в компании. Когда они раскладывают какую-то бюджетную версию Монополии, Чанбин диктует одно единственное добавочное правило: проигрываешь — пьёшь. Однако игра затягивается, и всё, что они успевают сделать, — поспорить друг с другом, раскидать фишки, но уж точно не напиться. Именно поэтому любитель игр предлагает более быстрый способ достичь нужной кондиции и достаёт хато, игральные карты, вновь придумывая какие-то рандомные правила. Пока они играют, Минхо невольно замечает, что Джисон — центр их неожиданно сформировавшейся компании. Он всегда улыбчивый, весёлый, слегка дурной и очень-очень громкий — таким он Хана ещё не знал. От Джисона невозможно отвести взгляд. Он продолжает и продолжает привлекать к себе внимание, не прилагая к этому никаких усилий. Минхо хочет узнать его ближе. И не только, если он будет честен, но скрепя сердце понимает, что не с того начал общение, упрямо наступая и наглея. В конце концов, даже если немного, но игры помогают им всем развеселиться — теперь на лицах каждого сверкают хмельные улыбки. Сынмин начинает читать правила следующей настолки, но внезапно его прерывает какая-то девушка, подошедшая к их компании: — Не хотите уже с нами поиграть? — она кивает в сторону людей, начинающих рассаживаться на полу и тем самым формирующих некий круг вокруг жестяной банки пива. Чан заинтересованно спрашивает, во что она приглашает их играть. — Что-то вроде «Правды или действия». Раскручиваешь бутылку и даёшь выбор человеку, на которого показала бутылка. Он может выбрать правду или действие. Ты задаёшь ему либо два вопроса, либо два действия. Одно из них он обязательно должен выполнить, — спокойно объясняет девушка. Парни слегка хмурятся, пытаясь разжевать суть игры, но, так или иначе, соглашаются, присоединяясь к кругу людей. Минхо вклинивается и так же садится на пол, на всякий случай прослеживая местоположение Хёнджина, чтобы знать, где его друг. — Итак, тогда я буду первой, — та же девушка крутит бутылку, и она останавливается на другой барышне. — О. Отлично, — говорит она, потирая руки. — Юми, что ты выбираешь: правду или действие? — Правду. — Расскажи нам, либо с кем у тебя был лучший секс, либо с кем у тебя был последний секс, — девушка игриво смахивает волосы с плеч и подмигивает той, которая должна ответить на это. Минхо тихо присвистывает. Ладно, он ждал чего-то такого, иначе, наверное, было бы элементарно скучно. В общем, игра идёт неплохо: если кому-то попадаются вопросы, то они достаточно каверзные и резкие для того, чтобы как минимум смутить человека, которому необходимо дать ответ. Бутылка редко указывает на Минхо: пару раз он отвечает на вопросы, но один раз всё-таки выбирает действие, и его отправляют в другую комнату с какой-то девушкой. Должно быть, в этом заложен какой-то сексуальный подтекст, но на деле барышня только и делает, что рассказывает о парне, который ей нравится и которому она никак не может признаться в чувствах. Когда они возвращаются, все, так или иначе, хихикают над ними, надумывая что-то в своих головах, не зная правды. По-настоящему Минхо втягивается в игру чуть позже. Ли потирает шею и плечи, покалывающие после утренней тренировки в зале. Чанбин, сидящий рядом, замечает это. — Болит? — Есть такое, — признаётся Минхо. Чанбин отсвечивает ему хитрой улыбкой, вгоняя Ли в смятение, и отворачивается, когда бутылка указывает на него. Ну… ладно. Чанбин отвечает на очередной безобразный вопрос, прежде чем раскрутить бутылку. Минхо с интересом следит за ней, замечая, что теперь ход переходит Джисону. Тот невесело стонет, отрываясь от разговора с Сынмином. — Хан, не подведи меня, нам надо повеселиться. Что ты выбираешь? Джисон закатывает глаза, понимая намёк. — Действие. Чанбин смеётся. — Что ж. Либо ты раздеваешься до гола, — на это Хан цокает, понимая, что как такового выбора у него и не будет. Если Чанбин что-то хочет, он сделает второй вариант невозможным. — Либо ты сделаешь массаж этому парню, — Чанбин кладёт ладонь на плечо застывшему Минхо. Ли замирает на вдохе. Какого хрена? Это, блять… Чего? — Эй! — возмущается Чан. — Почему не мне? Я буду добровольцем! Чанбин, наблюдая за недовольным и бурчащим что-то вроде «я, по-твоему, на работе или что, твою мать» Джисоном, усмехается. — Потому что Джисон сядет Минхо на колени и помассирует ему плечи. Здорово же? Чан поднимает руки вверх. — Всё. Понял. Минхо застывает, подобно каменной статуе, и отказывается принимать реальность. Нет-нет-нет. Какого чёрта? Он ищет поддержку в Хёнджине, но тот только фыркает от смеха, хлопая в ладони. Вот ведь придурок. Ещё больше он паникует тогда, когда Чанбин наклоняется к нему и шепчет: — Расслабься, чувак, — Минхо злобно смотрит на него. — Да ладно тебе. Я же видел, как ты смотришь на него весь вечер. Ли велит ему заткнуться и нервно кусает губы, глядя на того, кого он рассматривал весь вечер, по мнению Чанбина. Это не так! — Может, ты перестанешь детализировать своё действие? Думаю, этого достаточно, — фыркает Хан. Он шагает прямиком к Минхо и останавливается напротив него, вздёргивая бровь. Ли непонимающе хлопает глазами, пока не понимает намёк раздвинуть ноги шире. Так, чтобы Джисон смог сесть на него. Кошмар и только. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Это твоё действие, мой друг, — издевается Чанбин. Джисон плюхается на колени Минхо — он не осторожничает, нет, ничего, блять, подобного. Хан ёрзает, устраиваясь удобнее, в отличие от Ли, не двигающегося и желающего к чертям исчезнуть с этой планеты. Джисон командует Чанбину, чтобы тот засёк время, и кладёт горячие ладони на плечи Минхо. Ли хочет остановить эту игру, сказать: «Хватит! С меня достаточно!». Как он может расслабиться, когда на его коленях кто-то сидит? И… да будет Минхо честен — когда на его коленях сидит кто-то настолько привлекательный, как Хан Джисон. Это даже раздражает, потому что Минхо у него в чёрном списке. В прямом смысле, кстати. Очень обидно. Они вполне могли бы хорошо провести время. Могли бы побеседовать о том, о сём. Могли бы заняться горячим сексом. Хорошие и, более того, приятные идеи, нет? Минхо думает, что это так. Джисон довольно лениво мнёт его плечи — разумеется, это отличается от того, что он делает, когда работает. Минхо чувствует, как по виску стекает капля пота. Боже, он так напряжён: люди вокруг раздражающе хихикают, становится так чертовски душно. Ли делает всё, чтобы не концентрироваться на приятной тяжести в виде Джисона на его коленях. Он правда пытается. Очень старается! Минхо не знает, что ему делать со своими руками. Он упирается ладонями в пол, бегая глазами по комнате, прежде чем позволить себе хоть на секунду взглянуть на массажиста. Джисон смотрит на него так… Так, что Минхо не может прочесть. Хан наклоняется вперёд. Прямо к его уху… Боже, и зачем тогда стараться держать себя в руках? — Наслаждайся, пока можешь. Они смотрят друг на друга, пока Чанбин не начинает щекотать Джисона, скидывая его с колен Минхо. — Ты свободен! Достаточно зрелищ! Ли проводит рукой по лицу, чувствуя, как странно горят его уши, шея и лицо. Почему он просто не может провести ночь с этим парнем, избегая неловких разговоров? Очень жаль. Кажется, теперь Минхо не просто хочет массаж Джисона. Он просто хочет его самого — вот и всё. — Твою мать.