4. Полёт над озером
We all came out to Montreux On the Lake Geneva shoreline To make records with a mobile We didn't have much time Frank Zappa and the Mothers Were at the best place around But some stupid with a flare gun Burned the place to the ground Smoke on the water And fire in the sky Deep Purple “Smoke on the water”
Прекрасно понимая, что действовать рано или поздно придётся, если уж он вообще собирается вмешаться в происходящее, Бешеный Глаз всеми силами старался отложить этот момент на как можно более дальний срок. Почти месяц он следил за семейством Дарсли, время от времени, прогуливаясь по окраинам Литтл Уингинга. И с каждым днём приходил во всё большее недоумение. Семейка сестры Лили не то, чтобы явно издевалась над ребенком, тем не менее, наблюдая за ними Моуди всё сильнее хотел к ним зайти, познакомиться, начав приветствие со слов “Avada Kedavra”. Даже ёбанных хомяков хозяева время от времени гладят, и разговаривают с ними, а к Гарри Поттеру относились, скорее, как к свинье в стойле. То есть, кормили по графику, меняли пелёнки, и, время от времени, выгуливали, а большую часть времени просто держали запертым в чулане. Джеймса порой было невозможно заткнуть, так он любил рассказывать любому, кто только готов слушать о том, что Гарри сказал «мама», сделал первый шаг, побежал, или описал взявшего его на руки Блэка, и наблюдать за подобным обращением за маленьким волшебником было, мягко говоря, неприятно. Эдак, сидя в чулане в компании пауков, он мог даже разучится ходить и говорить. Позволяющий смотреть сквозь препятствия глаз регулярно показывал Моуди, в том числе, самые неприглядные стороны жизни, как магглов, так и волшебников, и он давно привык просто проходить мимо, если дело не касалось явного криминала, или чего-то особенно… выдающегося, но по мере наблюдений за безумной семейкой, ему всё больше хотелось свернуть кому-нибудь из этих двоих шею, или проломить голову. А ещё его крепко интересовало, чего добивается Альбус, поместив ребёнка в такие условия. Рыщущие по поселку книззлы несколько раз едва не засекали самого Аластора, так, что Фигг явно было известно, что у Дарсли происходит в доме. В ожидании подходящего момента Моуди посетил могилу Питера Петтигрю, в которой почему-то не оказалось даже торжественно захороненного пальца. И ему даже предполагать не хотелось, с чем подобное может быть связано. Также он попытался связаться с семейством Блэк, впрочем, почтовая сова вернулась обратно с нераспечатанным посланием. Обдумывая грядущую операцию, он пришел к выводу, что освобождать Блэка, и похищать Поттера придется едва ли не одновременно, поскольку одного могут перепрятать, а другого, допустим, «случайно» поцеловать дементоры. Не хотелось верить, что Альбус способен пойти на такое, вот только запираемый в кладовой мальчуган, отдыхающий на совсем не тропическом острове Сириус Блэк, и наполненное членами Ордена кладбище тонко намекали на обратное. И вообще, если уж на пожизненное посадили, сразу убить будет, пожалуй, что милосерднее. В такого рода делах, обычно, не помешала бы поддержка, вот только втравливать кого-то в подобного уровня неприятности Аластор сам не хотел. Вэнс бы впряглась, да и из мракоборцев нашлась бы пара-тройка отчаянных ребят, готовых при необходимости хоть против тёмного лорда идти, хоть дёргать за бороду Дамблдора, но по возможности, лучше было бы вмешивать в это дело кого-либо еще минимально.***
Поместье Боунс, суббота 27 февраля 1982
— Итак, ты хочешь получить утвержденный министром график дежурств в Азкабане, разрешение на посещение острова, и еще чтобы, когда случится очередное заседание Визенгамота, я предупредила тебя Патронусом? — Распаляясь все больше по мере перечисления, Амелия Боунс возмущенно разглядывала с комфортом устроившегося в плетёном кресле собеседника. С учетом того, что разговор проходил на веранде её собственного особняка, а незваный гость, ничуть не стесняясь, потягивал из фляги какое-то пойло, рассеяно поглядывая на укрытую белой пеленой равнину за окном, ситуация тем более, казалась сюрреалистической. — В целом, всё верно. Именно об этом я и прошу. — Аластор, да ты охуел! Ты хоть представляешь, что мне за это будет? — Шшш! Не выражайся. Следуя указанному рукой мракоборца направлению, Амелия повернула голову к люльке со спящей племянницей, и медленно выдохнула. — Хотя бы скажи сначала, что тебе в очередной раз взбрело в голову. — Давно хочу съездить на море, и чтобы компания была хорошая. — Пожал плечами волшебник, отвлеченно разглядывая древесный узор на стенах. — А если серьезно, собираюсь потолковать с Сириусом Блэком. — Хочешь отомстить, убить предателя? — Неверяще уставилась на мракоборца волшебница. — Сам знаешь, пожизненное в Азкабане в чем-то может быть и похуже смерти. — Извини, неточно выразился. Поговорить с ним хочу. Есть у меня кое-какие сомнения, будто не он насовершал всё то, что последние полгода ему приписывают газетчики. А учитывая, что его даже не судили, и по факту, удерживают в тюрьме незаконно… Нервно подёргав мочку уха, Амелия на несколько минут закрыла глаза, и, в конце концов, устало кивнула. — Нужные бумаги я выправлю, но по министерской линии их не пущу. Чтобы попасть на остров этого хватит, а дальше сам договаривайся со своими людьми. Если что, сядешь ещё и за подделку документов. — Извиняясь, Амелия развела руками. — Оказаться с тобой в соседней камере, если что-то пойдёт не так, прости Аластор, но я позволить себе не могу. Мне нужно о Сьюзан заботиться.***
Хогвартс, четверг 11 марта 1982
Час «Ч» пробил одинадцатого марта. Ровно в полдень Альбус Брайан Вульфрик Персиваль Дамблдор отправился на внеочередное заседание Визенгамота, связанное с принятием новых поправок в «Закон об ограничении колдовства для несовершеннолетних». В это же время, отставной мракоборец вышел из «Трёх метел» и неспешным шагом направился к воротам «Хогвартса». Снега было почти по пояс, но благодаря Импервиусу на ступню и протез, он с лёгкостью шел по нему, не оставляя следов. Дезиллюминация надёжно скрывала его от чужих глаз. Гуляя вдоль озера, Аластор вновь испытывал, казалось, давно забытые чувства. Чем является «Хогвартс» для любого британского мага вряд ли может понять кто-либо другой, чем он является для него, не прекращавшего воевать с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать, едва ли вообще кто-то способен представить. Он медленно шёл, с улыбкой наблюдая за играющими в снежки детьми, и словно вся жизнь пролетала перед глазами. Минерва, стоящая на входе, вечно ругающийся старый ворчун Филч, крошка Флитвик... Горгулья перед кабинетом была не намерена пропускать кого-либо, но своевременно применённый «Конфундус», легко убедил её отодвинутся в сторону. Поднявшись по винтовой лестнице, Аластор бросил на кабинет «Обскуро», чтобы лишить портреты возможности наблюдения, и неторопливо прошел к столу. Взглянув на серебряные приборы, он несколько неуверенно оглядел кабинет. Проклятье, Дамблдор каким-то образом смог защитить шкафы от его взгляда! — Молодой человек, если вы за ключом от сейфа Поттеров и мантией Певереллов, советую посмотреть в третьем шкафу слева. Моуди недоверчиво уставился на распределяющую шляпу. — С чего бы тебе мне помогать? — Здесь скучно, а так хоть какое-то развлечение. К тому же проклятая птица на меня в последнее время подозрительно поглядывает, а директор ничего не делает, чтобы защитить достояние школы от посягательств! Аластор саркастически усмехнулся, разглядывая потрепанный головной убор. — А на самом деле? Шляпа тяжело вздохнула и смешно сморщилась. — Не нравится мне, как Альбус действовать начал в последние годы. Намерения-то у него добрые, вот только я уже тысячу лет исключительно тем и занимаюсь, что наблюдаю, куда они людей в конечном итоге приводят. Как можешь догадаться, если не выбирать методов, финальная точка маршрута ни к чему хорошему не приведёт, а Альбус с каждым годом становится всё менее щепетильным в их выборе. — Тяжело вздохнув, шляпа немного помолчала, прежде чем продолжить рассказ. — Но Фоукс выбрал директором его, ведь у старика доброе сердце, и он хочет лучшего, а я — всего лишь старая шляпа, которую раз в год выносят, чтобы распределить первокурсников. — Забавно, когда советовался стоит ли что-то предпринимать с портретом Беовульфа, он ответил примерно то же. — В наши времена поступки ценили выше, чем слова, или тонкую душевную организацию. — Пожала полами шляпа. — Кстати, если хочешь избавить Поттера от слежки, советую разрушить это барахло на столе, и вон тот крайний шкафчик. Сложив мантию с ключом в карман, Аластор бросил на стол клочок бумаги. — Слушай, а как ты относишься к Адскому Пламени? С тобой ничего не случится, если здесь станет немного жарко? Шляпа снова сморщилась, что, видимо, должно означать улыбку. — Даже если от Хогвартса не останется камня на камне, я все равно буду потрёпанной не более, чем сейчас. Во мне сила и знания четырех основателей, а раньше маги умели защищаться. — Ладно, пойду я тогда, дела, знаешь ли... — Счастливо Моуди, и задай им там всем! Покинув директорский кабинет, Аластор поспешил в конюшни. Запечатанное в свиток заклятье Адского Пламени должно было активироваться через две минуты, и к этому времени ему лучше находится подальше от замка. Накладывать на себя ускорение было не слишком приятно, но особого выбора у него не было. Аластор очень не хотел оставаться в Хогвартсе, когда там появится Дамблдор. Добежав до конюшен, мракоборец бегло осмотрелся, стараясь найти мотоцикл Альфарда. Несколько гиппогрифов, единорог... не то, пара фестралов... а вот и он. Стоило Аластору войти в загон, и мотоцикл испуганно отъехал назад, угрожающе сверкнув фарами. — Но, но, малыш, мы сейчас поедем выручать твоего хозяина, только заскочим кое-куда по дороге, — Легко похлопывая в ладоши, Аластор медленно подошел ко все еще испуганному транспорту. Стоило аврору на него сесть, и мотоцикл, бешено взревев, поднялся на заднее колесо. Аластор только и успел, что включить невидимость да заглушение, прежде чем стальной конь вырвался на свободу. Взрыв в кабинете директора прогремел аккурат, когда мракоборец пролетал над озером. Столб грязно-оранжевого пламени с рёвом вырвался из окна содрогнувшегося замка, и Аластор выкрутил ручку газа на максимум. Пылающее за спиной пламя, мотоцикл и развевающийся плащ из драконьей кожи на плечах. Всё как в старые времена, вот только тогда их было четверо... Вылетев за пределы школьной защиты, Моуди на секунду прикрыл глаза и сосредоточился. А через секунду на окраине маленького городка в графстве Суррей в дорожный асфальт мягко ткнулось колесо огромного мотоцикла.***
Остановившись у супермаркета, Аластор резво спрыгнул со стального коня, и, погладив бензобак, шепнул. — Подожди меня здесь, малыш. Отвернувшись от тут же слившегося с окружением мотоцикла, мракоборец, сопровождаемый стуком деревянной ноги, неторопливо направился в сторону Прайвет Драйв. Остановившись на углу шестого дома, он резко выбросил руку вперёд, схватив что-то невидимое, и тут же оттолкнул невидимку к стене. — Давно хотел это сделать, — улыбнулся мракоборец, стягивая плащ-невидимку с Мундугнуса Флетчера. Следующей на очереди была старая сквибка. На звонок в дверь Арабелла Фигг ответила не сразу, Аластор даже успел вдумчиво сделать выбор между Конфундусом и Обливиэйтом. Для подстраховки решил воспользоваться и тем, и другим. — Аластор? — Открыв дверь, старая сквибка испуганно отшатнулась на несколько шагов. — Здравствуй, Арабелла... Через несколько минут мракоборец покинул квартиру со спящей старухой, и направился прямо к дому номер четыре. Больше она никогда не вспомнит о существовании Дамблдора, и даже просто волшебного мира. Вернон Дарсли копался в багажнике своей новой машины, и именно ему первым не повезло встретиться с отставным мракоборцем. Моуди схватил жирного маггла за брючной ремень, и от души грохнул его тупую голову о крышку багажника. Издеваться над беззащитными, конечно, не самое достойное занятие, но одного взгляда на чулан под лестницей хватило, чтобы несколько раз в ярости опустить крышку на спину и так уже бессознательного маггла. Аластор только следил, чтобы случайно не убить, хотя и не слишком тщательно... Стоя возле развалившегося на дороге тела, мракоборец достал белый платок, тщательно отер руки от угодивших на руки брызг крови и шагнул к дому. — Кто вы? — Реакция открывшей дверь Петунии Дарсли один в один совпала с поведением Арабеллы Фиггс. Тот же испуганный взгляд и попытка вжаться в стену. Вероятно, окровавленное тело мужа, лежащее у машины, сыграло в этом какую-то роль, хотя и без того на появление Моуди в последние годы так реагировали почти все. — Миссис Дарсли, я полагаю? Добрый день, я по поводу вашего племянника. Испуганная женщина медленно попятилась в гостиную под веселым взглядом мракоборца. — Что? Но как? Он же писал, что никто не сможет нас найти... — Дамблдор, — Аластор не спрашивал. Утверждал. Подобно урагану он вломился в сознание испуганной магглы, просматривая воспоминания последних месяцев... — Как избавление, значит. Знать бы, зачем старику всё это затевать. — Презрительно скривившись при виде копошащейся на полу женщины, мракоборец медленно поднял палочку. — Obliviate! Разговаривать о чем-то с магглой, или высказывать ей претензии он смысла не видел, так что просто вырубил её, и стер воспоминания о собственном виде и голосе. Можно было бы уничтожить память со времен, как в руки Дарсли угодил Гарри Поттер, или вовсе до пятилетнего возраста, впрочем, последнего Петуния всё же не заслужила, но и оставлять то, что эти двое сотворили без последствий мракоборец, не собирался. Так что воспоминания о племяннике, равно как и о собственном визите, он решил оставить Петунии, затерев лишь возможность себя опознать, а её муженек и вовсе увидеть ничего не успел. Пара-тройка месяцев в больнице, сама по себе, должна была послужить тому хорошим уроком. Чтобы маггл случайно не помер, он даже набрал три девятки на телефоне, и надиктовал адрес скорой. В свете люмоса Аластор вошел в чулан под лестницей, не то, чтобы свет ему был нужен, просто он не хотел пугать ребёнка. Гарри спал в кроватке, пожалуй, слишком маленькой для него, но стоило изуродованному лицу мракоборца над ней показаться, и мальчик улыбнулся.***
Загнав мотоцикл в гараж, Аластор вытащил сверток с ребёнком из коляски, и, обогнув укрытый брезентовым кожухом автомобиль, вошёл в дом. С мальчиком на руках Аластор прошел в свою старую детскую. Бежевые стены, высокое окно, игрушечные мечи из гоблинского серебра над колыбелью... собственно, остальные игрушки, из попавшихся на глаза в комнате тоже были оружием. Сам он толком не помнил, было ли в его случае когда-то то, что принято называть «обычным детством», впрочем, как и у большинства волшебников из старых семей. В его случае, благодаря деду, это дело приобрело несколько экстремальный характер, однако муштра едва ли не с младенчества, и охуительные истории из жизни предков, выдаваемые подрастающим чадам по любому поводу и без, были привычной обыденностью едва ли не для каждого чистокровного «старой закалки». Повзрослев, детишки частенько от подобных нравов бежали, как от огня. Уложив Гарри в кровать, мракоборец на несколько минут задержался, внимательно разглядывая шрам. Эта штука ему определенно не нравилась, впрочем, времени было мало, и он оставил себе заметку позже с ним разобраться. По-хорошему, следовало бы позвать Андромеду, или Вэнс последить за ребенком, но пока пришлось обойтись усыпляющим заклинанием. Привлекая кого-либо на помощь, в случае провала, он рисковал обречь союзников на всевозможные неприятности, вплоть до Азкабана и смерти. Перед выходом Аластор не глядя собрал кое-какую еду, вещи и пару трофейных палочек для Блэка. Следующей по его плану была поездка в Азкабан. Первым делом пришлось заехать в загодя присмотренный питомник и взять там самца ньюфаундленда. Поттер с Блэком всегда считали себя самыми умными, но Патронус, чуть большие скорость и сила, чем положено человеку, а также характерные для анимагов особенности моторики — достаточно для того, кто умеет анализировать и делать выводы. По крайней мере, при близком общении и продолжительном сроке наблюдений. Да и прозвища этим двоим стоило бы выбрать менее говорящие… — Прости, дружок, но сегодня ты спасешь жизнь одному придурку, жизни Блэков важны, так сказать. — Оглушив собаку, и завернув в плащ-невидимку, Аластор положил её в коляску и аппарировал на север Британии.***
Появившись возле небольшой рощи на обрыве перед островом с Мрачным Замком, мракобрец припарковал мотоцикл и несколько минут пытался отдышаться. Все же дважды в день аппарировать через полстраны с такой громадиной оказалось чересчур сложно даже для него. Несколько придя в себя, Аластор неприязненно вгляделся в тюрьму для волшебников. Творение Экриздиса воистину внушало. Да, Камелот — пал, Авалон — скрыт, а вот такое — осталось. Тёмный маг в пятнадцатом веке поселился на острове, и десятилетиями, если не веками, проводил на нём свои неизвестно в чем заключающиеся исследования; то ли воскрешать мёртвых пытался, то ли специально призывал какую-то потустороннюю дрянь, стремясь получить себе в услужение непобедимую армию. В конце концов, колдуна в какой-то момент сожрали собственные творения, а уже после принятия Статута маги начали использовать его замок в качестве тюрьмы. И почему-то никого, кроме пары невыразимцев, не беспокоило, что твари со временем лишь становятся сильнее. Да, до статута случались прорывы, и дементоры подчас опустошали на севере страны целые города, но тогда они с каждым годом слабели, а после заключения договора с министерством, твари вот уже едва не три сотни лет лишь отжирались на волшебниках. И оставалось только надеяться, что твари вырвутся из-под контроля хотя бы лет через двести, и что нынешние волшебники этого не застанут. По-хорошему стоило бы их всех выжечь, но у Министерства не нашлось бы столько сил, даже если собрать всех, вплоть до последних клерков. И преступников куда-то девать надо было. Идиоты. Ситуация медленно, но верно веками шла к катастрофе, а у Министерства с Визенгамотом постоянно находились дела поважнее. Впрочем, никому неизвестно, сколько именно в Азкабане обитало дементоров уже сейчас, и вполне возможно, что попытка от них избавиться обернулась бы войной на уничтожение. Спалить-то это поганое место к Мордредовой бабушке было не трудно, а вот отлавливать разбежавшихся по всей стране дементоров, попутно закусывающих душами подвернувшихся под руку магглов, не хотел никто. Глубоко вздохнув, Аластор сделал глаза собаки серыми, и, завернув её в мантию, закрепил за спиной. Оставив невидимый мотоцикл дожидаться в роще, мракоборец спустился к причалу, и с отвращением на лице подошел к парому. Он уже года три, как не чувствовал дементоров, но приятнее место от этого не становилось. И почему заключенных не держат где-нибудь на Ривьере? Ну, кроме Гриндевальда, но не всем же быть великими магами... Простучав деревянной ногой по доскам пирса, Аластор подошел к парому. — Ты разве не в отставке, Бешенный Глаз? — Родственник школьного завхоза смотрел на мракоборца пустыми глазами. Да, в волшебном мире есть и такая мерзость, как потомственные сквибы. — Привет, Харон, я друга проведать. — Ответил мракоборец, помахивая полученным от Боунс разрешением. Моуди запрыгнул на кораблик, с раздражением взглянув на ногу. Когтистая лапа едва не пробила дно. — Странно, меня не предупреждали о посетителях. — Безразлично пожав плечами, паромщик начал готовить судно к отплытию. В ответ мракоборец лишь беспомощно покачал головой. — Сам знаешь, какая неразбериха вот уже почти полгода творится. Такое ощущение, что с исчезновением Того-Самого в Министерстве напрочь забыли о том, что нужно работать.***
Из Азкабана никто не сбегал, но дело скорее не в надежности волшебной тюрьмы, а в том, что в ней никогда не содержали кого-то достаточно могущественного. Парадокс, однако, в волшебном мире полно домохозяек, торговцев, спортсменов, чиновников... и очень мало именно волшебников. Сам Моуди не задержался бы в этой дыре и на день. Спрыгнув на причал, Аластор быстро зашагал к встречающим аврорам. — Привет, ребята, мне нужно кое-кого проведать, принимайте бумаги. — Ты больше не мракоборец, Моуди, и не имеешь права здесь находиться. До особого распоряжения министра, посещение гражданскими Азкабана — строго запрещено. Сдерживаясь, Аластор на секунду прикрыл глаза. Прекрасно, Долиш. Верный идейный последователь старины Барти при первом же выходе в поле проявил себя столь ярко, что вот уже почти год неусыпно охранял суровые берега Азкабана. А теперь, не успели избавиться от одного помешанного на субординации чудика, как уже подрастает следующее поколение. Глубоко вздохнув, Аластор подошел к мракоборцу. — Всё так, Долиш, вот только ты забыл одну очень важную вещь... — Какую? — Глядя в непроницаемое лицо аврора, Моуди лишь печально покачал головой. Нет, ну точно идиот. Глухой удар отбросил недогадливого мракоборца к стене, и Моуди, под смешки остальных авроров, отряхивая кулак, весело оскалился. — Постоянная бдительность. — Джеферсон, Синклер, не подскажите, что этот идиот забыл на пристани, и какого Мордреда, раскомандовался? — Ходят слухи, что Скримджер собирается его начальником смены, сэр. — Оставшийся в компании Моуди мракоборец почесал бороду, пока его коллега потащил прилегшего отдохнуть Долиша в караулку. — Полгода не прошло, а уже бардак развели. Так что, Джефферсон могу пройти? Весело приподняв несуществующую шляпу, мужчина отошел в сторону и встал по стойке смирно. — Так точно, сэр!***
Каменные стены, узкое зарешеченное окно под потолком, соломенная подстилка в углу камеры, и холод. Еще каких-то полгода назад молодой человек даже представить не мог, будто что-то подобное может произойти с ним. Ещё несколько месяцев назад они побеждали в войне, пожирателей становилось всё меньше, оборотни, после того как в качестве посла к ним был отправлен глава аврората, отказались участвовать в борьбе с Министерством, и учитель должен был рано или поздно суметь сковать магию Темного Лорда. Схватки между ним и Риддлом становились все ожесточённее, и после того, как в апреле Моуди едва не превратил Волдеморта в отбивную, казалось, все должно было скоро наладиться... Но тридцать первого октября все изменилось. Питер, ублюдок, стоило о нем вспомнить, и ненадолго отступало даже действие дементоров. Но он мёртв, и, хоть от этого не легче, мысль о смерти предателя хоть немного примиряла его с окружающим. Проклятые твари раз за разом возвращали его к разрушенному дому лучшего друга, а в голове снова звучали слова их диалога с полувеликаном. — Хагрид, я — крестный мальчика, Джеймс просил, чтобы если с ним что-то случится, я позаботился о Гарри. Отдай мне ребёнка. — Нет, Сириус, директор приказал мне доставить Гарри в безопасное место, и я это сделаю. Лучше зайди завтра к Альбусу и сам поговори с ним. — Хорошо, тогда хотя бы возьми мой мотоцикл. «Мерлин, ну почему я тогда не оглушил великана?». Едва не чаще, чем разговор с Хагридом, ему виделся мрачный мракоборец с деревянной ногой. Он бил его в лицо и с яростью рычал нечто вроде: "Блэк, ты идиот!". Насколько тупым нужно быть, чтобы не проверить, с кем оставляешь ребёнка? А даже если это был и лесник, он, конечно, вряд ли стал замышлять что-то плохое, но, честно говоря, Сириус бы не доверил ему хранить даже кирпич. Естественно, не стоило упоминать пассаж Моуди, что великан выполнит любой приказ Дамблдора, даже если тот скажет ему сварить рагу из младенцев. Наставник — единственный из членов ордена, кто не доверял директору, он, кажется, вообще никому не доверял, и после Питера стало понятно, почему. Воспоминания помогали Блэку удерживаться в сознании. Раз за разом он проигрывал в голове события последних месяцев, и как заведенный твердил себе, — невиновен, невиновен, невиновен! Сириус, как обычно, раскачивался взад-вперед, глубоко погрузившись в себя, когда дверь в камеру открылась, и, стуча деревянной ногой, внутрь вошёл Аластор Моуди. — Что ты здесь делаешь, Блэк?***
Сириус открыл глаза и в ужасе уставился на мракоборца. Вот и пришло сумасшествие, сейчас Бешенный Глаз достанет палочку и нашлет на него пыточное проклятье. Время шло, но Моуди всё так же выжидающе на него смотрел. Внезапно его лицо стало ещё злее чем обычно, и он рыкнул. — Ну, долго я ещё буду ждать? Сириус завалился на пол и попытался сосредоточиться. Жалкие отговорки и насмешки сумасшедшего мракоборца, сейчас все будет так же, как и сотни раз до этого во сне. — Джеймс, Лили, они убиты. Волдеморт убил их. Моя вина. Это я предложил сделать хранителем тайны Питера, — слезы потоком лились из глаз Блэка, и Аластор сжал зубы от злости. Какой же все-таки мальчишка, его вина. Как будто бы это он при выборе из тёмного мага, оборотня и Питера Петтигрю выбрал бы третьего. Это его, Аластора Моуди, паранойя, в конечном счёте, привела к гибели Поттеров. — Кажется, я спросил не почему ты здесь, а что ты здесь делаешь. Сириус растерянно захлопал глазами, почти захватившее его безумие начало медленно отступать. Он всё ещё не понимал, что происходит, но ввинчивающийся в сознание голос не давал ему вернуться к воспоминаниям. — Суд. Должен быть суд. Визенгамот допросит меня, и я оправдаюсь. Моё задержание было ошибкой. Сириус открыл глаза и внимательно посмотрел на мракоборца. Ещё один кошмар, он уже знал, что тот ответит. — Ты еще не понял? Суда не будет. Выпив протянутое Моуди зелье, Сириус внимательно посмотрел на мракоборца. — Хорошо, я понял. Но что тогда здесь делаешь ты? Кривая гримаса, которую, только обладая очень богатым воображением, можно принять за улыбку, была ему ответом. — На рождество Санта не принёс мне ни одного подарка, так что, я решил быть в этом году хорошим мальчиком и сделать несколько добрых дел. Лающий смех Блэка разошелся гулять, кажется, по всему Азкабану. Если речь заходит о том, кто будет вечно гореть в аду, чаще всего в волшебном мире говорят об Аласторе Моуди. Слышать от него слова «Санта», «Рождество», и «Добрые дела» это почти как увидеть танцующего в балетной пачке Волдеморта. — Вот, — Аластор слегка взмахнул рукой, и перед Сириусом появился огромный черный пес с серыми глазами. — Знакомься, Сириус Блэк — свихнувшийся в Азкабане незарегистрированный анимаг. По крайней мере, на ближайшие несколько дней. — Что? Но откуда?.. — От верблюда, Бродяга, я что, похож на идиота? Если у тебя в голове есть хотя бы капля мозгов, на то что человек время от времени начинает громко принюхиваться, угодив в незнакомую обстановку, рано или поздно обращаешь внимание, знаешь ли. Тем, что мракоборец знает об анимагии, Сириус был несколько выбит из колеи и потому не сразу понял, что за мантию использовал Моуди. Только одна из них была совершенно незаметна. Мантия Джеймса. — Ты что, обокрал директора? Аластор весело хохотнул. — Я бы скорее квалифицировал это как ограбление. Но, если изъятие у человека вещи, которая и так ему не принадлежит можно считать кражей, то, пожалуй, да, так и есть. — Ты чокнутый, знаешь, ты абсолютно, совершенно чокнутый! — Я — Аластор Моуди, если ты ещё не забыл, обо мне все так говорят. Ладно, пошли отсюда, это место действует мне на нервы. Скрывшись под плащом-невидимкой, Сириус с восхищением следовал за хромающим мракоборцем. Даже дементоры были не в силах перебить охватившее его счастье, ведь он покидает Азкабан! — Спокойной службы парни, благодарю за помощь. — Кивнул Бешенный Глаз, покидая ворота. — И помните: меня здесь не было. Мракоборцы снова козырнули отставному начальнику. — Не за что, сэр, всегда к вашим услугам! Собственно, даже если позднее Долиш бросится лично к министру, дело уже, фактически, было сделано. А когда Блэк покинет страну, Бэгшот и Визенгамоту станет явно не до каких-то мелких нарушений дисциплины в аврорате и ДМП. Прежде чем начинать расследование в отношении мракоборцев, им бы пришлось для начала определиться с тем, на кого возлагать вину за незаконное удержание Сириуса в Азкабане, и самим лично идти под суд. Больше всего Моуди раздражало то, что у Долиша были очень даже неплохие карьерные перспективы. Руководство авроратом, да и сколько-нибудь важную должность, ему в нем никогда не получить, но вероятность того, что однажды этот кретин станет начальником ДМП была очень даже высока, а может быть и министром... Хотя, нет, пусть большинство в Визенгамоте и старались пропихнуть в министры различных ничтожеств, одно дело — идиот, и совсем другое — идиот с инициативой. Харон молча принял на борт пассажиров, и, отвязав лодку, направил её к берегу. На полпути от острова, сквиб повернул голову к Аластору и неожиданно заговорил. — И снова приходят одни, а уходят другие, старая тюрьма превращается в проходной двор. Волшебная палочка скользнула в руку прежде, чем Аластор понял, что именно он говорит. — О чем ты? — Ни о чем, мистер Моуди, я всего лишь старый слепой сквиб. На берегу мракоборец с Блэком быстро скользнули к небольшой рощице. — Иди дальше сам, за деревьями тебя ждёт небольшой сюрприз, как станешь похож на человека — возвращайся. Через несколько минут Сириус вернулся, одетый в доспех из драконьей кожи. Последние лет десять Аластор предпочитал одеваться именно так. Бледность, тёмные круги под глазами и худоба уже успели появиться, но еще не превратили двадцатидвухлетнего парня в уличного бродягу. Можно было бы подумать, что Блэк только что вышел из запоя, помнится, через неделю после свадьбы Поттеров он выглядел не лучше. Так или иначе, идеально сидящая одежда из драконьей кожи придавала ему скорее вид богатенького бездельника, чем беглого преступника. — И что теперь? Ни за что не поверю, что у тебя не было плана. Я ведь помню, сначала — думай, потом — думай, потом — снова подумай, и только тогда начинай действовать. Аластор невесело усмехнулся. — Неужели у тебя все-таки есть мозги? Или это благотворное влияние Азкабана? Говорят, свежий морской воздух весьма способствует мышлению. — Да-да, я понял, я глупый ничтожный пёс, склоняюсь перед твоей мудростью, о, великий Аластор! — Сириус скорчил покаянную рожицу и шутливо поклонился. — Ох, Блэк, ты мне сейчас напомнил один давний спор, ты ничего не хочешь мне сказать? Лицо Сириуса стало нарочито серьезным, и тут же скривилось от притворной боли. — Нет, определенно не хочу. — Но должен, давай, просто скажи это, и тебе сразу же станет легче, — в глазах мракоборца бегали веселые искры. Блэк на секунду прикрыл лицо рукой и, тяжело вздохнув, выпрямился и принял торжественный вид. — Хорошо, я, Сириус Орион Блэк, признаю, что Мародеры и в подметки не годятся «Хобгоблинам», все эти годы я ошибался, был глуп, мелочен, слеп и завистлив. Сим я, Сириус Орион Блэк, расписываюсь в собственном ничтожестве и подтверждаю, что недостоин даже пыли под ногами столь великих людей, как «Хобгоблины». Все, теперь ты доволен, злобный, жестокий мерзавец? Глядя на по-детски обиженное лицо Блэка, Аластор расхохотался. — Да, определённо доволен. Как следует запомни этот момент, и вспоминай каждый раз, как вздумаешь назвать меня старым сбредившим параноиком. Еще немного посмеявшись над демонстративно дующимся Блэком, мракоборец вытащил из кармана свиток. — Теперь к делу. Может все-таки объяснишь мне, что случилось у Поттеров на Хеллоуин, и почему они вообще начали скрываться под заклятьем «Доверия»? — А… — малейшие намеки на хорошее настроение мигом улетучились с лица волшебника. — Всё — мордредово пророчество. — Хотелось бы немного поподробнее. — Что-то на тему того, что Тёмного лорда сумеет одолеть ребёнок родителей, которые трижды бросали ему вызов, рожденный в конце июля, и отмеченный им как равный. Дословно сходу не вспомню. — Ясно, вот значит причем здесь «судьба», и Лонгботтомы. — устало махнув рукой, мракоборец кивнул в сторону мотоцикла. — Что-то в подобном духе я и подозревал. Улетай во Францию и в тамошнем Министерстве потребуй провести тебя к Де Ля Феру. Скажешь — от Моуди, и будем надеяться, тебя не заавадят. Как оправдаешься — советую убраться куда-нибудь подальше. Лучше — в Дурмстранг, там сейчас прячется от Дамблдора и бывших соратников Каркаров. Сириус с отвращением скривился. — Пожиратель? — Он самый. — Но, как же? Они враги... — Убийцы, насильники и прочие твари, которые до сих пор живы, сейчас сидят в этом милом замке за твоей спиной. А Каркаров — просто неудачник, который оказался между молотом и наковальней. Так уж вышло, что ему пришлось выбирать: поцеловаться с дементором в министерских застенках, или принять метку. Доверять ему, конечно, не стоит, но и вредить тебе без причины Игорь не станет. — Ты его знаешь. — Да, драконов как-то контрабандой через Карпаты вместе перегоняли в начале семидесятых. — Славные времена были. Спрятав свиток, Сириус собрался было уже вернуться к мотоциклу, но вспомнил о еще одном незаконченном деле. — А как быть с Гарри? Дамблдор устроил всё это из-за него. Аластор долго и пристально вглядывался в лицо Блэка, подспудно борясь с желанием вручить тому Поттера, и выпнуть обоих из страны. — Если тебя были готовы до конца дней закрыть в Азкабане только чтобы оставить малыша под своим контролем, взяв его с собой, ты нарисуешь у себя на спине огромную мишень. Поскольку Альбус начал водить вокруг пацана хороводы, скорее всего он считает, что эпопея с Риддлом ещё не закончилась. И уж в этом вопросе я был бы склонен ему доверять. — Джеймс назначил меня опекуном Гарри. — Недовольно поджал губы Сириус. — Сейчас ты беглый преступник, и не думаю, что долго продержишься, если Альбус тебя навестит. Куда тебе ребенок? Даже когда оправдаешься, лучше тебе не возвращаться в Британию ближайшие лет десять. А коли мальчику действительно предстоит когда-то столкнуться со змеемордым, пожалуй, лучше будет ему пока побыть у меня. — Аластор мысленно пробежался по своим планам, стараясь вспомнить, ничего ли не забыл. — И ещё одно, прежде чем улетишь, советую помириться с родителями. Сириус выглядел так, будто ему дали под дых. — Мать от меня отреклась. Они меня даже на порог не пустят, и это, не говоря о том, чью сторону семья выбрала во время войны. Моуди безразлично пожал плечами. — Тебя не изгнали, а Риддл... многие старые семьи его поддерживали, пока он их всех скопом не нагнул раком, и как следует не оттрахал. То, что происходило последние восемь лет не нужно было никому, и кому-то вроде твоей семейства Блэк — в последнюю очередь. Да, не связывайся с Люпином до того, как покинешь Британию. Сириус скривился, его всегда удивляло, за что Моуди так не любит Лунатика. — У тебя какие-то проблемы с Ремусом? — Никаких, просто он мне не нравится. У Люпина острые клыки, но заячье сердце. Как по мне, это безумие, полагаться на человека, который не верит даже себе. Покачав головой, Сириус в компании аврора пошел к мотоциклу. Какие бы гадости старый мракоборец ни говорил, его стоило послушать, хотя бы в благодарность за спасение. — Спасибо, Аластор, тогда я сейчас на Гриммо. Хоть попытаюсь. Пришлю сову из Парижа, если меня, конечно, мамаша не сдаст мракоборцам... Моуди хмыкнул, и, дождавшись, пока Блэк на мотоцикле скрылся за горизонтом, достал из кармана кубок. Теперь осталось только разобраться с этим проклятым шрамом. *** 1 — В оригинале прозвище Сириуса Блэка — Padfoot, то есть дословно «мягколап», что, очевидно, намекает не на маргинальный образ жизни, а является собачьим прозвищем. Бечено