Танцы в темноте

      Противная трель вернула Мирославу из царства Морфея в реальность. Рука Жени покоилась на ее талии, а сама девушка прижалась к мужчине очень близко. Он спал. Черты его лица находились в расслабленном положении, отчего Женя показался ей еще более красивым, чем всегда.       Трель не прекращалась. Попытка выпутаться из-под руки Колесникова не удалась, и очередное движение Григорьевой разбудило мужчину. Он улыбнулся. Она тоже. Просыпаться рядом с ней — высшее наслаждение. Он молился всем богам, чтобы такое происходило с ним каждый день. Чтобы он мог ее целовать с утра в губы, готовить ей вкусный завтрак и смотреть на то, какой она была красивой в его одежде.       — Доброе утро, малышня, — хотел поцеловать ее в щеку, но она его опередила. Оставила беглый поцелуй и вскочила с кровати, в стеснении боясь посмотреть на его реакцию. — Какие мы смелые стали.       — Твое присутствие прибавило уверенности, — отшутилась Мира и перевела тему. — Кажется, у тебя сейчас звонок сломается. Кто-то яростно желает к тебе заглянуть с утра. Откроешь?       Женя знал, кто это. Подозревал после вчерашнего. Отправив Миру в душ, открыл-таки дверь. На пороге стоял Ярослав. А ведь утро так хорошо начиналось… Взгляд брата сразу же упал на внешний вид Жени. Учитывая то, что старший из братьев был в одних боксерах, делать поспешные выводы было вполне уместно.       — Где Мира? — без предисловий начал Ярослав, пройдя, не дождавшись приглашения.       — Принимает душ, — Женя надел штаны. — Ты не мог прийти чуть позже? Всего восемь утра, мне и Мире ко второй паре.       — Никаких тебя и Миры, Жень, ты вчера меня не понял? Схренали ты вообще уделяешь внимание моей девушке? Вот только не надо включать своего доброго самаритянина и говорить, что одной ей скучно, и ты, как принц на белом коне, решил спасти девочку от одиночества. В чем твой интерес? — напирал Колесников-младший. — Решил захомутать ее и сам получить от отца все привилегии, да? Тогда он тебе все простит и мигом примет в семью. Это твой план?       — Ты чертов идиот, если так думаешь, — недовольно помотал головой Женя. — Я не мелочный и никакие привилегии мне не нужны. Плевать я на них хотел. Мне за Мирославу обидно. Классная она девчонка, тебя искренне любит, пока ты своим хуем во все дырки тычешь. Ты не заслужил ее, Яр. Оставь ее в покое.       Ярослав сжал руки в кулаки, еле сдержавшись, чтобы не врезать брату. Он был прав! Мирославу он не заслужил, но а что ему делать? Отец не позволял ему выбирать, он решил все за него.       — Оставить для кого? Для тебя? — горько усмехнулся младший из братьев. — Не поверю, что ты с ней проводишь время только потому, что просто ей помогаешь не быть одной. Признайся, она тебе нравится?       — Жень, — послышалось из спальни. Мирослава вышла в коридор. Она неловко переминалась с ноги на ногу, держась за края мужской толстовки. — Ты сказал, я могу взять хоть весь твой гардероб, и я… — заметила Ярослава. — Ярослав?! Что ты тут делаешь?       — И тебе привет, любимая, — грубо отозвался парень. — Что с лицом? Не рада меня видеть? Я вам помешал?       — Яр, прекрати паясничать, — Женя закатил глаза. — Ведешь себя как дурак.       — Я хотя бы не сплю с чужими девушками!       — Мы не спали!       Мирослава встала между братьями, лицом повернувшись к Ярославу. Сложила руки на груди, тяжело дыша. Что он такое говорил? Откуда все эти мысли? Она бы в жизни ему не изменила. Она же его любит.       — То есть ночевать с чужим мужиком, когда у тебя есть жених, — нормально? Мирослава, что с тобой? Ты бы раньше себе такое не позволила, — осуждающе посмотрел на девушку Ярослав. — Я очень огорчен твоим поведением. Мне ты прикасаться к себе не даешь, ругаешься и обижаешься, если трону тебя как-то не так, зато с моим братом в одну кровать легла. Одежду его носишь. Я тебя не узнаю.       Пригляделся к рукам Григорьевой, заметив, что помолвочное кольцо на безымянном пальце отсутствовало. Это было плохим знаком. Нет, ее нужно было пристыдить, чтобы ощущала себя виноватой и не смогла бы от него сбежать. Иначе все рухнет, как карточный домик.       — А где помолвочное кольцо? — взял руку девушки в свою.       — Я… Я… Э-э-э… — пыталась придумать оправдание.       — Что ты? Сняла его, чтобы не чувствовать себя слишком виноватой? Нет кольца — нет жениха? Так ты подумала, когда снимала кольцо?       Он давил. Напирал и голосом, и телом. Она не могла этому противиться. Комок подкатил к горлу, слезы застыли в глазах. Не выдержав больше такого напора, Мира тихонько заплакала. Он никогда еще не смотрел на нее так холодно и так осуждающе.       — Ничего я такого не думала! — слезливым голосом прокричала она и убежала в коридор, начав разыскивать кроссовки.       — Ты придурок, — бросил Женя и вышел к Мире. — Эй, мелкая, не рыдай. Ты не сделала ничего плохого.       Ласково перехватил ее ладони. Прижал к себе, нежно погладил по спине, и она успокоилась. Перестала плакать. Женя стер слезы с щек Миры пальцами и осторожно поправил ей волосы.       — Я отвратительная девушка, — подытожила Григорьева.       — Нет, совсем нет, — возразил Колесников-старший. — Ты прекрасная.       — Я его обидела. Сняла кольцо, с тобой ночевала. Боже, что я наделала? Надо срочно извиниться.       Мира сорвалась с места, не дав Жене сказать ей, что Ярослав специально так себя вел. Через пару секунд она уже стояла напротив его брата и извинялась за все свои, как Мира сама выразилась, грехи. Он, конечно же, ее простил, но предупредил, что более такого не потерпит. Женя ненавидел Ярослава за это. Запудрил мозги бедной девочке.       — Будете завтракать? — только и сказал он.

***

      Все пошло не так, как представлял себе сам Женя. Понадеявшись, что после проведенной вместе с Мирославой ночи в их отношениях наступит долгожданное потепление, он ошибся. Ничего не изменилось. Да и к этому «ничего» прибавилось практически недельное никакое общение, потому что Ярослав как с цепи сорвался и не подпускал Миру к нему ни на шаг.       Они общались по сети. Она часто ему писала, и он видел, как ей было плохо. Даже сейчас, сидя на его паре, она умудрилась излить ему душу. М: Я поссорилась с папой. Он узнал о моем скором замужестве. Долго злился, что я все скрывала. Чувствую себя ужасно. Подруга вчера не поддержала моего решения о продолжении общения с тобой, да и не выслушала толком. Торопилась на свидание. У меня такое чувство, что я нужна только тебе… Ярослав сходил со мной в кино и в аквапарк и снова стал холодным, как айсберги в северно-ледовитом океане. А его брат… Мне так ужасно перед ним стыдно, что я даже боюсь к нему подходить. Он очень добр ко мне. Не могу пользоваться его добротой. Хотя я все еще не отдала ему толстовку, что забрала в тот день, когда мы ночевали вместе. Иногда мне хочется, чтобы у меня вообще не было парня…       — Евгений Григорьевич, — одна из студенток подала голос. — Вы обещали, что расскажете нам сегодня какую-нибудь интересную легенду.       — Совсем забыл, спасибо, что напомнили, — он присел на край стола. — Расскажу вам свою любимую.       И он рассказал об Орфее и Эвридике. Ему всегда нравилась эта легенда больше всего. Она была грустной, но слишком настоящей. Слишком подходящей к его жизни. Иногда ему казалось, что он тот самый Орфей, ужасно любящий свою Эвридику, а то есть Мирославу. И они никак не могут выйти из преисподней и добраться до мира людей. Им мешает отнюдь не луч света, как в самой легенде, а Ярослав. Но Женя не желал, чтобы их с Мирой история кончилась так печально, как легенда, поэтому продолжал верить и действовать.       После окончания занятия Мирослава все-таки задержалась. Дождалась пока все выйдут и подошла к Жене. Не знала, что говорить. Очень хотелось извиниться за то, что они не общались неделю из-за Ярослава.       — Я не обижаюсь, не надо смотреть на меня так виновато, — улыбнулся Колесников, подошел ближе и обнял Григорьеву.       — Я соскучилась, и мне стыдно. Я не должна была от тебя отрекаться только потому, что так захотел Ярослав. Я тоже много чего хочу, однако он этого не делает, — прижалась крепче. — Жень, прости меня.       — Мне не за что тебя прощать. И я тоже соскучился. Хочешь, исправим это недоразумение и вместе сходим на выставку? Помнится мне, ты любишь всякие древнегреческие и древнеримские легенды и мифы. Так вот, — не сдержался и заправил прядь волос Мире за ухо, — сегодня проходит выставка античных скульптур на тематику древней Греции и Рима.       — Хочу, — посмотрела на экран телефона. Ожидаемое сообщение от Ярослава с извинениями и новой причиной его исчезновения уже было прислано.       На выставке оказалось людно, но очень красиво. Мирослава не знала, куда ей смотреть — на скульптуры, изображавшие ее любимые легенды и мифы, на стены, расписанные под античный город, или на Женю, с упоением рассказывающего ей про каждую скульптуру.       — Это, как ты уже, наверное, догадалась, Геракл, — он указал на следующую скульптуру. — А это Афродита. Богиня любви и красоты.       — А как переводится ее имя? — спросила Григорьева, бросив на Колесникова полный восхищения взгляд. Он рассказывал ей одной. Проводил личную экскурсию. Причем настолько интересно, что даже парочка слушателей пристроились сзади.       — О, ее имя в переводе с древнегреческого означает морскую пену. Кстати, это связано с тем, как она появилась. Считается, что Афродита родилась из океанских волн, поэтому ей и дали такое имя. Афродита — производная от «архос», как раз и означающего морскую пену. Но во всех легендах, дошедших до наших дней, богиню любви и красоты чаще всего именовали любящей смех. Она мне, кстати, — с любовью посмотрел на Мирославу Женя, — тебя напоминает.       — Это ещё чем? — удивлённо хлопала ресницами Мира.       — Считается, что там, где ступала нога Афродиты, расцветали самые прекрасные цветы и травы. Она была невероятной красоты девушка, а ещё обладала самым звонким смехом и умопомрачительной улыбкой. Когда я смотрю на тебя, — начал Женя, повернувшись к Мире, — я, подобно всем цветам и травам, расцветаю. Мне хочется жить и улыбаться. А ещё я вижу твою восхитительную красоту, слышу волшебный смех и улыбка… Мира, у тебя такая великолепная улыбка! Знаешь, если бы мы жили в древней Греции, то моей Афродитой была бы ты.       Глаза Мирославы раскрылись от удивления ещё больше. Он говорил ей все это серьезно? Действительно испытывал такие ощущения, когда она была рядом? И если да, то как назвать его чувства к ней?       — Это так… Красиво и неожиданно, — только и выдала она. — Мне очень приятно, спасибо. С богиней любви и красоты меня ещё никто не сравнивал.       — Я не сравниваю. Я говорю, что ты ещё прекраснее, чем какая-то богиня любви и красоты, — уточнил Колесников, заметив в глазах девушки искреннее непонимание. — Хочешь спросить у меня, зачем я говорю тебе такие чувственные слова?       Она кивнула. Он понимал ее без слов? Это возможно вообще? Она думала, так бывает только в кино.       — Говорю, что вижу и чувствую. Действительно считаю тебя такой и испытываю такие ощущения. Ты мне дорога, мелкая, но мои слова тебя ни к чему не обязывают. — подмигнул, понимая, что ещё чуть-чуть и Мирослава поймет все неверно, а потом и вовсе станет его избегать. — Ты скоро выйдешь замуж за моего брата. Я все понимаю, ты же его любишь. Просто помни, что наши с тобой отношения… Ну, я всегда готов быть рядом, ты можешь приходить ко мне в любое время дня и ночи, никогда не думай, что ты мне надоела. Мне в радость быть с тобой, говорить, что-то делать.       — И это все только потому, что ты мой друг?       — Только потому, что я твой…друг, да, друг, — грусть появилась в глазах мужчины.       — Люблю тебя, Жень, — Мира кинулась к нему в объятия. — Спасибо тебе, что ты у меня есть. Вот такой замечательный друг.       — И я тебя люблю, мелкая, — выдохнул он, скрыв за улыбкой расстройство.       Как? Как ему выйти из этой треклятой френдзоны?       После выставки друзья направились в кафе, где Мирослава должна была встретиться с Элей. Женя согласился пойти с ней только из-за того, что сильно хотел есть. Желания знакомиться с подругой девушки, которая точно раскусит его влюбленность, не было. Хотя, может, стоило уже раскрыть свои чувства?       Эля уже сидела за столиком, дожидаясь Мирославу. Когда она пришла с Женей, Дзагоева мгновенно рассмотрела мужчину и, решив, что он ей симпатичен, активизировала свою красоту. Села ближе, декольте на майке увеличила с помощью ее сильного спуска вниз, а еще постоянно смеялась над его шутками и хлопала ресницами.       — Женя, а какие девушки тебе нравятся?       Мирослава помотала головой, еле сдержавшись, чтобы не закатить глаза. Эля в своем репертуаре.       — Скромные, — фыркнул он, явно недовольный тем, как вела себя эта девица, активно пытающаяся его соблазнить. — Ненавижу, когда светят всем напоказ и ведут себя развязно. В женщинах должна быть загадка, которую интересно разгадывать, а не так, что посмотришь на нее, и весь внешний вид кричит о том, что именно ее интересует.       — Фу, как грубо, — обиженно отвернулась Дзагоева. — У тебя очень грубый друг, Мира.       — Он очень милый, уж точно не грубый, — Григорьева улыбнулась Колесникову. — Ты обещала рассказать мне, что за парень вчера провел с тобой всю ночь!       — То-о-очно, — протянула Эля, пригубив коктейль. — Я тебе лучше покажу, я его сфотографировала. Он такой красавчи-и-ик!       Дзагоева полезла в сумочку за телефоном как раз в тот момент, когда в кафе вошел Ярослав. Он знал, что Мирослава тут, и решил сделать ей сюрприз. Оказавшись сзади своей невесты, парень закрыл ей ладонями глаза, но стоило ему столкнуться взглядом с Дзагоевой, как внутри все защемило. Нет-нет-нет, он не мог так сильно облажаться.       Женя узнал панический взгляд брата, повернулся к Эле и увидел осуждающий. Усмехнулся. Нет, он думал, что земля круглая, но не настолько же.