Джордж захлопнул за собой дверь в туалет и медленно сполз на пол, закрывая уши руками.
Громко.
Чёрт побери, почему здесь так шумно?!
Где-то на подкорках сознания парень знал, что этот вопрос был в корне не верным. Потому что заключался он не в том, почему именно
здесь, в этой забегаловке, так громко.
Он зажмурился, судорожно глотая воздух, которого сейчас катастрофически не хватало, и ударяя головой дверь.
Правильным было бы спросить, почему
он стал так отчётливо слышать то, чего раньше никогда не слышал.
Удары. Размеренные удары и стуки. Шум и гул, как будто недалеко отсюда находилась бурная река. Множество рек. Он кожей ощущал любые изменения вокруг, его восприятие обострилось настолько, что будь то человек или пролетающая мимо муха, он их почувствует. Сначала Джордж подумал, что ему показалось. Впервые это произошло ещё в тот раз, когда они с Дримом покидали город.
Стук сердца. Просто послышалось, бывает, он не сильно зацикливался на этом и быстро отмахнулся от навязчивых мыслей, что что-то здесь не так. Да и в повозке большую часть пути Дэвидсон просто проспал, поэтому и думал, что всё нормально. Возможно, что он просто принял своё сердцебиение за чужое или это вообще был гром где-то вдалеке. Или давление поднялось. По крайней мере, так он думал до этого момента, до того, как приехал сюда.
И это только малая часть проблемы. Он не хочет есть. Вообще. Джордж не ел уже около трёх или двух дней, точно уже и не вспомнит, но голода он совсем не ощущает. Голода, конечно, нет, но...
Дэвидсон сглотнул.
Хочется пить.
Он с трудом поднялся с пола, шатаясь и ударяясь плечом о дверной косяк. Не больно. Совсем. Парень опустил руки, которые ранее закрывали уши, всё равно они не помогли избавиться от непривычных назойливых звуков; и прислонился к раковине.
Пить, хочется пить.
Дрожащими пальцами нащупав ручку вентиля, Дэвидсон включает воду и, собирая её ладонями, жадными глотками выпивает её. И ещё. И ещё.
Ещё-ещё-ещё.
Никакого эффекта. Первый нервный смешок донесся с его стороны, и Дэвидсон посмотрел в грязное зеркало.
Не может этого быть.
Он наверняка выглядел нелепо в этой огромной одежде, но ничего поделать с этим не мог, да и неважно то, как Джордж выглядит. Вообще без разницы, плевать, сейчас его волнует кое-что другое...
Где, блять, его отражение?!
Это полный бред, он точно сходит с ума. Ему это всё снится. Или кажется. Или мерещится. Что угодно, это просто не может быть реальностью, не может!
Парень протягивает дрожащую руку к зеркалу и кладёт ладонь на холодную поверхность. Может, это какая-то картина? Поразительно чёткая и меняющаяся в зависимости от того, под каким углом на неё смотреть. Дэвидсон истерически усмехается.
Кем он стал?
Чем он стал?
Ты ведь уже знаешь ответ, не так ли?
Джордж только сильнее рассмеялся, параллельно с этим начиная задыхаться. Из горла вырвался болезненный хрип, и он снова посмотрел в зеркало, но ничего нового там не увидел, ничего не изменилось. Прикрыв рот рукой, он глухо всхлипнул и опустился на пол, уткнув голову в колени.
Почему?
Почему это происходит с ним?
Нечестно, неприятно,
больно. Это попросту несправедливо. Мало ему доставалось от жизни, что ли? Она его никогда не щадила, но ему казалось, что в этот раз будет лучше. Что, возможно, всё наладится.
Жалок.
Дэвидсона затошнило от самого себя, боже, как же он жалок! Теперь у него нет ни единого шанса на нормальную жизнь, Дрим точно поймёт, во что он превратился. Он поймёт и...
Ему конец.
Дрим — охотник. Вряд ли он станет церемониться с брюнетом только из-за того, что спас его от вампира. Теперь сам Джордж стал угрозой для окружающих и, как профессионал, он вряд ли отпустит его разгуливать по улицам.
Потому что теперь Джордж
опасен. Он — чья-то будущая цель. Заказ. При мысли об этом, его лицо мгновенно побледнело. На него могут объявить охоту, и если он попадётся... Ну уж нет, умирать Дэвидсон не собирается, только не после того, что он пережил. Он с таким трудом выжил, не без чужой помощи, конечно, но это не значит, что парень просто сдастся на растерзание судьбе.
Вампир.
С трудом сглотнув, Дэвидсон поднялся с пола и провёл рукой по лицу, стирая солёную влагу. Ему нужно уходить. Теперь он не может себе позволить сиеминутную слабость, легкомысленный порыв остаться под боком у охотника, в безопасности; потому что добром это, мягко говоря, точно не кончится. Только не в этот раз. Приняв устойчивое вертикальное положение, Джордж ещё раз напоследок потёр лицо, надеясь, что никто не заметит его покрасневших глаз. Хотя теперь он не сможет сказать, покраснели ли они вообще, придётся только догадываться. Руки дрожали, когда он медленно надавил на дверную ручку и снова вышел в душное помещение, битком заполненное охотниками.
О боже, почти что все присутствующие здесь люди — это охотники. Если Дэвидсона раскроют, то ему точно конец. Его нелепые надежды на нормальную жизнь были растоптаны минуту назад, теперь он надеется хотя бы выжить, не раскрывая себя ни Дриму, ни кому бы то ещё.
Только без паники.
У Дэвидсона невольно вырвался очередной истерический смешок. Да-да, без паники, мать твою!
Здесь слишком громко. Он всё ещё слышал чужое дыхание, сердцебиение и бурление крови в теле.
Они так близко. Близко, словно он стоит рядом, приложив руку к чужой груди и отсчитывая удары сердца. Слишком много людей в одном месте, от этого голова раскалывается.
Плохо.
Джордж неловко протиснулся через узкий проход между столиками и смог вернуться на своё место. Ему нужно продумать свои дальнейшие действия, а пока надо сократить взаимодействия с Дримом до минимума, этот охотник слишком проницательный. Может, стоит дождаться этой самой помощи пострадавшим от вампиров, или как там они это называют...
— Будешь что-нибудь? — пододвинув к нему меню, спросил Дрим.
Дэвидсон уставился на бумажку так, словно он никогда в жизни не видел букв. Голова кружится.
Хочется пить. Он снова сглотнул.
— На самом деле, — начал он сдержанно, аккуратно. Никто не должен догадаться, что с ним что-то не так. Брюнет пролистнул пару страниц для вида, не разбирая, что там написано. И почему они решили, что будет хорошей идеей написать меню от руки? — Я не голоден.
Это правда, есть он не хочет.
— Не говори ерунды, — внезапно вмешался Сапнап. Джордж устало вздохнул, и тот продолжил. — Дрим за всё платит, не стесняйся.
— Спасибо, но я правда не голоден, — уже настойчивее повторил брюнет, сглатывая накопившуюся слюну.
Чёрт, почему здесь так душно?
Шум в забегаловке не затих, но хотя бы эти двое перестали говорить. Заглушить их громкое дыхание, правда, невозможно, но Дэвидсон упорно делает вид, что ничего не слышит. Голова словно из свинца сделана, чтоб её, почему так тяжело?
— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросил Дрим, его голос звучал искренне взволнованно, Джорджу от такой интонации стало лишь хуже, потому что он отчётливо ощущал чужое беспокойство, его неровно бьющееся сердце. Ирония — единственный человек, которому не было плевать, оказался охотником, а Дэвидсон оказался настолько невезуч, что обратился в... — Ты не можешь быть не голоден, ты ничего не ел больше суток.
Если бы у брюнета были силы, он бы хохотнул. Ох, если бы этот охотник знал, кого подобрал, то не мешкал ни секунды и сделал бы свою работу так, как надо. На него выжидающе уставилась жуткая пара нарисованных глаз-точек. Джордж прикусил губу и отвернулся.
—
Джордж, — понизив голос, произнёс Дрим, — что-то не так?
Дэвидсон почти подавился воздухом. Боже, да он же подвинулся почти вплотную! Почему этот охотник при каждом удобном случае оказывается невыносимо близко?!
— Ничего такого, — еле выдавил из себя он, всё ещё не оборачиваясь, — просто нет аппетита. Может, какой-то побочный эффект или что-то в это роде. Не знаю.
Наглая ложь. Джордж уже давно всё понял, просто отказывался признавать очевидное. Он снова вздохнул. Боже, как же
жарко.
— Если у тебя нет аппетита, это не значит, что тебе больше не нужно есть...
Дэвидсон уже не слушал, он просто не мог. В голове сплошная каша из звуков и ощущений, которых раньше никогда не было, а сейчас они ни на секунду не оставляют его. Голос Дрима успокаивающий и негромкий, приятный на слух — единственное, что хоть как-то выделялось из всего этого шума. Джордж не мог вслушиваться в слова, но от одного звука ему становилось немного легче, спокойнее. Совсем чуть-чуть. Он на секунду прикрыл глаза, почти засыпая.
— Джордж?
О чём они там говорили? Дэвидсон с трудом разлепил глаза и, вздохнув, повернулся обратно к собеседнику. Видимо, что-нибудь съесть ему всё-таки придётся.
— Хорошо, — сказал он, — я буду то же, что и ты.
Лишь бы не смотреть на эти расползающиеся по бумаге буквы в меню, от которых начинала кружится и без того больная голова. Приметив салфетки, любезно оставленные официанткой на столе, Джордж без задней мысли начал складывать из них треугольники, пытаясь хоть как-то отвлечься от переполнявших его непривычных ощущений и сосредотачиваясь на мелкой моторике. Он вообще не слушал разговор Дрима и его друга, воспринимая их слова как фоновый шум и не обращая на них никакого внимания.
Духота.
Кажется, что с последнего момента, когда он спал на улице, уже прошла целая вечность. И снова его жизнь переворачивается с ног на голову. Во второй раз за неделю. Это похоже на сбитый режим сна, когда он настолько сдвигается, что спустя пару недель возвращается в норму; а Джордж вернулся в ту же нору, откуда вылез, только с собой он прихватил кое-какую гадость, от которой он ни в жизнь не сможет избавиться. Вот же...
На глаза снова наворачиваются слёзы, но он их быстро смаргивает. Нельзя привлекать к себе лишнее внимание, нельзя, чтобы Дрим лишний раз беспокоился о нём. Теперь-то уж точно нельзя.
А как он будет жить дальше? Допустим, получит он эту помощь, а дальше? Сминая в руках салфетку, Дэвидсон медленно выдохнул.
— ...двух месяцев не прошло, не преувеличивай, — Клэй слегка махнул рукой, мол, ничего страшного, но Сапнапа это никак не успокоило.
Джордж на мгновение прекратил складывать салфетки и, не поднимая головы, сквозь фоновый шум стал прислушиваться к разговору, который ранее упорно игнорировал. Он уцепился именно за эту часть разговора, ему хотелось услышать больше, почему-то это казалось важным.
— Просто в последнее время ты ведёшь себя... странно, — Сапнап явно был чем-то расстроен, Дэвидсон сразу понял это, тут даже иметь особые способности не нужно. — Я не обижаюсь, но иногда ты заставляешь меня насторожиться. Что я должен был думать, когда тебя не было два...
— Полтора.
— Хорошо, полтора месяца, неважно. Что я должен был подумать? Ещё и... Она. Сам знаешь, что дело плохо, так почему...
Сапнап резко замолчал. Джордж нахмурился. Он не понимал большей части этого разговора, но мог отчётливо ощущать эмоции говоривших благодаря своим новым талантам, если, конечно, так вообще можно выразиться. Они были подавлены и...
Напуганы. Хотя напуган был по большей части Сапнап, а Дрим, кажется, чувствовал себя виноватым. Такая реакция была довольно интересной. Брюнет не собирался лезть не в своё дело, у него и своих проблем хватает, но любопытство было сильнее голоса разума, который сейчас заглушали другие звуки. Растеряв все остатки своей тактичности и собрав в кулак всю свою решимость, он собирался задать вопрос, вертевшийся на языке...
— Приятного вам аппетита!
Дэвидсон вздрогнул. Подошедшая к ним официантка поставила блюда на стол и откланялась. Брюнет нахмурился.
Что это за чувство?
Он замер, стараясь из всей этой какофонии шумов и гула вытащить что-то новое. Ощущение чего-то схожего с... ним?
Вампир? Здесь?
Джордж определённо начинает сходить с ума, это всё становится похоже на бред душевнобольного. Ну не может быть, что в здании, заполненными охотниками, будет ошиваться вампир. Себя в счёт он не брал, он не один из этих существ, нет.
Он ткнул вилкой в кусок мяса, сведя брови к переносице. Ему не показалось, здесь точно есть кто-то ещё. Дэвидсон поджал губы. Если он может их чувствовать, то они, наверное, его тоже?
Плохо.
Всё очень плохо, сейчас Джордж в полном дерьме, и он тонет в нём всё глубже. Судьба действительно издевается над ним, если эта штука вообще существует. Он невольно дёргает рукой, волосы на затылке встали дыбом, словно в ожидании...
Удара.
Позади раздался жуткий грохот, словно кто-то свалился сверху и проломил, как минимум, ещё два этажа над собой. Всеобщие удивление и лёгкий испуг передались и ему, от неожиданности вилка выпала из рук Джорджа, и он медленно повернулся назад.
Час от часу не легче. Дрим ввязался в какой-то спор, а следом за ним — Сапнап. Утешало только то, что они здесь местные авторитеты, и их, скорее всего, послушают.
Джордж моргнул пару раз, фокусируясь на причине всего этого хаоса.
Это какое-то издевательство, Дэвидсон уже не мог воспринимать происходящее всерьёз и нервно хихикнул, привлекая внимание громил и тут же отворачиваясь. Парень, который перелетел через перила и приземлился прямо посреди соседнего столика, держался уверенно и дерзко, словно это не он только что упал со второго этажа. Ощущение чего-то знакомого стало только сильнее и осознание ударило в голову, как будто на него свалился кирпич. Мало того, что этот парень вёл себя странно в такой незавидной ситуации, так ещё напоследок бросил на брюнета многозначительный взгляд, усмехаясь чему-то. Джордж побледнел в тот же момент.
Это тот самый вампир.
И он
узнал его, Дэвидсона. Он точно понял.
Помимо всё ещё непривычного гула, Джордж ощутил кое-что ещё. Повернувшись назад, он посмотрел на застывшего на месте Дрима, укрытое маской лицо которого не могло выражать никаких эмоций. Не могло, но теперь Дэвидсон практически кожей чувствовал чужой шок.
Дрим
тоже понял.
Он нервно сглотнул и, утыкаясь взглядом в тарелку с едой и крепче сжимая вилку, поджал губы. Понял ли охотник, что Джордж тоже..? Он снова повернулся к нему и тихо произнёс:
— Дрим? Всё в порядке?
Он еле узнал собственный дрожащий голос и неловко прокашлялся. Кажется, тот парень что-то сказал охотнику, но Дэвидсон не слышал ни единого звука, но, судя по реакции Дрима, что-то определённо произошло. Иначе Джордж не может объяснить его странное состояние: сердце бьётся слишком быстро для того, кто находится в состоянии покоя, а кровь словно бурлит. Брюнет снова сглатывает.
Сухо.
— Нет, ничего, — наконец ответил ему охотник, — тебе не о чем беспокоится.
Сапнап, вздохнув, показательно закатил глаза и снова вернулся к своей еде, а его друг сел обратно за стол, всё ещё выглядя немного встревоженным. Слишком резкие движения, слишком сильно он старается выглядеть так, словно ничего не случилось. Но от Дэвидсона с этих пор не получится спрятать своё волнение. Пока бьётся чужое сердце, он сможет распознать страх. Стоит отдать Дриму должное, у него всё это время хорошо получалось прятать от окружающих то, что происходит внутри. Джордж мог бы гордиться собой, если бы не тот факт, что теперь он стал...
—
Джордж Генри Дэвидсон, — в голове раздался чужой голос, который нарочно растягивал слова, из-за чего парень заметно поёжился, что не скрылось от его внимательных спутников, —
ха-ха! Вот умора, я уж думал, что я один такой сумасшедший, которому хватит смелости заявиться в охотничий притон!
Дрим настороженно наклонил голову, поворачиваясь к Дэвидсону, а Сапнап вопросительно приподнял бровь, обмениваясь со своим товарищем взглядами.
—
Все присутствующие здесь охотники ни на что не годны, даже мою ауру распознать не смогли, — обиженным тоном произнёс тот же голос, теперь он казался Джорджу знакомым. —
Единственный настоящий охотник здесь — Дрим, он почти сразу раскусил меня. А вот остальные... Скукота!
Точно, это тот самый вампир, который упал на соседний стол со второго этажа. Только вот эта информация никак не помогает брюнету понять, каким образом с ним вообще разговаривают и откуда знают его имя. Он снова встал из-за стола, получилось резковато, стул позади мог бы упасть, если бы не слишком высокая плотность людей на один квадратный метр.
— Джордж, что-то случилось?
Нет-нет-нет, только не Дрим, только не сейчас.
— Всё хорошо, — у него не было времени заставлять всех вокруг поверить в эту маленькую ложь, поэтому он спешно протиснулся мимо охотников, намереваясь снова закрыться в кабинке туалета. — Мне снова нужно отойти в уборную.
— Ты же скажешь мне, если снова почувствуешь себя неважно?
Дэвидсон остановился. Сапнап молча переводил взгляд то на него, то на мужчину в маске, ковыряя остатки своей еды и ожидая каких-либо действий. Медленно обернувшись, Джордж вымученно улыбнулся и кивнул Дриму, отдаляясь от их столика. Вряд ли охотника устроил такой ответ, но он не стал допытывать парня, а просто устало вздохнул. И на этом спасибо. У Дэвидсона не было сил одновременно бороться и с назойливым голосом, исходившим прямо из головы, и с новообретёнными ощущениями, которые заглушить было просто невозможно.
—
Это всё, конечно, очень забавно, — голос всё никак не унимался, продолжая болтать даже тогда, когда Джордж уже зашёл в уборную и закрылся. Судя по всему, и его заглушить не представляется возможным. —
Но каким образом Дрим не распознал твою натуру? Признавайся, что такого ты сделал, маленький хитрец?
Прислонившись спиной к двери, Дэвидсон провёл рукой по лицу, пытаясь унять нарастающую головную боль. Почему Дрим не понял, что с ним что-то не так? Никто не смог распознать в нём потенциальную цель, но, если верить словам этого ненормального вампира, охотники его тоже не раскрыли. За одним исключением.
Дрим.
— Это просто удача, — вполголоса пробормотал он в ответ на звучавший ранее в его голове вопрос, прикладывая пальцы к вискам.
Ровно на одну секунду голос затих. Лишь на секунду, прежде чем взорваться с громким:
—
Неужели! — Джордж поморщился от усиливающейся боли в голове. —
Я думал, что ты не хочешь разговаривать со мной.
— Что? — парень замер. Он его слышал?
—
Это не может быть удача, тебе сколько лет? Пять? — голос звучал насмешливо, словно говорившему было до одури весело, хотя ничего забавного в данной ситуации Дэвидсон найти не мог. —
Дрим не такой простой охотник, как подавляющее большинство в этом здании. Неужели ты не понял этого?
С самой первой их встречи было понятно, что Дрим — непростой человек, только полнейший невежда не осознал бы этого. Опять же, эта информация ничего ему не даёт.
— Как ты вообще говоришь со мной? — Джордж решил спросить назойливого собеседника в лоб, игнорируя предыдущий вопрос. Он попытается извлечь максимальную выгоду из этого нелепого разговора, пока выдался есть шанс. Но терпение у него кончается. Хочется
пить, боже, как ему это надоело.
После продолжительной паузы, голос усмехнулся. Спустя ещё мгновение эта усмешка переросла в какой-то истерический смех. Дэвидсон лишь закатил глаза. Он вообще перестал понимать, что происходит. Может, он вообще сейчас уснул на скамейке в своём городишке и видит десятый сон в лихорадочном бреду. Вампиры, охотники, Лондон, какая-то ПЗПВ. Точно, полнейший бред. Если бы он вернулся на недели две назад и пересказал всё, что случилось с ним за последние дни, его прошлая версия сдала бы его в психиатрическую клинику.
—
Боже, Джорджи, ты самый забавный новенький, которого я когда-либо встречал, — брюнет мгновенно поморщился, как только услышал настолько фамильярное обращение к нему. —
Ты мне ответил тем же способом и теперь спрашиваешь, как я с тобой разговариваю?
Дэвидсон сдвинул брови к переносице.
Тем же способом?
—
Да-да, тем самым, — словно читая чужие мысли, сказал тот. —
Ты либо шутишь, либо ты просто гений. Надеюсь, что первое, потому что я не верю в природный талант, знаешь, я больше уважаю тяжёлый труд.
— Я действительно не знаю, как я это делаю, — пробормотал Джордж, ещё сильнее хмурясь. Почему он вообще отвечает вампиру?
—
Ты отвратителен.
— А ты мне надоел, уходи из моей головы, она уже раскалывается.
—
Фу, ты тоже скучный. Не верю, что она выбрала тебя.
Дэвидсон замер.
Она? Кажется, что-то такое он уже слышал недавно в разговоре Дрима и Сапнапа. Загадочная женская фигура, о которой они почти ничего не сказали, но было понятно, что это было нечто малоприятное. Конечно, шанс того, что и этот вампир говорит о том же, был мал, но попробовать разузнать побольше всё-таки стоит.
— Кто "она"? — спросил он, вызвав у своего сомнительного собеседника очередной смешок. — В чём дело?
—
Извини, приятель, мне пора идти! Пока-пока!
— Стой!
Странный голос пропал так же внезапно, как и появился. Как бы Дэвидсон ни старался, достучаться до него снова он не смог, либо его просто игнорировали. Почти ничего полезного он не узнал, голова только разболелась сильнее от новых вопросов. А ещё эта странная неутолимая жажда, которая никуда не делась, создавая какое-то странное ощущение внутри и доставляя дискомфорт. Сколько воды не пей — бесполезно.
Джордж сглотнул.
Сухо. Язык стал настолько сухим, что теперь напоминает наждачную бумагу или какую-нибудь жёсткую щётку. Отвратительно.
Он знает, что с ним происходит, он прекрасно всё понимает, но до последнего надеется на лучшее. К горлу подступил противный ком, и Дэвидсон вспомнил.
***
Он бежал изо всех сил, спотыкаясь и падая, поднимаясь и падая снова.
Снова и снова, снова и снова, снова и снова.
Парень потерял счёт времени, он ничего не видел перед собой, держа в голове лишь одну мысль: "бежать, иначе оно поймает меня". Пространство вокруг него потеряло свою форму, оно расширялось и сужалось, мерзко раскручивалось и сжималось. Дэвидсон снова упал, сдирая колени в кровь и чувствуя чужое хриплое дыхание над ухом. Его затошнило, перед глазами всё поплыло, а дыхание было всё ближе, он чувствовал, он знал, что ему уже не уйти. Туманная пелена перекрыла зрение, темнота поглотила всё его тело, и шею пронзила острая боль. Джордж перестал чувствовать что-либо, в ушах стоял противный звон, звучащий с каждой секундой все громче и перерастающий в высокий писк. А затем он услышал голоса, раздающиеся со всех сторон, они бормотали и шептали что-то важное, что-то, что касалось чего-то важного. Что они говорили? Брюнета снова замутило, его резко отпустили, и он упал на деревянный пол, занося под кожу ладоней занозы. Он не мог пошевелить ни единым мускулом, тело отказывалось двигаться. Хриплое дыхание раздалось вновь, но уже прямо перед ним, оно дышало ему в лицо и что-то говорило.
Что оно говорило? Что оно говорило?
Парень что-то проглотил.
Его стошнило.
— Мой дорогой Джордж, — приятный женский голос раздался прямо над ухом, полушепотом произнося нараспев слова, — тебе было так наплевать на собственную жизнь. Скажи, почему сейчас ты решил попытаться убежать от меня?
Дэвидсон ничего не ответил, пытаясь сдерживать спазмы.
— Бедный, тебе так плохо? — женщина опустилась на пол и села рядом с ним, положив голову парня себе на колени. — Ну-ну, всё хорошо, тебе не нужно плакать.
Он всхлипнул, цепляясь за её юбку, как маленький ребёнок за подол платья своей матери.
—Всё хорошо, — мягко повторяла она, проводя рукой по его волосам, — всё будет хорошо.
Женщина начала что-то тихо напевать, и прежде, чем Джордж погрузился в сон, он услышал тихое:
— Мой хороший, не плачь, а если сильно хочется, то плачь, я лишь хочу, чтобы у тебя всё было хорошо.
***
Он всё вспомнил.
Теперь всё встало на свои места. Всё, кроме
неё.
Он даже не знал её имени, он даже не помнил, как она выглядит. Всё, что он помнит, это исходящий от этой женщины могильный холод, создающий контраст её мягкому голосу и исходящей от него теплоты. Фальшивое ощущение уюта и сковавший его страх сразу же, как только она к нему прикоснулась, не давали ему спокойно выдохнуть. Но одновременно со всем этим рядом с ней хотелось быть откровенным, честным. Ничего не скрывая и не утаивая, Джордж, как настоящий ребёнок, вцепился всеми пальцами в чужую юбку и выплакал всё, что только мог. От этого должно было быть стыдно. Должно было, но ни стыда, ни неловкости он не чувствовал при всплывающим об этом воспоминании.
Она была похожа на мать. Не голосом и не внешностью, а моделью поведения. Только мать может легко принять на себя всё, что тяготит её ребёнка, с такой лёгкостью и вместе с этим успокоить. Строгость и мягкость. Холод и тепло.
Было приятно.
Дверь в уборную распахнулась и в без того тесную комнату ввалилось несколько человек, смеясь и опасно наклоняясь на одну сторону. Их сердца бились быстрее, чем у трезвых людей, и температура была выше.
Плохо.
Сглотнув и быстро сморгнув доказательства собственной слабости, Дэвидсон вылетел в главный зал, оставляя пьяных в стельку охотников позади, и сразу же оказался в месте похуже. Всё это заведение было битком заполнено людьми, и стоило Джорджу только выйти из уборной, как его сначала кто-то толкнул, а затем наступили на ногу. И всё бы ничего, вот только ему такое столпотворение было далеко не по душе. Голова кружилась, шумно, жарко, почти что до боли. Кто-то пихнул его и даже не заметил, как Дэвидсон, не сумев удержать равновесие, упал на пол прямо под ноги к охотникам.
— Кто-то явно перебрал, — раздался рядом знакомый голос, — ты же пообещал, что скажешь мне, если тебе станет плохо.
Джордж сфокусировал взгляд перед собой и увидел протянутую ему руку. Вокруг Дрима никто не толпился, его личное пространство никто не решался нарушить, и они оба оказались в своеобразном кругу.
— Я и сам не ожидал, что так получится, — приняв протянутую руку, Дэвидсон поднялся на ноги. — Извини.
— За что ты постоянно извиняешься? — Дрим потянул брюнета за собой обратно к столику.
Этого просто не может быть.
Почему этот человек
такой? Если бы он знал, чем стал Джордж, продолжил бы он с ним общаться так же, как сейчас?
— Дрим, — начал Дэвидсон слабым голосом, — прости меня, правда, прости.
Охотник остановился и повернулся к нему, его сердцебиение участилось. Волнуется? Беспокоится? Но что будет, когда он узнает? Когда он поймёт, что Джордж...
— Мне очень жаль, — предательская слеза скатилась по щеке.
Он осторожно освободил свою руку от чужой хватки и сделал шаг назад. Нужно уходить, ему нужно уходить, потому что оставаться точно нельзя. Развернувшись, Дэвидсон пытается сделать ещё шаг, но его запястье снова перехватывают.
— Джордж, — голос Дрима звучал немного хрипло, ниже, чем обычно. — Я понятия не имею, что происходит, но послушай меня, пожалуйста, — тот в ответ кивнул и слегка расслабился, проклиная собственную слабость в очередной раз. — Если тебе так сильно хочется уйти, ты сможешь это сделать после того, как тебе помогут. Если ты захочешь, я не подойду к тебе и не буду больше досаждать своим присутствием. Ты больше никогда не услышишь ничего ни про вампиров, ни про охотников, у тебя будет спокойная человеческая жизнь, — Дэвидсон сдержал истеричный смешок при себе. — Найдёшь какую-нибудь работу, заведёшь семью, что угодно, вообще всё, что только захочешь! Но сначала позволь тебе помочь.
Сердцебиение охотника опять участилось в ожидании ответа. Гул в ушах брюнета стих, словно всё заведение опустело. Внимание было направлено только на человека напротив, только на него, на
Дрима.
— Пожалуйста, Джордж, — прошептал он.
Шум в здании казался фоновым, неважным, как звуки ударов капель дождя о землю или завывания ветра, как что-то привычное. Сейчас Дэвидсон, судя по всему, собирался совершить огромную ошибку, за которую позже ему придётся дорого расплачиваться.
— Хорошо, — так же шёпотом ответил он.
