Сирень в холодном снегу

Люмин гуляла в парке в компании лучшего, на данный момент, человека в её жизни, загадочного мужчины по имени Виктор. Она даже сама не поняла, как он вошёл в её жизнь, это была случайность, уготовленная самой судьбой, потому что такого нужного ей внимания, заботы и поддержки она не получала почти ни от кого. С ним она видится уже последние два месяца, и пусть даже с начала она относилась к нему с подозрением, даже с опаской, но вскоре поддалась его шарму. Блондинка уверенно считает этого человека своим другом у себя в голове, но с каждой новой встречей всё сильнее убеждается, что хочет большего. Его серые, глубокие, и такие умные глаза могут завлечь её и буквально заставить тонуть, этот строгий подбородок, острые скулы, лёгкая улыбка, платиновые волосы зачёсанные назад… казалось, что Люмин может смотреть на них часами. Вечер давно обратился в ночь, земля всё ещё влажная из-за дождя, но это придавало особую атмосферу. И пусть Люмин искренне рада, что проводит время с ним, но всё же часто впадает в какой-то транс и теряется, спотыкается о свои же мысли, задумывается о чём-то. — Всё хорошо? Мягко спросил её друг, смотря ей прямо в глаза. Люмин опешила, моргнула и грустно улыбнулась. Нет, не всё хорошо, никогда не было всё хорошо, всегда были какие-то проблемы, трудности, боль. Очень много боль? Кто говорил что к боли можно привыкнуть? Это же полный бред. Ей не хотелось врать, Люмин доверяет ему и часто высказывала что на душе, а он терпеливо слушал, давал советы, особенно когда дело касалось конфликтов у неё дома, тяжёлого развода. Но сейчас, даже не знает с чего начать, этот вопрос беспокоит девушку уже очень давно, и ощущение что топчется на месте. — Я… это всё школа. Виктор кивнул. Серые глаза блеснули чем-то неизвестным. Он уже больше чем наполовину понял этот вопрос. Как всегда, он ждал пока Люмин будет выстраивать мысли и делиться ими: — Я просто не знаю что мне делать, я чувствую, будто я в тупике, и я не знаю как найти выход. И почему подростки такие говнюки?.. Сероглазый усмехнулся, они остановились на скамейке, чтобы лучше влиться в разговор. Девушка продолжила: — Они просто не могут жить друг с другом в мире, нет, им нужна кровь, насилие и страдания. — Тебя кто-то задирает в школе? Блондинка расслабилась и опёрлась спиной о скамейку. — Не знаю, наверное… можно и так сказать. Ночь на этот раз прохладная, поэтому девушка и одета потеплее. — Это обычные глупые шутки, ничего серьёзного, но. в последнее время они стали переходить границы. И я боюсь что скоро на этом не остановится. И я боюсь. Люмин сделала глубокий вдох, смотря себе в колени, и всё в таком же темпе продолжила говорить: — Я боюсь, что я сделаю это снова. Просто раньше, где я училась, всё было намного хуже, и… как сказать, я никогда не чувствовала, что вписываюсь куда-то, мне всегда было трудно заводить друзей. И, конечно же, меня сильно травили и задирали. Но есть кое-что, я. правда не горжусь, но я была очень проблемным ребёнком из-за этого. Когда сильная буря эмоций охватывала меня, я-я даже ничего не могла осознать, я не могла ни о чём думать, кроме как причинить им всем боль. Меня и к психологу ходили, и таблетки покупали, и вроде бы всё утихало, но это. тёмное всегда пробиралась наружу и захватывала мой мозг. Я пыталась решать проблемы мирно, пыталась говорить, не обращать внимания, говорить учителям и родителям, но… я всегда срывалась. Всегда. Однажды, я вырвала однокласснице клочок волос потому что та обзывала меня, а когда кто-то толкнул меня и я упала на пол, я схватилась за ближайший стул и больно ударила его. Мне повезло что это было не сотрясение, иначе моим родителям был бы конец, на них бы подали в суд. И я. я не знаю что мне делать, как мне поступить, к кому обратиться… я обещала, что в этой школе этого не повторится. С каждым новым выговоренным словом, Люмин ступала всё ближе и ближе на грани обрыва, даже голос дрожал. Девушка зарылась носом в плечо Виктора и пробормотала: — Иногда мне кажется что моя семья разрушилась из-за меня. Такая беспомощная, одинокая, брошенная… такая неимоверно жалкая. Она не может ужиться сама с собой, идёт против самой себя, не понимает себя и даже не хочет, нет, она хочет себя запереть. Мужчина хмыкнул и задумался ненадолго, положил руку на макушку школьницы и погладил, а Люмин, настолько открытая и уязвимая, потянулась ещё ближе к ласковому прикасновению. И ещё одним шагом ближе в эту ядовитую ловушку. Затем, своим глубоким и успокаивающим голосом выдал: — Мне кажется, я знаю в чём проблема. Девушка тут же подняла янтарные глаза, очи заблестели в любопытстве. Она так просила его продолжить, что тот и сделал: — Ты не должна подавлять свою… как ты называешь, тьму? Потому что никто не чист, ничья рубашка не сияет ангельской беленой, человек существо грешное. И если ты не хочешь становиться слишком насильственной, но и простые методы не работают и не показывают результатов, значит надо хитрить. Всё просто. — Как? — Во-первых, не доводи себя до точки кипения. Если чайнику с кипящей водой заткнуть крышку и попытаться подавить, чайник взорвётся, и чем дольше подавляешь, тем мощнее взрыв. Если ты всё сглатывала и давала соответственной сдачи вовремя, и если это продолжалось долгое время, то ты и не заметишь как завтра заявишься в школу с пистолетом, и сама же этого и не поймёшь, потому что гнев тебя охватит. Гнев очень сильное чувство, с ним нужно осторожнее. Виктор начал разводить рукой, мягко жестикулировать, пока медленно моргал, опуская пышные ресницы. Блондинка так внимательно вслушивалась, ей всегда так интересны наставления этого человека. Она настолько затихла, что могла слышать биения собственного сердца. Это самое сердце пропустило ещё один удар, более громкий, когда школьница поймала взгляд этих глубоких серых глаз на себе. Пусть освещения от фонаря и звёзд не такое сильное, но эти зрачки будто сияют в темноте. — Поэтому, Люмин, научись действовать по-другому. Используй свой гнев чтобы вредить им, при этом оставаясь только и только жертвой. Обманывай, подставляй, тяни за ниточки, но не бей их напрямую, так ты на себя навлечёшь проблем. К сожалению, жизнь слишком коротка, чтобы всегда играть по правилам. — Знаете, если честно, я думала, что любой взрослый посоветует мне следовать правилам и не быть похожей на них. Но пусть я ещё не до конца знаю, как точно мне поступить, но теперь хотя бы понимаю в каком направлении. — Ох, неужели я совсем не ясно выразился? — Нет, просто, вы всегда говорите загадками. И всё же, спасибо. Он усмехнулся и спрятал обе руки в карманы куртки, затем насмешливо спросил: — За что? — За то, что вы рядом. И слушаете меня. И даёте советы. — Я думаю… ты сама для себя решишь, что тебе делать. И даже если будут проблемы, не порть свою жизнь из-за других или каких-то глупых правил. — А вы? — Что я? Виктор улыбнулся. — Каким вы были в школе? Глаза снова блестят, но уже по-другому, по-хищному. После небольшой паузы, всё-таки ответил: — Ничего особенного. Обычный, тихий, заурядный ребёнок. Девушка посмотрела куда-то вдаль. Она ещё долго будет думать над этими словами, ещё долго будет искать ответы на свой вопрос: как подавить внутреннего демона? Но теперь, как ужиться с ним и правильно принять его помощь. Особенно мужчина прав в том что сказал: «жизнь слишком коротка, чтобы всегда играть по правилам». Они ещё немного провели время вместе, и Люмин побежала домой, теперь и звёзды куда-то скрылись за облаками. Медленно открывает входную дверь, видит, как её отец апатично смотрит телевизор, но по взгляду ясно, что смотрит сквозь него, в той же рубашке, в которой был и вчера, и позавчера, как на автомате поедал чипсы и запивал пивом. Последнее время он так зациклился на своей депрессии, что почти не замечает ничего вокруг. Даже собственную дочь, чья мать её бросила и сбежала. Девушка давится слезами каждый раз когда видит эту картину, как её любимый папа потерял смысл всего, потерял почти всё чем гордился, престижную работу из-за проблем со здоровьем, жену из-за потери работы, большинство друзей, и так далее. Она приходит в гостиную, нервно сглатывает и здоровается: — Привет, пап. Как самочувствие? Мистер Рэйзендер очнулся из своего транса, потёр усталые покрасневшие глаза кончиками пальцев, но на них всё ещё была острая приправа от чипсов, из-за чего тут же стало больно, но он не подал виду и попытался улыбнуться: — Привет, Люми, ты собираешься на улицу? — Нет, то есть, да. Может быть. Ты как? — Всё хорошо. Если нужны деньги, возьми в шкафу. И на плите томатный суп. Девушка кивнула, ненадолго задержала взгляд. — Ты принимал лекарства? — Не все. Врач ведь сказал, что слишком много это… нагрузка на печень. А у тебя как дела в школе? Люмин натянула самую фальшивую улыбку, которую только могла натянуть. — Всё хорошо, нет, даже отлично. Её отец сделал ещё один глоток пива и пробормотал: — Ты всегда была у меня умницей… Блондинка всегда падает духом, когда приходит домой. Она не знает, что ей делать, чтобы хоть как-то развеселить папу, потеря работы, друзей, развод и периодические мигрени - это не повод так убиваться? Так ведь? Может, ей попробовать устроиться на подработку, чтобы было больше денег? Пособия еле хватает чтобы покрывать счета, помогут ли 60 долларов заработанные ею в каком-нибудь магазинчике поднять папе настроение? К тому же, это не похоже на обычную грусть, а клиническую депрессию. Это ведь правда больно узнать в такой тяжёлый жизненный период об многочисленных изменах со стороны жены. У её отца разбито сердце. Самое печальное то, что они никогда и не были настоящей семьёй, а лишь притворялись, каждый для собственной выгоды. А ещё печальнее то, что даже это маленькое состояние, этот домик в Лайлаке, родители могли поделить при разводе, если бы не были предоставлены в суде переписки как доказательство супружеской измены. Этот брак превратился в настоящий цирк, за которым наблюдали десятки людей. Люмин увидела открытую банку консервы с томатным супом которая пахнет так, словно её открывали не менее двух дней назад. Открыла холодильник, там пусто. Классика. Но в шкафу завалялась давняя пачка с непонятными макаронами. Девушка вздохнула, всё же взяла немного денег и выбежала на улицу. Есть один круглосуточный рядом к которому Люмин сейчас и направится. Но по улице идёт очень знакомая фигура, рядом ещё с кем-то. Блондинка тут же обрадовалась, это Эмбер с мамой. Но разве они выходят из дома после 8 вечера? Люмин всё же подошла к ним и поздоровалась. Миссис Банни кивнула и ответила ей тем же. — Добрый вечер, Люмин. — Привет! — А куда направляетесь, если не секрет? Эмбер улыбнулась и даже как-то радостно ответила: — На вечернюю службу. Брюнетка наклонилась и прошептала подруге: — Нам там будут давать кусочки хлеба в вине и горячее вино с мёдом. В этом наверное и суть слегка наивной и оптимистической Эм, всегда сохранять эту лучезарную улыбку на лице. Услышав про угощения, блондинка даже не успев нормально обработать эту информацию, спрятала руки за спину и спросила: — А можно с вами? Мне как раз заняться нечем, а провести вечер в церкви звучит даже здорово. Брюнетка тут же обрадовалась, посмотрела на свою маму, та равнодушно кивнула и белобрысая за ними увязалась. Люмин улыбнулась и взяла подругу за руку. На душе хотя бы стало хоть немного теплее. Она знает, что им ещё придётся обсудить то, что первая услышала в туалете от одноклассниц, с такими раздолбаями, как Алек, нужно правда быть осторожнее. • • — Аяка, напомни мне ещё раз, зачем мы битый час обследуем эту местность как белки в колесе? Младшая из Камисато улыбнулась и сложила руки в знак мольбы, затем ответила брату: — Ну прости, что я потащила себя из дома, когда у тебя не полностью не зарядилась батарейка, но так хотела с тобой познакомиться! И только подумай, она же тоже из Японии. Под батарейку подразумевается желание Аято социализировать и общаться, потому что парень интроверт, или просто людей недолюбливает, или он ленивый. Или всё сразу. На данный момент они немного потерялись, потому что такси высадило их хуй пойми куда, за городом, и где-то тут должен быть дом для отдыха девушки по имени Ёимия, подруги Аяки, которая так хотела увидеть её старшего брата. Эта самая подруга учится в другой школе, у самого края Лайлака, и ей пришло в голову пригласить брата и сестру в загородный дом в котором они ни разу не были, и если Аято плохо ориентируется в пространстве, то Аяка подавно. Младшая Камисато снова достала телефон и позвонила ей, спрашивая куда идти, на что девушка с другой линии заливисто смеялась и начинала объяснять всё по порядку. Затем Аяка радостно кивнула, отключила звонок и обратилась к парню: — Она сказала что выйдет и встретит нас. — Куда встретит, тут кругом лес. Может нас машина неправильно высадила? И тут по тропинке выходит выходит блондинка, с кучей побрякушек в волосах и в ярко-красном и с руками на бёдрах. — Ёимия! — Аяка! Ну и ну, я уже подумала что вас медведи съели или огромные ящеры-людоеды! Шучу, тут медведи не водятся. И обняла подругу. На это парень поднял уголок губ вверх. — А это мой брат, Аято, познакомься с Ёимией, ходячим фейерверком! — Очень приятно- Аято хотел ещё что-то добавить, но огненная блондинка бросилась к нему в объятиях, задорно подмечая: — А мне-то как приятно, вы же как две капли воды! Синеволосый неохотно протянул руку чтобы положить на спину Ёимии, но та уже успела отстраниться и идти по обратному пути, к дому. Аято убрал руки в карманы, осматривая всё вокруг. Уже почти год живёт в этом городке, но лишь раз, максимум два, бывал в этом лесу. Он правда редко выходит из дома. Его сестра с подругой уже затеяли какой-то разговор, которого он, конечно же, пропустит мимо ушей, потому что отвлечётся на шелест листьев. Так красиво. Синеволосый достал из кармана маленький синий блокнот и быстро написал, пока шёл: «Чаще гулять по лесу.» И тут же спрятал на прежнее место. Иногда даже не верится, что такой опрятный на вид человек, который будто на перышках ходит, та ещё свинина дома, оставляя такой бардак и откровенный срач после себя. Быстро оказались за столом, в доме очень приятно пахнет, Аято это подметил, и столько кукол, бумажных поделок, игрушек, будто тут живёт многодетная семья. Ёимия была хорошей хозяйкой, да, ей было интересно говорить с Аякой, но она всячески вовлекала в разговор и её брата, чтобы не оставить в стороне. Аято же, как всегда вежливый, местами саркастичный, прямо-таки источает аристократическую ауру. Вскоре в комнату вошёл парень на вид старше них, с длинными блондинистыми волосами, зелёными глазами и лучезарной улыбкой. Он со всеми поздоровался, поставив на стол поднос с чаем для всех и печеньем. Ёимия указала на него рукой и представила: — Это мой двоюродный брат, Тома, про которого я рассказывала! Тома, это Аяка и Аято Камисато, мои друзья, тебе я тоже рассказывала. Тома прищурился и, усмехнувшись, выдал: — Стой, стой, дай мне самому догадаться кто Аяка, а кто Аято… хм-м… Блондинка помахала рукой со словами: — Иди лучше за бутербродами, — пока синеволосая девушка хихикала. Тома скрестил руки и насмешливо спросил: — Эй, я что тебе, горничная? У тебя же тоже ноги есть. — Но. но я ведь сижу, а ты стоишь, ты уже потенциально близок к кухни больше чем я! Её двоюродный брат ткнул в её лоб указательным пальцем: — А волшебное слово? Ёимия соединила руки и мягко промолвила: — Ну пожа-а-а-алуйста. — Ладно, ладно, только не заплачь. Тома ушёл на кухню, но добавил в след, достаточно громко, чтобы все услышали: — И ты потенциально далека от кухни намного больше, чем тебе кажется. Блондинка воскликнула, повернув голову: — Эй-й-й! Теперь хихикнул уже Аято, но тихо, почти беззвучно, поднося чашку к губам, чтобы отпить чая. Как только тот вернулся с желанными бутербродами, хозяйка дома стала разъяснять для брата подруги: — Тома помогает мне и заботится обо мне, пока родители работают на другом конце страны, с фейерверками. Он только закончил университет в Нью-Йорке и теперь будет на постоянную тут жить со мной. Нью-Йорк ведь не так далеко от Лайлака, поэтому он часто приезжал. Аято пил свой чай маленькими глоточками и сам не заметил, как зациклил всё внимание на этом блондине. Тома был одет в чёрную футболку, хорошо выделяющую его грудь, пресс, изгибы, на ногах тёмно-зелёные штаны. «Такая простая одежда, но так красиво смотрится» - подумал Камисато. Или, очень даже возможно, что дело вовсе не в одежде. Сам не подумал, как наклонил голову и спросил: — И по какой специальности? Тома сверкнул глазками, когда посмотрел на парня, и с той же улыбкой ответил: — Литература. Синеволосый переместил одну ногу на другую, снова спрашивая: — И почему же именно литература? Тома плюхнулся на кресло, его небольшой хвостик подпрыгнул в воздухе, взял бутерброд и свой чай, и стал неторопливо есть. Через секунду снова поднял глаза на старшего Камисато и пожал плечами, говоря: — А почему нет? Тут уже в разговор вступила Ёимия со своим комментарием: — Это всё потому что он хотел, ха-ха, нет, мечтал стать писателем! И во время второго курса даже напи- Тома с той же безобидной улыбкой на лице засунул печеньку в рот кузины, затем сказал: — Ты не проголодалась, сестрёнка? Аяка поправила чёлку и со вздохом промолвила: — Ёимия, ты слишком смущаешь Тому, перестань. Но блондинка промямлила что-то непонятное, и несколько крошек печенья упали на пол. Тома подавил свой глупый смех, но всё же издал звук, похожий на храп, закончил с закуской, встал и вежливо сказал, прежде чем удалиться: — Было приятно с вами познакомиться, но я уйду в комнату. Не буду больше вам мешать. Аяка тут же подняла руки и немного взволнованно протянула: — Ну что вы, Тома, какой мешать? Не уходите! Но блондин рассмеялся и добавил: — Прошу, не надо обращаться ко мне на вы, не такой уж и старый для своих двадцатипяти. И поднялся по лестнице. Синеволосая скрестила руки и удивлённо опросила подругу, чуть ли не обвиняя её: — И почему ты не попросила его остаться? Он же наверняка подумал, что ты этого хотела. — Моей вины нет в том что он захотел уединиться, так что не надо меня обвинять. Лучше чай свой выпей, а то остынет, и не переживай по мелочам. Аяка начала себя накручивать: — Ну не знаю, он выглядел каким-то. грустным? — Ой, не бери в голову! Лучше скажи, как тебе тот самый вязаный берет со стразами? Думаешь, подойдёт к джинсовой куртке, или лучше взять свитер? Аято закончил свой чай, медленно встал и пошёл наверх, не отвлекая девушек от их разговора. Да, дом действительно красивый, хоть и не такой большой, но выглядит комфортно. Дверь в комнату была открыта, но ученик всё же постучался, привлекая внимание Томы, который в этом момент убирался, с милым белым передником. Камисато усмехнулся при виде этого, скрестил руки и с улыбкой спросил: — Так вы написали книгу, господин Тома? Блондин немного смущённо отразил улыбку. — Обращайся ко мне на «ты». — Хм, как скажете, господин Тома. Аято быстро осмотрелся, повсюду были книги рецептов. В конечном счёте, Тома сдался и кивнул головой: — Да, написал. Голубые глаза сверкнули интересом: — О чём? Можно прочитать? — Ох уж этот длинный язык Ёимии… Не-ет, даже не проси. Я никому не дам её прочитать. Точка. Блондин тоже глянул краем глаза на своего нежданного гостя, на его элегантность, и то, как ему идут белый и светло-синий, но всё-таки продолжил убираться. Но раз уж этот парень не собирается сдавать обороты, блондин решил добавить: — Это эротический роман. И я написал его шесть лет назад. — И вы этого стыдитесь? — А? Что? Нет, я пишу, потому что мне нравится. Но на данный момент я ещё не готов, чтобы кто-то это прочёл. — Эротический роман… а вы не так просты как кажитесь, господин Тома. Его собеседник рассмеялся и закатил глаза со словами: — Можешь обращаться ко мне на ты! — Обязательно буду, господин. Берегите себя. С издевательской улыбкой на лице Аято поклонился и ушёл из комнаты, а Тома ещё долго смотрел ему в след. Он ведь специально так почтенно обращался, чтобы смутить и дразнить блондина? • • Кэйа долго смотрел на себя в зеркале, пока собственное отражение не начало искажаться. Сердце билось так сильно, что было ощущение, что парня сейчас настигнет сердечный приступ. Прошли уже несколько уроков, а он никак не может перестать думать о вчерашнем. После того как рыжий говнюк поймал его за самым грязным и отвратительным секретом, он так же неожиданно исчез, оставив Альбериха в ступоре. Нет, если и в этой школе узнают, чем он занимается по ночам, ему просто не жить, это точно дойдёт до родителей. А ведь в прежней все усилия, которые он приложил, чтобы из этого не разразился никакой скандал, чтобы тихо перевестись и вести двойную жизнь, и если это раскроют? И по коридору он не видел Тарталью, значит нужно искать самостоятельно. Кэйа сразу понял, что Аякс за тип и чего хочет. Такие люди, как это рыжее чудовище, любят смотреть за тем, как мир падает и рушится, как всё поглощает огонь, просто потому, что им скучно и это их единственный драйв. За свою краткосрочную жизнь Кэйа успел немало людей повидал, и таких он может увидеть и выделить из толпы. Они лишь притворяются людьми. Как те же самые люди-ящеры, наверное, в этом и состоит глубина всех этих выдуманных монстров, что могут с лёгкостью надевать человеческие маски и выдавать себя за людей. В школьном туалете вошли несколько парней, но синеволосый даже не обратил на них внимание, его руки понемногу начали дрожать. В глазах нечаянно промелькнул образ беловолосого парня, что улыбался и тянул к Альбериху свои руки, но парень быстро потёр глаза кончиками пальцев. Сделал тяжёлый вдох, образ тут же исчез, к болезненному облегчению ученика. Но когда открыл глаза, за спиной проходил знакомый рыжий, с усмешкой на губах и взглядом направленного на него. Кэйа пытался сохранить спокойствие, смотря на Аякса, но лицо выдавало всё же некую опаску. Рыжий остановился и с нескрываемым сарказмом спросил: — Почему так смотришь? Неужели, хах, хочешь присоединиться? Альберих повернулся, наконец-то решившись посмотреть на него напрямую. Пусть и на фоне звучали смешки и мужские голоса, между ними нависла тишина. Тарталья высунул язык и развёл руками, искрящимся от непонятной радости голосом сказал: — Да ла-адно тебе, в школьных туалетах и не такое происходило, ха-ха, расслабься, Кэйа. Затем наклонился, синие глаза потемнели, и добавил, но уже шёпотом, чтобы лишь смуглый парень это услышал: — Или я должен заплатить тебе за это? Альберих горько усмехнулся, быстро взял Тарталью за плечи и затащил его в кабинку, закрыв дверь. Тот распахнул глаза и протянул: — О нас могут не то подумать, ты осторожнее с этим. Синеволосый немного не рассчитал скорость и силу, и оба ученика чуть не споткнулись об унитаз. Кэйа прижал оппонента к стене и тот игриво воскликнул в ответ, не сопротивляясь ни капельки: — Ого, хочешь прямо так? Я не против… — Аякс, можно попросить тебя об одолжении? — Всё что угодно для тебя, мой дорогой друг. Кэйа приблизился к рыжему и прошептал, на таком расстоянии, что маленькое движение головой и их губы бы сомкнулись в поцелуе. — Можешь сохранить в тайне то, что ты вчера видел? Рыжий долго смотрел сначала в один его глаз, затем во второй, как бы обдумывая такое незамысловатое предложение, и незамедлительно ответил: — Знаешь… мне всё равно кому ты там отсасываешь за деньги, меня это вовсе не волнует. Я заинтересован в другом. — И в чём же? Не стесняйся, раз уж мы переговоры ведём. — Меня интересует то, на что ты сам готов пойти, чтобы я молчал. И поэтому… Аякс взял прядь длинных, тёмно-синих волос и поднёс к губам. Улыбнулся шире, прежде чем окончить свою фразу: — Обслуживай меня, когда я этого захочу. Бесплатно. Кэйа не мог понять, если тип перед ним шутит или говорит абсолютно, блядь, серьёзно. В любом случае, нарисовалась проблема, которую нужно решать. Потому что никто не должен узнать, что Альберих торгует своим телом.