3.Трудный выбор
Empty spaces what are we living for Abandoned places — I guess we know the score On and on, does anybody know what we are looking for... Another hero, another mindless crime Behind the curtain, in the pantomime Hold the line, does anybody want to take it anymore Queen "The show must go on"
Как себе представлял мракоборец, перепить великана — задача нетривиальная. Впрочем, окажись он именно перед такой целью, и дело бы действительно рисковало обернуться визитом в Мунго. В данном же случае оказалось достаточно после первых двух стаканов вовремя поднимать тару, да в нужные моменты кивать, слушая обильные словоизлияния Рубеуса. А послушать было чего. Итак, навестить семейство Поттеров Хагрида среди ночи отправил Дамблдор, вручив портключ до Годриковой Лощины. Как директор узнал о падении «Фиделиуса», и атаке на дом Поттеров, а также почему не отправился туда сам, чтобы не настроить против себя великана, Бешенный Глаз спрашивать не рискнул, однако звоночек прозвенел тревожный. Далее, прибыв к месту назначения Хагрид действительно столкнулся с держащим младенца на руках Сириусом Блэком, вот только вместо того, чтобы избавиться от нежелательного свидетеля, явно пребывающий на грани нервного срыва Блэк вручил младенца и мотоцикл великану, наказав доставить ребенка в Хогвартс, а сам в неизвестном направлении аппарировал. Стакан в руках мракоборца на описании расставания с Блэком с оглушительным грохотом разлетелся осколками в полупустом зале, за что ему пришлось извиняться перед Розмертой, впрочем, по-своему понявший реакцию собутыльника Хагрид лишь громогласно разрыдался, сетуя о подлости тёмных магов, и судьбе сиротинушки, оставшегося на попечении магглов. Какая-то очень странная реакция оказалась у Блэка на пропажу хозяина, и что еще интереснее, это откуда директор узнал о гибели Поттеров, разрушении скрывающего заклятия, и том, что великану никакой опасности не грозит? Почему не явился сам, и не отправил патронуса главе аврората? Информацию из великана Бешенному Глазу приходилось вытягивать едва ли не клещами. Тот всё время норовил сбиться, заплакать, кого-нибудь помянуть, начать пересказывать какие-нибудь эпизоды из жизни, никак не связанные с произошедшим, однако проявляя терпение, участие, и вовремя подкидывая наводящие вопросы, Аластор продолжал настойчиво «колоть» Хагрида, будто горку грецких орехов. Уже под утро провожая передвигающегося в направлении Хогвартса походкой угодившего в девятибалльный шторм матроса полувеликана, Бешенный Глаз поймал себя на мысли, что даже в какой-то степени тому сочувствует. Будь у Хагрида возможность доучиться хотя бы до конца пятого курса и сдать СОВ, и, пусть, менее наивным он бы не стал, наверняка смог бы изучить основы окклюменции, и тем или иным способом решить свои проблемы с ростом. Научился бы хоть на время уменьшаться, подобрав и отработав соответствующее заклятье, или подходящее зелье, найти какую-нибудь не слишком притязательную крестьянку, выращивать где-нибудь в глуши живность, и завести семью. Дети от брака с человеком все еще слишком бы выделялись, но уже внуки, или, в крайнем случае, правнуки — мало бы отличались ростом от тех же Флинтов, Крэббов, Пруэттов, или самого Моуди. Зачем папаша Хагрида вдруг решил взобраться на великаншу, это, конечно, вопрос из вопросов, всё же, учитывая, как эти самые великанши выглядят, по мнению мракоборца, некоторым вершинам лучше бы оставаться непокорёнными, но даже при всем этом полувеликан мог встроиться в общество. Стать министром Магии ему бы в любом случае не светило, но у многих ли чистокровных волшебников есть хотя бы какие-то перспективы на данном поприще? В волшебном мире было немало всякого рода полукровок, у хиреющих семей брать супругов или даже любовников из человекоподобных рас, скорее, являлось своего рода традицией, поскольку в подобных союзах никогда не рождались сквибы. Чтобы с кентаврами, это уж для совсем искушенных «ценителей», но те же гоблины, морской народ, вейлы, сатиры, и уйма прочих народностей в своей массе либо могли принимать на время человеческий облик, либо и без того были достаточно человекоподобны. Что, впрочем, неудивительно, учитывая происхождение большинства волшебных существ. Как в своё время веселились древние греки, шумеры, и египтяне, несмотря на всю строгость статута, сохранилось в легендах даже у магглов. С изоляцией понемногу начали нарастать гонения относительно волшебных народов, но практика эта и в двадцатом веке оставалась крайне распространенной. Конечно, в каждом случае находились собственные сложности: у гоблинов через раз рождались карлики, вейлы гораздо чаще рожали вейл, из троллей подходили только самые древние, интеллектуально развитые, и способные к волшебству, потомки морского народа часто выделялись «рыбьими» глазами, а у полукровок сатиров нередко сохранялись рудиментарные рожки, — всё это было малой ценой за возможность продолжить род. Среди всех магических народов великаны в плане полукровок были едва ли не самыми проблемными в основном, из-за своего низкого интеллекта, но если бы два старых козла не скинули свои промахи на третьекурсника, Хагрид имел бы все шансы вырасти полноценным волшебником, а не в унизительном статусе между деревенским дурачком, и дворовой собакой. Так-то его все любили, вот только такой «любви» полувеликан предпочитал лесную чащу, даже если не понимал подоплёки происходящего. Мог ли Хагрид самостоятельно вырваться из своего положения? Мысленно прикидывая варианты, Бешенный Глаз с некоторым удивлением отметил, что да. Как минимум, тогда, в середине сороковых. Самостоятельно по учебнику разобраться в окклюменции задачка, конечно, та еще… однако же времени у полувеликана было полно, а вода — камень точит. Догадайся он сам, откуда берут начало его проблемы в общении с окружающими, или реши кто-то в школе, полной профессоров, ему подсказать, на что следует обратить внимание, и скорее всего, он смог бы решить всё. Сейчас, когда Хагриду уже за пятьдесят? Очень вряд ли, в конце концов, старого пса новым трюкам не научишь. Хотя… не зря же он повсюду таскал с собой этот уродливый розовый зонт? Может быть, не так уж и безнадежен. Так себе маскировка, если честно, будь кому-то до него дело, и великан мог бы отправиться в Азкабан на лишние полгода только за незаконное владение палочкой, но очевидно, со своей судьбой Хагрид до конца не смирился. Мысленно пообещав себе отправить при случае полувеликану брошюрку по окклюменции, как разрешатся вопросы с Блэком и Поттером, Бешенный Глаз, рассеяно поглядывая на подсвеченные розовыми рассветными лучами горы, потянулся к портключу.***
Лондон, четверг 19 ноября 1981
По возвращению домой, Аластор первым делом отправился отсыпаться, день не то, чтобы оказался перенасыщен событиями, однако обдумывать услышанное лучше было на свежую голову. Проснувшись после обеда, он, следуя заведенному порядку, размялся, позавтракал, и лишь после душа отправился в кабинет, следовало определиться с дальнейшими планами. Итак, ни причин, по которым Поттеры решили спрятаться под «Фиделиусом», ни, что, собственно, произошло в доме в роковую ночь, Хагрид, разумеется, объяснить не смог, поскольку сам не имел представления. У мракоборца лишь окрепла уверенность, что в деле Блэка что-то нечисто. С чего Дамблдор вдруг решил, будто заклятье «Доверия» пало, а великану нужно срочно навестить товарищей по ордену, хотя раньше он у них и в гостях-то ни разу не был, также осталось покрыто завесой тайны. И лишь в вопросе младшего Поттера наметился некий намек на прогресс, со слов Хагрида, мальчишку передали маггловским родственникам. Далее Аластор эту тему развивать не рискнул, но насколько он помнил, Лили, как и Джеймс, осталась сиротой незадолго до окончания школы. Воспользовавшись окклюменцией, он сумел также вытащить из памяти девичью фамилию Лили, Эванс, ее дату и год рождения: тридцатое января шестидесятого, — имя сестры, Петуния, и даже название городка, где они родились — Коукворт. Конечно, это был не адрес с номером телефона, но уже достаточно, чтобы начать искать. Благо, по долгу службы ему пару раз приходилось иметь дело с ребятами из МИ5 и Скотланд-Ярда. Кое-кто из них был обязан ему жизнью, и существовала немалая вероятность провести поиски без лишнего шума и пыли. Это волшебник может в любой момент собрать пожитки, и укатить на противоположную сторону земного шара, магглы же, как правило, бесследно не исчезают. Что же, стоило признать, в целом «разведывательная операция» увенчалась успехом. Получилось хуже, чем можно было надеяться, но лучше, чем стоило ожидать. Раздраженно постучав пальцами по виску, мракоборец открыл нижний ящик, и покопавшись среди гор заполонившего его хлама, водрузил на крышку стола омут памяти. Вопрос, «что всё же случилось в жилище Поттеров», словно надоедливое насекомое продолжал зудеть на краю сознания, и никак не давал ему покоя. Если в вопросе судьбы мальчишки всё более-менее прояснилось, и, хотя следовало лично убедится, что с ним все в порядке, никаких срочных действий от него не требовалось, то в понимании самих причин разыгравшейся трагедии, и что это вообще была за такая странная «охота», Бешенный Глаз не продвинулся ни на шаг. Всё возможное из имеющихся источников информации он выжал, и для продолжения расследования требовались либо дополнительные сведения, либо найти какую-то пропущенную зацепку. В подробностях вспомнив один из последних своих дней в должности главы аврората, он приложил к виску палочку, и потянул серебристую нить.***
Тёмная сырая камера на нижних уровнях министерства, здесь не чувствуется влияния поджидающих за дверью дементоров, и тем не менее, участь присутствующих здесь — предрешена. Бартемиус Крауч Младший, Рудольфус и Рабастан Лестрейнджи, и, конечно же, Беллатриса... Аластор помнил её жизнерадостной весёлой девчонкой, учившейся курсом младше. Постоянно бегала за ним с друзьями в компании Забини. Как она могла спутаться с пожирателями? Как наследница Кигнуса и Друэллы Блэк, могла выйти за этого конченого придурка — Лестрейнджа? — Зачем вы пошли к Лонгботтомам, Беллатриса? Яростный блеск в глазах и безумная улыбка. Эта ведьма, закованная в цепи, совсем не похожа на ту девчонку. Десятки зелий имеют схожие побочные эффекты, но проклятье, насколько было бы проще, будь действительно дело в них! — Вы, вы, проклятые магглолюбцы, еще ответите за то, что сделали. Лорд вернется и покарает вас, никто не сможет ему противостоять, ведь сама судьба выступает на его стороне! Выступая против Лорда, вы лишь обрекаете себя на страдания и смерть! Аластор устало вздохнул, и потер здоровый глаз. Он не спал уже неделю, по всей стране гоняясь за этими сумасшедшими, и был совершенно не в настроении, чтобы сейчас слушать бред. Грязь, кровь и смерть — это вовсе не так уж плохо. Просто неотъемлемая часть жизни. Плохо — когда это превращается для тебя в рутину... — У меня нет ни малейшего желания слушать пустые угрозы, Беллс. Вернется — будем смотреть. Но пока что сидишь в клетке на цепи именно ты, так что будь добра, давай сэкономим время нам обоим, и ты наконец-то расскажешь, зачем вам понадобилось пытать Фрэнка и Алису. Безумный смех Беллатрисы блуждал среди стен министерских подземелий. — Хотели узнать, что произошло с Лордом. Лонгботтомы должны были быть в курсе, что случилось в ту ночь. Кроме того, мы предполагали, что младший Поттер может оказаться у них. Недоверчиво посверлив упивающуюся взглядом, Аластор на секунду прикрыл глаза, и озадаченно потряс головой. — Откуда им знать подобное, и причем здесь мальчишка-Поттер? — Ты не знаешь? Неужто лидер света не так откровенен со своими союзниками, как кажется? Что же, спроси его сам, не хочу портить сюрприз. Глядя, как пальцы мракоборца сомкнулись на краю толстой дубовой столешницы, Беллатриса снова расхохоталась. — Давно хотела спросить, Моуди, как тебе теперь живется с такой-то рожей? Жалко, раньше такой красавчик был, да еще и бедняжка-Мидоуз погибла, такая трагедия. Сгорая в особняке, она так мило скулила, «Аластор! Аластор, помоги!». Кстати, почему не пришел? На собравшейся у неё вечеринке тебя все очень ждали. Словами не передать, как ему в тот момент хотелось ухватить безумную суку за голову, и с размаха долбануть об стену, разукрасив округу кровью, ошметками мозгов, и осколками черепа. Впрочем, быстрая смерть стала бы для нее слишком легким выходом. Расслабленно выдохнув, глава аврората вальяжно откинулся на спинку стула. — Вполне комфортно. Знаешь, Беллс, не зря говорят, что война несет только лишь страдания, смерть и уродство. В моем случае, внешний облик всего-навсего пришел в гармонию с внутренним содержимым. Забавно, — Сверху вниз проведя перед лицом рукой, мракоборец довольно оскалился. Нихера комфортного в таком облике не было, и даже через пять с лишним лет, видеть по утрам в отражении нечто по мотивам маггловских ужастиков, оставалось испытанием для рассудка. Но уж кому-кому, а не Беллатрисе Лестрейндж ему стоило плакаться об этом. Тем более, когда та явно лжёт и пытается спровоцировать. Нужно было совсем плохо знать Доркас Мидоуз, чтобы хотя бы представить, будто она могла испугаться толпы ублюдков, панически звать на помощь, или начать кого-то молить о пощаде. Бешенный Глаз прекрасно видел и выступившую на её лбу испарину, и трясущиеся под столом руки, и безумно колотящееся в груди сердце. — даже среди мракоборцев ходят слухи, будто я стараюсь по возможности не убивать ваших, потому что весь такой милосердный, и благородный. Ты просто не представляешь, насколько это приятно, вечерком затопить камин, налить стаканчик виски, взять какую-нибудь хорошую книгу, прилечь на диван, и начать читать, осознавая, что в этот же самый момент дементоры высасывают из какого-нибудь очередного ублюдка душу. Упивающаяся зарычала от ярости и забилась в цепях. — Будь ты проклят, Моуди, чтоб ты, скотина, горел в Аду! Поднявшись на ноги, Аластор с улыбкой помахал рукой, рвущейся в оковах упивающейся. — Счастливого Азкабана, Беллс, передавай привет однокашникам.***
Вывалившись из воспоминаний, Аластор сразу потянулся к заветной фляге. До чего же неприятная особа… только сделав несколько глубоких глотков, он смог немного отдышаться. У Беллатрисы всегда был тяжёлый характер, и напряжённые отношения с окружающими, на младших курсах могло показаться, что именно от неё стоило бы ждать ссоры с семьей, и либо побега на континент с дальнейшим становлением охотником на чудовищ, либо вступления в аврорат, но судьба распорядилась иначе. Каким бы образом её ни убеждали в правильности «идей тёмного лорда», к началу пятого курса она стала неотъемлемой частью компании будущих упивающихся. Превосходишь магглов? И молодец, сиди себе в уголочке, и наслаждайся своим доминированием, так нет же, нужно обязательно об этом на весь мир заявить, и в добавок гражданскую войну развязать… уроды. Просматривая беседу с товаркой по факультету, он вспомнил, что его в тот момент зацепило. Тогда это показалось пришедшимся, к слову, бредом, но что, если оговорка про судьбу была не случайна?***
Дни тянулись за днями, но никаких сведений о Поттере не поступало. Аластор использовал все свои связи, но, до поры, безрезультатно. Добиться визита к Блэку так же не удавалось, так что он по большому счёту, ждал. Аластор вовсе не сидел затворником, время от времени, прогуливался по Лондону, иногда — наведывался в Хогсмид, где порой пропускал стаканчик-другой с Флитвиком. Старый полугоблин так и не простил ему закрытие дуэльного клуба, впрочем, у коротышек вообще с этим понятиям трудности хотя бы потому, что такое слово отсутствует в гобблидуке, война с упивающимися, вероятно, в какой-то степени ему зачлась, но старый коротышка не упускал возможности раз за разом напоминать о былых промахах. Периодически заходили бывшие сослуживцы, и, наконец, оставалась еще Эммелина. Вэнс в ходе войны не только лишилась родни, но и большей части друзей, и имела такие же сложности в налаживании бытовой жизни, что и Моуди. Не в том смысле, что имела проблемы с работой; мастера чар нужны всем и всегда, а с тем, что давно и прочно забыла, как эта самая «мирная жизнь» должна была выглядеть. Как и многих мракоборцев Вэнс регулярно донимали ночные кошмары, а на любой резкий звук она была готова отреагировать заклинанием. Бешенный Глаз старался следить, дабы старая подруга по Ордену не спилась, хотя ни в вопросе кошмаров, ни в вопросе избавления от вредных рефлексов, помочь не мог. Самого его беспокоили старые раны, и особенно, незаживающие ожоги от адского пламени на лице, но зато спал он, как убитый, и постоянно следил за окружением, потому, если бы и начал разбрасываться во все стороны проклятьями, для того наверняка была бы причина.***
Лондон, четверг 14 января 1982
Как-то, в середине января в самом начале дня в поместье Моуди неожиданно раздался дверной звонок. Аластор в тот момент аккурат сражался с манекенами в тренировочном зале. Серебряный клинок с легкостью разрубал любые препятствия, когтистая лапа — насквозь пробивала гоблинские кирасы, а простые, но чудовищно мощные заклятья десятками уничтожали игрушечных противников... Поддерживание формы для него долгие годы было залогом выживания, и с каждой следующей травмой становилось тем более актуальным. Чертыхнувшись, Аластор деактивировал манекены и повесил на стойку клинок. Облившись водой из палочки, он набросил плащ из драконьей кожи и поспешил к лондонскому входу. — Гестия?***
Аврор Джонс, увидев бывшего начальника без рубашки, на несколько секунд впала в ступор, забыв как дышать. «Мерлин, если он и сейчас так выглядит, каким же он был до войны?». Тело, словно отлитое из стали, почти всюду было покрыто шрамами — вот вокруг плеча идет вереница следов от драконьих зубов, а над полосами, пересекающими живот, явно поработали когти оборотня... На землю её вернул требовательный голос мракоборца. — Гестия? Оторвавшись от разглядывания аврора, девушка несколько раз тряхнула головой. — Здравствуй, Аластор, могу я войти? — Только сейчас она заметила, что ей в лицо смотрит волшебная палочка. — Когда ты поступила в аврорат? — В январе восьмидесятого, сразу после праздников. — Кто принимал у тебя выпускные экзамены? — Реджинальд Мидвей и Медуза Броуди. Опустив палочку, Аластор посторонился. — Ладно, входи. — Постоянная бдительность? — Девушка изо всех сил постаралась, чтобы её голос звучал насмешливо. Все-таки осознавать, что тебя могли убить несколько секунд назад из-за одного подозрения, было довольно неприятно. — Она самая. Мои явные враги сейчас или в Азкабане или на кладбище, но это не повод расслабляться. Найдётся немало придурков, которые при малейшей возможности попытаются отправить меня на тот свет. Следуя за прихрамывающим аврором, Гестия Джонс все больше удивлялась. Нет, она знала, что Моуди — чистокровный, но и предположить не могла, что его семья — настолько богата. Высокий потолок, под которым способен пройти и великан, светлые стены, увешанные картинами и оружием, античные статуи, амфоры, дорогие ковры, шкуры, головы, рога и чучела опасных животных... всё то, что обобщённо принято называть «варварской роскошью». В гостиной, куда её привел мракоборец, обстановка мало отличалась от остального дома. Резной столик, пара диванов, оббитых зеленым бархатом, бар, дубовые книжные шкафы... а чего стоит одна хрустальная люстра? На подобную обстановку честным трудом и за сотню поколений не заработаешь. — Присаживайся, чай, кофе или, может быть, виски? Всё ещё пребывая под впечатлением, Гестия осторожно села на диван, и согласно кивнула. — Виски. Повинуясь одному только взгляду Аластора, из минибара вылетела бутылка скотча с парой стаканов. Это довольно впечатляющая магия, но притом, чистой воды выпендрежничество. Теперь ей стало ясно, у кого Сириус научился этому трюку. Наблюдая, как медленно развинчивается крышка, а стаканы сами подставляются под струю янтарной жидкости, девушка раздумывала, что этого страшного человека тоже когда-то, кто-то постоянно спрашивал, почему он такой угрюмый. — Итак, аврор Джонс, что вы хотели от старого больного пенсионера? Гестия от неожиданности поперхнулась. Вот уж кого в голову не придет назвать больным пенсионером, разве что, старым... но и это не из-за возраста, манера поведения, лицо и походка, сильно сбивали с толку, бывшему начальнику с равной вероятностью подошел бы любой возраст в диапазоне от тридцати до семидесяти, и только сейчас она поняла, что тому, скорее всего, не исполнилось и сорока. — Сириус. Я не верю, что он виновен. Меня к нему даже не пустили! А Барти, когда я к нему пришла сразу после... твоей отставки, жутко ругался и просто вышвырнул меня из кабинета! И, он что, тоже праздновал твой уход? Моуди сдавленно хохотнул. Озлобленный на то, что судьи Визенгамота не позволили ему вовремя уйти в отставку, и заставили провести показательные суды, в том числе, отправить в Азкабан собственного сына, не взирая на явный конфликт интересов, Крауч всё же несколько перебрал, и учитывая скверное настроение, если Гестия вломилась к нему следом… девочке оставалось лишь посочувствовать. — У него и без нас хватает поводов «праздновать». Мало того, что сыночек удружил, еще и свора мелочных, злобных ублюдков из Визенгамота отомстила старику по полной. Ну, да ладно, нахер Барти, как-нибудь, да со своими проблемами он разберётся. — Отсалютовав Гестии, Аластор опустошил стакан. — Амелия тоже ничем не может помочь, сказала — личный приказ министра. Аластор тяжело вздохнул. Нет, ну зачем Блэку понадобилось спать с внучкой этой коровы Бэгнолд, да еще и с утра сказать нечто вроде: «Пока, крошка, захочешь оттянуться — пришли сову»? Вот же болван, но Гестия об этом, если и узнает — точно не от него. Впрочем, Бэгнолд была несамостоятельная, и едва ли в одиночку в такой момент затеяла бы игру против «Древнейшего и Благороднейшего» семейства, насколько бы он ни разругался с семьёй, чтобы вытащить их с Беллатрисой Блэки были просто обязаны приложить все усилия, деньги, связи, и политическое влияние, что только имели, чтобы освободить этих двоих. И если в случае Беллы, её вина во множестве преступлений была железно доказана, то в деле Блэка не было вынесено даже какого-нибудь судебного решения. Дело просто сбросили в архив, и фактически, представителя благородного семейства удерживали в заключении незаконно. Даже в начале века министерству за подобные выкрутасы могли бы и полноценную войну объявить, а также назначить награды за головы судей и министерских чиновников, что уж говорить о временах до статута. Пока длится неразбериха, конечно, могло бы сойти с рук и не такое, но, чтобы подобное затевать нужна была поддержка большинства в Визенгамоте, и Верховного Чародея в придачу. — Сама знаешь, как это бывает, общаешься с человеком, доверяешь ему, а в один прекрасный момент… — Да плевать мне на все это! Джеймс был его лучшим другом, Сириус бы продал кого угодно, только не его! Я просто хочу его увидеть! Скривившись, Аластор ненадолго задумался. Вот только женских истерик ему не хватало. Рассказывать что-то сейчас Гестии было опасно, в первую очередь, для нее самой. Даже он не знал, откуда стоит ждать удара, а потому, нужно молчать, пусть это и отдает дамблдорщиной. Но девчонка действительно верит в Блэка, пожалуй, даже больше, чем он того заслуживает. Нужно её как-нибудь ободрить… — Ладно, слушай, я и сам не верю, что он был на стороне Неназываемого. Слишком много неясностей в этом деле, и учитывая, что не было даже суда… — Так пошли скорее в ДМ... — Слушай и не перебивай, глупая девчонка! — Хриплый голос мракоборца на какое-то мгновение перешел в рёв. — Сейчас мы ничего не можем для него сделать. Кое-кому выгодно, чтобы он и дальше оставался в тюрьме, вне зависимости от того, виновен или нет. Просто подожди пару месяцев, я постараюсь разобраться. Глаза девушки наполнились слезами, и мракоборец, про себя, чертыхнулся. Из всех вещей, которые он не любил, женские слёзы стояли где-то сразу за Дамблдором и Риддлом, даже Грейбек не был настолько ужасен. — Спасибо тебе, Аластор, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна. Я уже думала, судьба Сириуса никого не волнует. Вытащи его, я знаю, ты сможешь... — Да, да, я смогу. А ТЕПЕРЬ БЫСТРО ПОДОБРАЛА СОПЛИ, И ПОШЛА ВОН ОТСЮДА! ТЫ МРАКОБОРЕЦ ИЛИ КТО, ТВОЮ МАТЬ??? Гестия аж подпрыгнула. В чем Аластор вообще—то винить её не мог. За годы управления авроратом, голос он выработал просто отличный. И рёв свое дело сделал — аврор Джонс мгновенно успокоилась. — Спасибо, Аластор. — Благодарить меня, когда придет время, будешь не ты. Ладно, давай я тебя провожу.***
Лондон, воскресенье 14 февраля 1982
Новости о Гарри Поттере появились только в середине февраля. Знакомые из полиции согласились разыскать сестру Лили, и даже, на всякий случай, начали проверки в приютах в поисках годовалого черноволосого, зеленоглазого малыша со шрамом на лбу, однако, поскольку розыск не объявлялся официально, заняло это существенно больше времени, чем могло бы. Звонок от МакАртура пришелся аккурат на воскресенье четырнадцатого. Фактически, майор SAS, не пожелавший оставить службу, даже после того, как подорвался на мине, был единственным, кто напомнил ему в тот день о своем существовании. Моуди, в общем-то, был не в обиде, он и так подозревал, что был в последнее время не самым популярным парнем, но, похоже, на службе его начали потихоньку забывать, появилась даже мысль, пойти — припомнить. — Здарова, Бешенный, нашёлся твой пацан. Будешь писать адрес или как обычно? — И тебе не хворать, Джейкоб, встречаемся через три часа, как обычно. Возможно, это излишняя предосторожность, ведь волшебники обычно стараются не замечать маггловских изобретений, но Моуди твердо усвоил: во-первых — предосторожность никогда не бывает лишней, а во-вторых — для отставного главы аврората могли сделать и исключение, поставив телефон на прослушку. Магглы бы, в любом случае, могли разве что помехи услышать, а вот от отдела тайн никогда не знаешь, чего стоит ждать. Не то, чтобы Аластор мнил себя центром вселенной, просто он давно успел привыкнуть, что его худшие опасения имеют свойство сбываться. Дождавшись вечера, мракоборец аппарировал в город, и немного погуляв по улицам, зашел в «Голову Королевы». Довольно приличное место, куда не зазорно пойти и заслуженному офицеру Скотланд-Ярда, кем, собственно, и являлся МакАртур. Аластор же, просто накинул на себя лёгкий морок, чтобы те, кому не нужно, его не замечали. Для укрытия от магглов не требовалось даже палочки, а ни один пребывающий в здравом уме волшебник, не стал бы следить за Аластором Моуди. Волшебный глаз и право на применение непростительных — довольно серьёзные аргументы в пользу того, чтобы даже не пытаться. МакАртур в компании пивного бокала и тарелки вареных раков сидел за столиком в углу, лицом к залу. Машинально Аластор отметил, что старый знакомый прикрыт стеной от окна, но при этом, в случае неприятностей, может с лёгкостью в него выпрыгнуть. Выглядел офицер, как брат-близнец Моуди. Пластиковый муляж вместо левой ноги, отсутствующие мизинец и безымянный, изуродованное лицо... даже ростом тоже под семь футов, только волосы чёрные, да оба карих глаза на месте. — Привет, Аластор, давно не виделись, как там дела на магическом фронте? — Лениво сдувая пену с бокала, спросил «коллега». — Я в последнее время не слишком слежу за событиями, пенсия, знаешь ли. Рыбалка, туристические походы... и всё такое. После войны грызня в министерстве приняла новые обороты, в общем, вовремя я оттуда ушёл. Рад тебя видеть, Джейкоб. МакАртур недоверчиво покачал головой, и залпом ополовинил бокал. — То-то мне пришлось три месяца по архивам сидеть, опрашивать всех инспекторов, проверяющих детские дома, да базы данных обшаривать. Для таких, как мы, война не заканчивается. Дожидаясь, пока официантка принесет пиво и ему, Аластор расслабленно откинулся на стуле. — Это не война, так, внутренние разборки. Давай, рассказывай, что ты там нарыл. Покопавшись в кожаном саквояже, шатен выложил на стол несколько папок. — Знакомься, Вернон Дарсли, генеральный директор компании «Граннингс», учился в частной школе «Воннингс», окончил «Кембридж», затем несколько лет работы менеджером, повышения, в общем, ничего интересного. Даже за неправильную парковку ни разу не штрафовали. Проживает по адресу г. Литтл Уингинг, Прайвет Драйв№ 4. Женат, имеет — сына Дадли Дарсли. — Отложив папку в сторону, ветеран снова отхлебнул пива и открыл вторую. — Петуния Дарсли — домохозяйка, жена нашего первого персонажа и мать их общего сына, имеет аттестат о школьном образовании. Адрес тот же. В сознании Моуди словно щелкнул рубильник, воспоминания быстро зашелестели, сменяясь одно за другим, будто кто-то листал телефонную книгу. Петуния. Вот оно! Аластор видел её лишь однажды, и то в фотоальбоме Лили. Между сестрами были какие-то разногласия, и со смерти родителей они практически не общались, но подробностей он не знал: во-первых лезть к малознакомому человеку с такими вопросами было не слишком вежливо, а во-вторых чужая маггловская родня его не настолько интересовала, чтобы о ней что-то спрашивать. — И вот, мы подходим к нашему главному действующему лицу. Гарри Джеймс Поттер, сирота. Ближайшие родственники по матери — чета Дарсли, родственников по отцу обнаружить не удалось. Адрес — Прайвет Драйв №4. По документам, они приняли опеку над ним шестого ноября. Но, что тебя наверняка заинтересует, записи в базе данных появились только на этой неделе, когда мальчик заболел, и Дарсли пришлось обратиться к врачу. Так что, здесь поработал либо гениальный хакер, либо — волшебник. Всю расслабленность как ветром сдуло, мракоборец мгновенно подобрался, чуя запах добычи. — На месте проверяли? МакАртур возмущенно фыркнул. — Сам проверяй, делать мне нечего, еще по пригороду носиться. Очень не хочется, знаешь ли, однажды проснуться в неизвестном месте с полной потерей памяти. Аластор согласно кивнул, у людей, не имеющих богатой практики в накладывании Обливиэйта, время от времени случаются осечки. И тогда незадачливый маггл, лишённый памяти, действительно имеет неплохие шансы однажды проснуться голым где-нибудь в Бирме. Хорошо, что магглы обычно грешат на каких-нибудь торговцев органами да инопланетян. — Спасибо, Джейкоб, ты мне очень помог, я это запомню. Полицейский хмыкнул, и невозмутимо принялся разламывать раковую шейку. — Брось, Ал, какие, между нами, счёты? Если бы не ты со своими ребятами, я бы с отделением вообще сейчас отдыхал на кладбище. Если что понадобится, только позвони. Два ветерана засиделись в пабе до самого закрытия. Обоим было, что рассказать о минувшей войне, и если для Аластора она, в основном, сводилась к стычкам с пожирателями и их хозяином, то главной проблемой Макартура были ирландцы, с помощью которых Темный Лорд пытался посеять панику среди магглов. К счастью, лёгкие магглоотталкивающие чары отводили от ветеранов взгляды собравшихся влюбленных парочек, иначе было бы не избежать косых взглядов. Проснувшийся, в какой-то момент хулиганский дух так и подмывал скинуть чары, и спросить, «Не возражает ли кто против геев?», но увы, в данных условиях, подобный эпатаж был совершенно излишним. Незадолго до полуночи бармен вежливо проводил последних посетителей на улицу, и старики, ковыляя, разошлись в разные стороны. Макартур сел в служебный Роллс-Ройс, а Моуди, немного постояв, растворился в ночной темноте. В то же время, за многие километры от Лондона на окраине Литтл Уингинга едва заметно вздрогнула тень под фонарем. Аластор не сразу вспомнил, где этот городок находится, но в свое время ему пришлось очень подробно изучить карту Британии, набирая ориентиры для портключей и аппарации. Бесконечная игра в догонялки с Риддлом и его прихвостнями этому сильно способствовала. И когда догонял, и, тем более, когда убегал. В сам городишко ему входить даже не понадобилось, все же Артур Уизли в свое время создал шедевр. Стеклянный глаз мигом нашел табличку с надписью «Прайвет Драйв», и отыскать нужный дом тоже не заняло много времени. Осматривать жилище он начал с верхнего этажа. Вот, спальня хозяев... Ну, это не интересно. Спальня ребёнка, нет, это определенно не Гарри, у сына Поттеров совершенно точно были черные волосы, шрам на лбу, и Гарри не был похож на поросёнка. Но где же мальчишка? Волшебный глаз ещё раз осмотрел второй этаж, переместился на первый и... Серебряный клинок со звоном вспорол тротуарную плитку. Моуди не просто так прозвали сначала Бешенным, а затем и Бешенным Глазом. Чего Аластору стоило в этот момент сдержаться и не войти в дом, чтобы заставить магглов пожалеть о том, что они появились на свет, не узнает, наверное, никто. Но ему слишком хорошо было известно, к чему приводят необдуманные поступки, а потому просто продолжил наблюдать. Соседний дом, следующий, еще один... Косой разрез, заменяющий мракоборцу губы, ощерился в хищной ухмылке. Арабелла Фиггс. Старая сквибка, служащая Дамблдору, значит, директор не бросил мальчишку на произвол судьбы. Через несколько секунд тени вернулись на место, а бывший глава аврората уже заливал тошноту огневиски. Только после целой бутылки он смог немного успокоиться. Спрятав в рукаве клинок, Аластор вышел из кабинета.***
Зал Славы. Место, которое хранит память о самых достойных представителях семьи. Грозные волшебники требовательно смотрели с картин на шагающего с прямой спиной мракоборца. Каждый из них совершил в прошлом какой-то подвиг, за который был удостоен чести здесь пребывать. Вот дед, в свое время прошедший войну с Гриндевальдом, потерявший на ней руку, и умерший в конце шестидесятых от рук наемных убийц, между прочим, забрав всех с собой. Прадед — одолевший племя ледяных великанов, прапрабабка — при помощи Адского пламени спасшая министерство во время очередного восстания дементоров. Однажды картина и с его именем появится здесь, если конечно, он не станет последним. Расставленные вдоль коридора ряды доспехов демонстрировали развитие оружейной мысли магического мира, движущееся в направлении, в каком-то смысле, прямо противоположном маггловскому: начинаясь с тонких курток и штанов из драконьей шкуры, чем дальше проходил мракоборец, тем тяжелее становилась на расставленных вдоль коридора манекенах броня, по мере продвижения сначала сменившись кольчугами, а затем и на что-то, напоминавшее рыцарские латы. Всего одно заклинание, в раннем средневековье привезенное с востока, навсегда изменило историю магических сражений. Даже дюймовый слой гоблинского серебра не в состоянии защитить от авады, потому, чем большую популярность заклятие набирало, тем большее значение имела подвижность, и в конце концов, от доспехов вовсе пришлось отказаться. В какой-то момент Моуди оказался напротив портрета Зигфрида, где на мгновение задержался: пронзенный насквозь ударом в спину герой смотрел в лицо зрителю с победной улыбкой, в то время, как у стоящего за его спиной убийцы были видны лишь руки, нижняя часть нагрудника, набедренники и сапоги. Согласно преданиям, Зигфрид в момент гибели избавился от воздействия амортенции, и, наконец, оказался свободен, а Хаген из Тронье навеки навлек на себя позор, и даже через полторы тысячи лет стыдился показать потомкам жертвы своё лицо. Когда-то в далеком детстве именно Зигфрид казался Аластору величайшим из предков, и примером, на который следует ориентироваться. Правда его историю он даже тогда воспринимал по-своему: она учила тому, к каким последствиям даже лучших людей способны привести высокомерие и жадность, когда сам он в детстве исходил из того, что для того, чтобы избежать неприятностей достаточно следить, что пьешь, и тщательно выбирать друзей.Впрочем, дед довольно быстро выбил из него эту дурь, наглядно показав, какое дерьмо жизнь охотника на чудовищ представляет собой на практике. И вот, в самом конце зала — портрет основателя рода. Беовульфа. Чары на картине почти рассеялись, и он, кажется, на веки замер, воткнув топор в шею дракона, но стоило аврору оказаться перед портретом, и голова древнего мага медленно, будто рывками, развернулась лицом к нему. — Что тебя гнетет, потомок? Аластор молча смотрел на древнего героя, набираясь решимости. Почти такой же, как и он сам — высокий, широкоплечий, длинные светлые волосы развеваются за спиной, а в синих глазах отражаются океанские глубины. Только шрамов поменьше, и нос на месте. — Тёмный лорд пал. Мы победили, но чем больше я узнаю о том, что произошло, тем больше возникает сомнений, стоило ли вообще во все это ввязываться. Похоже, директор целенаправленно сливал собственных союзников. Все, кто был мне дорог — погибли, ученик, скорее всего, по ложному обвинению заключен в тюрьму, а ребёнок другого — почему-то растет в чулане. Я бы не сомневался, что делать, но, зная Дамблдора... — в горле немного пересохло, и мракоборец приложился к фляге, — Что, если он что-то знает, и другого способа победить просто нет? Что, если мне не хватит сил? Не сделаю ли я только хуже своим вмешательством? — Ты слишком долго сражался с чудовищами. — Портрет поднял взгляд к верхнему краю рамы, и, последовав за ним, Аластор наткнулся на семейный девиз "In Extremis Abyssi"— "На краю Бездны". У кого-то из предков было весьма своеобразное чувство юмора. Но подходит как нельзя лучше, — из всего рода остался единственный представитель, да и от того — максимум три четверти. — И стал одним из них? — Нет, но ты уже на краю. Ты совершил больше, чем многие здесь присутствующие, и мне не о чем просить тебя. Даже если ты станешь последним из нас, это была хорошая жизнь, полная битв, и будет славная смерть, для славного рода. Если же ты хочешь совет… — Портрет медленно, будто пересиливая старые, выдыхающиеся чары поднял руку. — Оглянись. Бешенный Глаз обернулся, и увидел то, что и должен был: уходящий вдаль зал с броней и портретами предков. — Знаешь, что объединяет этих людей, кроме фамилии? Мало кто из них умер в своей постели. Всегда найдётся кто-то сильнее, быстрее, кто лучше подготовится, превзойдет числом, или окажется банально удачливее. Никогда не любил все эти высокопарные рассуждения о добре и зле. Если что-то выглядит для меня правильным, это добро, если неприемлемо — зло. И в конечном итоге все сводится к тому, что ты либо сражаешься со злом, либо идешь у него на поводу. Если ты спрашиваешь, что стал бы делать я, увидев, как загорается мир, построенный на обмане, предательстве, убийстве моих друзей и соратников, — По коридору разнесся отдающийся в стенах гулкий хохот, будто бы смеялся не портрет, а сам Моуди-Хаус. Несколько секунд, словно при землетрясении, вибрировали стены, ходил ходуном пол и дребезжали доспехи, но столь же внезапно, как началось, всё прекратилось. Удерживающийся на драконе, держась за топорище, древний воитель хищно оскалился. — Я бы, пожалуй, подбросил дров. Аластор несколько секунд пристально вглядывался в лицо родоначальника, сам не замечая, как его лицо кривится в отражении усмешки портрета. *** 1 — В каноне происхождение видов не раскрывается, однако автор, логически рассудив, предполагает, что произошли они в ходе экспериментов волшебников над самими собой, друг дружкой, и всякого рода зверьём. Как минимум, василиски официально были выведены Герпием Злостным. Соответственно большинство прочих разумных видов произошло от того, что какому-то «естествоиспытателю» наподобие хагридова отца захотелось проверить, что будет, если скрестить человека с рыбой, лошадью, козой, львом, или чем-либо еще. Как видно, из этого ряда выбиваются гоблины и домовики, так как куда менее антропоморфны, а также оборотни и вампиры. Последние вообще — не раса или вид, а страдающие от магического вируса люди. По всей видимости, вампиризм и ликантропия — также искусственного магического происхождения. 2 — Элемент AU, в рамках поттерианы, что Дедалус Дингл, что Флитвик, выделяются низким ростом, поскольку в фике частично затрагивается скандинавская мифология, и конкретно «Песнь о Нибелунгах», следует иметь в виду, что Хаген из Тронье был полугоблином (в оригинале — цверг или свартальф), притом, являлся вполне импозантным мужчиной, и никаких признаков внешнего уродства не проявлял. 3 — Получая высшее образование автору (то есть мне), в свое время, довелось разучивать все эти “per anus ad astra”, и “lingua Latina non penis canina”, однако экспертом в мёртвых языках стать так и не довелось, и, если кто из читателей предложит более адекватный перевод девиза «У края бездны» на латынь, буду лишь рад. 4 — Автор не виноват, честно. Всё — проклятые скандинавы, насочинявшие себе легендарных предков. Так уж вышло, что у них практически все легендарные герои происходили из рода Скьёльдунгов, и состояли между собой в родстве. Кроме того, довольно распространена теория, будто приглашенный на княжение в Новгород Рюрик со своими братьями, Трувором и Синеусом, является никем иным, как Рёреком Ютландским, так же представителем сей достойной династии, и в таком случае… Насколько могу судить, среди европейской аристократии до сих пор существует несколько семей, возводящих родословную к Скьёльду Скевингу. Беовульф, считается, что был написан в VII-VIII веках, однако предполагается, что относится к дохристианской эпохе, и вроде бы как началу тысячелетия. «Песнь о Нибелунгах» — написана в XIII веке, но относится к событиям V века, то есть примерно соответствует временам короля Артура и Мерлина. Бечено