Прикасаясь ко льду губами

*** Потемнеет душа, И окутает тьма, Будут очи твои В очень горьких слезах. *** Прошло несколько месяцев, балет ежедневно проводил репетиции и был готов в любой момент откатать программу перед зрителями. Между тем с проживанием всё было очень плохо. Сначала команду поселили в гостинице, а затем, когда хозяин понял, что денежной оплаты не будет, сделал так, чтобы их переселили в детский лагерь. Молодым спортсменам приходилось есть в баптистских церквях для бедных, там после службы раздавали бутерброды. Спустя долгое время простоя марта и начале апреля состоялось пять выступлений в Оклахома–Сити. Газеты отметили, что публика была в восторге, а губернатор штата даже объявил 31 марта «Днём Российского балета на льду» в Оклахоме. Однако выступления, перемешанные с жизнью на матрасах в старых офисных зданиях, показались сказкой, когда случилось самое страшное. *** 19 апреля 1995 год, Оклахома-Сити, штат Оклахома, США. Этери с трудом раскрыла глаза, весенние лучи солнца пробивались через пыльные шторы. Она еле слышно вздохнула. Сейчас она отдала бы всё, чтобы проснуться утром в своей московской квартире на Таганке и ощутить запах маминой стряпни, а затем лениво начать сборы на тренировку по фигурному катанию. Зажмурившись, Этери вызвала у себя приятные воспоминания о том, с каким упоением она торопилась на занятия к Эдуарду Плинеру. Сколько неудачных попыток на льду, которым не было конца и края. Все они перерастали в отчаяние, тогда казалось, что жизнь заканчивается, что ничего и никогда не выйдет. И тут приходил Плинер в своих унтах, что-то показывал, шептал, проводил по спине рукавицей, поворачивал плечо, и всё оказывалось настолько просто и логично, как вдох. Расплываясь в теплой улыбке из-за воспоминаний, девушка позволила себе полежать под пледом ещё несколько минут. С неохотой открыв глаза, она огляделась. К глазам подступили слезы. Брюнетка не спешила их смахнуть, она нуждалась в том, чтобы излить их наружу. Старые обшарпанные стены корпуса YMCA вызывали у Этери приступы удушья. Каждый день по утрам её охватывала лихорадочная истерика, она начинала потеть, слезы бесконтрольно изливались из неё Ниагарским водопадом, руки тряслись. Каждое утро Этери Тутберидзе приходилось уговаривать саму себя встать, начать жить очередной бессмысленный день, заставлять свою гордость умолкнуть, когда приходилось, как нищей, просить еду. Она не знала, как долго ещё сможет так протянуть и чего вообще ждет. Устроиться на работу, находясь в штатах на птичьих правах, было почти невозможно, поэтому, если подумать, смысла находиться там дальше просто не было. Каждый телефонный разговор с родителями проходил стандартно. Она врала, что всё хорошо, не позволяла себе лишних подробностей, решила, что расстраивать семью не будет. Тем более жаловаться. Потому что, услышав о всех проблемах дочери, они попросят немедленно вернуться её домой, а вернуться ни с чем не могла. Оглядевшись по сторонам, она посмотрела на обнаженную спину её партнера – Николая Аптера. Пока между ними не было никаких романтических отношений, да и подходящей для их развития данная обстановка уж точно не являлась. Однако в каких-то мелочах они позволяли друг другу оказывать знаки внимания: гуляя по улицам города, они много разговаривали; когда получалось ненадолго забыть о неудачах, молодые люди, приобнявшись, бродили по паркам и скверам. Аптер испытывал симпатию к девушке, но, пожалуй, вряд ли давал себе время подумать о том, что между ними может что-то завязаться. Зато Этери ловила себя на мысли, что может допустить между ними более интимные взаимоотношения. Пододвинувшись ближе, Этери позволила себе бесстыдно попялиться на спящего Аптера. У него были широкие плечи с яркими веснушками, длинная шея, волосы были спутаны и напоминали непослушные колосья пшеницы. Когда она смотрела, то ловила себя на мысли, что хочет разглядеть волосы поближе, запустить в шевелюру свои пальцы. Сквозь сон парень перевернулся с живота на спину, при движении плед сполз на бок, и Этери смогла рассмотреть оголившуюся мужскую грудь. Подобный вид заставил её ощутить возбуждение, между ног как-то предательски начало покалывать. Закрыв лицо рукой, она сделала пару вдохов, поругав себя в голове за то, чего хочет с ним. Признаваться в этом ни себе, ни ему она не спешила. Боялась, что может что-то испортить, тем более что опыта отношений у неё не было. Тем не менее, раздвинув свои пальцы, словно в щелочку, она одним глазом продолжила любоваться тем, как пыль и свет играют на его коже, волосах на груди и сосках. Почувствовав, что томление слишком сильно влияет на ритм её сердца, брюнетка поспешила подняться. Она взяла полотенце, надела сланцы и отправилась на этаж ниже в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. У здания напротив уже стоял грузовик. В его кузове было почти пять тонн взрывчатки. Никто в этот день не мог предположить, что случится через пару минут. Особенно Этери Тутберидзе. Этери зашла в ванную, перекинула полотенце через плечо, выдавила зубную пасту на щетку, непроизвольно посмотрела на часы. Они показали время «09:04». Как только она поднесла щетку к зубам, услышала громкий хлопок. Раздался страшный грохот, из окон вылетело стекло, да так быстро, словно лопнуло от неимоверного давления. Осколки полетели внутрь ванной комнаты, всюду потемнело, стены и конструкция помещения рухнули, увлекая под свои руины беззащитную девушку. До неё сквозь ужас дошло, что это мог быть взрыв. Здание, в котором Тутберидзе находилась, начало разваливаться после ударной волны, так как понесло второй по разрушительности эффект после взорванного Федерального здания Альфреда Марра, которое стояло как раз напротив. Помимо прочего, взрыв разрушил не меньше 300 домов в радиусе 16 кварталов, уничтожил до основания 70-80 машин, выбил стекла жилых домов в радиусе 5 километров. Время остановилось для Этери. Рядом, словно в замедленном кино, падала бетонная плита, ещё одна, затем лестница, поднялись клубы бетонной пыли. Девушка упала на колени, испытала на себе странное ощущение, словно ее тело было искусано роем пчёл. Мысли лихорадочно завертелись, она начала кашлять. Нужно было убираться из помещения. Вспоминая всевозможные уроки в школе, на которых рассказывали о поведении во время эвакуации при ядерном взрыве, она подумала о том, что одна волна была «воздушной», скоро за ней последует «огненная», перепутав из-за паники эти определения с ядерным взрывом. Нужно было быстро решить, как выбраться из-под обломков безболезненно, а еще где спрятаться и переждать. Оглядываясь по сторонам, Этери к ужасу для себя заметила, что всё происходило очень медленно, ей даже не верилось, что с ней. Тутберидзе отчаянно села на колени, побоялась двигаться, но спустя несколько минут решила ползком добраться до дверного проёма, который чудом не завалило. По счастливому стечению обстоятельств бетонная плита не раздавила её, но тело было до кровавого мяса испещрено отскоками битого стекла, правда, она этого ещё не замечала. Мозг отказывался верить в происходящее, казалось, что всё это нереально. Доползла до прохода, а ей от страха показалось, что впереди тупик. Её окутал нечеловеческий страх, горло парализовал спазм, она не могла подать голос. Сложив руки перед собой, она отчаянно заплакала и начала молиться про себя: «Господи! Хоть бы это произошло быстро и безболезненно!» Думая об этом, Этери Тутберидзе уже была уверена, что вскоре погибнет под тяжелым весом огромного здания, которое продолжало проседать под собственным весом. Внезапно всё окончательно стихло. Гробовая тишина, только пыль медленно рассеивается в воздухе. Ещё несколько секунд трясущаяся девушка, открыв глаза, пыталась оглядеться. Среди смога не могла понять, что происходит. Послышались душераздирающие крики. Она никогда в жизни их не забудет. Больше никогда. Они будут ещё много лет сниться ей в кошмарах. Криков было так много, что казалось, звук идет отовсюду. Превозмогая себя, Этери медленно поднялась с пола, ощупала себя, но не особо поняла, ранена или нет. Истошные вопли становились просто невыносимыми, когда помутненный рассудок вспыхнул страшной догадкой: «Коля!» Не чувствуя себя, она начала пытаться двигаться, но изменившаяся обстановка не давала ей понять, куда именно. Ей хотелось выбраться отсюда, но больше всего найти его живым и невредимым. Пробираясь через груды камней, она закашлялась, закрыла дыхательные пути полотенцем. Острые ледяные блоки царапали кожу на руках, с правой ноги слетел резиновый сланец, провалившись куда-то в дырку обвала. Перед её взглядом возник какой-то человек с оторванной рукой. Из-за обилия крови на лице, теле, волосах ей было сложно понять, какого пола пострадавший. Оторванная конечность лежала рядом, Этери подавила рвотный приступ, губы затряслись, когда она увидела, что у человека неосмысленный взгляд от боли, а затем, разрывая голосовые связки, он резко закричал. Двигаясь наугад, она наткнулась на труп, у которого из-за веса рухнувшей на него стены лопнула черепная коробка, виднелся мозг, раздробленный от камней череп. Тутберидзе замерла, испугалась, закричала так, что крик тут же растворился среди тысячи других таких же. Пытаясь перекрикнуть всех, Этери позвала своего партнера по имени, но звук лишь утонул в какофонии других звуков. Она постаралась уйти подальше, зацепилась за металлические прутья и разодрала кожу на плече. Она не помнила, как очутилась на улице. Одна. Стояла посередине перекрёстка в одном сланце, с полотенцем в руках и зубной щеткой. Оглядевшись вокруг, увидела полную разруху. Посмотрела на соседнее здание, не поверила своим глазам - оно было буквально разорвано на части. Сколько времени она провела в таком состоянии, сказать было трудно, но неожиданно кто-то из-за спины закричал: «Прячьтесь! Вторая бомба! Есть вероятность, что будет второй взрыв!» Началась паника, давка, а Этери в полном бреду стояла, не зная, что делать. Сзади кто-то подбежал и, схватив её за руку, начал куда-то тащить. Девушка податливо пошла туда, куда её вели. Она ничего не слышала, торопливо перебирала ногами. Как много прошло времени, Этери не знала, просто не ориентировалась в обстановке. Девушка полдня ходила за каким-то пожарным, который, приглядывая за ней, старался не упускать из виду других людей, которым мог бы помочь. Из пугающего липкого ужаса ей помог выбраться голос, зовущий её по имени. Она огляделась. - ЭТЕРИ! – вопил густой бас. Навстречу ей бежал чудом оставшийся целым Коля Аптер. Её глаза расширились от страха. Вся правая часть головы была в крови, волосы слипшиеся, при этом всё обильно пропиталось грязью от бетонной пыли, глаз был заплывшим. Парень налету обнял хрупкую девушку так крепко, что казалось, кости не выдержат. Они позволили себе близость тел, которая была для них спасительной. - Коля… Колечка… - зашептала осипшим голосом Тутберидзе. Он оглядывал её с головы до ног. Аптер был почти таким же, как и утром: в каких-то серых коротких шортах, без майки. Всё тело было в глубоких ссадинах и порезах не меньше, чем их оказалось у девушки. - Ты изранена! Боже! – воскликнул он. Действительно, вся кожа Этери была изранена осколками стекла, в некоторых местах саднила кровоподтеками, проступили темно-голубые синяки. Радость от того, что они остались живы, накрывала их постепенно. Казалось, что этот ад никогда не закончится, молодые люди продолжали осматривать друг друга, а затем крепко обнялись и, не думая ни о чем, поцеловались в губы. Между ними разрушилась какая-то грань, показалось, что жизнь может оборваться в любую секунду, поэтому перед этим стоит хоть кому-то подарить своё тепло. Николай тяжело дышал и всё ещё не ощущал боли от ушибленной головы, а Этери прижималась к нему всем телом так, словно её кожа не болела от кровоточащих ран. Кругом были слышны крики, громкие звуки, была суматоха, все куда-то шли, бежали, на траве накрывали темными мешками погибших. Этери слегка отстранилась, посмотрела в голубые глаза парня, они были растерянными, внутри читался страх и боль. Это был первый поцелуй для Этери. Она вряд ли когда-либо забудет о нём. Вряд ли кто-то посмеет похвастаться горечью его контекста.