***
На следующий день после выписки, несмотря на уговоры мамы поберечь свой организм, Люмин направилась в Академию. Точнее она встала ни свет ни заря и вышла из дома намного раньше обычного. Вот так она соскучилась по своему учебному заведению. Конечно, когда она пришла, никого из студентов еще не было, только преподавательский состав и то не весь. Она решила посидеть на мягком диванчике, который находился как раз возле кабинета, в котором ей сегодня предстоит заниматься. Она успела просидеть десять минут прежде, чем увидела его… Того, кто ей прислал цветы, того, с кем ей предстоит выступать через каких-то две недели, того, от кого сходила с ума. Сяо шел в черном пальто, уже растегнутом, видимо, на входе, в руках он нес свой кожанный портфель. — Здравствуйте, — радостно поздоровалась девушка, вскакивая со своего места и широко улыбаясь. Сяо, казалось, только сейчас обратил на нее внимание. В глазах блестнула радость, но он поспешил вернуть себе самообладание. — Здравствуйте, Люмин. Поздравляю с выздоровлением. Вы чего так рано? — спрашивал Сяо, открывая ключом дверь — Спасибо. Соскучилась по Академии, не могла дома сидеть, поэтому… — она подошла ближе, чтобы зайти в помещение вслед за преподавателем и начала рассматривать его лицо. Всё, как говорила Мона: потрепанный, синяки под глазами, будто не спал несколько суток. — Извините, с вами все хорошо? — осмелилась спросить Люмин. — Вы выглядите очень уставшим. Он задержал на ней удивленный взгляд и соображал что ответить. «Со мной все в порядке» было бы сказать неуместно, ну не может человек, у которого все хорошо, так выглядеть. «Не ваше дело», — слишком грубо. Почему он вообще старается подобрать слова при общении с этой девушкой? Старается не обидеть словом… — Спасибо за беспокойство. Но я не хочу вас загружать своими проблемами, — наконец, нашел слова Сяо. — Я могу вас выслушать, все останется между нами. Ничего в этом страшного нет, — слегка давила на него девушка. — Нет, это будет неуместно. Вы мне не близкая подруга, чтобы я вам изливал душу, вы моя ученица. Соблюдайте дистанцию, Люмин, и не переходите эту черту. Слова фигуриста кольнули девушку в самое сердце. Как стать ему другом, а не просто ученицей, которую связывают с ним лишь деловые отношения? Она правда хотела стать для него поддержкой. Но он четко соблюдает дистанцию между ними, как бы девушка не пыталась ее сократить. Ей казалось, что до того, как ее положили в больницу, они стали чуть ближе. Общались на темы, которые не связаны с учебным процессом, вспомнить хотя бы разговор у него дома… И цветы, которые он прислал… Разве просто преподаватели присылают цветы своим ученикам? Ей казалось, что это признак какой-то… ну хотя бы дружбы. Их отношения до больничного Люмин действительно уже перешли границу. И Сяо это прекрасно понимал. Поэтому пытался вернуть прежнюю дистанцию. Он не должен с ней больше сближаться. Это опасно… Для него. Эта девушка притягивает, словно магнит, его к себе. И если он себе позволит переступить черту деловых отношений еще раз, то просто потеряет голову, и может произойти то, чего не должно, а пути назад уже не будет... Люмин заставляла фигуриста вспоминать и доставать из самой глубины души те чувства, которые он в послений раз испытывал к Аяке. Он обещал сам себе, что больше никого не полюбит, кроме неё. Но его обещание по-тихоньку, медленно так, трещало по швам, потому что появилась эта блондинка. «Аяка, прости, я настолько слаб, что уже не сдерживаю свое обещание…» — думал Сяо. — «Надеюсь, что ты не злишься на меня». Гань Юй ему не раз говорила: «Аяке Камисато ни за что бы не понравилось видеть то, как ты страдаешь, она была бы рада, если ты после ее смерти нашел бы свое счастье. Она и так знает, что навсегда останется в твоем сердце, и этого ей будет достаточно. Но так нельзя, братишка, ты хочешь жениться на Саре просто для вида, без любви… Ты будешь страдать еще больше и доставишь эти страдания Саре». Хоть Сяо все время и шикал на свою сестру, но это было от того, что Гань Юй говорила совершенно правильные вещи, он просто не хотел это признавать. Ему все время казалось, что влюбившись снова, он предаст Аяку. Люмин поджала губы, которые слегка начали дрожать от слов фигуриста. Хотя тут нечему удивляться, ведь он изначально обозначил их позиции в общении, и прошла в помещение с ледяным полем. Сяо двинулся в свой кабинет, оставляя блондинку наедине со своими мыслями. Она вытерла выступившие слезы под глазами и настроилась на успокоение. Надо отвлечься. Она посмотрела на каток, а затем на свои коньки, что лежали в пакете. До занятия оставалось целых полтора часа. Поругает ли ее Сяо, если она немного покатается? «Я хочу утереть нос этому вредному фигуристу и научиться исполнять четверной лутц!» — с воодушевлением подумала Люмин. После своих мыслей она решительно прошла в раздевалку и надела одежду для катания. Вернувшись обратно, обула коньки и вышла на лед. Люмин испытала невероятное удовольствие. Как же ей не хватало этого во время болезни, на протяжении целых двух недель. Для человека, который всю жизнь посвятил фигурному катанию, начиная с детства, две недели без коньков — что-то ужасное. Она от души навернула пару кругов по льду и начала делать трюки. Тройной аксель, затем риттбергер. Проехав еще немного, начала закручиваться в свое любимое вращение Бильман, затем перешла в «ласточку». После нескольких трюков Люмин начала разгоняться, чтобы выполнить лутц. Получилось три оборота, которые и так девушке дались с трудом, она не представляла, как ей закрутиться в четвертый. Может выше подпрыгнуть? Или сильнее развить скорость? Она снова начала разгоняться, и когда уже не могла контролировать скорость собственного тела, ударила зубцом конька на левой ноги по льду как можно сильнее и начала взлетать в воздух. Мгновенно сгруппировавшись, начала закручиваться. На самой высокой точке уже начала делать третий оборот. Она понимала, что она опустится на лед, прежде, чем прокрутится четвертый раз, но все же не оставляла попытки. Каким-то образом пыталась увеличить скорость вращения. От ее попыток вся техника сбилась и Люмин спотыкнулась тем, что задела кончиком конька лед, но ей удалось сделать пару шагов вперед, чтобы удержать равновесие. В общем и целом, получилось сделать три с половиной оборота. И нужно отработать хотя бы их для начала. Сяо в своем кабинете думал о Люмин. Он прекрасно видел, как она пытается сдержать отрицательные эмоции после его слов. Он опять обидел её, разговаривал слишком грубо, хотя не извинился еще за прошлый раз. Может сейчас самое время? Он вышел из кабинета и обнаружил Люмин на льду. Кто ей позволил кататься?! Вот же хулиганка! Он хотел было поругаться, но не смог выдавить из себя ни слова, поскольку Люмин в этот момент начала исполнять лутц. Один, два, три… неужели сделает четвертый оборот?! Нет… Полоборота. Но это все равно было потрясно. Не каждый сделает даже три вращения, а тут почти четыре. Очень талантливая девочка… Люмин настолько увлеклась, что не заметила преподавателя, который с восхищением на нее смотрит, не в силах отвести взгляда, уже напрочь забыв о том, что хотел отругать эту проказницу. Также девушка не заметила, как фигурист надел свои коньки и тоже вышел на лёд. Она, после исполнения очередного лутца, ехала прямо в сторону Сяо, задом наперед таким образом, что Люмин была расположена к фигуристу спиной. Сам парень же не поспешил отходить в сторону, а лишь готовился поймать её. И вот он хватает ее за плечи, останавливая, а затем говорит, чуть наклоняясь к ее уху: — Люмин, кто вам разрешал выходить на лед? — от его голоса по коже девушки пробежала порция мурашек, заставившая вздрогнуть. Блондинка посмотрела на него через плечо, а затем предпочла повернуться лицом. Они находились слишком близко друг к другу… — Прошу прощения, я не смогла удержаться. Я две недели не надевала коньки, для меня это был стресс. — Я все понимаю, но мы что говорили на первом уроке? Перед выходом на лёд обязательно должна быть разминка, иначе можно получить травму, — строго сказал фигурист, а потом его словно озарило, и он, на удивление девушки, усмехнулся: — А-а-а… Хах, точно, вы же нагло опоздали на первое занятие, поэтому пропустили все мимо ушей, а потом болтали с Ноэлль. — Вы до сих пор это помните?! Какой вы злопамятный! — Люмин слегка покраснела, ей и самой было стыдно за то опоздание. — Да, поэтому буду напоминать вам об этом всю жизнь, — продолжал веселиться преподаватель, а потом понял, что снова переходит черту. Он должен прочитать ей ещё раз лекцию о технике безопасности, а не шутить. Что с ним делает эта девчонка? Она ломает все стены, что он таким трудом выстраивает между ними. — Вот же вреднюга, — слегка улыбнулась Люмин, и от ее улыбки самообладание Сяо окончательно было разрушено. — Люмин, простите за мою грубость сегодня и в тот раз, когда вы были у меня дома. Я не должен был с вами так разговаривать и знаю, что вы хотите мне помочь. Я вам очень благодарен, но не стоит. Со стороны это будет странно выглядеть. Мало ли, что подумают окружающие… — Все в порядке, я не обижаюсь на вас, — ее глаза засияли радостью, — Вам так важно мнение окружающих? Думаю нет ничего такого, если мы пообщаемся чисто по-дружески. Вы мой преподаватель только в пределах Академии, но за ее стенами мы вполне можем дружить… — Лично меня не волнует мнение окружающих, мне все равно, что обо мне подумают, но вы… — голос дрогнул, Сяо понимал, что это не стоит говорить, но язык словно сам сказал следующие слова: — Я переживаю за вас, не хочу, чтобы на вас смотрели косо и шептались за спиной. Не хочу, чтобы о вас говорили гадости… «Потому что чувствую, что готов убить каждого, кто посмеет о тебе говорить плохие вещи…» — добавил в своих мыслях фигурист, вслух, конечно же, не произнес, он и так слишком много выдал. — Мне очень приятно, что вы переживаете, но мне, на самом деле, тоже все равно на то, что скажут другие. Ведь я буду знать, что я ничего плохого не делаю, а всего лишь по-дружески общаюсь с хорошим человеком. — Все равно не стоит… Давайте останемся на уровне преподавателя и студента «Если мы перейдем на дружеский уровень, то можем перейти на следующий, что допустить не в коем случае нельзя…» — летал в своих мыслях фигурист, — «Я знаю, что ты меня любишь, Люми, я, в отличие от тебя, не забыл то, как ты бредила во время высокой температуры… И я не могу отдать себе отчет в своих чувствах, возможно, я испытываю то же самое, что и ты, поэтому держусь… Сдерживаю себя из последних сил». Сяо сам не понял, с какого момента начал обращаться к девушке в своих мыслях на «ты», он хотел бы называть ее «Люми», но не мог себе этого позволить за пределами своей фантазии. — Хорошо, я все понимаю, — спокойно ответила ему девушка, вырывая фигуриста из пространства собственных мыслей, — Но я рада, что мы не злимся друг на друга. И если надо… Не стесняйтесь ко мне обратиться, я всегда готова вас выслушать. Кстати, я хотела поблагодарить вас за цветы. Лилии — мои любимые. — Надо же… Я угадал, — уголки губ Сяо слегка дрогнули, и Люмин пообещала себе запечатлеть этот момент в памяти, — Я рад, что смог вас порадовать. Вам следует уйти с катка и снять коньки, успеете еще покататься. Но, должен признать, что вы молодец. Вам еще надо потренироваться и сможете выполнить четверной лутц. — Спасибо, я очень стараюсь и надеюсь, что на нашем выступлении я все-таки смогу его исполнить, — Люмин направилась в сторону бортика, чтобы выйти за пределы ледяного поля. — Насчет выступления… — начал Сяо, следя за движениями блондинки, — Мы возобновляем наши тренировки. Каждый день, после уроков. И, Люмин… Я рад, что вы выздоровели и что с вами все в порядке. Люмин довольно улыбнулась ему прежде, чем начать переобуваться.***
— Давай быстрее, Мона! — кричит на девушку Аратаки, — Опять ты как черепаха! Что поделать… Фигуристка! И как господину Чжун Ли могло придти в голову отправить на соревнование девушку с факультета Фигурного Катания?! Ладно, на этом занятие окончено, бегите по домам! Неугомонный преподаватель возмущался на Мону постоянно. Как будто она хочет здесь находиться среди Дотторе и Скарамуччи, последний из которых ей невероятно уже надоел. — Опять получаешь, Моночка? — издевательски прошептал ей на ухо Скар, неожиданно появившись, — Какая безответственная студентка… Девушка предпочла ничего не отвечать и пойти собираться домой. Но парень ее словно преследовал, она просто шла по коридору, а он за ней, и это невероятно раздражало. Мона остановилась, Скарамучча последовал ее примеру. Темноволосая резко развернулась и с гневом посмотрела на парня. — Что. Тебе. От меня. Нужно?! — процедила сквозь зубы Мона. — Побесить тебя. Слишком милая и смешная, когда бесишься. Смотри от злости не лопни, Мегистус, твое красивое личико будет жалко, — Скарамучча провел по щеке девушки пальцами, но его рука была резко откинута в сторону, но он с удовольствием заметил, как от его прикосновения щеки Моны слегка вспыхнули. — И чего ты так покраснела? Ты смущаешься от прикосновений того, кого ты терпеть не можешь? Мне кажется тебе должно быть от этого противно, но никак не смущать. Может, не настолько я тебя и бешу, Моночка? — открыто издевался Скар, приближаясь все ближе и ближе, по сантиметру, поэтому сокращение расстояния было почти незаметно. — Ты дурак, что ли? Ничего я не засмущалась! Да мне вообще на тебя все равно, честно говоря. Мне нужно домой! Мона уже развернулась, чтобы пойти к выходу, но была схвачена за запястье и прижата к стене. — Не ври мне, Мегистус. Я вижу все твои взгляды, покрасневшие щеки, когда я эти взгляды замечаю. Неужели я тебе настолько понравился? Ах, а в школе отвергла меня! — снова закатил свою шарманку Скарамучча. — У тебя слишком высокая самооценка! Вот и думаешь, что все вокруг влюбленно вздыхают при виде тебя, Скар. Хотя может это и так. Но не в моем случае. Еще раз повторяю — мне все равно на тебя! А теперь отпусти! Да, она врет, Скарамучча действительно ей нравится, но не своим отвратительным поведением. Но не может же она признаться, что у него привлекательная внешность? После слов Моны самодовольная улыбка сменилась серьезностью, и он резко отстранился от девушки. — Ну и ладно. Мне, в прочем, все равно. Ты всего лишь мой объект для насмешек. Так что правильно делаешь, что не влюбляешься в меня. Иначе бы наша Моночка была с разбитым сердечком, потому что я бы отверг ее чувства, — на последнем предложении его губы снова растянулись в ухмылке. «Да почему он такой?! Почему так обидно от его слов?! Неужели я его никогда не заинтересую больше?» — думала Мегистус, — «Как же мне хочется, чтобы он ко мне нормально начал относиться… Но человека, если он такой по характеру, уже не исправишь. Ноэлль права, нечего мне с ним связываться». Мона снова резко развернулась и быстрым шагом направилась прочь, от такой резкости Скарамучча слегка прифигел. — Эй, ты что, обиделась? — без какой-либо ухмылки спросил парень вслед, но девушка ему ничего не ответила, — А ну подожди! Скарамучче никогда не переставала нравиться Мона, но он пытался заглушить это и запрятать в самых потаенных местечках своей души. Но что-то пошло не так, когда она появилась в поле его зрения. Он не хотел показывать, что рад ее присутствию, что она до сих пор та девушка, о которой он мечтает. Поэтому выбрал такой путь, чтобы она начала его ненавидеть и не приближалась к нему. Но в то же время, он все еще злился, как реальная обиженка, на то, что она не приняла его чувства в школе. Он хотел влюбить ее в себя, чтобы она также страдала от того, что ее симпатия невзаимна. И, кажется, у него это начало получаться. Мона быстро оделась и пошла прочь из Академии. «Дебильный Скар! Как же он бесит! Но в то же время… Он такой… лапочка… Да черт, Мона, определись уже!» — злилась сама на себя Мегистус и решила развеяться, немного удлинив себе путь домой, чтобы подышать свежим воздухом. Было уже темно и немного жутко, но девушку это не останавливало. На улицах, в основном, тишина, прерывающаяся только хрустом опавших листьев под ногами. Во время неспешной прогулки Мона действительно успокоилась и больше не вспоминала о бесячем ее парне. Но у нее появилась другая проблема: на пути возникли две знакомые фигуры, и Мона была уверена, что они просто дружелюбно побеседуют, как давние подруги. Но девушки считали иначе. — Ну здравствуй, Мона, как делишки? — спросил женственый, но слегка грубоватый голос. — Привет, Розария, у меня все хорошо, а у вас? — приветливо поддерживала разговор Мегистус. — Роза, у малышки все хорошо, а у нас все плохо. Несправедливо… — в своей манере нежно пролепетала Фишль. — Согласна. Мона Мегистус… Ты в курсе, что в том, что нас отчислили из Академии — виновата ты?! Ты призналась в своем поступке и тем самым подставила нас. — Я не понимаю связи, — искренне удивилась Мона. — Они бы все равно посмотрели камеры, все увидели и отчислили нас бы втроем. — Вот именно, что втроем отчислили бы, если бы ты не решила поиграть в раскаявшуюся героиню… — прошипела Розария. — Не делается так, Моночка, за свои поступки нужно платить. А получается, что платим только мы. Мы больше не сможем стать фигуристками, в отличие от тебя, которая тоже была замешана в наших темных делишках. — И к чему этот разговор, я не понимаю, — уже слегка испуганно и тихо спросила темноволосая, понимая, что стала для этих хулиганок врагом, а значит, ничего хорошего от них ждать не стоит. — Ты тупая или как? — с наездом рыкнула Розария. — Ты помнишь, что если ты с нами участвуешь во всех наших пакостях, то и отвечаем мы все вместе? — Да, малышка, мы тебя предупреждали об этом еще в школе, когда начиналась наша дружба, — подтвердила Фишль. — В итоге, ты мало того, продолжаешь учиться в Академии, еще и сдружилась с этой глупой Люмин. Ты понимаешь, что это предательство, дорогая? — продолжала шипеть, словно змея, Розария. — Ладно, сегодня мы добрые, будем считать, что с Люмин сдружилась, потому что не с кем больше было. Но… Просим по-хорошему: завтра же забирай документы с Академии и больше туда никогда не возвращайся. Доступ для тебя к ней будет также закрыт, как и у нас! Это будет честно. Мона прекрасно понимала, что будет, если она откажется — они ее просто изобьют. Можно им соврать, что заберет документы, но не делать этого, но так она только отсрочит свой гнев от них, который в данном случае будет еще хуже. Конечно, можно всегда просить забирать её родителей с Академии… Но и это ей не поможет, Розария и Фишль слишком злопамятные, и они рано или поздно подловят ее. Но и отказываться от карьеры фигуристки она не собиралась. Она представила неожиданно и очень не вовремя довольную ухмылку Скарамуччи, который будет издеваться над тем, что она досрочно заканчивает обучение. Она не могла позволить себе такого позора. Может, попробовать отбиваться? Она все-таки тоже когда-то избивала людей вместе с этими девушками, за что ей, конечно, стыдно, но сейчас эти навыки ей могут помочь. Нет… против двоих она не справится. — Ну, Мона, чего молчишь? Скоро наше терпение кончится, и мы будем рассчитывать твое молчание как согласие, и только попробуй нас обмануть. Девушка раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но вместо ее голоса послышался мужской, где-то сзади: — Нет. Мона не будет покидать Академию, — хозяин голоса прошел чуть вперед, вставая между Мегистус и двумя хулиганками. — С...Скарамучча?! — Мона не поверила своим глазам. Он… Заступается за нее? — Хах, видимо, Мона хахалем обзавелась, — усмехнулась Розария. — Ты еще кто такой? — Мое имя вам знать необязательно, Фишль и Розария… — твердо говорил парень, — Но скажу вам одно: не смейте трогать Мону. Иначе я закрою глаза на то, что вы девушки, и вы сами почувствуете на своей шкуре, что значит быть избитыми… Розария осмотрела парня и отметила, что мышцы у него накачены, пусть не сильно, но видно, что он занимается каким-то спортом. Это не какой-то хлюпик, которого можно завалить, просто толкнув. И Фишль понимала, что им лучше отступить. — Ладно, малышка, считай, что тебе в этот раз просто повезло, — сказала блондинка и потащила свою подругу за рукав прочь, Розария, в прочем, не сопротивлялась. Скарамучча повернулся в сторону напуганой девушки, и та неожиданно заключила его в объятья. — Скар, хоть ты и идиот, хоть ты меня невероятно бесишь, но спасибо тебе… Если бы не ты, я не представляю, что было бы, — говорила Мона. — Ты думаешь, что я просто так это сделал? Теперь ты мне должна, — усмехнулся Скарамучча. — И что же ты хочешь за свою помощь? — Мона отстранилась от него и взглянула полными любопытства глазами. — Завтра, на тренировке… Поцелуй меня в щеку на глазах у всех, — выдвинул свои условия парень, самодовольно усмехнувшись. — Опять издеваешься надо мной? — шипела Мона, злясь, и Скарамуччу ее злость невероятно порадовала. Выглядит, как маленький котенок, который пытается кусаться, но ничего особо не может сделать… И это было довольно мило, как считал сам Скарамучча.***
Итто на следующий день пришел в Академию раньше для того, чтобы выследить Люмин и как бы случайно с ней столкнуться. Он на полном серьезе решил свести Люмин с Сяо, вызвав ревность у последнего, чтобы ему самому попробовать обратить на себя внимание Сары. Для этого придётся какое-то время строить влюбленного мальчика. Он стоял за углом около входа и делал вид, что что-то ищет в телефоне. И вот… появилась его цель. Он, все еще залипая в свой мобильник отправился в ее сторону и немного толкнул ее плечом. Ну как немного… Девушка пошатнулась и готова была упасть, и парню пришлось развить максимальную скорость реакции, чтобы поймать ее одной рукой за талию. — Прошу прощения, мне надо было смотреть на дорогу. С тобой все хорошо? — сразу начал тараторить Итто, убрав телефон в карман и все еще держа руку на талии девушки. — Все в порядке, мне тоже надо быть внимательнее, — Люмин только сейчас соизволила поднять глаза вверх и увидеть, между прочим, известного конькобежца. — А… Аратаки Итто?! Прошу меня простить за доставленные вам неудобства. — Ха-ха, все окей. И вообще, обращайся ко мне на «ты», я ж не настолько старый, Люмин, — весело проголосил Итто. — Как же я могу, вы преподаватель, я должна… Подождите-ка, откуда вы знаете мое имя? — Ты же выступаешь с Сяо на соревновании, тебя, наверное, все знают, кому не лень. А еще я стараюсь узнать имена всех красивых девушек, — Аратаки ей подмигнул. — А ты очень милая. — Так странно слышать комплименты от преподавателя с другого факультета, — призналась девушка, чуть-чуть замявшись, ее щеки покрылись лёгким румянцем. — Спасибо… — А чего странного-то? Кстати, мне все же очень стыдно, что толкнул тебя, пусть это вышло и случайно. Поэтому в качестве своих извинений я хочу угостить тебя тортиком на большой перемене. — Мне кажется, это будет неуместно. Мне неудобно перед вами, пожалуй, откажусь. Спасибо вам за предложение. — Я ж говорю, обращайся ко мне на «ты». И, кстати, насчет тортика я настаиваю, — не отставал преподаватель. Вокруг них уже все перешептывались, а некоторые даже осмеливались сделать фотографии или заснять видео. — Нет-нет, я все же воздержусь. Я на вас… — встретившись с недовольным взглядом Итто, она прочистила горло и немного исправилась, — Я на тебя совсем не злюсь. Ты преподаватель в этой Академии, и мне странно даже на «ты» обращаться, не то что бы принимать угощение. — Да уж… Студенты факультета Фигурного Катания и Конькобежного спорта такие разные… Я на своем факультете со всеми своими студентами как друг. Я с пацанами на выходных в футбол хожу гонять, а тут… Словно институт благородных девиц. В прочем, неудивительно. Сяо, а именно он у всех самый любимый преподаватель этого факультета, всегда держит дистанцию между собой и своими студентами. Вот тебе, наверное, и кажется, что общаться неформально с преподом — странно. — Ну, наверное, да… — неуверенно говорила Люмин, которой становилось уже слегка некомфортно. — Все же, прошу меня извинить, я спешу на занятие. — Ну беги, но все равно на большой перемене буду ждать тебя здесь. Отказы от угощения не принимаются. «Какой странный преподаватель», — подумала Люмин, унося ноги прочь. «И как же к ней подступиться? Нахваталась от Сяо и держит дистанцию. Капец блин, чертов фигурист, создает проблемы, даже когда ничего не делает», — раздражался Аратаки.