Ручная работа

Итэвон, Сеул

«Seoul' Palate» шикарен и не менее, чем роскошен — высокие потолки с креплённым плющом, резные колонны, «плачущие» золотые люстры, дубовые столы и кресла с замшевой обивкой. Помолвка, очевидно, организована в лучших традициях. Ресторан словно разбит на две половины: красная — для гостей со стороны невесты и белая — для стороны жениха. В самом центре торжества расположен небольшой струящийся фонтан с крутящейся фарфоровой скульптурой ангела. Вокруг фонтана — цветы, душистые и такие пышные, а в самих цветах, словно спрятавшись, занимают места приглашённые музыканты. От столика к столика снуют официанты, разливают игристые вина и следят за порядком, помогая прибывшим гостям. От сверкающих стен эхом откликаются шумные беседы на двух языках. Всё такое живое — музыка, цветы, люди. Повсюду царит бесконечная радость и приятная суета. Хотя за окном куда спокойнее — там в темноте вечера медленно падает снег. Ему, например, никуда не надо спешить. Минхо неприветливо морщится. Один лишь взгляд в сторону родственников, вдруг таких дружелюбных и счастливых, и вот пожалуйста — внутри неприятно что-то сворачивается, колет и зудит. Минхо раздражённо поправляет галстук, одновременно скидывая чёлку со лба. Он чувствует себя так, так, так нелепо. — Возьми, — Джисон мягко окликает его и протягивает букет красных роз, а сам продолжает держать белый — с пионами. — Подаришь Аните. И попробуй хоть раз за вечер улыбнуться. — Тебе уже надоело моё недовольное лицо? Хан, фыркнув, закатывает глаза. — Ни в коем случае. Я просто хочу, чтобы ты расслабился. Не ты ли сказал, что мы здесь просто для того, чтобы съесть как можно больше еды? Так оно и есть. Даже во время поездки нервничал и безостановочно болтал только Джисон, Минхо же — успокаивал его, приговаривая, что всё будет в порядке и волноваться не о чем. Однако чем ближе они подъезжали к ресторану, тем меньше он верил в свои же слова. И, казалось бы, волноваться действительно не о чем, но обострённое чувство того, что что-то может пойти не так, продолжает преследовать его каждый раз, когда он находится рядом с семьёй. — Да. Я знаю. Просто… — Просто?.. Просто я их всех ненавижу. Они раздражают меня. Не нужно было поддаваться Аните. Минхо хмурится. Стоя у самого входа, Джисону приходится потянуть Ли на себя, дабы избежать столкновения с другими гостями. — Мы в любой момент можем уйти. Ты помнишь? — Помню, — кивает Минхо, прежде чем удручённо провести рукой по лицу, пряча жалкую ухмылку. — Боже. Это ведь я привёл тебя сюда, а веду себя так, словно- — Минхо, — Джисон осторожно тормозит его. — Не ругай себя. Всё в порядке. И даже если ты встревожен, это не напрягает меня. Я имею в виду, конечно, я расстроен. Но лишь из-за того, что расстроен ты, — он наклоняет голову в бок, заглядывая Минхо в глаза. — Мы здесь. Мы есть друг у друга. Всё будет нормально. Наконец, складочка меж бровей Минхо разглаживается. — Хочу тебя поцеловать, — прямо говорит он. Джисон фыркает, поражённый столь внезапным признанием, и качает головой. — Пойдём вручим букеты. Иначе нас скоро здесь затопчут. Не отходя друг от друга ни на один миллиметр, соприкасаясь плечами, они пересекают парадный вход, едва не жмурясь от пронзительного яркого света. Голоса гостей становятся громче, повсюду раздаются щелчки и ослепительные вспышки камер, смех, звон каблуков, бульканье и шипение напитков — казалось бы, красота и только. Минхо всю эту красоту, конечно, не разделяет. Судить его однако нельзя — он просто чертовски предвзят. Оказывается, проскальзывать мимо любопытных родственников, что с открытыми ртами стоят наготове, дабы спросить, кто этот «плюс один» у вечно одинокого младшего сына, крайне увлекательный процесс. Правда, Минхо здесь не для того, чтобы удовлетворять чужие потребности в сплетнях — именно поэтому он хоть и быстро, но осторожно ведёт Джисона за собой, молниеносно скрываясь от зевак, сующих свой нос куда попало. Хотя на самом деле — какое же это упущение! Минхо без задних мыслей пошёл бы и рассказал каждому про своего «плюс один», про то, как трепетно он к нему относится и вообще как ему повезло быть рядом с ним. Но дело в том, что это не то место и не те люди — подобное здесь никому неинтересно. Может быть, кроме Аниты. Невеста выглядит потрясающее — причёска аккуратно собрана, красное шёлковое платье переливается на свету, крупные золотые украшения эффектно сверкают в волосах, на шее и руках. Сверкают так же, как и её неподдельная улыбка. Под руку Анита держит своего жениха — тот весь в белом, гордо вздёрнув подбородок, словно орёл, стоит и наблюдает за всеми. Минхо на сей жест лишь, не удивившись, закатывает глаза. Какой ещё к чёрту орёл… Стервятник. Он самый настоящий стервятник. — Минхо! Джисон! — красавица сегодняшнего вечера окликает их. Минхо оборачивается, замечая лёгкую, хотя и немного смущённую улыбку Джисона. Он кладёт свободную ладонь на талию Хана, чуть подталкивая его вперёд, чтобы стоять бок о бок. Анита широко улыбается. — Вы наши долгожданные гости! Джисон растерянно округляет глаза. — Мы пришли с опозданием?.. Минхо мягко улыбается, большим пальцем вырисовывая круги на спине Джисона. — Нет-нет! Я имею в виду, мы действительно ждали, что вы придёте, — объясняет невеста. Она поворачивается к своему жениху, слегка пихая его. — Не так ли? Минхо, слегка прищурившись, смотрит на брата. Хёнбин, глядя в ответ, прокашливается: — Разумеется, — он похлопывает Аниту по ладони. — Честно говоря, я до последнего думал, что ты не придёшь. Но, надо же, ещё и не один… Я приятно удивлён. В таком случае, что ж, приятно познакомиться, — Хёнбин протягивает ладонь. — Джисон, верно? — Да. Приятно познакомиться, — Хан робко улыбается и пожимает руку жениху. — Насколько мне известно, ты первый, кого Минхо решил познакомить с семьёй, — потирая подбородок, рассуждает старший Ли. — Полагаю, это что-то да значит. Анита с улыбкой смотрит на жениха. — Согласна! Вы и правда хорошо смотритесь вместе. Минхо чувствует, как его уши предательски не вовремя начинают краснеть. Он осторожно поглядывает на Джисона, ненароком надеясь проследить за реакцией массажиста, но в ответ лишь встречает румяные щёки и попытки отмахнуться от настойчивых сладких речей жениха и невесты. — Что мы всё о нас да о нас… — Хан фыркает, плохо скрывая улыбку, и кивает Минхо, с намёком глядя на букеты. — Всё же это ваше торжество. А я ещё ни разу не успел сказать о том, как хорошо вместе смотритесь вы, — он протягивает пышный букет пионов Хёнбину. Пара молодожёнов расцепляется, чуть отходя друг от друга, чтобы принять презенты. Минхо же, сделав шаг вперёд, вручает Аните роскошные красные розы, смущённо избегая её взгляда. Он слегка поглядывает в сторону брата и Джисона, замечая, что они говорят о чём-то, пока невеста не отвлекает его, кладя ладонь на плечо. — Я рада, что ты пришёл. Мы оба, я и Хёнбин. Мы действительно рады. Поверь, — китаянка ослепительно улыбается своими белоснежными зубами и наклоняет голову в бок. — Надеюсь, вы хорошо проведёте время и поедите, как хотели. — Боже… — Минхо тихо смеётся. — Ты запомнила это? Какой стыд… — Ой, да брось, — Анита качает головой. — Я лишь хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно рядом с нами. Ты часть нашей семьи, — она указывает на себя и Хёнбина. Минхо чувствует, как выражение его собственного лица ужесточается. В одно мгновение привычный поток желчи и сарказма уже готов вырваться наружу от одного лишь упоминания семьи, но Ли оперативно контролирует это и сглатывает твёрдый комок, вставший поперёк горла. На подкорке сознания он понимает, что Анита в своих словах искренна, что она, возможно, даже не в полной мере посвящена в их семейные дела, и её наивность в этом забавляет. Хотя невеста, конечно, не виновата в том, чего она не знает. Минхо кротко улыбается барышне, легко качнув головой, но оставляет её без ответа. Последний след улыбки стирается с его лица в тот момент, когда он улавливает бегающий взгляд Аниты, и, обернувшись, замечает родителей. — Минхо? Не ожидал увидеть тебя здесь, — вздёрнув брови, говорит отец, проводя ладонями по седым вискам. Младший сын напрягается — он знал, что столкновение с матерью и отцом было неизбежно, но всё же какая-то часть его нутра продолжала надеяться на это. Джисон вмиг оказывается рядом. Минхо слегка поворачивается к нему, глядя на мягкую улыбку массажиста, и чувствует лёгкое прикосновение к своей руке, совсем робкое и несколько неуверенное. Минхо понимает этот жест без слов — он сплетает пальцы с Джисоном, качнув ладонями вперёд — так, чтобы их заметили все присутствующие. Мать, проскользнувшая мимо отца, хищнически глядит в сторону их ладоней. — Здравствуй, Минхо. А это… — она бросает долгий взгляд в сторону смутившегося Джисона. Минхо крепче сжимает его руку. — Твой спутник? — Да, мама, — уверенно объявляет младший сын. — Его зовут Джисон. Хан, не особо уверенный в своих действиях, почтительно кланяется. Родители встают напротив них. Минхо чувствует себя так, словно готов драться и обороняться. И впервые, пожалуй, не за себя. За Джисона. Он словно в ловушке: впереди родители, позади — брат. Ну просто кошмар воплоти. Женщина хмыкает: — А у тебя губа не дура, Минхо, — в её глазах отражается удовольствие от увиденного. — Всегда знала, что у моего сына есть вкус. Ого. Это что-то новенькое. Джисон рядом ярко улыбается. — Ох? Спасибо Вам, — он в собственной скромной манере прикладывает свободную ладонь к розовеющим щекам. — Очаровательно, — вновь добавляет мать, качая головой. Минхо наблюдает за происходящим глазами, похожими на блюдца: мать ещё раз делает Джисону комплимент и треплет его по предплечью, а отец, прежде держащийся поодаль, протягивает массажисту ладонь для рукопожатия. Сказать, что Минхо удивлён, значит солгать. Минхо не удивлён — он в безумном шоке. Но, кажется, его ступор никого особо не смущает. Может быть, кроме Джисона, трепетно поглаживающего его ладонь. Торжество продолжается. — Идём, — женщина приглашает их. — Мы сидим за одним столиком. Равзе это не прекрасная возможность узнать друг друга получше? И тут Минхо понимает, что зря расслабился. Однако даже тогда, когда они располагаются рядом, и мать поворачивается к ним с разыгравшимся интересом, на удивление, она не переступает черту, а лишь ограничивается вопросами вроде «Кем ты работаешь? Как вы познакомились?» и «Мой сын не обижает тебя?». Она даже заставляет Джисона улыбнуться, а в последнее время это единственное, что делает Минхо счастливым. Похоже, сегодня вовсе не нужно драться и обороняться. За их столиком также сидели и другие близкие родственники, сверкающие любопытными взглядами и греющие свои уши, но этот беспорядок вполне можно было игнорировать. Минхо нетерпеливо поглядывает в сторону Джисона и, наплевав на нормальное расположение кресел, двигаёт своё собственное к креслу Хана, заставляя того мягко фыркать и пыхтеть от лёгкого столкновения. — Ну как? — Чего? — Мои родители. Они не напрягают тебя? — Нет. Они кажутся довольно милыми, — осторожно шепчет Хан. Ведь действительно не очень удобно обсуждать людей, сидящих на расстоянии протянутой руки от тебя. — Именно поэтому они напрягают меня. Минхо застывает, замечая нежный взгляд Джисона. Хан поднимает руку, поправляя его чёлку, и Ли млеет от прикосновения, на уровне рефлексов потянувшись вслед за ладонью массажиста. — Но всё ведь прошло хорошо, да? Минхо кивает. — И теперь тебе не о чем переживать, верно? Минхо вздыхает, собираясь возразить, но Джисон останавливает его лишь одним взглядом. Ли упёрто стонет: — Ты не можешь осуждать меня! Они никогда не бывают милыми, понимаешь? По крайней мере, когда это касается меня. — Похоже, я вскружил им голову своей красотой, да? — Джисон шутливо хлопает ресницами в надежде на то, что Минхо подхватит его волну. Минхо однако продолжает сидеть с каменным лицом. — Ты любому можешь вскружить голову, — серьёзно говорит он, и Хан пылко краснеет, мгновенно отмахиваясь от чарующих слов. Ослепляющий белый свет позволяет Минхо во всей красе рассмотреть любимые мягкие щёки, налитые румянами. Он тянется, чтобы ткнуть в одну из них, но останавливает себя в моменте, когда перед подиумом, выстроенным для жениха и невесты, появляются ведущие, радостно и так громко объявляющие о своём присутствии в микрофоны. Это два молодых человека: один вещает на корейском языке, другой — на китайском. Минхо хмыкает. Ничего себе, думает он, если они с таким размахом решили погулять на помолвке, то что будет на свадьбе? Помолвка протекает без происшествий, и Минхо чувствует себя крайне довольным, опрокидывая третий бокал игристого вина. Он слегка морщится от кислого вкуса и подкладывает Джисону в тарелку очередной кусок мяса. Тот дуется, хмуря брови, и отрицательно качает головой, и так сидя с набитыми щеками. Минхо задумчиво смотрит на него, прежде чем подложить добавки. Джисон отчаянно стонет. В зале становится всё более шумно: китайцы, оказывается, очень любят болтать и хохотать. А ещё они самые настоящие подстрекатели — так и подначивают корейскую сторону родственников к веселью. Джисон мягко смеётся рядом с Минхо, наблюдая за празднующим народом, пока наконец атмосфера не становится чуть более спокойной — ведущие выдвигают экран и включают видеоряд, обещающий пробить добрую половину семейства на слёзы. И, конечно, во время показа Минхо терпеливо отвечает на каждый вопрос Джисона «А кто это?». Он трепетно заботится о массажисте, ухаживает за ним за столом, разговаривает, держа за руку, следит за тем, чтобы младшему было комфортно в кругу семьи — по крайней мере, настолько, насколько это возможно — и приглашает на танец. — Только пообещай, что рядом с тобой я не буду выглядеть, как антилопа. — С чего бы? — Ну, ты прекрасный танцор, а я далёк от этого дела от слова совсем. — Ты думаешь, я прекрасный танцор? — Минхо дерзко улыбается, откидывая полы пиджака. Джисон закатывает глаза, но принимает любезно протянутую ладонь старшего. — Не переживай. Знаешь, как говорят, настоящий мужчина в танце ведёт, — он ещё более дерзко подмигивает, и Хан фыркает, повторно закатывая глаза. — Веди уже. Настоящий мужчина. И Минхо делает это. Поначалу они ровняются на медленный темп толпы, на остальных плывущих в танце пар. Одна рука на талии, другая на плече — всё просто. Разумеется, до того момента, пока Ли не решает, что «просто» им не подходит. Он несколько раз кружит Джисона, неуклюже спотыкающегося о свои же ноги, и держит его, не позволяя упасть. Масштаб их танца растёт — они больше не топчутся на одном месте, а грациозно заполняют собой пространство, отплясывая и ярко улыбаясь друг другу. На них, конечно, смотрят. И Минхо впервые осознаёт, что ему всё равно. Пожалуйста, пусть смотрят. — Смотреть на вас — одно загляденье, — комплимент звучит на ломаном корейском. Присаживаясь за столик, Минхо замечает бабушку Аниты, сидящую рядом с его матерью. Ли в который раз за вечер удивлённо хлопает глазами. — Благодарю, — он признательно склоняет голову. Минхо делает глоток вина. Тот факт, что Джисон понравился семье, нисколько не удивляет. Он прекрасный человек, очаровательный, симпатичный, вежливый — ну как он может не понравиться? Однако будь это какая-то другая семья, у Минхо бы не было вопросов, но это его семья. Его ненормальная, вечно грубая и резкая семья. Он делает ещё один глоток. Наверное, ему просто нужно принять это и не пытаться докопаться до мелочей. Пожалуй, так будет правильно. Хотя бы на сегодняшний вечер — это верное решение. Спустя пару часов или около того некоторые гости постепенно начинают покидать зал. Пританцовывая от радости, покачиваясь от выпитого алкоголя, они уходят, ещё тысячу раз желая невесте и жениху всех благ. Минхо наклоняется к Джисону. — Мне надо в туалет. Ты посидишь тут? — Конечно. — Я быстро. Джисон кивает, откидываясь на спинку кресла, и Минхо спешит, протискиваясь между столиками, «разбросанными» по периметру стульями и огибая танцующих китайцев, рядом с которыми находился проход в сторону уборных. В зале давно погашен свет для более интимной и развлекательной атмосферы, поэтому, выйдя к уборным и столкнувшись с ярким светом, Минхо чувствует, как его самого начинает вести от выпитого вина. Он фыркает что-то вроде «даже сральники у них вычурные», быстро справляется с нуждой, споласкивает руки и, глядя в зеркало, пыхтит над растрёпанной укладкой, зачёсывая волосы и пытаясь привести внешний вид в порядок. Возвращение в зал, всё ещё полный шумного народа, приносит лёгкую головную боль, и Минхо морщится, чувствуя колкую вибрацию в висках. Минхо медленно шагает, выискивая нужный столик взглядом и пытаясь лучше сориентироваться в таком огромном пространстве. Он матерится под нос и хмурится, замечая Джисона в компании кого-то незнакомого. Незнакомец был повёрнут спиной к Минхо, но это и не так важно. Важно то, как непозволительно близко он находился к Джисону, закинув руку на спинку кресла массажиста. Ли ускоряется. — Минхо! — внезапно его тормозят. Здорово. Это ещё и та самая тётка, бесконечно интересующаяся его личной жизнью. — Разве ты не хочешь представить своего мальчика нам с дядей? — Когда-нибудь в следующей жизни, — получается как-то сквозь зубы. Он едва не несётся к столику, вмиг оказываясь на месте. Джисон не выглядит напряжённым. Наоборот — он, склонившись над столиком, расслабленно чистит мандарин, периодически улыбаясь китайцу и мило болтая с ним, кажется, о дорожных пробках. Минхо по-прежнему не узнаёт мужчину, хотя и на сто процентов убеждён в том, что это гость со стороны Аниты. Ли нависает над ним, ладонями сжимая спинку кресла, и прокашливается. Джисон мгновенно поднимает голову, глядя на Минхо. Мужчина же, очевидно, делает это нехотя. Минхо кивает ему, указывая на кресло. — Оу. Я занял твоё место? — Да. Не круто получается, правда? Мужчина поднимается, и на секунду Минхо чувствует облегчение, пока не замечает, что китаец вновь планирует занять место рядом с Джисоном, но на этот раз с другой стороны. Ли едва не скрипит зубами, по-прежнему стоя. — Сяошэн, помоги нам вывести твоего отца на улицу! — раздаётся рядом на китайском, и мужчина уходит, напоследок пытаясь улыбнуться Джисону, занятому очищению мандарина от раздражающе твёрдой кожуры. Минхо наконец плюхается на кресло, залпом осушая остатки вина в бокале. Джисон, сдавшись, складывает полуочищенный мандарин на салфетку. — Может, потанцуем? — предлагает он, наклоняя голову в бок. Минхо, ничего не говоря, снимает пиджак, кидая его на спинку кресла, протягивает руку младшему и ведёт его в самый центр зала, крепко прижимаясь к податливому телу. На этот раз он не кружит Джисона, лишь стискивает его в объятиях и вдыхает послевкусие практически полностью растворившегося парфюма с горячей кожи. Хан льнёт ближе, ладонями поглаживая недавно стриженный — оттого и слегка колючий — загривок Минхо. Они медленно покачиваются в танце, наслаждаясь игрой музыкантов на фоне. И всё бы ничего, Минхо почти успокаивается, пока не видит того самого китайца, нагло наблюдающего со стороны. Боже, сколько ему лет вообще? Около тридцати пяти? И не староват ли он для подобного? — Пойдём со мной, — он легко обхватывает пальцами запястье Джисона и уверенно направляется в сторону уборных. — О? — удивлённо спотыкается Джисон, спеша вслед за Ли. — Что такое? Оказавшись в туалете, массажист растерянно хмурит брови, оглядываясь. — Разве ты не был здесь только что- Чужие губы крадут продолжение того, что он хотел сказать, и дико целуют. — Минхо? — Джисон с чмоком отстраняется. — Что такое? — с улыбкой повторяет он. В глазах его однако мерцает неподдельное замешательство. — Я хотел сделать это весь вечер. Массажист фыркает. На его губах блестит слюна, не принадлежащая ему самому. — С каких пор ты стал таким нетерпеливым? — Я всегда нетерпелив, когда дело касается тебя, — Минхо подталкивает младшего к просторным каменным раковинам, облицованным мраморной плиткой. Джисон поддаётся на провокацию и хмыкает, на этот раз притягивая Минхо к себе самостоятельно. Он пытается держать более нежный и спокойный темп, но Ли так не может — в этот момент ему словно хочется больше. Минхо целует массажиста крепче, с напором и силой, он отчаянно облизывает рот Джисона, прежде чем отстраниться от его губ, стремительно направляясь к красным ушам и нашёптывая: — Этот Сяошэн… Да кто он вообще такой… Что он о тебе знает… — Минхо целует ухо, обводя раковину языком, и спускается ниже, к шее. Он ещё не чувствует, как тело Джисона напрягается под его руками. — Я могу сделать тебе хорошо. Чёрт, да я бы вылизал тебя всего, как котёнка. Я действительно могу… Я могу быть лучшим, ты знаешь, — он продолжает бормотать. — Блять, да кем этот ублюдок возомнил себя? — Минхо сжимает челюсть, вдыхая тепло, исходящее от кожи Джисона, и открывает рот, настойчиво прижимаясь губами к шее Хана. Он кусает массажиста с одним желанием — оставить засос. Джисон шипит, отталкивая Минхо от себя. — Что ты делаешь? — он прижимает ладонь к шее. — Что ты вообще говоришь? Минхо быстро моргает. — Он трогал тебя, и я… — Он не трогал меня! — Джисон поворачивается к зеркалам и оттягивает воротник рубашки, пытаясь разглядеть, проявляется ли след засоса. Минхо застывает — теперь он не знает, как себя вести. — Что на тебя нашло вообще? — Хан вздыхает, поворачиваясь к нему. Он выглядит озадаченным и крайне расстроенным. Именно в этот момент Минхо чувствует себя в разы хуже, нежели тогда, когда увидел Джисона с другим мужчиной. — Ты снова ревнуешь? — тихо спрашивает Джисон. — Он был так близок к тебе… — Минхо фыркает. Он закатывает глаза от воспоминаний и продолжает: — И, очевидно, что он так заинтересован- — Но я нет. Минхо, я в нём не заинтересован. Я пришёл с тобой. И уйду только с тобой. — Я знаю. — Ты знаешь? — Джисон вскидывает брови. — Тогда почему ты ведёшь себя так? Ты хотел поставить мне засос, чтобы что? Чтобы показать всем, что я твой? Минхо молчит, и Хан бегает взглядом по его лицу, пытаясь найти хоть какой-нибудь ответ для себя. Массажист вздыхает. — Просто… Это неприятно. Я имею в виду… Ну неужели я сделал что-то, чтобы ты думал обо мне так? — он всплёскивает руками. Минхо чувствует себя так, словно его сейчас стошнит. И самое главное — сказать ему нечего. Джисон хмурится и качает головой, выходя из уборной. Минхо хочет оторвать себе волосы — он рвано вздыхает, тяжело сглатывая ком, вставший поперёк горла, и включает холодную воду, держа руки под сильным напором, прежде чем освежающе похлопать по щекам. Ли хлопает себя ещё раз и, не сдерживаясь, ведёт руками выше, вцепляясь в волосы, и скручивается, локтями упираясь в раковину. Он переживает этот момент беззвучно, до боли жмуря глаза и мучая себя нагнетающими мыслями. Наконец он поднимается, глубоко вздыхая и глядя на собственное унизительно красное лицо. Глаза налились кровью, волосы некрасиво падают на лицо, но ему всё равно. Минхо стремительно возвращается в зал — теперь он боится, что Джисон ушёл насовсем. Он резво снуёт сквозь людей и на секунду замирает — Джисон не ушёл. Массажист продолжает сидеть на своём кресле, слегка сгорбившись над столом. Минхо продолжает идти, не отрывая взгляд от маленькой фигуры, и, в конце концов, располагается рядом, замечая, что Хан по-прежнему борется с мандарином. Ли кладёт ладонь на его и мягко забирает мандарин, прежде чем очистить его для Джисона. Они сидят в тишине. В напряжённой тишине, что уже давно стало непривычным для них. Хан принимает мандарин обратно и разделяет его на две части, молча предлагая Минхо половину, но тот со слабой улыбкой отказывается, качая головой. Чуть позже, когда Джисон доедает желанный цитрус, он откидывается на спинку кресла и, кусая губы, задумчиво смотрит в одну точку. Минхо в это время продолжает смотреть на него. — Хочешь домой? — тихо спрашивает он, предварительно прочищая горло. Признаться, он не сильно доверяет своему голосу прямо сейчас. Джисон кивает, честно отвечая: — Да. Было бы здорово, — он бросает быстрый взгляд в сторону Минхо и вновь отворачивается. Обида легко читается на его лице, и Ли проклинает себя за это. Ведь надо же — он думал, что кто-то обязательно испортит сегодняшний вечер. Брат, мать, отец, другие родственники — да кто угодно. Но никто из них этого не сделал. Зато он сделал это сам. — Я сейчас вернусь. Минхо поднимается с места, чтобы отыскать хоть кого-нибудь, чтобы предупредить об уходе. Хёнбин находит его первым: — Собираетесь уходить? — Да, вот… Хотел предупредить. На секунду брат выглядит удивлённым, но быстро пожимает плечами и похлопывает Минхо по голове. — Хорошо. Я передам другим. Надеюсь, вы хорошо провели время. — Да-да. Всё круто, — неловко отвечает Минхо. Он уже разворачивается, когда Хёнбин останавливает его, говоря: — Я рад за тебя. Младший Ли долго смотрит на брата, прежде чем мягко кивнуть. — Я тоже рад за тебя. Наконец они расходятся, и Минхо находит Джисона, стоящим рядом со столиком. Массажист держит в руках его пиджак, и Ли действительно чувствует, что презирает себя как никогда раньше. — Поехали? — он не протягивает руку, считая это лишним сейчас, но Хан хватается за него сам. Они выходят на улицу, мгновенно погружаясь в тишину и мороз декабрьской ночи. Снег продолжает падать, оставляя мокрые следы на асфальте. — Придётся оставить твою машину, да? Минхо кивает, глядя на Джисона. Он открывает приложение для вызова такси и замирает, поджимая губы. — Ты хочешь поехать домой? Я имею в виду, к себе? — он вновь начинает быстро моргать. — И всё нормально. Я пойму, так что… — Минхо, — Джисон качает головой. — Я хочу остаться у тебя. В такси они также едут в тишине. Прикасаясь друг к другу бёдрами, переплетя пальцы, глядя в разные окна, но в тишине. В доме Минхо всё же пытается собраться с силами и извиниться перед Джисоном. — Хочешь принять ванну? Вместе? Хан, зевая, кивает и потягивается, сидя на диване и одновременно с этим пытаясь стянуть с себя надоевшие за целый вечер брюки. В конце концов, они оба залазят в просторную ванну Минхо. Джисон слегка шипит, окунаясь в обжигающе горячую воду. Его кожа мгновенно краснеет, но всё же он расслабляется и откидывает голову на бортик, прикрыв глаза. Минхо осторожно наблюдает за ним, таким красивым и обнажённым. Некоторое время он молчит, не зная, с чего начать, пока не говорит то, что должен был сказать сразу: — Прости меня. Джисон приоткрывает глаза, глядя в потолок. — Ты уже говорил это однажды. — Я идиот. Джисон вздыхает, слегка приподнимаясь и на этот раз глядя прямо на Минхо. — Минхо… Спасибо, конечно, что ты извиняешься, но я просто хочу знать, почему ты ревнуешь? Что я делаю? Почему ты чувствуешь себя так? И действительно — что такого он делает? Разве есть что-то, что он делает не так? — Я не знаю, — признаётся старший. — Может быть, это алкоголь… Может быть, я хочу, чтобы ты был со мной. — Может быть? — вторит Джисон. — Я правда не знаю, хорошо? — разговор тяжело даётся Минхо. Он вздыхает, проводя руками по воде. — Порой кажется, что любой может быть лучше меня. Словно… Словно по сравнению с другими я буду выглядеть в твоих глазах не таким желанным. Минхо заканчивает, и Джисон даёт ему немного времени, пытаясь понять, хочет ли старший продолжить говорить. Однако тот этого не делает. — Но это не так, Минхо, — Хан придвигается ближе, ныряя в открывшиеся ему объятия. — Я не хочу никого другого, — он поднимает голову и оставляет мягкий поцелуй на подбородке Ли. — Ты нравишься мне. Мне всё в тебе нравится. И я не хочу смотреть ни на кого другого. Минхо сдерживает плаксивый стон, готовый вырваться из его глотки. — Прости меня… — повторяет он. — Я не хочу обижать тебя. — Тогда не делай этого больше, хорошо? Лучше поговори со мной. Минхо приподнимает Джисона выше и прижимается своими губами к его. Поцелуй медленный и мокрый — не то от слюны, не то от слёз. В ту морозную ночь они ютятся под одним одеялом и трепетно прижимаются друг к другу, засыпая в тишине. И в тишине, наконец, приятной.