Dance of two hearts on ice

      Люмин поворачивала голову во все стороны, надеясь услышать спасительный голос тренера. Но всё было бесполезно, кажется, он укатил куда-то с концами, оставив слепую девушку на льду одну!       Волосы свободно падали на лицо, прикрывая её глаза, но это сейчас не имело значения. Она не видела, зато чувствовала каждую неровность льда под ногами, чувствовала холод, который пробирал её до костей. Сейчас, наедине с Розарией, лёд казался Люмин врагом. Она тут же почувствовала себя неустойчивой и неуклюжей.       Люмин судорожно пыталась найти решение данной ситуации. Ведь идея оставаться наедине с Розарией в её уязвимом положении явно не привлекала. Прошло уже несколько лет, но Люмин, как и Розария, ничего не забыла. Люди не меняются. По крайней мере, такие как Розария. Ведь даже сейчас, когда она, вопреки тому, что её выгнали из Академии, является успешной фигуристкой, всё же пытается злорадствовать… Её злопамятная сущность не дает Розарии покоя, подстрекая уколоть и так слабую соперницу, хотя и бывшую. Сейчас их так вряд ли можно было бы назвать, между ними теперь пропасть, Розария впереди, она это прекрасно знает и почему-то продолжает тратить свое время на Люмин.       — Знаешь ли, Люмин, — продолжила Розария. — Несмотря на то, что когда-то меня выгнали из этой Академии, я закончила другое учебное заведение и стала фигуристкой ничуть не хуже тебя. Сейчас даже намно-о-го лучше!       — Я рада за тебя, Розария, правда, — почти искренне ответила Люмин. Она не хотела конфликтов, она желала почувствовать себя в безопасности, но тренер до сих пор не появлялся. — Но что ты от меня хочешь?       — Хочу, чтобы ты хорошенько обдумала свою идею вернуться на лёд. Это может не очень хорошо закончиться.       — Ты угрожаешь мне? — усмехнулась Люмин, сделав движение по льду назад, чтобы увеличить дистанцию. — Ты что, боишься, что я вновь стану соперничать с тобой? Ты настолько не уверена в своих способностях?       Несмотря на то, что Люмин не могла видеть лицо Розарии, она могла поклясться, что сейчас оно приобрело зловещую гримасу.       — Мне не нужно твоей славы, Розария, — продолжила Люмин твёрдым и решительным голосом. — Сейчас единственная, с кем я сражаюсь — это я сама. Я хочу преодолеть психологический барьер, которым я себя огородила, выйти из зоны комфорта и достигнуть уровня прошлой себя, восстановить навыки. Я не хочу соперничать с тобой или с кем-либо еще. Твоя злоба и зависть — это только твои личные демоны, с которыми ты должна сама справиться.       — Неужели ты не ведаешь о том, каким образом мир фигурного катания о тебе отзывается? — прохихикала Розария. — О, прости, забыла ведь, что ты теперь не видишь и не можешь прочитать новости. Вкратце, многие осуждают тебя за то, что ты послужила причиной ухода Сяо, кумира многих.       После этих слов у Люмин сердце ушло в пятки. Быть предметом осуждений — непростая судьба, особенно для профессионального спортсмена. Люмин всегда старалась держаться далеко от слухов и сплетен, но иногда они все равно находили её, как в данном случае.       — Но почему? — беспомощно прошептала она.       — После твоей травмы Сяо сообщил на телевидении, что ты больше не сможешь кататься, а без тебя и ему на льду нечего делать. А теперь представь шок его фанатов. Сяо столько лет поражал всех своим мастерством и так внезапно исчез из-за какой-то девки, которую никто даже запомнить толком не успел.       Как это могло произойти? Как одно решение может стать причиной такого негативного отношения? Люмин задавала себе эти вопросы, но ответы всё так и оставались в неизвестности.       — Это его решение. Я не виновата, — отрезала Люмин и для создания уверенного образа решила продолжить тренировку.       Сделав очередное движение на катке, Люмин всё же решила сделать аксель, хотя бы двойной. Как же она любила этот процесс — это её призвание, её страсть. Фигурное катание — её жизнь, способ выразить себя. Люмин старалась не позволять прошлому вмешиваться в настоящее. Но сейчас оно вновь всплыло перед ней и заставляло задуматься.       Она всегда уважала и ценила Сяо, и он заслуживал своего положения кумира, даже после того, как он так некрасиво поступил с Люмин, и она ненавидела его как человека. Его уход из фигурного катания, несомненно, навсегда оставил пустоту в сердцах фанатов, которая теперь трудно заполняется. И, к сожалению, некоторые винят в этом Люмин. Но ведь она не знала, что для Сяо это будет точкой невозврата…       «Я должна оставаться верной себе и продолжать делать то, что люблю. Я должна продолжать показывать свои результаты на льду и работать над своей карьерой!» — убеждала себя Люмин.       Но в глубине души все же остается небольшая тревога. Ей хотелось бы узнать, что думают о ней люди. Она не могла видеть, но теперь всегда слушала и чувствовала эмоции окружающих.       Люмин встряхнула головой. В фигурном катании нет места для слабости или самокопания. Только постоянное развитие и совершенствование. В конце концов, этому учил её Сяо. Этому она будет учить саму себя. И она готова идти вперед, независимо от того, что думают о ней другие фигуристы и фанаты Сяо.       Люмин разогналась и сильным отталкивающим движением лезвия конька оторвалась от ледяной поверхности, закручиваясь в воздухе. Однако её тело спустя три года не было способно к такой нагрузке. Паника охватила её, и она потерялась в полете, не имея возможности правильно ориентироваться. Отсутствие зрения сделало этот момент даже более страшным, так как ее внутренний компас полностью сломался. Попытки сконцентрироваться и найти внутри себя прочный стержень терпели неудачу. Люмин, не сумев правильно приземлиться, упала на холодный лёд. Бедро, которым она ударилась, словно опалило безжалостным огнём. Люмин чувствовала всё ярче, чем другие люди — будь то боль или приятные прикосновения. Она прикусила губу, стараясь подавить болезненный возглаз и начала глубоко дышать, чтобы успокоиться и отвлечься от ушибленного места.       — Вот, о чем я и говорила… Ты даже двойной аксель не можешь сделать. Какое тебе там возвращение в фигурное катание? — слова Розарии добавили к боли физической и боль душевную. Она словно знала, куда надавить, чтобы Люмин начала сомневаться в себе еще больше. — Я же не назло тебе это говорю и не из мести. Просто о себе подумай. Тебе надо это — ходить на лёд, расшибаться, а в итоге не достигнуть уровня той, что ты была? Я не хочу тебя разочаровывать, но без зрения вход на серьезные соревнования тебе закрыт. Сама подумай: как ты будешь знать, где твой партнер на льду, если ты даже его не видишь? Тебе только в одиночное идти, и то не факт, что ты там не соберешь все бортики.       — Почему бы тебе просто не отстать от меня?! — раненым зверем взвыла Люмин. — На твоём месте я бы радовалась, пусть даже это не очень вежливо.       — Люмин… — знакомый, более приятный голос нарушил напряженную атмосферу. — Розария, отстань от неё. Иди и занимайся своими делами! У тебя задания нет?       Розария фыркнула и поехала прочь — Люмин могла слышать, как отдаляются звуки лезвий её коньков. Хотя было странно, что Розария так быстро отступила по одной лишь «просьбе». А саму Люмин приобняли и потянули вверх, помогая подняться. Она не могла поверить, что такие совпадения бывают. Встретить Розарию, а теперь ещё и Мону…       — Люмин, ты как? — заботливо поинтересовалась бывшая подруга. — Сильно ушиблась?       — Ничего страшного, бывает. Спасибо, Мона, — Люмин чувствовала, как её лицо опаляет жаром, от стыда… Мона ей помогает после того, как она её послала чуть ли не в пешее эротическое…       После того как Люмин получила сотрясение мозга, в результате которого потеряла зрение из-за отслоения роговицы и вдобавок ещё временное отсутствие памяти, она ничего и никого не помнила. В течение нескольких недель она боролась с этим состоянием, пытаясь вспомнить своё прошлое и привычные лица. Но восстановление памяти было долгим и мучительным процессом, который оставлял её с открытым вопросом о том, кто она на самом деле, особенно в полной тьме без возможности использовать визуальную память.       Когда наконец-то мгновение восстановления памяти настало, Люмин почувствовала смешанное чувство облегчения и тревоги. Она восстановила свои воспоминания, вспомнила людей и события, но узнав, что больше не сможет заниматься фигурным катанием из-за слепоты, не смогла принять эту реальность.       Годы тренировок, потраченные на достижение высот в фигурном катании, теперь казались пустыми. Эта мысль заполнила её сердце яростью и гневом. Люмин стала агрессивной и неуправляемой, её сила и энергия нашли выход в этой новой форме.       Люмин не желала поддаваться разговорам с кем бы то ни было. Её душа была погружена в глубокую депрессию, из-за одной единственной ошибки на ледяной арене все её мечты и стремления разрушились вдребезги. Она замкнулась в своей безмолвной больничной палате, пытаясь отгонять от себя всех, особенно тех, кто тесно связан с миром фигурного катания. Все, кто пытались проникнуть в ее пространство, были немедленно изгнаны, оттеснены и отвергнуты.        Раньше фигурное катание было для нее всем, она видела в нем неотразимое воплощение своих самых заветных мечтаний. В плавных движениях и грации этот вид спорта превращался в духовное путешествие, и она испытывала настоящую радость от каждой тренировки. Люмин больше не ощущала той свободы, той торжественной гармонии, что была с ней так близко ранее.       Люмин услышала, как в ее палату кто-то вошел, и учуяла запах цветов. Комната наполнилась нежными ароматами. Вот уже несколько дней она лежала неподвижно на кровати, не в силах встать и покинуть свой маленький уголок, атмосфера вокруг приелась, но сейчас было хоть что-то новенькое.       — Здравствуй, — послышался тихий голос Моны. Она пристроилась рядом с Люмин на кровати и легонько прикоснулась к её руке. — Люмин, ты как? — спросила она, в голосе обеспокоенность и искренняя забота. — Я знаю, что это тяжело, но ты должна быть сильной.       — Я не хочу никого видеть… — пробормотала Люмин, вырывая свою руку, а затем поняла, как абсурдно звучала её фраза. Чтобы не хотеть кого-то видеть, надо хотя бы иметь возможность видеть. А у неё этой возможности теперь нет. — Точнее, я хотела сказать, что хочу побыть одна! Уходи. Пожалуйста.       — Люмин, не закрывайся в себе. Тебе могут восстановить зрение. Стоимость операции, конечно, кусается — около двухсот тысяч, но мы все тебе поможем собрать сумму.       — Это всё, конечно, здорово, но кроме кругленькой суммы нужен еще и донор. А донор должен при жизни завещать свои глаза для медицины, умереть раньше 75 лет и не иметь глазных заболеваний. Врачи сказали, что пока донорской роговицы нет… Сколько я буду ждать ещё? Время уходит, я могу навсегда попрощаться с фигурным катанием…              — Я знаю, как для тебя это важно, но жизнь не заканчивается на фигурном катании… — ласково сказала Мона. — Найдешь другое увлечение…       — Серьёзно, Мон? — раздраженно фыркнула Люмин. — Тебе легко судить. Пока я буду привыкать к новому инвалидному образу жизни, тебе будет хорошо, ты будешь достигать все новых высот в фигурном катании, а Сяо? Ты думаешь, он будет ждать, когда мне роговицу пересадят, чтобы тренироваться вновь? Да он быстрее новую партнершу найдёт!       — Люмин, я не это имела в виду. Сяо, может, и найдёт новую партнёршу, но он же не перестанет тебя любить! — повысила голос Мона. — Ты только накручиваешь себя и делаешь себе хуже!       — И будет рассказывать, какая она талантливая, как они круто выступили и заняли первое место, пока я буду с тростью ходить! — всё больше впадала в ярость Люмин. — И ты тоже будешь рассказывать, какой крутой номер ты подготовила с Чайльдом!       — Прости, конечно, но твое поведение немного эгоистично. Из-за своего здоровья ты будешь затыкать рот всем, кто начнет говорить про фигурное катание? Поверь, подруга, никто не станет специально при тебе избегать этой темы.       — Тогда я буду избегать тех людей, которые могут говорить о фигурном катании. Уходи.       — Что? — опешила Мона.       — Я сказала… — холодным шёпотом начала фразу Люмин, а затем повысила слегка голос: — Уходи!       — Ну и пожалуйста! — обиделась Мона. — Я пыталась тебя поддержать, но ты ведешь себя неадекватно! Видимо, удар головой о лёд хорошо сдвинул твои мозги. Так можно и без друзей остаться и без парня, кстати, тоже.       — ПОШЛА ВОН! — неожиданно выкрикнула Люмин, резко приняв сидячее положение и, нащупав около кровати свою новенькую трость, кинула ею в Мону, но к счастью, промахнулась. — БОЛЬШЕ НЕ ЗАХОДИ В ЭТУ ПАЛАТУ НИКОГДА!       — Мона... — смущенно начала Люмин, вспомнив то, что произошло. — Я должна извиниться за то, что прогнала тебя тогда. Я и правда была не в себе...       — Ой, да ладно тебе, — отмахнулась та. — Я уже не сержусь на тебя. В конце концов, ты была в расстроенных чувствах, а мне было трудно тебя понять. Давай забудем. Кстати... Прости за такой вопрос, но тебе уже сделали операцию на глаза?       — Нет... — печально сказала Люмин, настроение снова опустилось ниже плинтуса. — Донора до сих пор нет...       — Но как ты... Без зрения и на лёд? — потрясенно поинтересовалась Мона. — Ты хоть с тренером, я надеюсь?       — Да, но он куда-то ушёл. Мистер Раян — ты его знаешь?       — Странно, я его сейчас видела, он в тренерскую заходил... Безответственно... Давай я его позову. Сиди здесь, никуда не уходи, — Мона усадила девушку на скамейку.       Люмин кивнула и стала терпеливо дожидаться возвращение Моны и в то же время надеясь, что Розария снова к ней не пристанет. Ноги уже ныли, хотя она и полчаса не тренировалась, и Люмин с удовольствием сняла коньки. Поддавшись искушению, она коснулась пальцами льда, ощущая приятную прохладу, словно возвращение к тому, что всегда было родным и близким ей. Лёд узнал её, вспомнил каждый взмах ее коньков и теперь приветствовал, как дорогого друга, и Люмин тоже чувствовала это. Закрыв глаза, она вспоминала каждый прыжок и вращение, каждую тренировку и турнир, на которых она сражалась с самой собой и своими соперниками. Все эти мгновения на льду составляли её жизнь, придавали смысл и цель. Она занималась фигурным катанием, чтобы всевозможными прыжками не только ощутить свободу полёта, но и перепрыгнуть через свои собственные границы. Вот почему она так любила фигурное катание...       Мона направилась в тренерскую, ощущая лёгкое беспокойство, однако остановилась, услышав голос Розарии через дверь. Она была заинтересована услышать, о чём они разговаривали. Подойдя поближе к двери, она остановилась, чтобы не нарушать их приватность, но разговор был настолько громким, что она не могла не услышать его содержание.       — Я с ней поговорила, — сказала Розария со смешком в голосе. — Давай посмотрим через камеры, как эта слепая доберется до выхода. Хотя там её эта противная подруга пришла на помощь.       — Хах, давай! — согласился тренер Раян, выпуская смешок в ответ. — Но параллельно я бы насладился тобой, малышка Роза.       — Ммм... — соблазнительно протянула Розария, а дальше были слышны только влажные звуки поцелуев.       Мона была ошеломлена услышанным. Её сердце сжалось от этих жестоких слов. Тренер Раян, человек, которому доверяли многие фигуристы и от которого все ожидали поддержки, показал свою нежелательную сторону. Мона решительно распахнула дверь и неудачно прервала разгорячившуюся парочку:       — Я от вас такого не ожидала, мистер Раян! Вы оставили беспомощную девушку на льду, потому что вам эта, — Мона указала пальцем на Розарию. — Предлагает себя?! Я начинаю сомневаться в вашей компетентности! Не думаю, что вы здесь долго задержитесь, уважаемый тренер! Я иду к директору!       — Мисс Мегистус, подождите! — встрепенулся тренер и, отпихнув Розарию, побежал за молодой фигуристкой. — Вы не так все поняли. Я отлучился буквально на минутку, я хотел вернуться к этой слепой девушке, Розария сама ко мне начала приставать!       — Мистер Раян, я всё слышала... — со вздохом сказала Мона. — Мне противно, что среди моих коллег есть такой мерзкий человек, как вы!              — Ты только недавно стала тренером, соплячка, — усмехнулся Раян, поняв, что отпираться бесполезно. — А уже крысятничаешь? В рабочем коллективе таких не любят, Моночка.       – Соблюдайте субординацию. Для вас — мисс Мегистус, никаких Моночек! Научитесь хорошим манерам! — девушка ускорила шаг, не желая больше контактировать с этим человеком.       Она пожалуется директору Кудзё на этого недотренера и сама выразит свое желание тренировать Люмин. Всё-таки хотелось ей помочь и вернуть былую дружбу...