Бродвей нам только снится

      Неделя пролетает незаметно: занятия отнимают у Сокджина сон и время, и он едва находит в себе силы думать над выпускным номером. К счастью, в этом году он не работает ассистентом профессора, что позволяет ему хоть немного расслабиться под самый вечер субботы и посвятить себя двум постановкам. Разобраться с дуэтом оказывается куда проще — все существующие записи постановок в разных странах изучены, текст разобран, а также примерные пометки сделаны, остается только решить, кто будет исполнять главные роли. Закинув ноги на диван, он надевает наушники и включает аудиозапись. С первой ноты Люси он пытается представить, кто лучше всего подойдет на эту роль — Ёнсон или Хёджин. И как бы он не воображал Хёджин на этом месте, его мысли снова и снова возвращаются к Ёнсон. Низкий голос Хайда сразу ассоциируется с Тэхёном, образ просто не подходит испуганному и молчаливому Чонгуку. Сокджин качает головой: не стоило их просить тратить время и учить обе партии, решение уже принято. Ёнсон и Тэхён — идеальная комбинация для этого номера.       Дуэт долгое время является его проектом, Сокджин не может отрицать, что готовился к этому, без малого, несколько месяцев. Здесь у него есть четкое представление о том, как всё будет выглядеть в итоге. Но Сокджин не может сказать того же о трио: предложение поставить его оказалось полной неожиданностью, заставшей его врасплох. Он просто не понимает, как ставить этот номер, и от состава легче не становится — если Чимин, кажется, вписывается просто прекрасно, то Хёджин и Чонгук вызывают у него откровенное беспокойство. Сокджин надеется, что он не ошибся с выбором актеров. Когда он соглашался на их участие, он не думал, что им придется танцевать. И степ, кажется, совершенно не вяжется ни с одним, ни с другой. Сокджин откидывается на подушку и прикрывает глаза. Ему нужно что-то, что могло бы гарантировать успех. Но что? Открыв глаза, он достает смартфон. Большой палец бездумно пролистывает социальные сети, как вдруг одно фото наводит его на нужную мысль. Конечно, как же он сразу не подумал! Сокджину просто нужен еще один человек.       Стоит Сокджину мысленно найти выход, его настроение тут же меняется в другую сторону. Он летает по дому, пока моет пол и пылесосит небольшую квартиру, громко напевая "Тюремное танго". Джэхван хлопает входной дверью именно в тот момент, когда Сокджин голосит "Он сам нарвался", помешивая рамен. — Вы поступили бы так, как мы! — кричит Сокджин в ложку, и Джэхван чмокает его в щеку со смехом. — Привет, — в ярком худи Джэхван кажется Сокджину таким милым. Усмехнувшись, он опирается о кухонную тумбу и смотрит в упор на Сокджина. — У нас сегодня гастроли Ла-Ла-Лэнда? — Джэхван… — выставив ложку вперед перед собой, Сокджин подносит ее к лицу своего парня, словно микрофон. — Два по мюзикловедению. Это "Чикаго". — Я специально завалил, чтобы вновь повторить этот курс, профессор, — смеется Джэхван, и Сокджин зыркает на него, прежде чем вновь помешать лапшу. — Не ходишь со мной на мюзиклы, — вздыхает Сокджин, не глядя на Джэхвана. Они ходили вместе лишь однажды, после чего его парень сказал, что очень его любит, но совершенно не понимает это творчество. Сокджин уважает, что у них разные интересы. Но всё равно каждый раз, глядя на большие компании в театре, он чувствует себя самым одиноким человеком в мире. Говорить об этом нет смысла — нельзя насильно заставить кого-то полюбить твои увлечения. Натянув улыбку, он разворачивается к Джэхвану и продолжает: — Как твоя мама? — Гораздо лучше, — отвечает Джэхван и пускается в длительный рассказ о том, как его родители завели себе собаку. Сокджин слушает вполуха. Он подавляет желание рассказать о том, что ему теперь надо ставить два номера. Почему-то это кажется очень незначительным в его глазах для того, чтобы рассказывать Джэхвану.       В понедельник Сокджин приступает к спасению своего выпускного проекта от провала. Выскочив из дома раньше обычного на полчаса, он долетает на автобусе до университета, забегает в кофейню рядом с кампусом и заказывает два холодных американо. Для того, чтобы вся эта идея не закончилась полным провалом, Сокджину нужно убедить самого занятого студента университета стать частью его проекта и спасти постановку. О Чон Хосоке слагали множество историй: продолжая обучение на третьем курсе танцевального факультета, он ухитряется мелькать на телевизоре и выступать на сцене каждую неделю. Как-то ему удалось попасть в популярную танцевальную команду, и теперь его можно увидеть на подтанцовке у самых популярных айдолов. Конечно, его популярность была не на пустом месте — он мог исполнить абсолютно любой стиль. Сокджин сам с упоением смотрит его канал, где Хосок каждый раз ухитряется станцевать что-то крышесносное. Сокджин уверен, что если Чон Хосок согласится помочь, то они смогут осилить даже "Поющих под дождем".       Как режиссер, Сокджин прекрасно понимает, что не может тянуть всё на своих плечах. Они находятся в жестких условиях, но не настолько, чтобы он сам учил степу трех выбранных им актеров и ставил им хореографию. Он, конечно, обладает гибкостью и любит танцевать, но чечетке нигде не учился, что, разумеется, будет проблемой. С актерами мюзиклов всегда работают хореографы, поэтому Сокджин не видит проблемы в том, чтобы обратиться к профессионалу, если тот согласится. В конце концов, делегирование полномочий — одна из его прямых обязанностей. Да и в чем тогда его режиссерская работа, если он просто скопирует движения из фильма?       Подхватив два холодных американо на вынос, Сокджин выбегает из кофейни и на мигающий зеленый свет для пешеходов проносится через дорогу, молясь, чтобы пластиковая крышка была плотно закрыта и ему не пришлось отстирывать свою одежду от черного кофе в туалете. На это просто нет времени: ему необходимо поймать Чон Хосока до начала своих занятий.       Как и на любом другом творческом факультете, в коридоре танцевального факультета пусто, как будто сегодня выходной. Сокджин поджимает губы и несколько минут мечется между разными дверьми пустых кабинетов — расписания Хосока у него, разумеется, нет. Может, это глупая затея с самого начала? Как ему найти человека без расписания? Надо было написать ему сообщение в социальных сетях, прежде чем рыскать по университету. Тем не менее в сто раз хуже ставить степ без хореографа, и если он хочет добиться нужного эффекта, ему необходима помощь именно Чон Хосока. Нахмурив брови, Сокджин дергает ручку первой попавшейся двери и настырно заглядывает внутрь: никого. Следующие пять минут он уверенно проверяет каждую аудиторию на этаже, пока, наконец, не попадает к началу хореографических залов. В одном из них, на удачу (а ведь новичкам, как известно, везет, впрочем как и дуракам, но Сокджин все-таки хочет верить, что он скорее новичок, чем дурак), оказывается тот, кому был куплен кофе. — Чон Хосок-щи? — уверенность куда-то улетучивается, когда он замечает тонкую спину и худые ноги в совершенно невероятных размеров кроссовках. Хосок разглядывает незваного гостя в зеркало, не оборачиваясь, и Сокджин сжимается от этого взгляда: он впервые видит его вживую так близко. Есть люди, про которых можно сказать «пугающая аура». Хосок явно относится к таким. Сидя на полу зала, он растягивает мышцы, разведя смуглые ноги в противоположные стороны. Даже сейчас он кажется звездой, сошедшей с экрана телевизора. — Да, а вы? — молодой человек резво поднимается с пола и, обернувшись, слегка кланяется в знак приветствия. — Я могу чем-то вам помочь? — Меня зовут Ким Сокджин, я заканчиваю режиссерский курс на соседнем факультете, — он прикрывает за собой дверь, чтобы их разговору не мешали. — В конце семестра мы обычно ставим выпускной номер, где показываем всё, чему научились. Мне очень нужна ваша помощь как хореографа. — Моя? — удивленно уточняет Хосок, и Сокджин быстро кивает. Разве это странно просить помощи у местной звезды? — Я не уверен, что смогу помочь, но что именно требуется поставить? — Номер совсем небольшой. У меня их вообще два, участвует пять человек. Из них трое будут исполнять "Good Morning" из "Поющих под дождем". — Значит, степ, — быстро говорит Хосок и, когда Сокджин кивает, обрадовавшись осведомленности третьекурсника, вдруг отворачивается и начинает ходить по залу. Сокджин уже открывает рот и закрывает, не сказав ни слова, пока хореограф измеряет шагами зал, сложив руки за спиной. Сокджин опускает глаза на свои руки и замечает, что все еще держит оба стакана кофе. — Какая подготовка у актеров? Они знакомы с ритмом, танцами? — Один из них учится на актерском, должен иметь представление. А, еще у нас есть Пак Чимин, он умеет танцевать, — Сокджин сжимает стаканы в руках, все еще не зная, как отдать один хореографу. — Ну, вернее, он танцевал на прослушивании. Вот.       Замолкнув, Сокджин чувствует себя странно: вопросы Хосока сбивают его с толку и пугают. Может, он зря вообще пришел к профессионалу. — С другими пока неизвестно, так? — на вопрос Хосока Сокджин быстро кивает. Остановившись перед зеркалом, хореограф тихо начинает напевать мелодию без слов, глядя на свое отражение. И, промурчав пару нот, огромными кроссовками отбивает нечто очень похожее на чечетку. Улыбнувшись сам себе, он оборачивается на Сокджина: — Я могу поставить. Но мне нужно посмотреть, с кем и чем мы работаем. Сложность зависит от этого. Если там совсем всё плохо, то будет упрощенный вариант. — У нас четыре месяца, — отмечает Сокджин, и Хосок, подойдя к нему, указывает на стакан с кофе с вопросом в глазах. Кивнув, Сокджин передает ему напиток и продолжает: — Обязательно ли что-то совсем простое? — Степ — штука сложная. У меня не так много времени, чтобы их дрессировать. Плюс подготовки может быть недостаточно, чтобы при этом еще одновременно петь. Никто не делает какой-то легендарный и сложный рисунок, ведь акцент на всем номере, а не только на танце, — Сокджин чувствует себя идиотом с каждым словом, потому что в Хосоке виден большой профессионал. — Хорошо, согласен, когда вам будет удобно? — Мне нужен номер, я пришлю свое расписание, — отпив глоток кофе, Хосок широко улыбается. — Теоретически можно сегодня, если все свободны. Это можно устроить? — Я уточню. У меня такая ситуация, я определил в номер одного, но из четырех мне необходимо решить, кто лучше справится со степом. — Это не проблема. Мы их всех посмотрим, — обещает Хосок и хлопает его по плечу. — Оставите свой номер, Сокджин-щи? — Можно просто хён, — улыбается Сокджин, и Хосок хохочет, выуживая из тренировочных штанов смартфон. Отсканировав QR-код, он делает еще глоток кофе. — Отлично, тогда на связи. Я свободен после шести, хён, спасибо за кофе, — поставив стакан на пол, он разворачивается к зеркалу и наклоняется вниз, доставая руками до пола. — Спасибо, я напишу, до встречи, — Сокджин машет рукой ему в зеркало и выходит за дверь, убирая собственный телефон в задний карман джинс. Как только он доберется до здания своего факультета, ему надо связаться со студентами. Сокджин надеется, что все смогут прийти сегодня.

***

      На удивление Сокджину вечером они всей маленькой актерской труппой во главе с Чон Хосоком собираются в тренировочном зале танцевального факультета. Чимин еле сдерживает эмоции, когда Сокджин представляет Хосока, и почти переходит на писк, когда Хосок объясняет, что сейчас будет их оценивать. Сокджин смотрит на это с нескрываемым удовольствием: хоть кто-то из их команды уже получает удовольствие от подготовки. Хотя его мечта вот-вот начнет воплощаться в жизнь, счастья он пока не испытывает, только бесконечную растерянность от того, что происходит вокруг.       Чон Хосок заслуживает свое звание самого лучшего студента и, безусловно, должен претендовать на место преподавателя в университете. Собрав актерскую труппу перед зеркалом, он показывает пару простых связок движений степа, пока Сокджин сидит на подоконнике, свесив ноги, и наблюдает за процессом. Признаться честно, он счастлив, что ему не придется учиться у Чон Хосока степу — хотя и выглядит всё достаточно просто, он слабо представляет, как ноги могут двигаться с такой скоростью. Девушки, кажется, разделяют его опасения — озадаченное лицо Ёнсон передает все трудности обучения танцам. Спустя полчаса Хосок внимательно смотрит промежуточный результат. Сокджину понятно ровным счетом ничего — все танцуют одинаково плохо, за исключением, пожалуй, Чимина. Тем не менее, Хосок сияет, как гирлянда, когда Чонгук, оказавшийся последним в очереди, заканчивает выступать.       Спрыгнув с подоконника, Сокджин подходит к хореографу в ожидании его вердикта. Совсем не уставший Хосок сжимает руки в замке, глядя на выдохшихся учеников. — Вы большие молодцы, отлично потрудились, — замечает он, обводя взглядом студентов. — Над выносливостью надо поработать, чтобы вы не заходились в кашле после пары движений, вам еще петь. Но в целом все достаточно достойные кандидаты. Хён, с кого начнем? — Давай с девушек, — просит Сокджин, рассматривая согнувшуюся Ёнсон и переминающуюся с ноги на ногу Хёджин. — Вы обе хорошо постарались, но, по моему мнению, Хёджин-щи будет гораздо проще выучить партии, чем Ёнсон-щи, — Сокджин смотрит на старшекурсницу, которая все никак не может прийти в себя. — Самое важное в степе — способность запоминать и отбивать ритмический рисунок. То есть надо было повторить ровно то, чему я научил. Хотя у Хёджин не везде звучал звук, потому что мы делаем это в обычной обуви, у Ёнсон-щи я не услышал того ритма, который задал. В этом нет ничего плохого. Просто если вы не хотите мучиться над танцами и четыре месяца над собой издеваться, лучше всего будет предоставить эту роль Хёджин. — Спасибо, — говорит Сокджин, мысленно радуясь, что Ёнсон точно остается в роли Люси. Теперь остается определиться с юношами. — Насчет мужских партий, — Хосок поворачивается к Чонгуку, Чимину и Тэхёну. — Чимин-щи должен быть в номере обязательно, его харизма отлично раскроется в этом танце. Я прямо вижу успех. Насчет Чонгука-щи и Тэхёна-щи я не знаю. Конечно, у Тэхёна-щи есть преимущество: я вижу уже поставленные движения степа. Был какой-то опыт? — В детстве ходил несколько месяцев на занятия, — кивает Ким Тэхён, обнажая зубы в улыбке. Сокджин удивленно переводит на него взгляд. Почему он не сказал про это неделю назад? — Оно и видно, — соглашается Хосок. — Чонгук-щи обучится всему быстро, он легко запомнил рисунок. Так что решение, конечно, твоё, хён. Но если мы будем ставить с Тэхёном и Чимином, мы можем поставить что-то посложнее. С Чонгуком, думаю, надо будет ставить что-то проще, хотя я не сомневаюсь, что если потрудиться достаточно, но можно добиться одинакового уровня. Здесь опять же вопрос во времени. Я не могу сказать, что у меня его много, чтобы учить с нуля. — Спасибо, Хосок-а, — задумчиво произносит Сокджин, рассматривая округлое лицо Чонгука. — Если бы Чонгук был чуть постарше, было бы попроще, — поясняет Хосок, и Сокджин внутренне соглашается с этой мыслью. Действительно, он еще слишком юн. И от этого еще сложнее — в роли Хайда он видит его всё меньше. — Спасибо большое, я думаю, я приму эти комментарии к сведению, — улыбается Сокджин хореографу. Ему невероятно повезло, что есть человек, который может ему помочь. — Я побегу, у меня есть дела, напиши мне, когда всё решится и когда приступим к занятиям, — подхватив свою сумку, Хосок быстрыми шагами покидает зал, хлопая дверью. Сокджин остается с труппой один на один. И хотя Хосок помог ему, решение все еще не принято. Понимая усталость студентов, он садится на пол и жестом приглашает присесть других. — Признаюсь честно, я в растерянности относительно деления по номерам, — отмечает Сокджин, рассматривая каждого из них. — У вас самих есть какие-то пожелания? Может быть, к чему-то душа лежит больше? Были ли какие-то трудности при изучении партий? Или вы согласны с мнением Чон Хосока? — Мне было сложновато сегодня, — подает голос Ёнсон. — Конечно, последнее решение за тобой, Сокджин-а, но я не думаю, что я осилю степ. Без обид. — Принято. Хёджин-а? — Не могу сказать, что будет легко, но будет интересно попробовать для себя. Я несколько раз смотрела видео дома, и я просто влюбилась в эту роль. Хотя это и не мой имидж, мне хочется поставить себе вызов. Я думаю, я смогу тогда чему-то научиться. — Хорошо. Прежде, чем я соглашусь, вы не против, если я послушаю ваше исполнение обеих партий? Сначала Люси, потом джаз. Мне просто нужно удостовериться, — уточняет Сокджин, и девушки кивают. — Прямо тут? — ошарашенно спрашивает Чонгук, округлив свои огромные глаза. Сокджин почему-то не может сдержать улыбки. — Да, Чонгук-а, не пойдем же мы на сцену? Я планирую проводить первый месяц репетиции в классе с фортепиано, чтобы мы могли сначала отточить вокал, прежде чем начнем ставить наши номера и играть голосами. Знание рисунка и нот является важным для нашего успеха. Вы не распевались? — актеры качают головой. — Тогда давайте немного распоемся. Вставайте в круг.       Поднявшись на ноги, актеры следуют команде старшего и формируют кружок. Оглядев каждого, Сокджин прибегает к самому простому варианту для распевки: сначала они восстанавливают дыхание, набираются сил, а потом переходят к небольшим мелодиям. Сокджин напевает по несколько нот, пока остальные повторяют за ним. Выходит просто и доступно в отсутствие инструмента. Конечно, не идеально, но вполне сносно для того, чтобы разогреться. Закончив, мужская часть коллектива оставляет пространство девушкам и занимает подоконник. Уместившись втроем, они оставляют Сокджина с Ёнсон и Хёджин для оценки домашнего задания.       Сокджин включает минусовку, и Ёнсон начинает первой. Её Люси аккуратно ловит акценты, расставленные в оригинале. Прикрыв глаза, она постепенно расходится, позволяя голосу раскрыться. Исполнив вступление, она замолкает, когда наступает партия Хайда. — Может, попробуем в паре? — предлагает Сокджин, глядя на замершую Ёнсон. — Я могу попробовать с нуной, — говорит Тэхён, но Сокджин останавливает его рукой. — Давайте вы оба попробуете с нуной. Сначала ты споешь начало, где партия Хайда, общую часть попробует спеть с Ёнсон Чонгук. Потом с Хёджин поменяетесь. Мне нужно понять, как вы споетесь, — просит он, глядя на них обоих. Чонгук заметно волнуется, но все же кивает, и они оба встают рядом с девушками. — Еще раз, нуна.       Ёнсон начинает снова, и так забавно смотреть, как все четверо стоят по стойке смирно. — Этот грех без лица, — низко тянет Тэхён свою часть. — Этот путь без конца. — В танце чувств мы вдвоем, мы играем с огнем.       Тэхён начинает партию Хайда, и Сокджин старается оценить не только правильность исполнения, но и соответствие образу. В парне есть что-то притягивающее, Сокджин не сомневается, особенно низкий голос. Когда от песни проходит середина, Сокджин подает знак Чонгуку вступать вместо Тэхёна. Не успев пропеть "нет" на фоне, он все же отвечает на строчки Ёнсон и перейти к совместной части. Как вокалист, Сокджин понимает, что ужасно несправедливо заставлять Чонгука петь сразу с Ёнсон в дуэте, ведь это первая репетиция и они даже ни разу не пели по одиночке, но именно в боевых условиях проверяется возможность дальнейшей связи с партнером. Глядя на нуну, Чонгук уступает ведущую партию Ёнсон, при этом не забывая про свои части. К концу они немного сбиваются, и всё же заканчивают на высоких нотах. Сокджин очень сильно озадачен. При своем юном возрасте Чонгук отлично работает в команде, это очень хороший результат для первого раза. Не идеальный, иначе можно было бы вообще всегда играть наобум, но что-то в их голосах есть. И хотя его голос определенно не такой низкий, в этом сочетании есть потенциал. Не такой, как у Ёнсон с Тэхёном, но есть. — Хёджин-а, твой черед, — просит Сокджин, и Ёнсон садится на пол, предоставляя возможность другой девушке исполнить партию Люси. — Чонгук, теперь партия Хайда без дуэта твоя. Меняемся там же, где менялись в прошлый раз, договорились?       Оба молодых человека кивают, Сокджин готовится оценить Хёджин и Чонгука. Хёджин начинает более резко и ярко, не так нежно, как Ёнсон, но очень проникновенно и страстно. Сокджин внимательно смотрит за ее лицом: и снова губы поджимаются так, будто она сейчас откусит его голову. Он почти пропускает вступление Чонгука, когда тот поет "Этот грех без лица". Конечно, его голос гораздо выше Тэхёна, Сокджин чувствует, что Хёджин его заглушает, перебивает, что он скорее выглядит ребенком, а не сумасшедшим Хайдом. Но сольная партия Хайда заставляет Сокджина сидеть с открытым ртом. Взяв немного ниже, чем его рабочий диапазон, Чонгук блестяще справляется со строчками, заставляя обратить на себя внимание. В его голосе слышно то, что необходимо настоящему актеру мюзиклов — эмоции. Он смакует каждое слово монолога, как будто он сейчас съест Хёджин. И Сокджин впервые думает, что мог ошибиться. Когда Чон замолкает, передав свою часть Тэхёну, Сокджин на несколько секунд выпадает из реальности. Чёрт, у него ведь есть потенциал исполнить эту роль. Тэхён и Хёджин тянут совместную часть, и хотя он блестяще справляется, у Сокджина чувство, что они соревнуются, кто кого перекричит. У них нет того соединения, которое было у Ёнсон и Чонгука в этой части. Они не спелись еще, но смогут ли они вдвоем добиться искры? Мелодия заканчивается, и на пару мгновений воцаряется тишина. — Так, — Сокджин находит в себе силы выдавить хоть слово. — Давайте "Good morning". Чимин, сможешь с Тэхёном спеть обе мужские партии? Хочу послушать вас с Ёнсон втроем. — Конечно, хён, — Чимин спрыгивает с подоконника и возвращается в центр зала. Сокджин находит минусовку песни и запускает ее. Конечно, звук ужасно паршивый: колонок с ними нет, но лучше так, чем акапелла.       Пока трио поет песню, Сокджин внимательно изучает их голоса и лица: Тэхён так хорошо вписывается в концепцию джаза. А ведь с ним они смогут поставить сложный номер степа. Ёнсон смотрится превосходно. И всё же что-то здесь ему не нравится. Не дав допеть им минуту, Сокджин резко обрывает песню, поставив на паузу. — Хёджин-а, Чонгук, попробуете начало с Чимином? — просит он, начиная от беспокойства измерять шагами зал. Как же сложно принимать решение, от которого зависит успех твоего проекта.       Вступление играет заново, и Хёджин начинает песню. Обернувшись, Сокджин рассматривает ее выражение лица. Эта песня гораздо проще для актерской игры — нужно ведь только улыбаться и петь. Если Хёджин хочет развиваться в сфере актерства, ей нужно хотя бы с чего-то начинать. Чонгук хорошо справляется и сочетается с Чимином. По-хорошему, оставить бы их так, как они исполняют сейчас. Но руки чешутся добиться чего-то нового, помочь вокалистам достичь новых высот. Идея Сокджина кажется просто безумной, потому что он собирается вытащить Чонгука из привычного ему диапазона. В прошлом году на занятиях он ругал тех, кто заставляет петь вокалистов не в своем диапазоне, но если его задумка выгорит… Дослушав исполнение, он кивает, позволяя всей труппе выдохнуть.       Почему-то Сокджин колеблется. Глядя на Чонгука и Тэхёна, он не может понять, выйдет ли из его идеи хоть что-нибудь. Сжав руки в кулак, он обращается к тому, кто может разрешить все сомнения: — Тэхён, можно тебя на минутку? — кивнув в сторону двери, он всматривается в лицо студента. Тот молча выходит за ним из зала, оказываясь в пустом коридоре университета. Чуть помолчав, Сокджин все же задает вопрос, который вертится у него на языке: — Послушай, как ты отнесешься к тому, чтобы уступить роль Хайда Чонгуку? Мне очень нравится, как гармонично ты смотришься в роли Хайда, но мне кажется, что нам всем нужно чему-то учиться и преодолевать какие-то барьеры. — А я буду втроем с Чимином и с ...? — уточняет он, глядя в глаза Сокджину. — Хёджин. Ей еще рано играть Люси, — пожимает плечами Сокджин, опираясь о дверной косяк. — Что скажешь? — Я не против, — поразмыслив, отвечает актер. Длинные волосы делают его образ еще более загадочным. Сокджин надеется, что не пожалеет, попросив Тэхёна уступить. — Чонгук способный. Я думаю, что этот номер даст ему многое. — Спасибо, Тэхён-а, — устало улыбается Сокджин, и студент салютует ему рукой, возвращаясь в зал. Что ж, осталось сообщить эту новость его маленькой труппе, и можно начинать. Вернувшись обратно в зал, он оглядывает вымотавшихся студентов и делает глубокий вдох, прежде чем, наконец, поделиться решением со всеми. — Ребята. Всем большое спасибо за сегодня. Дальше будем встречаться по группам, в соответствии с разделением по номерам. "Поющих под дождем" делают Чимин, Хёджин и Тэхён. Люси и Хайда будут петь Ёнсон и Чонгук. Давайте скоординируем расписание, встречаемся пока два раза в неделю для каждой группы. Первый месяц репетируем в кабинетах факультета вокала, надо спеться. Дальше будем уже заказывать зал под нас. Вижу, вы устали, давайте спишемся завтра в мессенджере.       Труппа, на удивление, не сопротивляется, и, попрощавшись, начинает покидать зал. Сокджин в изнеможении садится на пол, закрывает глаза и откидывается на спину. Несмотря на то, что пол немного холодный, ему просто необходимо привести мысли в порядок. Голова гудит от напряжения и вот-вот взорвется. Как он собирается впихнуть в свое расписание четыре занятия с мелкими любителями прекрасного? Ему же надо готовить дипломную работу. — Хён? — откуда-то сверху раздается голос, и Сокджин открывает один глаз: над ним стоит Чон Чонгук. — Тебе плохо? — Нет, всё в порядке, просто немного болит голова, — говорит он, не меняя положения. Нет сил вскакивать, как болванчик, чтобы пообщаться с Чонгуком на одном уровне. Но к концу долгого дня он может себе позволить такой небольшой отдых. — Что-то случилось? — Можно уточнить кое-что? — Сокджин еле сдерживается, чтобы не закатить глаза. Ну почему именно сейчас? Тяжело вздохнув, он все же садится на пол и открывает глаза, глядя на все еще стоящего Чонгука. — Садись и спрашивай, — хлопает Сокджин по полу рукой, и Чонгук, как по команде, опускается вниз. — Почему ты не выбрал Тэхёна на роль Хайда? — огромные карие глаза и нахмуренные брови смотрят на него так, как будто сейчас откусят ему голову. Сокджин задумчиво смотрит в окно. — Потому что думаю, что раз позвал тебя в этот проект, то должен попробовать вытащить тебя из зоны комфорта. — А как же Тэхён? — не сдается Чонгук, вызывая у Сокджина улыбку. — Тэхён учится на актера. У него еще будут возможности сыграть. Вы вчетвером — другое дело. Вы все вокалисты. И вам нужно поработать над актерским мастерством, если вы захотите продолжить свою карьеру в жанре мюзикла. Особенно тебе, Чонгук. Ты ведь только на первом курсе. Я поставил тебя с самым опытным вокалистом, что тебе не нравится? — Это решение было из жалости? — уточняет Чонгук. Это предположение застает Сокджина врасплох. — Нет. Я принял решение, исходя из вашего потенциала, — Сокджин изображает подобие улыбки. — Тэхён справится лучше, — поджав губы, замечает Чонгук. — Он даже сегодня справился лучше. — Ты спел песню на французском языке, не зная его. Почему? — Потому что французская версия "Нотр Дама" лучшая, — просто отвечает Чонгук, и Сокджин кивает. — Знаешь, почему она лучшая? — спрашивает Сокджин. — Вовсе не потому, что эти артисты спели лучше. И не потому, что они справились лучше, чем наши, спевшие на корейском. В их взаимоотношениях есть искра, они сыгрались и спелись. Есть вокалисты гораздо сильнее, которые споют ту песню, что пел ты, в сотни раз лучше оригинала. Но мюзикл не только про технику и про вокальные данные, это про историю. Про взаимодействие с партнером. Как ты проживешь эту историю. Я взял тебя, потому что я думаю, что ты сможешь прожить Хайда. Прожить его, несмотря на то, что ты тенор. Я увидел, что ты умеешь выгодно выделить партнера и не заглушить его. Это важно. Тэхёну, к сожалению, придется этому учиться. Он привык блистать в первых рядах. — А если у меня не выйдет? — тихо спрашивает Чонгук, заставляя Сокджина на него посмотреть. Взлохмаченные волосы первокурсника и слегка кроличьи зубы вызывают у Сокджина желание срочно их растрепать. Сдержав порыв, Сокджин снова улыбается ему, глядя прямо в глаза. — Всё будет в порядке, Чонгук-а. Я обещаю.

***

      Первый месяц всё действительно в порядке. Хосок встречается с Тэхёном, Чимином и Хёджин отдельно, обучая их движениям, Сокджин же концентрируется на вокале. Всё идет хорошо: Чонгук справляется с низкими нотами, они с Ёнсон быстро добиваются идеального звучания, так что Сокджин даже решает добавить несколько строк в начале для того, чтобы полностью отыграть Хайда. С трио проблем у него тоже нет. Будучи одногодками, Хёджин, Чимин и Тэхён легко находят общий язык и быстро понимают настроение композиции. Конечно, остается поработать над эмоциями в голосе, но Сокджин понимает, что для начала им необходимо понять ситуацию, в которой они окажутся.       К концу октября ноты выучены назубок. Сокджину не терпится начать постановку на сцене. Конечно, с каждой неделей времени на сон всё меньше и меньше: постановка отнимает много сил, иногда они засиживаются по два часа в зале, тренируя композицию и слушая оригинал. Джэхван ругается, что Сокджин не следит за своим здоровьем и выглядит, как привидение, но новоиспеченный режиссер только отмахивается. Ему некогда спать и принимать витамины, если он хочет, чтобы всё было идеально. Он даже находит Юнги и просит поискать на факультете звукорежиссуры микрофоны для исполнения мюзиклов. По его собственным воспоминаниям, актерский факультет не обладает микрофонами с заушным креплением, откровенно говоря, они вообще учатся работать без них. Вокалисты же справляются микрофонами в руках, и Сокджин понимает, что это логично, но черт возьми, если они хотят показать класс и еще и спеть, им нужны, как минимум, микрофоны, позволяющие работать обеими руками. На головные микрофоны он не уповает, но все же лелеет надежду, что есть какой-то отчаянный на факультете звукорежиссуры, который мог бы ему помочь.       К головной боли с микрофонами добавляется проблема с костюмами. По словам Тэхёна, если они хотят выглядеть серьезно, необходимо их согласовать, как минимум. А если пошивать на заказ, то нужно оставить в запасе месяц. Решив, что совсем без сна жить невозможно, Сокджин записывает себе в напоминания эту мысль и откладывает до конца ноября. У него просто нет сил сейчас рыться по театрам или ковыряться в гардеробе актерского факультета в поисках нарядов.       К первой репетиции в зале Сокджин чувствует себя ходячим трупом. Он бронирует зал на два часа, надеясь, что будет возможность быстро разобраться с постановкой. Чонгук стреляет ему в голову из невидимого пистолета: при просьбе коснуться шеи Ёнсон, он начинает заикаться и кричит мимо нот. Эта постановка проклята.