***
«Мужички»
Чан: все свободны двадцать пятого? Чанбин: а что будет двадцать пятого? Чан: … Сынмин: … Джисон: Рождество, тупица Чанбин: я просто забыл! Почему сразу «тупица»??? Хёнджин: ого, уже двадцать пятое скоро? Не переживай, Чанбин, если честно, я тоже забыл про Рождество Чанбин: спасибо, Хёнджин, ты мой любимый человек Чан: так все свободны? Предлагаю собраться у меня и отметить Джисон: да! Чанбин: да Сынмин: буду свободен только ближе к вечеру Минхо: да Хёнджин: я тоже смогу только к вечеру Чан: главное, что вообще придёте Хёнджин: кстати Хёнджин: я позову Чонина? Если никто не против Чан: я только за Джисон: я тоже за! Но могу я в таком случае пригласить Феликса? Чанбин: этого милашку? Конечно Чан: приглашай, почему нет Сынмин: оба кажутся хорошими парнями, так что да, буду рад их увидеть Хёнджин: я тоже! Чан: Минхо? Минхо: я не против***
Джисон присаживается на мягкий диван, занимая место рядом с Хёнджином и Верноном, и тихо приветствует их. Они скромно ютятся в углу просторной танцевальной студии, наблюдая за тем, как Минхо начинает собирать детей, в присущей ему неловкой манере обнимая каждого малыша, прижимающегося к его ногам. Родители, увлечённые своими телефонами, постепенно откладывают их и переключают внимание на происходящее. В этот же момент Хан с интересом выглядывает Гарам и подмигивает ей, когда барышня наконец отрывается от поиска чего-то, видимо, очень важного в своей сумке, прежде чем сложить губы в удивлённое «о» и отсалютовать Джисону в ответ. — Как вы думаете, чем займёмся сегодня? — интригующе начинает Минхо, встав прямо перед юными танцорами. — Будем учить что-то новое! — громко отвечает Сунён, один из самых активных и беспокойных мальчиков, и делает шаг вперёд, не очень умело, но уверенно изображая волну руками. Некоторые дети хихикают, прикрыв рты ладонью. Мунвон, стоящая рядом с Сунёном, вразумительно пихает его локтём. — А если я скажу, что сегодня мы ничего не будем учить? — мягко улыбается Минхо, игриво сгибая бровь. Джисон, не отрывающий от него взгляда, чувствует, как на собственном лице расцветает непроизвольная улыбка. — Но это так не похоже на нашего мистера Ли! — Каникулы скоро. Разве вы не хотите отдохнуть? — Хотим! — хором раздаётся в ответ. — Ну вот. Тогда предлагаю начать как обычно. Разомнёмся, повторим то, что уже выучили. А потом, — Минхо склоняет голову в бок. — А потом будет небольшой сюрприз от меня. Юные танцоры визжат от восторга, не в силах устоять на месте, пока одна из девочек не ахает, раздосадованно хмуря брови. — Мистер Ли, Вы подготовили для нас рождественские подарки? Но мы же ничего не принесли для Вас… Вы расстроитесь?.. — едва не слёзно спрашивает она, и её паника охватывает ещё нескольких детей, вмиг остановившихся на месте. — Нет-нет! — Минхо осторожно треплет девочку по волосам, дабы не испортить её красиво заплетённые косы. — Ни в коем случае. Ли, немного выйдя из строя, но быстро собравшись с духом вновь, успокаивает детей, не позволяя ни одной слезе упасть с детских глаз. Вернон помогает ему, самостоятельно включая музыку, — лишь бы Минхо не отходил от чувствительных малышей в такой момент. — А Вы точно не будете плакать? — Милая, я не умею плакать. Минхо традиционно проводит разминку, растягиваясь на полу вместе с детьми. Вернон, скачущий из угла в угол, как конь, успевает делать новые качественные снимки для социальных сетей. Танцор кротко улыбается, когда его менеджер спотыкается об собственные ноги, и переводит взгляд на болтающих Джисона и Хёнджина. Хан, несмотря на то, что был занят разговором, продолжал глазеть в ответ — они быстро обмениваются нежными улыбками, и Минхо отворачивается, следя за малышнёй и за тем, чтобы они безопасно выполняли упражнения. Минхо чувствует лёгкое покалывание на кончиках пальцев. Что, разумеется, не очень-то и удивительно — сердце становится совсем непослушным, когда дело доходит до одного симпатичного массажиста и его сердечной улыбки. — Теперь по позициям, — Ли хлопает в ладони и поднимается. Юные танцоры спешно следуют за ним. — А потом сюрприз? — выпытывает Сунён, прыгая вокруг старшего. — Потом сюрприз. Разученные связки ребята оттанцовывают на десять из десяти — Минхо ещё ни разу не видел от них подобного результата. Похоже, ожидание сюрприза послужило сильной мотивацией. Танцор удовлетворённо хмыкает, складывает руки на груди и внимательно наблюдает за движениями детей, оценивая. Ошибки в любом случае есть, но они не страшны. Главное, что Минхо учтёт это на будущее. Краем глаза он успевает выцепить Вернона и кивнуть ему, тем самым давая зелёный свет на подготовку диско-шара. — А теперь сюрприз? — смущённо интересуется девочка, наматывая локон на палец. Запыхавшиеся дети окружают Минхо, еле успевая вытирать пот со лба. — Устали? — Нет! — ответ как всегда хором. — Отлично, потому что танцы не заканчиваются. Было бы безумно эффектно, включи Вернон диско-шар сию же секунду, но менеджер продолжает сконфуженно возиться с аппаратурой, пока наконец не погружает танцевальную студию в атмосферу светящихся огней, громко выкрикивая: — Дискотека! Дети радостно кричат — конечно, они взбудоражены от одного только слова «дискотека». И всё бы ничего, малышня начинает резвиться и самозабвенно танцевать, пока некоторые внезапно не останавливаются, дуя губы. Минхо удивлённо вздёргивает брови. — Что такое? — Но это детские песни! — канючат юные танцоры, и Минхо поджимает губы, пряча весёлую улыбку. Он выставляет вперёд указательный палец, мол, подождите, сейчас всё исправлю. Ли замечает улыбающихся родителей, которых, очевидно, только забавляет сложившаяся ситуация, и осторожно кивает им, подходя к Вернону. — А я говорил тебе, что они такое не слушают, — Минхо двигает ойкнувшего парня и включает подготовленный плейлист. Да, это было очень умно с его стороны. — Такое вам нравится? — он чуть-чуть прибавляет громкость на колонках и чувствует растекающуюся в груди гордость за самого себя, когда дети начинают визжать, признавая знакомые поп-песни. Вернон наигранно фыркает и отходит от Минхо с одной целью — зарядить энергией абсолютно всех в этой студии. Он без лишних раздумий поднимает за руки Джисона и Хёнджина, приглашая их на импровизированный танцпол. — Так, уважаемые родители, не сидим! Присоединяемся к нереально крутой дискотеке! — он специально делает акцент на последнем слове, зная, как это всех веселит, и постепенно выводит родителей танцевать одного за другим. Мамы смущённо охают и ахают, поправляя наряды, а отцы, прежде долго отнекиваясь, сразу начинают танцевать. Стеснённо, совсем неумело, но зато как уверенно! Дети становятся ещё радостнее. Минхо, глядя на «танцпол», несдержанно улыбается. — Ты… невероятный. Танцор поворачивается, сталкиваясь лицом к лицу с любимой сердечной улыбкой. — Что? — Я говорю, ты невероятный, — повторяет Джисон. На самом деле Минхо услышал с первого раза. Признаться, он просто ничего не может поделать с собой — ему нравятся комплименты от Джисона. Его похвала. Мягкие взгляды и вздутые от улыбки щёки. Сам он, целиком и полностью. — Ты тоже. Хан очаровательно округляет глаза. — Что тоже? — Ты тоже невероятный. — А я-то чего? — Просто, — Минхо жмёт плечами. Их некогда глупо-полюбовный разговор прерывает Хёнджин, подошедший к кулеру. Его ничуть не смущает повисшая после его прихода тишина. — А ты молодец, — говорит он, поднося стакан холодной воды к губам, и проводит ладонью по собранным в хвост волосам. — С каждым разом всё лучше и лучше. Минхо растерянно хлопает глазами, глядя на друга. — Ты так думаешь? — А что, разве сам не замечаешь? Теперь ты справляешься с детьми без чьей-либо помощи, — на это заявление у Минхо, конечно же, находится возражение, но Хёнджин мгновенно пресекает его озвучивание. — Вернон не в счёт. Джисон обхватывает ладонь Минхо своей. Ли быстро оглядывается на него — он прячет смущённую улыбку, но, так или иначе, сплетает их пальцы. — Хёнджин прав. — Конечно, я прав, — Хван сминает стаканчик и выкидывает его в мусорное ведро, прежде чем уверенно выпрямиться, вздёргивая бровь и глядя на Минхо. — Не слы- Хёнджин легко вздрагивает от осторожного тычка в спину. Все трое поворачиваются, чтобы увидеть самую маленькую девочку из танцевальной группы, Исыль. Она, смущённо хлопая глазами и водя носком кроссовка по полу, смотрит на Хвана снизу вверх. — Чем могу помочь, маленькая леди? — Хёнджин присаживается на корточки. — Вы красивый. Хочу, чтобы Вы со мной потанцевали. Минхо фыркает: — Даже здесь у тебя нет отбоя от дам, — говорит он, усмехаясь. Хёнджин не очень тактично игнорирует его и протягивает открытую ладонь Исыль. — Как я могу отказать, правильно? Идём танцевать. Девочка счастливо взвизгивает, вприпрыжку уводя за собой Хёнджина. Джисон с улыбкой смотрит им в след. Минхо, в свою очередь, повернув шею, бесстыдно смотрит только на него. — Хочешь потанцевать? — М? — оборачивается Хан. — Потанцевать? Ты приглашаешь? Чуть крепче обхватывая чужую ладонь, Минхо ведёт Джисона, предусмотрительно оглядываясь по сторонам: все веселятся, ни один ребёнок не обделён вниманием, родители не стреляют недовольными взглядами. Так-то лучше. Ли с тигриным прищуром оглядывает опешившего от неожиданности Хана и кружит его, чувствуя приятный парфюм, к которому Минхо так успел привыкнуть. Он всячески «управляет» телом Джисона, заставляя того тихо взвизгивать и ойкать от неожиданных движений. Минхо вытягивает руку, отступая от массажиста, прежде чем грациозно прижать его спиной к своей груди. Джисон всю эту грациозность ломает и неуклюже проезжается каблуком ботинка по кроссовку Минхо. — Упс, — бессовестно хихикает Хан, оглядываясь назад. — Ничего страшного. Минхо поднимает взгляд, замечая, что никому нет дела до кружащейся пары, и быстро клюёт Джисона в красивый носик, нежно касаясь губами. — Мистер Ли! Как нестыдно… — ехидничает Хан, наигранно морща нос. Вечер проходит хорошо. Дети сильно устают под конец «дискотеки». Кроме, кажется, Сунёна — этот мальчишка, будь его воля, так бы и продолжал танцевать. В момент, когда Вернон включает свет и полностью заглушает музыку, Минхо неловко кашляет в кулак, дабы привлечь внимание к своей персоне. Малышня, едва не сонно хлопая глазами, медленно кучкуется перед ним, но, несмотря на всю усталость, весело подпрыгивает, когда танцор раздаёт им сладкие подарки. С подарками, кстати, пришлось повозиться. Как минимум — нужно было съездить в магазин и купить их, как максимум — выпытать с каждого родителя подтверждение о том, что у его ребёнка нет аллергии на шоколад. Хотя, откуда Минхо вообще знать, каково это — возиться с подарками? Это ведь Вернон обо всём заботился: и ездил, и покупал, и спрашивал. Даже открытки прихватил. Минхо и те не смог подписать… В оправдание можно сказать, что он скопил все позитивные эмоции для этого вечера, на протяжении целого часа не кривился и не фыркал, а только улыбался. Ну! Чем не успех, правда? Родители начинают одевать детей, не позволяя юным танцорам разворошить подарочные коробки сразу, и в этот момент Минхо ненароком замечает, как одна из мам начинает ругаться по телефону: — Ну! Где тебя носит?.. — шипит она в трубку, прежде чем разочарованно посмотреть на экран. — Ещё и сбрасывает… Ли отводит взгляд и собирается развернуться, дабы отойти в сторону, но останавливается, замечая, как дверь в студию открывается. — А вот и подарок! — внутрь забегает, кажется, отец Исыль. Он, широко улыбаясь, приносит с собой мороз, осевший на его тёмно-коричневом пальто, и огромный букет красных георгинов. Дама, прежде спорившая с кем-то по телефону, подбегает к мужчине и забирает у него букет. — Наконец-то, — она прокашливается и протягивает цветы словно окаменевшему Минхо. — Это Вам, мистер Ли. С наступающим Рождеством. Таким образом мы от лица всех родителей хотели бы выразить Вам огромную благодарность за то, что Вы согласились обучать наших детей. Вы потрясающий учитель. Танцор принимает букет, неловко улыбаясь, и подкидывает цветы, словно оценивая их вес. — Благодарю, — кивает он, оглядывая родителей. — Но не стоило. — Ну что Вы! Что Вы! Очень даже стоило, — Гарам, завязывающая пуховый шарф вокруг шеи Мунвон, машет рукой в сторону Минхо, и он чувствует, как его уши неприлично быстро начинают краснеть. Постепенно родители вместе с детьми уходят, и студия наконец пустеет. Минхо продолжает недоумённо рассматривать букет. Он бросает быстрый взгляд в сторону смеющегося над чем-то Джисона — уж ему такой презент точно пришёлся бы по душе. Однако, пожалуй, этот букет изначально предназначался лишь одному конкретному человеку. И это не Джисон. Если на то пошло, массажисту Минхо может хоть целый цветочный магазин купить. Что ему этот букет георгинов… — Вернон, — окликает он менеджера. — Возьми. Пусть это будет у тебя. Парень, удивлённо вздёргивая брови, подходит к нему и упирает руки в бока. — А что, самому лень до дома тащить? Минхо фыркает: — Нет. Просто мне кажется, так будет справделиво. Вернон окидывает танцора мнительным взглядом, но, так или иначе, принимает букет, принюхиваясь к цветам. — А это что вообще?.. Хризантемы? — Георгины! — исправляет его Джисон, подходя ближе на пару с Хёнджином. — Оу. Здорово. А то я, если честно, вообще не различаю, — Вернон перехватывает букет поудобнее. — Тяжёлый. Ещё и домой теперь нести! Кошмар какой. На собственном горбу!.. И так шея болит. Минхо хмурится, оглядывая друга. — У тебя болит шея? И давно? — Не то чтобы… Но в последнее время боль довольно ощутимая. Особенно, если резко поворачиваю голову. Вот тогда прям вообще невозможно. — Почему раньше не сказал? Я тебя тут столько гонял… — складка меж бровей Ли становится более выразительной. Вернон отмахивается от него: — Успокойся. — Я в таком вопросе всем советую одно и то же — массаж, — Хёнджин присоединяется к разговору, складывая руки на груди. Минхо кивает головой. — Согласен. Единственное, конечно, нужно найти хорошего специалиста и тогда- — А зачем искать? Вон стоит один, неплохой такой специалист, — Хёнджин подталкивает Джисона локтём. — Правда ведь? Ли переводит взгляд на массажиста. — Да, конечно, — соглашается Хан. — Если это не что-то серьёзное, я определённо могу помочь. — Правда? — Вернон округляет глаза. — Круто! Мне кажется, я вечность не был на массаже. Ты принимаешь в салоне? — Да. В Каннам. — Ого! В Каннам? Как круто. Далековато, если честно, но так и быть. — Если дело срочное, могу приехать на дом, — предлагает Джисон. — Вообще я больше не предлагаю такую услугу клиентам, но, думаю, с тобой никаких проблем не будет, правда? Минхо прикусывает внутреннюю часть щеки. Он не знает, что и думать. Надо же так. И сразу домой? Вернон благодарно улыбается. — Это определённо облегчило бы мне жизнь! Минхо чувствует себя странно. Если он будет честен с самим собой, то поймёт, что нет, это не просто какое-то «странное» чувство. Это чувство другое… Оно ревниво. Ревниво и подло. Танцор встряхивает головой. Он игнорирует обменивающихся номерами Вернона и Джисона, направляясь к кулеру. Минхо наливает холодную воду в стакан, едва не раздавливая тот, крепко сжав кулак. Как он ненавидит это чувство… Мысли в голове словно пропитываются ядом. — У тебя всё нормально? Ли поворачивается, замечая взволнованного Хёнджина. — Да… Устал, — он вздыхает. — Я просто устал. Чуть позже, когда они наконец одеваются и собираются покинуть студию, Джисон подхватывает Минхо под локоть, и, словно большой кот, ластится под бок. — Наконец домой! Я уже успел соскучиться по твоей удобной постели. — Согреешь её для меня? — немного вяло усмехается Минхо. — Само собой, ягодка. Массажист улыбается. Глядя на него, Минхо чувствует, словно, несмотря на вечернее хмурое небо, восходит солнце, чувствует, как внутри разливается тепло, нежность и непомерное количество нерастраченной любви. И вину. Он определённо чувствует вину.***
— Хочешь спать? — интересуется Минхо, глядя на широко зевающего Джисона. Массажист со стоном стягивает ботинки и отрицательно качает головой, следуя за хозяином квартиры в гостиную. — Я бы поел. И полежал, — признаётся Хан, с ногами залезая на мягкий диван, и кладёт одну из аккуратно сложенных подушек на живот. Минхо уверенно плюхается сверху, удобно устраиваясь задницей на бёдрах младшего. — Что хочешь поесть? Что-то конкретное или вчерашнее рагу тоже подойдёт? Джисон хлопает Минхо по колену, слегка сжимает, массируя, и улыбается, прикрывая глаза. — Хочу вчерашнее рагу. Ли упирается кулаками в диван и со вздохом поднимается, шаркая на кухню. Хан переворачивается на бок и вытягивает шею, наблюдая за танцором. — Тебе помочь? Минхо качает головой, открывает холодильник и задумчиво оглядывает содержимое, прежде чем вынуть оттуда плошку, покрытую пищевой плёнкой. — Выбери, что будем смотреть! — предлагает танцор, включая плиту. — Будешь чай? Джисон дует губы: — А что насчёт кофе? — Ты и так его слишком много пьёшь. — Много кофе не бывает! — Ты будешь чай или нет? Не имея особого выбора, Джисон соглашается на чай, но просит заварить его как можно крепче — Минхо на это лишь закатывает глаза. Массажист спешно удаляется в ванную, моет руки, возвращается в гостиную, попутно стягивая свитер, и складывает его на спинку кресла. Он вновь устраивается на диване и занимает себя поиском какой-нибудь хорошей программы, пока ждёт Минхо, разогревающего еду, и изредка поглядывает в его сторону. В конце концов, они ужинают рагу, смотрят какое-то развлекательное шоу, не понимая больше половины отсылок к предыдущим выпускам и заканчивают тем, что, скрючившись, лежат на не очень-то вместительном диване в обнимку. Минхо чувствует, как Джисон, умостившийся на его плече, вновь зевает. — Пойдём спать? Хан отрицательно качает головой. В течение следующей минуты он зевает ещё раза три, и тогда Минхо отодвигается от него, с усмешкой разглядывая засыпающего массажиста. — Ну точно ведь спать хочешь. — Нет, — Джисон, закрыв глаза, дуется и снова качает головой. — Хочу ещё посидеть вот так. — Уснёшь же, — Ли подталкивает младшего плечом. — Давай, давай. Сходим в ванную и ляжем. — Ну нет. Хочу ещё так посидеть. Минхо фыркает от смеха: — Завтра посидим, ничего страшного. — Когда завтра-то? Завтра днём уже к Вернону ехать придётся… Улыбка танцора дрогает. Он тихо вздыхает, прикусывая губу. Возможно, ему действительно стоит поделиться своими переживаниями с Ханом по этому поводу. Но не сейчас. Сейчас Минхо не чувствует себя настолько смелым. — Это же только днём. У нас с тобой будет целое утро. — Что такое «целое утро»… Всего пара часов, — стонет Джисон. — Не хочу, чтобы сегодняшний день заканчивался. Минхо тоже этого не хочет. Однако в противовес собственным желаниям мягко поднимает массажиста с дивана, заставляя того встать. Он тихо смеётся, когда Джисон драматично валится вперёд, обхватывая танцора руками. — Почему я так устал?.. Такое ощущение, что это я работал, а не ты, — Джисон сонно дышит в шею Минхо. — Ты чего такой бодрый? Ли поглаживает спину младшего, ладонями водя вверх и вниз. — Я не бодрый, — он качает головой. — Я тоже немного устал. Думаю, ты просто не привык к такому. К музыке, к шуму от большого количества людей. Сегодня ещё и диско-шар был. Вполне мог надоесть тебе своим светом, — размышляет Минхо. — С этой точки зрения твоя работа чуть спокойнее. Наверное, поэтому ты так устал. Джисон согласно мычит. — Ты прав. Они медленно перебираются в ванную: Минхо помогает Джисону раздеться, включает воду и регулирует температуру. Сегодня приходится изменять своим привычкам — горячая ванна отменяется. Хотя, кажется, танцор перенял сонное настроение Хана, и теперь ему самому скорее хочется оказаться в постели. — Сделать попрохладнее? — Нет, и так хорошо. Минхо чувствует себя максимально расслабленно и без горячей ванны. Находясь рядом с человеком, одно присутствие которого ощущается как нежное объятие, на душе спокойно. Танцор вспенивает шампунь на ладонях и осторожно прикасается к волосам Джисона, прежде чем начать мягко массировать кожу головы младшего. Хан слабо улыбается, выдыхая: — Ты прости меня. — М? — недоумённо хмурится Минхо. — Это мне следовало бы заботиться о тебе после работы и всё такое, — массажист небрежно пожимает плечами. Ли охает и замирает, по-прежнему хмуро глядя на Джисона. Что он такое говорит вообще?.. Глупенький. — Всё в порядке, — Минхо мгновенно наклоняется вперёд и оставляет робкий поцелуй на чужих приоткрытых губах. Он улыбается, замечая, как массажист, словно на автомате, тянется вперёд, желая ухватить ещё больше чувственных прикосновений. — Расслабься и прекрати думать. — Как скажешь. В постель они ложатся обнажённые, ещё более разнеженные и совсем-совсем сонные. Фонари на улице гаснут, и спальня окунается в темноту. Единственный, кто всё ещё отказывается отпускать этот день, — один упёртый массажист. — Слушай, — начинает он, категорически игнорируя насмешливый вздох Минхо. — Как ты думаешь, что подарить парням на Рождество? Минхо, уже одной ногой во снах, удобнее перехватывает Джисона за талию. — Ты хочешь им что-то подарить? — А ты нет? — Не знаю. Даже не думал об этом, — отвечает Ли. — Мне кажется, было бы здорово, — воодушевлённо раздумывает Джисон. Минхо слабо улыбается. — У тебя есть какие-то идеи? — он действительно готов уснуть с минуты на минуту, но терпеливо продолжает поддерживать разговор с Джисоном. Ради самого Джисона. — Ни одной, если честно. Вроде, и не хочется сильно заморачиваться, знаешь. Просто, например, купить что-то такое, что понравилось бы каждому, — предложение заканчивается уже никак несдерживаемым зевком. — Может, завтра посидим подумаем над этим вместе? — Минхо зевает в ответ. — Да, давай, — Джисон, вздыхая, поворачивается на бок. — Ох, и заболтал же ты меня, — с бессовестной улыбкой на губах пыхтит он. Минхо приоткрывает один глаз. — Я-то? — он лениво щипает Джисона за бок. — Негодник. Хан еле слышно хихикает, щекоча подбородок танцора своими волосами. И тогда, наконец шепнув друг другу еле разборчивое «спокойной ночи», они засыпают, надёжным узлом — таким, что не распутать — сплетая конечности.***
Утром поговорить, к сожалению, не получается. Вчерашним вечером, что был наполнен комфортом и повышенной сонливостью, будильник успешно проигнорировали. Джисон, конечно же, проспал. — Будешь завтракать? — Минхо, словно заспанный котёнок, медленно моргает и растерянно стоит прямо посреди кухни. Джисон застенчиво улыбается в ответ: — Можно мне кофе? — с мольбой в голосе. Ли тихо фыркает, но на этот раз в просьбе не отказывает. Он начинает хозяйничать на кухне, периодически отвлекаясь на тихие шипения и ругательства, исходящие от бегающего по квартире массажиста. Минхо оборачивается, хмуро поглядывая на него. — Да ты уж не спеши так, — он качает головой. — Это же просто… Вернон. — Я в любом случае не могу опоздать на работу. Даже если это Вернон. Минхо ничего не отвечает, лишь пожимает плечами — словно для самого себя. Он ставит чашку кофе на барную стойку, тихо сообщает об этом, усаживаясь на стул, и наблюдает за вынужденно торопливыми сборами массажиста. Мимолётно танцор замечает, что Джисон надевает красный костюм. Любимый костюм Хана. Почему именно он? Минхо не знает. Может быть, для Джисона это и не имеет особого значения. Но Минхо не уверен, что это не имеет значения для него самого. Наблюдая за, казалось бы, обыденным вещами, Ли чувствует, что начинает нервничать. Хан не делает ничего особенного. Вроде бы, все те же самые действия, всё та же форма, тот же парфюм, то же прихорашивание перед зеркалом. Что не так? Минхо действительно не знает. Но именно отсюда он и начинает всячески накручивать себя. — До вечера, — на прощание Джисон едва заметно мажет губами по щеке Минхо, целуя перед самым уходом. За этот поцелуй Минхо цепляется как за спасательный круг, потому что от мыслей, возникающих во время его одиночества, спастись уже нельзя. Из дома Ли решает не уходить, хотя и думает о том, чтобы проветрить голову, но, зная себя… Вряд ли это то, что ему нужно. Минхо наводит порядок: хотелось бы в голове, но пока получается только в квартире. Он убирается в ванной, замечая полупустой бутыль пены для ванны с цветочным ароматом, и делает мысленную пометку о том, что бутыль этот нужно обновить. Джисону уж очень понравилось купаться, как он выразился, «в цветах». В спальной комнате Минхо переставляет комод, об который массажист постоянно запинается, и отодвигает его в сторону, дабы сохранить чужие очаровательные ножки в целостности. В какой-то момент Ли ловит себя на мысли о том, что ещё ни один его выходной не был таким продуктивным. Ни один. Сейчас же он, вместо того, чтобы заказать ужин из хорошего ресторана, находящегося рядом с домом, готовит. И ведь не для себя. Для Джисона. Надо же так — Минхо и самому не разобраться, что это с ним такое. В любом случае, когда дела по дому, которыми можно было бы ещё заняться, чтобы хоть как-то попытаться отвлечь себя, заканчиваются, Минхо устало падает на гостевой диван. Он кидает беглый взгляд на настенные часы, с долей облегчения замечая, что массажист должен вернуться в скором времени. О его работе Ли старается не думать. Ему не нравится мысль о том, что Джисон был с Верноном, прикасался к нему, к его обнажённому телу. Скорее всего, они над чем-то смеялись — Вернон, он такой, с любым человеком найдёт общий язык. А Джисон — тот, с кем любой захотел бы найти общий язык. Не секрет, что невинные шутки могут перейти в более серьёзный флирт. Ну вот опять. Мозг Минхо сгрызает себя сам. И, может быть, ладно… Один раз? Что может произойти, правда? Однако вероятность того, что Вернон войдёт во вкус, единожды распробовав массаж Хана, крайне велика. Джисон… Он незаменим. После него не хочется ничего и никого другого. Минхо прочувствовал это на себе. Боже, как же всё это гложет его… С гулким биением сердца, неприятно отдающимся в ушах, он продолжает подкидывать масло в огонь, представляя в голове картины, жестоко режущие по сердцу. К приходу массажиста Минхо подготавливает стол, красиво расставив тарелки друг напротив друга. Он искренне надеется на то, что, в конце концов, получит утешение. Он искренне надеется на то, что между Джисоном и Верноном ничего не было. — Какой же это был долгий день… — с порога скулит Хан, устало сгорбив плечи. — Вернон, пожалуй, самый приятный клиент за сегодня. После него у меня была мадам, которой не нравятся ни мои масла, ни мои крема. Пришлось выслушивать целую тираду о том, как легко у неё стягивается кожа. А ещё после неё был один дедуля, от которого пахло, мягко говоря, не очень. Я, конечно, и виду не подал, но… Боже, как же я устал, — совсем вяло говорит он, раздражённо хмурясь при воспоминании о клиентах. Минхо молча принимает младшего в объятия и ласково целует за ухом, шепча: — Ну всё, всё. Ты дома. Можно расслабиться. Джисон согласно кивает, любопытно поглядывая из-за плеча Ли: — Оу. Ты накрыл на стол? — обворожительно улыбается он. — Кажется, у меня аж живот заурчал. Ничего, если я не приму ванну? Безу-умно хочу есть. — В чём вопрос? Конечно. Они ужинают в уютной тишине, и Минхо понимает, что он так, так, так рад видеть Джисона, изредка поглядывая на него: его крепкий, но всё ещё такой мягкий силуэт, округлые щёки, пушистые ресницы, симпатичная родинка, его неотразимые влажные губы и чарующие тёмные глаза. Минхо отводит взгляд, сталкиваясь с этими глазами напрямую. Он вздыхает, совсем не зная, как начать разговор. Однако Джисон делает это за него: — Что такое? Мне кажется, или ты чем-то расстроен? — интересуется массажист, жуя. Джисон поднимает взгляд, и на этот раз Минхо продолжает смотреть на младшего в ответ. Он смотрит долго, задумчиво, борясь с самим собой. Признаться сейчас или так и продолжать молчать каждый раз? Ли вздыхает, когда в глазах Хана появляется искреннее удивление и непонимание. — Да. В плане… Не то чтобы расстроен, — Минхо ловит себя на лжи и останавливается. — Это насчёт тебя и Вернона. — Что насчёт меня и Вернона? — Джисон склоняет голову. Ли откладывает столовые приборы, чувствуя, как подрагивают кончики его пальцев. — Ты сказал мне, чтобы я говорил тебе о своих переживаниях, так? — Минхо тяжёлым взглядом упирается в тарелку, пытаясь собраться с мыслью. — Я не хочу, чтобы ты понял меня неправильно. Но я целый день думал о вас с Верноном вместе, и… Это было неприятно. — Неприятно почему?.. — уточняет Джисон, растерянно округляя глаза. — Ты так сразу пригласил его домой. Мне показалось это странным. — Но разве он не твой друг? Я думал, он в доверительном кругу. — Он мой друг, это так. И всё же мысль о тебе в его доме, наедине с ним… С ним обнажённым… Это заставило меня нервничать, — признаётся старший. Джисон хмурится, и Минхо взволнованно вздыхает, нетерпеливо ожидая ответной реакции. — Хорошо, — в конце концов, кивает Хан. — Я понял тебя. Думаю, мне действительно стоило сначала поговорить об этом с тобой. Я не подумал о том, что ты будешь так чувствовать себя. Минхо облегчённо выдыхает обратно. На их лицах вновь появляются, пусть и маленькие, но улыбки. Джисон, причмокивая и издавая восторженные охи, хвалит еду, приготовленную Минхо. Он также рассказывает о своём дне, на этот раз больше вдаваясь в подробности, и не обходится, конечно, без Вернона. Ли слушает его, периодически усмехаясь рассказами о собственном менеджере. — Так, между вами ничего не было? Джисон с отвратительно громким звоном роняет вилку на тарелку. Он потупляет взгляд, уголки его губ молниеносно падают вниз — от одного его вида Минхо чувствует лёгкую тошноту. Что он наделал? — Да, Минхо, — Хан резко отодвигает стул, поднимаясь на ноги. — Между мной и Верноном кое-что было, — он сурово смотрит на танцора сверху вниз. — Массаж шейно-воротниковой зоны. Вот, что между нами было. Потому что у твоего друга мышечный спазм. И для массажа ему даже не нужно полностью раздеваться. Хотя… какая вообще разница? Ты что, думаешь, я трахаюсь с каждым клиентом? О, и, конечно, у меня встаёт на любого, кто разденется передо мной. Так ты думаешь? — Подожди, Джисон, я- — Что Джисон? Что? Как ты вообще можешь говорить такое? Предполагать такое? — массажист качает головой, обходя стол и направляясь в сторону гостиной. Минхо чувствует, как больно скручивается его желудок, замечая, что Джисон не идёт в гостиную, он идёт в коридор. Он хочет уйти. — Я не хотел обижать тебя. — Я уже слышал это. — Я идиот, я… — Это я тоже уже слышал! — Джисон всплёскивает руками, оборачиваясь. Минхо замирает, глядя в чёрные глаза, полные слёз. Минхо открывает и закрывает рот, не зная, что ему сказать, что ему сделать, лишь бы Джисон остался. — Ты уходишь? Почему?.. Хан упрямо натягивает ботинки и выпрямляется, гордо шмыгая носом. — Я не хочу ругаться, — он устало качает головой, упираясь взглядом в потолок, дабы сдержать непрошенные слёзы. Минхо сжимает кулаки, не имея возможности к нему прикоснуться. — Мне кажется, я наговорю тебе лишнего. Нам обоим стоит о многом подумать. — Но равзе тебе обязательно уходить для этого? — Ли делает шаг вперёд. Его голос хрипит от комка, вставшего поперёк горла. — Так будет лучше. — Почему так будет- — Минхо, — твёрдо отрезает Джисон. Стальной взгляд прибивает танцора к полу, и он каменеет, останавливаясь на месте. Джисон так близко, но так далеко. Протяни руку, и её тут же сломают. Это так больно. — Останься, — всё равно пробует он. — Я хочу домой, — на этот раз отмирает сам Хан, продолжая одеваться. — Я не думаю, что пока могу видеть тебя. Минхо раздосадованно качает головой, опуская её. Пол под ногами расплывается от накатывающих слёз. Он недоверчиво усмехается — да, уж эти слова Джисона больше похожи на правду, чем то, что «им обоим стоит о многом подумать». Он поджимает губы и кивает, отводя взгляд от Джисона, поднимающего свою сумку и одновременно вытирающего мокрые дорожки слёз со щёк. — Напиши мне, когда ты будешь дома, хорошо? Пожалуйста. Джисон замирает, и на мгновение, одно жалкое и полное надежды мгновение, Минхо мерещится, словно массажист хочет потянуться к нему. — Хорошо. Спасибо за ужин, — вместо этого, сипло отвечает Хан и беззвучно выскальзывает за дверь. Минхо тяжело дышит, чувствуя, как чешется грудная клетка — словно кто-то рвёт её изнутри. Кошки пришли поскребсти его душу?.. За вечер танцор позволяет себе вдохнуть полной грудью только тогда, когда получает долгожданное сообщение — короткое и сухое «я дома». На данный момент этого достаточно. В ту ночь он не спит. Хотя, признаться, пытается. Однако закрыв глаза, лишь чувствует, как они наполняются слезами, и злобно поднимается с постели, оставляя попытки уснуть позади. Минхо включает Wild Zoo, облюбованный Джисоном, и смотрит какой-то дрянной выпуск про удивительно умных обезьян. Он начинает клевать носом, когда усталость от пережитого наконец накатывает, но вздрагивает, замечая загоревшийся экран телефона. Хан Джисон: За окном такой красивый снег… Минхо растерянно хлопает глазами и медленно поднимается с дивана, подходя к окнам. А там глубокая ночь: темнота, хрустящая тишина и снег, красивый и словно волшебный. На секунду Минхо позволяет себе задуматься о том, как где-то, в своей квартире, так же стоит Джисон. И они оба смотрят на падающий снег, мягкими сугробами оседающий на улицах. Телефон в ладони танцора вновь загорается. Хан Джисон: Спокойной ночи. Минхо издаёт хриплый звук, слабо улыбаясь. Он открывает окно и протягивает руку вперёд, на пару секунд засматриваясь на то, как снежинки приземляются на его тёплую ладонь и таят.Ли Минхо: Спокойной ночи, ягодка.