***
— Значит, с Женей будешь? — отец улыбнулся дочери, заметив ее легкий румянец. — Ну, хорошо, я ему доверяю. Смотрите только там, будьте осторожнее и про безопасность не забывайте. — Папа! — еще больше застеснялась Мирослава, приложив ладони к горящим щекам. — Вы с Ксенией тоже будьте осторожны, — замолчала она, а потом продолжила с хитрым прищуром. — Хотя… Я бы не против братика или сестрички. — Иди уже одеваться, не против она, — рассмеялся мужчина. Шелковое платье цвета пыльной розы с v-образным декольте сидело на Мирославе как влитое. Оно идеально подчеркивало особенности ее фигуры, а слегка смелый разрез на правой ножке добавлял сексуальности и изящности. Мирослава выглядела в нем действительно как та самая Афродита, которой ее именовал Женя. И сегодня ей хотелось быть той самой богиней. Ей хотелось его порадовать и удивить одновременно, именно поэтому она поддела под низ кружевное белье в тон платью. Почему-то была уверена и очень даже «за» продолжение. Еще раз посмотрела на себя в зеркало, подкрасила губы, поправила локоны, уложив их покрасивее, и улыбнулась отражению. Вытащила из шкафа подарок, купленный еще неделю назад, и вышла в гостиную. Женя ждал ее там. Он был неотразим. Бежевого цвета приталенный костюм смотрелся на нем до безобразия прекрасно, а черный галстук добавлял благородия и без того восхитительному мужчине. — Мира, ты такая… Афродита, — не смог подобрать слов Колесников. Прижал девушку к себе и, не стесняясь ее отца, поцеловал. — Тебе очень идет костюм, — только и смогла проронить она. — Афродита и Аполлон, я совершенно не против вашей компании, но через час будет моя богиня, и мне тоже надо собраться, — Александр Николаевич посмотрел на время. Десять вечера. — Мы уже уходим, — улыбнулся Женя. — Хорошей вам ночи, Александр Николаевич, вам и вашей богине. — И вам, дети мои, тоже хорошей ночи, — дождался, пока Мирослава пройдет в прихожую, чтобы обуться, и остановил Женю. — Если после этой ночи Мирослава вдруг захочет к тебе переехать, я буду только рад. Ты — лучший для нее спутник. Я доверяю ее тебе целиком и полностью, не подведи меня, пожалуйста. — Не волнуйтесь, — успокаивал Женя. — Я люблю вашу дочь, со мной она будет счастлива. Это я вам точно гарантирую. Он позволил ей сесть за руль, наблюдая за тем, какой счастливой она была всю дорогу. Дома они накрыли на стол и положили свои подарки под елку. Налили шампанское и сели праздновать. Часы уже пробили половину двенадцатого. Она смотрела на него с восхищением, а он на нее — с любовью. За разговорами они не заметили, как телевизор на фоне стал транслировать бой курантов. Но успели. — Десять, — начал он. — Одиннадцать, — она села ближе, совсем рядышком, чтобы смотреть в его глаза. — Двенадцать, — в унисон слились их голоса, а потом и губы. Оторвались, чтобы взять передышку, и не забыть сказать главное. Оба чувствовали, что надо прямо сейчас, что сейчас это будет уместнее всего. Она больше не робела, шампанское прибавило смелости. Взяла слово первой. — С новым годом, любимый, — из ее уст последнее слово прозвучало для него как самая лучшая песня. — С новым годом, любимая, — не стал говорить речей. И без них оба понимали, кто они друг другу, и что у них за отношения. Снова поцелуй. Пылкий и требовательный. Одежда вдруг показалась лишней. Головы задурманило. Его руки были везде, как и ее губы. Он ласкал ее тело, не щадя ни миллиметра, и она плавилась в его руках, подобно горящей свече. Гостиная сменилась спальней. За окном пускали фейерверки, кричали люди, поздравляли с наступившим. Они не слышали ничего, не видели и красивых огней. Он видел только ее глаза, полные любви и страсти, и слышал стоны удовольствия. Она — его шепот и сбившееся дыхание. Было хорошо. Мгновенно исчезли все сомнения и страхи, и появилась уверенность. Она больше не боялась, что все понарошку, а он теперь точно знал, что она будет рядом всегда. И не было важно, что там, за окном, пусть там все хоть синим пламенем горит. Сейчас были важны только он и она, и та химия, что творилась между ними.***
Семь месяцев спустя
— Да, папуль, у нас все хорошо. Тут тепло. Море, солнышко, отдыхаем, загораем. Лучше расскажи мне, как у вас дела? Как там Ксюша? Моя сестричка ее не сильно замучила? Не пинается еще?.. Ну и отлично! Передаем вам огромный привет! Любим! Мирослава отложила телефон в сторону и подошла к стоявшему на балконе Жене. Обняла его сзади. Он любовался рассветом. Ему нравилось просыпаться рано утром и смотреть, как солнце вставало, окрашивая небо в яркие цвета. Обычно они с Мирославой шли на берег Адриатического моря и смотрели прямо оттуда, но сегодня остались в номере. Италия радовала их погодой, хоть и находились в стране пиццы они всего пятый день. Это был их первый совместный отпуск. Она отдыхала от учебы, он — от работы. Музеи, достопримечательности и море — так проходил их каждый день, чему они были несказанно рады. — Будешь кофе? — протянула ему чашку. — Да, — коротко ответил он, приобняв любимую за талию. — А я тебе сок апельсиновый выжал. — Ты у меня самый лучший, — поцеловала его в щеку. Он с улыбкой смотрел на то, с каким невероятным счастьем она пила его творение, еще не подозревая, что ждало ее на дне. Когда она сделала последний глоток, он затаил дыхание. Она выгнула бровь, почувствовав во рту сюрприз. Вытащила кольцо. Не поверила собственным глазам. — Немного банально, знаю, — начал Женя, ни секунды не сомневаясь в собственном решении. — Но, думаю, рассвет и романтика утренней Италии скрасят банальность. Она хотела было что-то сказать, он не позволил. Прикрыл рот указательным пальцем. Еще не все важные слова были сказаны им. — Те семь месяц, которые мы с тобой были вместе, — календарь показывал тридцать первое июля, а он все еще не верил, что она принадлежала ему. — Я был самым счастливым мужчиной на всем белом свете. До сих пор я им являюсь. Ты лучшее, что со мной случалось, малышня. Я ни на секунду не пожалел, что тогда взялся за твое репетиторство. Я часто говорю тебе, как сильно тебя люблю, и ты смущаешься, как сейчас. Мне это нравится. Я хотел бы любоваться этим до тех пор, пока подруга-смерть не разлучит нас. Ты выйдешь за меня? — Да! — прокричала она, совершенно позабыв, что в отеле находились и другие люди. — Конечно, да! Да-да-да! За небольшой перегородкой, разделявшей два балкона, появилась каштановая макушка. Следом — ещё одна, но уже черная. Наблюдатели потерли глаза, их разбудили крики Миры. Они с довольными лицами переглянулись. — Люблю тебя, — Женя надел кольцо на безымянный палец Мирославы и поцеловал ее. Подмигнул зрителям, дав отмашку ладонью, намекая на то, что уже можно поздравлять. — Ура-ура-ура! Господи, Мира, я так счастлива! Прокричала Эля, крепко схватившись за руку Ярослава, помогающего ей перелезть через балконное ограждение. — Поздравляю вас, — присоединился и младший Колесников. — Давно пора! — Я вас разбудила, да? — виновато посмотрела на сонных, но счастливых друзей Мира. — Немного, — Дзагоева обняла подругу. — Но это того стоило. Видеть вас со стороны в такой важный момент — шикарная картинка. — Но если вдруг ещё что-то счастливое случится, кричи, пожалуйста, чуть тише, — рассмеялся Ярослав. — Спать охота. Только шесть утра. — Уже шесть утра, — поправил брата Женя. — Пойдёмте чай пить, раз заглянули. Отметим. Думаю, в шесть утра вы ещё никогда не пили шампанское в самом элитном отеле Италии, любуясь морем из панорамных окон. Мужчины ушли в номер, девушки, чуть погодя, за ними. Эля рассматривала кольцо Мирославы, пока сама Григорьева думала. Она и не подозревала, что расставание с Ярославом сделает ее счастливее. Уж точно не знала, что через восемь месяцев после этого будет отдыхать с его братом в Италии, греясь в его объятиях, а сегодня скажет «да» на предложение руки и сердца. — Знаешь, я очень рада, что ты тогда оказалась с Яриком, — вдруг произнесла Мира. — Если бы не та ситуация, я бы не была сейчас такой счастливой. — Как бы глупо это сейчас не прозвучало, но, пожалуйста, подруга. И спасибо, что всё-таки простила меня. — Куда я без тебя, моя стервочка? — Как и я без тебя, мышка, — подруги обнялись. Мужчины уже разлили по бокалам шампанское и вытащили из запасов Жени сухой завтрак в виде бутербродов. В отеле обслуживали лишь с семи утра, поэтому пришлось обходиться своими силами. Девушки сели каждая к своему Колесникову. — За любовь! — торжественно сказал Женя. — За счастье! — поддержал Ярослав. — За дружбу! — улыбнулась Мира. — За нас! — добавила Эля. Воздух наполнился звуками бьющегося друг об друга стекла и счастливыми голосами присутствовавших. Они пили и ели, смеялись и много говорили, а потом, быстро собравшись, отправились на море. Италия. Раннее утро. Откровенные разговоры. Шампанское в крови. Веселье. Что могло быть лучше? Только любовь. Заплыв чуть глубже и отдалившись от посторонних глаз, Женя и Мирослава слились в страстном поцелуе, закрепляя и без того сильные узы. Такие разные, но такие похожие. Они точно были созданы друг для друга. Его Афродита и ее Аполлон.