Три тысячи

Вове нравилось. У них был договор — Братишкин донатил на каждом стриме Мокривского, а тот раз в неделю приходил к парню в квартиру и… Нежные губы обхватили красный шарик, что закрыл рот, и Рома, дождавшись, когда Семенюк отойдёт, начал стягивать с себя одежду, как того осадили. — Сегодня по быстрому, хорошо? Скоро придёт моя девушка, понимаешь? — вопросительно спросил Вова, а затем подхватил того и поставил на ноги, заставляя сесть на него. Белые пальчики обхватили чужие плечи, и Рома выгнулся, потираясь о чужую ширинку бёдрами, и томно посмотрел на партнёра, и приблизил свои пыльца к чужой щеке, мягко проходясь по коже, отчего Семенюк почувствовал миллион мелких мурашек, пробежавших по телу. Его возбуждал чужой образ, эта уязвимость и податливость, нравились светлые волосы. — Хотелось бы мне побыть с тобой подольше, зай. Поворачивая голову стримера в сторону и приближаясь к молочной шее, начал оставлять на ней мокрые поцелуи и лёгкие засосы, отчего Мокрица еле слышимо мычал, удовлетворённо создавая трение. Ещё одно такое действие, и Братишкин ощутил, как голова плывёт, а в штанах становится липко и неприятно. Но глаза могут сейчас лишь плыть от удовлетворения и видеть перед собой красивые и большие глаза Ромы Мокривского, накрашенные блёстками, с чёрной подводкой и стразами. А на следующий день на стрим Мокрицы приходит новый донат где-то в три тысячи.