Прикасаясь ко льду губами

*** Звезды в пруду. Мелко-мелко дрожат отраженья - зимний дождь идет… (с) *** Турнир Rostelecom Cup 2016, г. Москва, Россия. На турнир Ростелекома Евгения собиралась отправляться с целой делегацией родных и близких. Девушка приболела, поэтому штаб Тутберидзе решил перестраховаться и дать ей возможность отдохнуть перед грядущими соревнованиями во Франции. Черный внедорожник уже стоял у подъезда, ожидая, пока Женя и её семья спустятся вниз. Телефон завибрировал от входящего звонка. Тонкие пальцы взяли его, легкая улыбка скользнула по лицу. - Да? - Привет. Ты выезжаешь? - Доброе утро, самурай. Я уже на месте. - В смысле? Уже приехала? - Да, стою у подъезда. - Тери! Почему так рано! - прошептала в трубку Евгения. - Решила, что так будет лучше. Разве плохо? - Нет, я... - на фоне послышались голоса. Этери попыталась прислушаться. - Жень, ты с Этери Георгиевной? - Да, ба. Она уже ждет нас. - Боже мой! Мы же не готовы! Этери улыбалась тому, как засуетилась Валентина Лаврентьевна. Вслушивалась дальше. - Женя, не держи её у подъезда! - послышался отдаленный голос Жанны. Бабушка подхватила. - Так дела не делаются! Куда же она торопится? Я только завтрак приготовила! Давай, пусть поднимается к нам! - скомандовала бабушка. - Бабуль! - Что у неё за манера приезжать за час до договоренного времени и, как неродная, сидеть в машине? Отказы не принимаются! Пусть шурует к нам! Женя сделала паузу, вздохнула. - Этери... - Я всё прекрасно слышала. Не буду спорить с Валентиной Лаврентьевной, а то огребу вместе с тобой. Боже, как только она говорит таким тоном, я начинаю ощущать себя школьницей, которая провинилась. Сейчас поднимусь. - Припаркуешься? Место во дворе есть? Этери ехидно усмехнулась. - А ты опять хочешь помочь с парковкой? - Могу. - Я не сомневаюсь, но не стоит. Тут есть хорошее местечко. - Тогда жду. За столом на кухне Медведевой было уютно. Этери пила чай, ела кашу, закусывала бутербродами с колбасой. Женя то и дело сморкалась в платок, нос был красным. Этери покачала головой, глядя на неё неодобрительно. - Надеюсь, что ты возьмешь с собой маску, чтобы не заразить других. - Конечно, Этери Георгиевна, обижаете. Бабушка подложила в тарелку Тутберидзе оладьи. - Нет-нет, Валентина Лаврентьевна! Мне всё! Я уже сыта! - Худая вся какая, Этери Георгиевна. Давай, ешь. Хоть килограмм вам прибавлю. Женя усмехнулась, глядя на эту милую картину. Её бабушка пытается раскармливать Тутберидзе, та краснеет, опускает глаза и скромно улыбается. Бабушка ставит перед Этери баночку с вареньем. - Я сама делала. Нужно попробовать, - настаивает Валентина Лаврентьевна, а Этери не в силах ей отказать. Жанна намазывает хлеб маслом, запивает чаем. - Ешьте-ешьте, Этери Георгиевна. Моя мама не успокоится, пока не раскормит вас. Уж я-то знаю, как сложно в таких ситуациях ей отказывать. - Помолчи, Жаннуль. А то и тебя заставлю оладьи лопать. - Молчу, мам, молчу, - посмеивалась Жанна, глядя на свою мать. Женя ощущала себя максимально комфортно, ей нравилась та обстановка семейной теплоты, в которой присутствовала Этери. Было в этом что-то волшебное, головокружительно приятное с точки зрения их сближения как пары. - Катюша сегодня будет выступать. Будем за неё с Димой болеть. А кто там ещё заявлен? - Много кто. Юля Липницкая, например, - более серьезным тоном ответила Женя. Этери не посмотрела на любимую, но заметно вздрогнула, как только произнесли это имя. Брюнетка заметила это, недовольно сузила губы. - Ой, да, точно. У неё сейчас, говорят, плохой период. Жалко девчонку, как она сияла на Олимпиаде, а теперь что-то не так у неё. Не заладилось, - сев за стол, рассуждала Валентина Медведева. Этери отпила из чашки, выглядела чрезмерно задумчивой. - У неё проблемы с весом. Много об этом говорят, даже не представляю, в каком она состоянии, - Женя сказала это с чувством ложного сочувствия. На самом деле, она его не испытывала. Она до сих пор сильно ревновала Тутберидзе к Липницкой, особенно вспоминая восемь лет соперничества бок о бок на родном катке. Пара никогда не разговаривала о Юле, из-за чего ощущалась легкая недосказанность. Этери как-то странно усмехнулась. - Анорексия - это не шутки. Особенно в столь юном возрасте, - хрипловато прокомментировала Тутберидзе. Бабушка изумленно приоткрыла рот. - Она что, специально так делает? - спросила Валентина Лаврентьевна. - Да, - как-то без тени сомнения ответила Этери. Женя посмотрела на неё более серьезно. Ей было странно понять, что тренер осведомлена о состоянии бывшей спортсменки. Золотисто-карие посмотрели на любимую, улыбнулись в глубине души. - У тебя варенье на подбородке, - усмехнулась Этери. Её длинные пальцы потянулись к Жене, но та тут же отстранилась. Валентина Лаврентьевна почему-то ощутила себя крайне неловко, словно увидела что-то не то. Жанна к тому моменту уже вышла из-за стола, так как ей кто-то позвонил. Девичьи пальцы взяли со стола салфетку, вытерли испачканное лицо. Тутберидзе не посчитала жест заботы чем-то предосудительным, но холодная реакция Жени показала, что что-то в её настроении изменилось. - Давайте ещё чая? - вмешалась в их переглядки бабушка. - Нет, спасибо. Я наелась до отвала. Всё очень вкусно! - Слава богу! - улыбнулась женщина, изредка бросая взгляд на недовольную внучку. - Пойдемте собираться? - предложила Этери, вставая из-за стола. - Да, конечно, - складывая посуду в раковину, ответила Валентина Лаврентьевна. Женя, поцеловав бабушку, ушла в свою комнату. Этери проследила за ней взглядом. Сидя в машине, молчали. Играла приятная музыка, достаточная, чтобы скрасить дорогу до пункта назначения. Женя была в наушниках, глубоко в себе. Она смотрела в окно. В голову лезли воспоминания о Юле, особенно их холодные переглядки на сентябрьских прокатах. Этери старалась не смотреть в сторону Урманова и Липницкой, но Женя тогда ощущала, что интерес к ним всё же присутствует. Это было неприятно, потому что Женя до конца не знала, почему между Тутберидзе и её бывшей ученицей произошел разлад. Всеобщая версия происходящего была у всех, но тем не менее Медведева понимала, что правду знает только сама Этери. Золотисто-карие глаза то и дело поглядывали на Женю в зеркало заднего вида. Прекратили это делать только тогда, когда заметили, как на них смотрят внимательные глаза Валентины Лаврентьевны. Больше Этери за любимой не подглядывала. Жанна и её мама вышли первыми. - Мы пойдем на места. Не хочется стоять на улице - сильный ветер, - сказала Жанна, утягивая за собой маму. - Жень, давай быстрее. Ты ещё не до конца выздоровела, чтобы на улице торчать, - волновалась бабушка. Этери кивнула им, взялась за ручку автомобиля. - Вы не останетесь? - удивилась Женя. Этери пожала плечами. - Нет. У меня с Дишей планы на этот день. Тем более Даниил Маркович и Сергей Викторович составят вам компанию. Женя была недовольна. Она метнула в сторону Тутберидзе максимально суровый взгляд, обе поняли, что им следует поговорить. Не успела компания разойтись, как в их сторону направились Александр Жулин и Екатерина Боброва. Мужчина помахал рукой. - Всем мое почтение! Этери Георгиевна! А вы что, не останетесь? - Жулин подошел к Этери, кратко обнял её. Катя поприветствовала компанию, обняла подругу. - Нет, Саш. У меня дела, - ответила Тутберидзе. Жанна и Валентина Лаврентьевна пошли в сторону входа, оставляя четверку наедине. - Как себя чувствуешь? - приобняв Женю, спросила Катя. - Лучше. Бабушка не дает загнуться, - улыбнулась Женя впервые с завтрака. - Волнуешься? - спросила брюнетка. Катя махнула рукой. - Нет, я в себе уверена. В Диме особенно. - Ну и хорошо! - одобрительно кивнула Медведева. Пока Жулин отвлекся на смс-сообщение, Екатерина посмотрела на Этери. Её взгляд непроизвольно лег на сумочку от «Louis Vuitton». Девушка не смогла скрыть удивление, перемешанное с чувством дежавю. Этери заметила это. - Какая у вас интересная сумка... красивая... - пробормотала Катя, вспомнив, что давным-давно они с Женей ходили в бутик «Louis Vuitton» и разглядывали там именно эту модель. Внутри неё всё похолодело, затем воспламенилось, начало сосать под ложечкой. Пазл из догадок сложился сам собой: «Андрей говорил, что видел Тутберидзе на заправке с рюкзаком красного цвета, как оказалось, он принадлежал Жене. Ничего о поездках вместе на авто Женя не рассказала, более того, как сказал Андрей, тренер вела себя странно. На даче Этери Георгиевна, когда увидела Женю и Ковтуна, словно сошла с ума, даже толкнула его. В этом не было бы ничего такого, но как-то сразу после этого у Максима начало всё не ладиться с карьерой. Был какой-то конфликт между Буяновой и Тутберидзе, и об этом говорил весь «Хрустальный». Может быть, из-за... Максима? При этом в Америке Женя и Этери Георгиевна находились вместе почти две недели, хотя первая могла вернуться домой. Что за путешествие может быть с тренером? Какой отдых возможен, когда вы вместе работаете? Да, они близки, но мы с Александром Вячеславовичем всё же такого себе не позволяем. Они дружат семьями, но большую часть времени проводят вдвоем. Это бесспорный факт. Так-так... насколько мне известно, когда мы смотрели в бутике сумку, Тутберидзе не было в Москве... ну и что? А была ли эта сумка у неё до этого момента? Не помню. Хотя у неё столько сумок... но я даю голову на отсечение, что это именно ТА САМАЯ сумка, которой любовалась Женя. Я точно помню!» - Нравится? Женя подарила, - шла ва-банк Этери. Женщина поняла, что может позволить себе эту дерзость. Никто не поверит, что мотивы для подарка были любовные. Такой смелый ответ подчеркивал, что сумка являлась актом благодарности ученика тренеру. Глаза присутствующих округлились. Жулин оторвался от телефона и посмотрел на сумку. Катю застали врасплох, она не ожидала, что Тутберидзе ответит прямо. Думала, что будет юлить либо уклончиво промолчит. У Жени покраснели уши, из чего Катя сделала вывод, что ответ был неожиданным и для неё. Возникла пауза. - Ни хрена себе, Жень. Вот бы мне кто такие подарки дарил! - хлопал глазами Жулин, не веря в то, что услышал. Лицо Этери было непроницаемым. Женя решила подыграть. - Да. На деньги, полученные от побед на соревнованиях, я подарила сумку. Это первый такой дорогой подарок, вклад в наше совместное сотрудничество. Вы сами знаете, Александр Вячеславович, что для тренера важна благодарность от ученика, - выкручивалась, как могла, Медведева. Катя и Александр почувствовали себя некомфортно, хотя последний поверил в искренность слов Евгении. - Если не возражаете, я поеду. У меня неотложные дела. Удачи вам с Дмитрием, Катя. Желаю занять первое место, - спокойно улыбнувшись, сказала Тутберидзе. Она достала из кармана мандарин, протянула его Медведевой. - Поправляйся. И не забудь надеть маску, - добавила Этери. Боброва закивала головой, а у самой в голове возникла гигантская сумма, которая была выставлена на витрине бутика «Louis Vuitton». Её охватил ужас, потому что лично для неё такие подарки были верхом расточительства и двусмысленности. Тутберидзе села в машину, завела двигатель, черный внедорожник умчался в даль. - Пойдемте, - только и оставалось ответить Жене. Она сунула мандарин в карман, поспешила уйти от Жулина и Бобровой. На трибуне перед началом прокатов Евгения раздавала автографы и фотографировалась с фанатами. Это не вызывало у неё напряжения, неловкости, напротив, она была рада дарить внимание. Бабушка протянула внучке пакет с апельсиновым соком, та отпила его, а затем вспомнила о том, что у неё есть ещё один представитель цитрусовых. Пощупав карман с мандарином, она задумалась о том, что Этери могла специально отказаться посетить соревнования из-за того, что не хотела видеть там Юлю. К трибунам подходили Глейхенгауз и Дудаков, они расположились по бокам от Жени. - Дуешь сопли? - Ага, ещё немного дую. Глейхенгауз усмехнулся, снял с себя куртку. Женя начала очищать мандарин, вскоре начнутся прокаты. Где-то в дальнем углу она увидела, как на место комментатора проходит Татьяна Анатольевна Тарасова. Она была мастером спорта СССР международного класса, заслуженным тренером СССР, а ещё неимоверно сильной, мудрой и справедливой женщиной. - Пойду поздороваюсь! - сказала Женя тренерам и спустилась со своих рядов к Татьяне Анатольевне. Между ними были замечательные, прекрасные, теплые взаимоотношения. Евгения любила Татьяну Тарасову за неисчерпаемую энергию, непревзойденный опыт, а та любила Женю, потому что находила её характер сильным и целеустремленным. Тарасова обожала трудолюбивых спортсменов, а после недавних побед Медведевой не могла не восхищаться её успехами. Девушка подошла ближе и с ходу обняла её. Утопая в её норковой шубе, она прикрыла глаза так, словно оказалась укутанной в теплое одеяло. - Женька, здравствуй, моя хорошая! Ну, как ты себя чувствуешь? - Хорошо, Татьяна Анатольевна! Остался только насморк. - Ну и слава Богу! А то впереди очередные соревнования, тебе обязательно нужно там быть. Иначе как это! Кто их там всех выиграет, если не наша Женечка? Они громко рассмеялись, только спустя время расцепили объятия. Татьяна Анатольевна была в хорошем настроении. - А Этери где? Смотрю Данька с Сережей тут, а она что? - Сказала, что у неё неотложные дела. - Ну... - повела бровью Тарасова, пожала плечами. - Вечно занятая, твоя Этери Георгиевна. Женя искренне, непосредственно улыбнулась этой фразе «твоя Этери Георгиевна». Девушке льстило, что из уст заслуженного тренера СССР данный факт был таким железобетонным и неоспоримым. Казалось, словно женщина дает ей какое-то таинственное «право собственности» на Тутберидзе. - Ты со своими? Вижу бабушку и маму. - Да, Татьяна Анатольевна. - Передай им от меня большущий привет! - Обязательно. - Ну пойду я. Скоро уже начнется, а я даже наушники не проверила. Вдруг опять сраную бутафорию сунут! И что мне с ней делать? Они захихикали в унисон, попрощавшись, разошлись по своим местам. Сегодняшний день - это один из этапов серий соревнований Гран-при по фигурному катанию, организуемый Федерацией фигурного катания России совместно с Международным союзом конькобежцев. Лучшие фигуристы мира (по рейтингу ИСУ) соревнуются в категориях: мужское и женское одиночное катание, парное фигурное катание и танцы на льду. Соревнования проводятся с 1996 года. Было заявлено много спортсменов из разных стран, что не могло не вызвать гордость за престиж нашей родины в этом виде спорта. Пока проходили прокаты, Женя сидела, прикрывшись маской. При просмотре некоторых номеров она замечала, что мысли неуклонно тянут её к Этери. Необъяснимая тревога была на фоне Жениных размышлений, она не могла собраться с мыслями, чтобы погрузиться в то, что происходило на льду. Девушка старалась представить, сколь тяжелым могло быть эмоциональное состояние Липницкой, если она намеренно отказывалась от еды, чтобы держать себя в форме. В книгах по психологии говорилось много о внутренних проблемах и комплексах. Однако ни одна из них не могла объяснить, почему титулованная Юлия впала в столь плачевное состояние после того, как покинула Тутберидзе. Долгое время Женя считала Юлю неблагодарной, так как прекрасно помнила, как девушка вела себя с тренером на льду. Каждая тренировка превращалась в противоборство, когда Этери просила что-то делать, а Липницкая крайне резко выражала своё несогласие. Тутберидзе не выносила, когда с ней спорили, особенно о технике исполнения элементов, стиле тренировок. Женщина нуждалась в тотальном контроле над своим спортсменом, дела начинали рушиться, как только она переставала быть авторитетом в глазах подопечных. Вот выступили Екатерина Боброва и Дмитрий Соловьев, но Женя смотрела их номер в полвнимания. При виде Кати она вдруг вспомнила об инциденте с сумкой и буквально подавилась собственным стыдом и непониманием. С одной стороны, Этери повела себя уверенно, как бы подтверждая вопросы Бобровой. Глупее выглядела бы ситуация, если бы Тутберидзе начала юлить. С другой стороны, оставалось только догадываться, о чем после таких заявлений могли подумать Жулин и Боброва. Словно ощущая на расстоянии смятение чувств партнера, Этери прислала Жене смс. Девушка прочитала. - У нас всё в порядке? Мне показалось, что ты чем-то недовольна. Девушка продолжила жевать мандарин, совершенно не представляя, что ответит на этот вопрос. - Поговорим об этом наедине, после прокатов. Женя подняла глаза на лед, и именно в этот момент объявили выход Юлии Липницкой. Она, казалось, совершенно не изменилась с тех пор, как тренировалась с Женей на катке. Те же светлые волосы, те же хвостики и прическа. На Липницкой был изящный танцевальный костюм, она была сосредоточена. Спортсменка действительно сильно похудела, даже издали Женя обратила внимание на остроту её черт лица. Фигуристка обменялась парой фраз с тренером и поспешила начать небольшую раскатку на льду. - А сейчас, наверное, многие слова бессмысленны. Юлия Липницкая, несмотря на относительно неудачный прошлый сезон, по-прежнему остается любимицей публики во многих и многих городах и странах. Третье место после короткой программы и саундтрек к фильму «Убить Билла». - Счастливо тебе, Юля, - подытожила Татьяна Тарасова, комментируя происходящее. Девушка начала кататься легко и уверенно. Женя внимательно наблюдала за её пластикой, исполненными элементами. Все были хороши, показалось, что даже слишком. Укол необъяснимой ревности, Женя берет телефон, желая написать Этери. - Смотришь Её прокат? Ответа пришлось дожидаться достаточно долго. - Я - нет. Диана смотрит. Заблокировав телефон, Женя сгруппировалась, стала мрачнее тучи. Этот ответ был глупым, потому что логично, что если Диана сидит рядом с Этери и что-то смотрит, то это не может не привлечь внимание последней. Уверенные прыжки, все чистые, идеальные. Липницкая имела определенный шарм, публика хлопала в такт музыке. Неожиданно для всех на третьей минуте проката девушка соскочила с прыжка, не решившись на него зайти. Её лицо исказилось гримасой боли, она плотно стиснула зубы. Очередной прыжок, и снова неудача. Публика не могла понять, что происходит. - Свело ногу! - вынесла свой вердикт Тарасова. Липницкая старалась держать лицо, однако вместо этого лишь сильнее скривила его. С трудом проскальзывая к бортику, она держалась рукой за мышцы на бедре. - Ей свело ногу... ох, вот она - худоба. Вот оно - без соли, - охала Тарасова так, словно сама испытала ту же боль. Девушка подъехала к Урманову, начала разговаривать с ним. - Дикая боль, не отпускает меня, - прошептала девушка. Алексей Урманов положил руку ей на спину. - Сильно? - Да, очень, - Урманову стало больно так же, когда он увидел, как разочарованно девушка опускает глаза. Сзади встал медработник, он ожидал дозволения что-нибудь предпринять. - Докатывай, Юлька! Если можешь, то докатывай! - переживала Тарасова. Женщина из жюри бросила взгляд на таймер, засекла время вынужденного перерыва. Женя не могла поверить своим глазам. Ей и в голову не могло придти, что боль может быть такой сильной, что пересилит возможность откатать номер до конца. Евгения подумала о том, а переживает ли Этери, наблюдая эту ситуацию в прямом эфире. Жюри подозвало к себе девушку. - Вы будете заканчивать номер, или мы снимаем вас с соревнования? У вас сильно свело ногу? - Да. - Надо попытаться докатать. - Да, я хочу попробовать. Они кивнули друг другу. - У неё есть две минуты, в принципе. Она может начать оттуда, где закончила. Ей будет снято, конечно. - Первая часть программы шла у неё уверенно. - Да, шла уверенно, - подтвердила Тарасова, пока Липницкая разговаривала с жюри. - Нет, вообще не может наступить. Даже не отталкивается, - расстроено сказал коллега Тарасовой. Девушка буквально волочила ногу по льду, растерянно оглядывалась. Совершенно неимоверным совпадением стал взгляд зеленых глаз, который зацепился за Евгению Медведеву, сидевшую на трибунах. Лицо было в маске, но по глазам и наличию рядом тренеров штаба Тутберидзе Липницкая её узнала. Короткая секунда растянулась, не было понятно, о чем думает Юлия. Жене стало не по себе, она нервно сглотнула. По телу пробежала дрожь. - Ох, как же тяжело-то всё, - сказал комментатор. Липницкая вновь подъехала к Урманову. Многие люди, наблюдавшие за этим, были бессильны перед эмоциями, которые их накрывали. Некоторые начали заливаться слезами. - Я попробую докататься. С меня снимут баллы, но хотя бы окончу номер. - Юль, прекрати. Ты еле едешь. - Нет, я так не могу. Докатаю, чего бы мне это не стоило! - Ты будешь докатывать? - ещё раз уточнил Урманов. - Да, - уверенно ответила спортсменка. Женя сложила руки перед лицом, взгляд был печальным, задумчивым. Ей было больно видеть всё это, понимать, что Липницкая находится сейчас в колоссальном стрессе. Между ними была разница всего в один год, но девушки были абсолютно разными. И даже среди этой разницы между ними было что-то общее. Стремление сделать во что бы то ни стало. Девушка начала метаться по катку из стороны в сторону, подъехала к Урманову, затем снова к жюри, попросила поставить музыку на определенный момент. Растерянные глаза были полны скорби, было невыносимо видеть это без слез. Началась музыка. Девушка продолжила выполнять элементы, на которых остановилась. Зал замер в ожидании. Под напряжением сведенной мышцы, боли, застилающей глаза, адреналина, страха, одновременной решительности и обиды, Юлия Липницкая, чемпионка Олимпийских игр 2014 года, катала свою программу. Каждый шаг, каждый взмах ноги доставлял дискомфорт. Без исключения каждый видел это, хватался за сердце, часто дышал. В голове Юли были вереница мыслей, воспоминаний, слов. Эмоции захлестывали, негатив, словно черный плащ, ложился на её плечи и разум. Она ощущала, как мышца перекатывается под кожей, мучительно обжигает, давит на ослабленные кости. Она попыталась вспомнить, как легко и воодушевленно каталась раньше, но воспоминания словно померкли. Вот она заходит на прыжок, задерживает дыхание, через боль отталкивается ото льда. Резкий прыжок. Зал замер. Девушка с размаха падает на ягодицы, ударяется поясницей и спиной. Проволочившись по снегу, она не может вздохнуть от боли и ужаса, что сковал её легкие. Это конец. Для неё это конец. Женя вздрагивает, сжимает пальцы в кулаки. Не позволяя себе расклеиться, Юлия встаёт и тут же продолжает номер, считая каждую секунду до его окончания. Зал взрывается аплодисментами, она стараются поддержать её. Девушка замирает в позе, затем обессиленно катится в сторону «Kiss and Cry». - Ох, жалко, что упала с акселя, - вздохнула Тарасова. - Вот такая трагическая судьба у этой олимпийской чемпионки. Столько надо терпеть. И дотерпеть, - раздосадованно заключила Татьяна Анатольевна. Девушка сидит с тренером под прицелом камер. Они ожидают результата холодно, отчужденно. Алексей Урманов не решается что-то сказать, лишь нервно выпивает воду из бутылки, затем предлагает Юле, та отказывается. Рядом с Урмановым Липницкая кажется совсем крохотной. Её глаза устремлены в одну точку, она утонула в собственных переживаниях. Камера снимает её вблизи, замечает, как алмазным блеском по щеке скатывается горькая слеза. В этот день она точно решила, что обязана закончить карьеру, поругала себя, что не сделала этого в апреле. Не пришлось бы выдерживать на себе натиск общества, которое ожидало от неё побед. Не пришлось бы держать вес, оказываться в таком безвыходном положении. Это было фиаско, она это прекрасно понимала. Жизнь рушилась на её глазах, а она ничего не могла с этим сделать. Шанс на удачный финал стал до невозможности мал, Юля бросает штурвал, решив, что устала и этот прокат своё отлетал. Обида, боль, разочарование - всё это смешалось в один убийственный коктейль. Такие напитки подают холодными, чтобы смертельно отравить. И она сейчас допивала его до дна. На трибунах многие продолжают плакать. Каждый человек с грустью осознает, что он наблюдал, как на его глазах потухает самая яркая звезда на небосклоне. Союз Урманова и Липницкой вскоре исчезнет со всех радаров, а она думает, что всё, что останется от неё, - это короткий репортаж с обломками её чувств. Её теперь не узнать, а Тутберидзе такая же, словно не падала вместе с Юлей с небес на землю. Слезы были готовы превратиться в бездонные океаны, которые унесли бы истерзанную депрессиями и страданиями Юлю подальше от этого места. Объявляют результаты. Мир погружается в небытие. Женя Медведева просит семью подождать её в холле Мегаспорта. Она направляется, сама не зная зачем, в раздевалки спортсменов. В коридоре встречается с Тарасовой и Жулиным, кратко перекидывается словами о том, что произошло. Ведомая чем-то глубинным спортсменка находит нужную дверь, мешкает перед ней. За спиной появляется Алексей Урманов. - Хочешь увидеть Юлю? Женя оборачивается, снимает маску с лица. Взгляд расстроенный у обоих. Кивает. - Старайся тщательно подбирать слова. Ей сейчас плохо. - Я понимаю это. - Вряд ли. Ты не испытывала то же самое. - И не нужно, чтобы понять, в каком она состоянии. Женя смело заходит. Пройдя небольшой темный коридор, она подходит к женской раздевалке. Стучит. Ответа нет. Толкая дверь, она проходит внутрь. На скамье сидит Юлия, а около неё раскиданы элементы танцевального костюма, салфетки, полотенца. Она уже переоделась, сидит, опираясь спиной о холодный шкафчик. Увидев, кто зашел, она отводил заплаканные глаза в сторону. - Пришла меня пожалеть? - отчужденно интересуется Липницкая. - Нет. - Тогда зачем? - Я и сама не знаю. Хотела увидеть тебя. - Увидела. Что-то ещё? Женя переминается с ноги на ногу, ощущает себя неловко. - Передай Тутберидзе, что она может радоваться. Я - уйду. Нужно время, но я окончу карьеру. Всё, как она и хотела. Женя негодует от грубости и абсурдности сказанных слов. - При чем тут она? И как ты можешь думать, что желает тебе столько зла? - Я-то её знаю. - Да ничего ты о ней не знаешь. Это не она прогнала тебя, а ты ушла от неё. Блондинка усмехается, становится неимоверно стальной, жесткой. - А ты считаешь, что от неё можно уйти просто так? Без последствий? Сколько крови она из меня выпила, прежде, чем я ушла. Постоянные упреки, давление, я не могу кататься на разбитых костях. - А ты их разбивала? Липницкая встает с места, видно, что из неё прет агрессия. Женя самоуверенно выпячивает грудь, готовая принять удар. - Да ты себе и представить не можешь, как она изменила меня за всё время, что я у неё каталась. Да я за эту золотую медаль душу дьяволу продала, а она и рада была! Даже оказавшись чемпионкой, я проиграла больше, чем выиграла. За это я заплатила здоровьем. Моральным и физическим. - Это цена медали, а чего ты хотела? Легких побед? - Я хотела, чтобы меня воспринимали как серьезную спортсменку, а она не давала возможности ощутить себя в своей власти. Всюду контролировала меня, вмешивалась в психику, отдаляла от мамы. Никто не выдержит этого! - Всё зависит от взаимоотношений. Мы с ней дружим семьями, и я не замечала, чтобы она что-то там во мне ломала. Она кует чемпионов, а они вместо этого зазнаются и бросают её. - Я рада, что ты не ощутила на себе весь пиздец, исходящий от неё. А теперь, прошу, поди прочь. Мне и так тошно, а ты только усугубляешь состояние. - Ты не права. Знай об этом. - Это не твоё право судить меня. Женя уходит, стараясь не оборачиваться. Внутри у неё кипит неимоверная злость. Этери приехала к окончанию прокатов, чтобы забрать Женю и её семью. Все под впечатлением, поэтому не спешат делиться своим мнением. Общее напряжение усугубляется Жениным состоянием. Это чувствуют все. Машина тормозит у подъезда. - Женя, не хочешь поговорить? Нам есть, что обсудить. Диана дома, приглашаю в гости, - бормочет Тутберидзе. Мама и бабушка оглядываются на Евгению. Она сидит, глядя в окно, затем кивает. - Девочки, вам, правда, есть, что обсудить. Вы всё-таки мастера своего дела. Тут такие вещи творятся, ужас, - говорит Валентина Лаврентьевна. Жанна соглашается. - Внуч, давай, не расстраивайся. Этери Георгиевна тебя быстро... отвлечет, - сделав странную паузу, говорит бабушка. Она кладет теплую ладонь на Женино плечо, та оборачивается на неё. Они загадочно смотрят друг на друга, словно понимают что-то большее, чем говорят вслух. Девушка и её близкие выходят из машины, прощаются. Женя пересаживается рядом с Этери. Машина отъезжает от подъезда. - Диана у мамы, поэтому предлагаю остаться у меня на ночь. - Порой думаю, что мы совсем потеряли совесть. Ты спокойно говоришь Бобровой, что я подарила тебе сумку, а потом приглашаешь к себе ночевать, отправляя Дишу к бабушке. - Ты стыдишь меня? - Нет. Просто подметила. - Неприятно. - Извини. Прежде чем доехать до дома, они решают посетить японский ресторан. Заказав скромный ужин из любимых Жениных блюд, они наконец-то остаются наедине. Этери беспокоится, так как видит Женино состояние. - Давай поговорим? Мы всё обсуждаем, помнишь? Твоё молчание только усиливает непонимание. - Да, давай, - Женя начинает есть еду, ощущая, что плохо чувствует себя после перенесенных негативных эмоций. - Послушай, я не могла позволить себе оправдываться перед Бобровой. Лучше сказать в лоб, как есть. Все знают, что мы близки вне катка, что дружим семьями. Поэтому такой подарок имеет место быть. Считаешь, я сделала неправильно? - Нет. Ты сориентировалась по ситуации. Молчание. Вносят напитки, они делают паузу и, когда остаются вновь одни, продолжают. - Я смотрела прокат. Печальное зрелище, - объявляет Тутберидзе, и на долю секунды Жене начинает казаться, что она действительно не знает этого человека. Так цинично обесценивать чужие переживания крайне жестоко. Девушка закрывает ладонью лицо, дает себе собраться с мыслями, смотрит на Этери. - Стыдись сказанных слов. Она оказалась в таком положении не по своей воле. - Тем не менее, Юля привела себя к такому состоянию, что в нужный момент полный отказ от еды дал свои последствия. - А ты хоть раз с ней говорила о том, что она чувствует? До того, как она ушла? - Конечно, Жень. Я только и делала, что пыталась поговорить с ней, ты же видела! Она ставила свои условия, шла наперекор, перестала приходить на тренировки. Что я могла сделать ещё? Я и так работала с ней только через маму. Её невозможно было смотивировать. Как только спортсмен слушает кого-то ещё, кроме тренера, начинается непонимание. - Соглашусь... - Твои родители понимают это и не вмешиваются. Знают, что я не причиню тебе боли, не обижу. Ты моя главная спортсменка, звезда, я возлагаю на тебя большие надежды. Но также я уважаю тебя как человека. Мы никогда не отмалчиваемся, стараемся обсудить ошибки, будущее, совместные планы. Между нами никто не стоит, а это самое лучшее для взаимоотношений. Более того, мы любим друг друга, а это только помогает работе. Лично мне помогает. Потому что я вижу, как эти эмоции положительно на тебя влияют, а это значит, что мы двигаемся в правильном направлении. - Тери... она так тебя не переносит. - Это её право. Я не думала о ней как о плохом человеке, не унижала её моральные качества. На личности начала переходить она, а что я могу после этого? Разрыв неминуем, когда отсутствует взаимопонимание «тренер-ученик». Женя облегченно вздохнула. Она оказалась с Этери, они спокойно поговорили, расставили по полочкам каждую мысль. После грубости Липницкой казалось, что Этери не сможет оправдаться. На деле же, Тутберидзе только упрочила Женино доверие к себе. Ладонь Жени легла на её руку сверху, пальцы погладили кожу. - Ты самая лучшая. И мудрая. Хотя порой можешь борщить. Мы все такие. Но в нужный момент ты всегда подберешь правильные слова. Мне стало спокойнее. Они обе облегченно улыбаются друг другу. Затем отвлекаются на сторонние разговоры, беседа течет плавно. Чай из облепихи неимоверно вкусный, любимые блюда вызывают у Жени гастрономическое удовольствие. Ближе к вечеру они отправляются домой к Этери. Глубоко ночью Женя открывает глаза. Она просыпается от того, что сильно вспотела, а ещё от того, что ощущает сильнейший жар. Положив ладонь на лоб, она и без градусника понимает, что у неё повышенная температура. Голова болит так сильно, что кажется, что она сейчас потеряет сознание. Горячая ладонь ложится на спину Этери, словно взывая о помощи. Женщина вздрагивает от прикосновения, переворачивается лицом к Жене. - Что случилось? - Мне плохо. Спросонья Этери ничего не понимает. Она кладет руку на Женин лоб, тут же сон как рукой сняло. - Господи, ты горишь! Она тянется к ночнику, включает свет. Протирая глаза, она смотрит на Женю. Та лежит абсолютно обессиленная болезнью. Женщина снова проверят лоб на этот раз губами. - Моя девочка... - шепотом говорит Этери. Она тут же поднимается с кровати, идет на кухню. Спустя минуту приносит в руках огромную аптечку, начинает искать нужное. - Давай измерим температуру, - предлагает она. Женя вяло кивает. Как только тонкие пальцы подносят градусник к карим глазам, они округляются. Температура очень высокая, такая, что её следует сбивать. Тутберидзе уходит на кухню, начинает что-то делать, спустя две минуты слышно, как она ставит чай кипятиться. Приходя со стаканом воды, она протягивает Жене таблетку. - Съешь и запей. Должно пройти, зай. - Ого... мы скатываемся в ванильные отношения? Сладость, переходящая в сахарный диабет? - Хватит болтать. Пей, я говорю. Евгения еле-еле встаёт, хватается за голову, надежные руки Этери придерживают её. - Ты насквозь мокрая! Боже! Девушка выпивает таблетку, в глазах темнеет, она мечтает лечь обратно. Женщина ещё раз проводит руками по ночной рубашке, затем по простыням, которые тоже пропитаны потом. Уставшая, Женя ложится обратно. Тутберидзе открывает шкаф, достает оттуда белую рубашку, садится рядом с любимой и призывает её переодеться. С трудом они справляются с этой задачей. Закипел чайник, женщина уходит на кухню, возвращается с чаем и медом. - Давай попробуем выпить. Тебя снова бросит в пот, а потом пройдет. Таблетка подействует скоро. Женя с шумом сморкается, Этери тут же откладывает сухие платочки в сторону. Им удается сохранять хрупкое равновесие Жени, пока та пьет чай. Тонкие пальцы становятся твердыми, покровительствующими. Руки придерживают Женю за спину, словно самую главную драгоценность. Как только они справились, девушка ложиться обратно. Теплый свет от фонаря тускло освещает спальню. Этери устраивается рядом с любимой, кладет ладонь на её голову. - Тише-тише, любимая. Я рядом. Слишком много напереживалась, вот и последствия. Сейчас тебя вылечим, потерпи, - очень тихо говорит на ухо Жене Этери. Они обе прикрывают глаза, успокаиваются. Сердечный ритм Жени становится спокойнее. Она проваливается в бредовые сны, но касание тела любимого человека начинает излечивать телесные муки. Кажется, словно кожа Этери старается взять на себя часть Жениной температуры, чтобы облегчить её боль. Она ещё долго следит за Жениным сном, пока не засыпает сама. Ближе к утру девушка открывает глаза. Казалось, что тяжелая ночь была сном, ведь сейчас температура полностью исчезла. Она смотрит на спящую Этери, мягко улыбается. Проведя ладонью по её щеке, девушка будит старшую. - Как себя чувствуешь? - прохрипела Этери, стараясь внимательнее разглядеть её лицо. Женя улыбается, вздыхает. - Всё прошло. Температуры нет. - Подожди, давай измерим. Женщина вновь использует градусник и успокаивается только тогда, когда он показывает нормальную температуру. - Слава Богу. - Тери, потуши свет. Давай попробуем доспать. Женщина выключает свет. Они крепко обнимаются, ощущая себя в безопасности, засыпают.