Прикасаясь ко льду губами

*** Она нежна, Не рань ее души. Поспешностью не принуждай к слиянью Попробуй лаской милой угодить. (с) *** 20 ноября 2016 года, город Москва, Россия. Женя проснулась от яркого солнечного света. Она подняла голову, взглянула на заставленную букетами комнату. Легкая улыбка, закрыв глаза, она вдохнула аромат цветов. На ум пришло воспоминание - тонкие длинные пальцы ласково перебирают клавиши домашнего фортепиано. Кудрявые волосы цвета «осень» убраны подальше от лица, чтобы не отвлекать, изящная шея напряжена, но не более, чем прямая, как линейка, осанка. Плечи широко расправлены, видно только профиль и сосредоточенные на клавишах глаза. Сердце Евгении забилось чаще, воспоминание перекинуло своё внимание на черную нить, которая была на Её запястье вчера вечером. Такая мелочь для других, а для этих двоих - это олицетворение их любви и совместной жизни. Больше, чем обещание, больше, чем обручальные кольца. Улыбка, Женя перекатывается на бок, разглядывает букеты. На звание самого лучшего на удивление претендовали три букета - от Этери и от Кости. Парень заказал доставку на 00:00 19 ноября, но даже при всём этом два курьера чуть ли не сошлись в схватке у порога двери. Они пришли ровно в назначенное время, один из них постучал. Вспоминая это, Женя снова прикрыла глаза, чтобы окунуться в чувство детского счастья и предвкушения. - Доброй ночи! У меня доставка для Евгении. - Доброй! У меня тоже! - нахмурил брови другой юноша. Они сцепились взглядом и протянули цветы одновременно. Девушка растерялась, но самый ближайший к ней курьер буквально впихнул в её руки доставку, крайне настойчиво. Второй чуть ли не оттолкнул его после этого. - Мне сказано, чтобы мой букет был вручен первым! - Мне было сказано то же самое! - Слышь, пацан, я свое дело сделал! Меня не особо волнует, что там будет с тобой. Женя растерялась, поэтому тут же протянула руки ко второму букету. - Не ссорьтесь. Я вас прошу. - Извините этого недотепу. У вас же день рождения? Поздравляю! - сказал второй. Первый, тут же вспомнив, что они не одни, тоже улыбнулся. - Да, поздравляю от души. - Спасибо. Девушка закрыла за ними дверь, идти с такими тяжелыми цветами было нелегко. Бабушка, перебуженная стуками в дверь, вышла посмотреть, что происходит. Она подошла как раз вовремя. Взяв один из букетов, она помогла внучке. Они молча проследовали в комнату. - Что за красота такая! - приглушенно спросила женщина, повертев цветы, что были у неё в руках. Но Женя неотрывно любовалась тем букетом, что держала сама. Сердце начало трепетать, потому что тут же почувствовало, от кого он. Молча она осмотрела его со всех сторон, увидела на ленточке маленькую открытку. Раскрыв её, ахнула - настолько была поражена. Вместо подписи, поздравлений или чего-либо другого на белоснежно-чистом картоне красовалась круглая печать красного цвета. Женя прекрасно понимала, что это означает, - это японская подпись с Её именем, та самая, которую она Ей подарила после возвращения с соревнований. Забыв обо всем, она поспешила найти телефон, чтобы позвонить, но бабушка отвлекла. - Ой, смотри! Тут конвертик! Нарисован конек! Ох, как красиво! Взгляни! На! А я схожу за вазой. Главное Жанулю не разбудить, - женщина передала цветы внучке и ушла. Спустя время вернувшись, она поставила «свои» цветы, затем «Её» цветы. Девушка взяла в руки конверт. - С днём рождения, Женечка! Надеюсь, что мой букет доставлен одним из первых! В знак моего уважения к тебе, а ещё искренних поздравлений. Хорошо, что ты есть и даришь нам свои теплые улыбки! Поздравляю! (Константин) - гласило это послание. Девушка слегка улыбнулась, затем посмотрела на Её цветы. Букет от Кости был просто огромными, тяжелым, но таким робким в выбранном цвете, словно застенчив. Казалось, что хоккеист, не зная Жениного вкуса, пытался выбрать нейтральный, чтобы угодить. Янтарно-карие снова переводят свой любящий взгляд на букет от Этери. Он был не менее крупным, но головокружительным, необузданным. Сочетал в себе, казалось бы, несочетаемое, был страстным и томящимся от любовных чувств. Аромат цветов завлекал, давал понять, что Тутберидзе очень внимательно отнеслась к каждой детали, выбирая его. - Кто подарил? - с любопытством поинтересовалась бабушка, глядя на букет от Этери. Сгорающий от любви карий блеск был замечен опытными и прозорливыми глазами Валентины Лаврентьевны. - Мой поклонник, - без задних мыслей ответила Медведева. Бабушка расплылась в улыбке, потому что поняла, что кто-то «втрескался» по самые «помидоры». - А второй? Тоже? - Нет, от Кости. Бабушка изумилась. Сначала ей казалось, что автором первого букета и был Костя. А теперь, когда внучка так странно ответила, она была обескуражена. - А я думала, что Костя и есть твой поклонник. - Нет... то есть да... но... он мне не нравится, мы просто дружим. - Да? Я когда его видела, мне так не показалось. - Я не могу ответить ему той взаимностью, которую он ожидает. Бабушка сузила глаза, поправив очки, задумалась. - А этому человеку можешь? - кивнув в сторону букета от Тутберидзе, предположила бабушка. Женя не стала отпираться. - Уже ответила. Женщина слегка занервничала, но почему-то ей показалось, что кроме романтических чувств в 17 лет быть ничего иного просто не могло. Мудрое сердце не смело обмануть, а спустя несколько минут бабушка даже успокоилась, что у Жени есть кто-то, на чьи подарки она так смотрит. Именно воодушевленные, очарованные глаза и стали знаком для Валентины Лаврентьевны о том, что Евгения умна и не остановит свой выбор на недостойном человеке. Лежа в своей комнате сейчас, Женя вновь открыла глаза и посмотрела на цветы. Встав с постели, она босиком подошла к двум Её букетам и зарылась в них носом. Воспаленный любовью рассудок уловил необыкновенную параллель между ароматом цветов и запахом Её кожи. Вспоминая вчерашнее поздравление, она расплылась в улыбке, глубже вдохнула цветочный аромат. В голове снова пронеслись отрывками воспоминания праздника и поздравлений. - От тебя два пропущенных. - Спешила поздравить с днём рождения. - Спасибо... Этери... та печать... ты воспользовалась ей! - Ты же подарила, а как иначе? - Мне так приятно... - Жень, послушай меня. Я в жизни и два слова связать не смогу, если буду стоять рядом, а по телефону скажу больше. В общем... любимая... я хочу поздравить тебя с твоим днём рождения. Мне кажется, что не было ничего лучше, чем твоё рождение... даже не могу себе представить, что было бы со мной, если тебя не было. Думаю, что жила бы, да, но... что-то мне подсказывает, что серая, скучная, сухая жизнь без тебя - это моя судьба. До того, как мы стали единым целым, я ещё не отдавала себе отчета, как счастлива, что рядом со мной такой человек. Всё катилось по инерции, то туда прибьет, то сюда, вот и мотылялась, как мертвая рыба в воде. Но как только между нами возникли эти переживания... я вдруг словно проснулась ото сна. Я вдруг научилась дышать полной грудью. И всё это только потому, что ты была смелее и открыла мне глаза... раньше казалось, что ты маленькая девчонка, но, как только ты становилась старше, как только мы сблизились, я ощутила, как более зрелым становится твой характер. Ты стала для меня человеком №1, а это дорогого стоит. И для меня важно, чтобы ты была счастлива. А ещё чтобы у тебя всё удачно сложилось. Помню тебя и наше первое знакомство. Огромные глаза, худышка, но целеустремленная и упрямая. Зацепила. И не знаю, какой была твоя выписка, но не сомневаюсь, что такой же веселой, как и та, о которой я тебе рассказывала. Помнишь, я рассказывала? И вот теперь я словно ощущаю то воспоминание особенно ярко. Спасибо твоим родителям, что есть ты и счастливому дню 99 года, который подарил мне тебя. - Этери... милая... ты бы знала, что я чувствую, когда слышу эти слова. Спасибо, боже, мне так приятно, что аж сердце из горла выпрыгивает! Мне так важно это от тебя услышать! И да, помню о том воспоминании. Ты же рассказывала, проводила параллель между твоей выпиской и той, что была у какого-то незнакомого ребенка в Москве? - Да! Именно это удивительное воспоминание. Помню это чувство счастья тогда, вот уверена, что за тобой семья тоже пришла в полном составе. Кстати, мне было 25 лет, когда ты родилась. И примерно в этот же период я уже чаще моталась из России в Америку. Увидев ту выписку из окна машины, я подумала, что это хороший знак, а спустя время меня потянула непреодолимая сила обратно... на Родину. Девушка, сидевшая на коленях около цветов, ощутила какое-то странное дежавю. Она вдруг вспомнила, как вчера отец рассказывал о её выписке из роддома. История Этери и история отца были похожи, что не могло не удивлять. От того, чтобы углубить свои рассуждения, её отвлекла какая-то бумажка, которая находилась глубоко в цветах. Она аккуратно запустила в них пальцы, очень удивилась, что не увидела этого в ночь на 19 ноября. Конверт был слегка мокрый от влажности цветов. Этот первый букет простоял в воде почти весь день и всю ночь, поэтому неудивительно, что бумага слегка размягчилась. Аккуратно разлепляя письмо, она взглянула. Местами буквы размылись, но не сильно, чтобы их нельзя было различить. Кровавым пятном расплылась печать красного цвета. «Знаешь, я попытаюсь написать для тебя любовное письмо. Честно. Слог у меня не совсем такой, как у тебя, но я попробую. Женя. То, что между нами сейчас есть, стало самым сокровенным из переживаний. Я долго отвергала то, что начало закручиваться между нами год назад. Тебе ли не помнить, как долго я сомневалась, а стоит ли мне ответить на твои чувства? Но твоя уверенность так меня очаровала, так успокоила, словно дала гарантию на счастливое будущее... никогда не говорила об этом, но сейчас скажу... знаешь, а ведь ты моя муза... Всё с тобой получается легко и просто, словно я и не предпринимаю никаких усилий. На льду ты - это воплощение моей души, её неотрывная часть. Вне льда мы с тобой единое целое. Иногда мне жутко, кажется, словно я ощущаю твоё присутствие рядом со мной, когда тебя нет. Когда я уезжала в Грузию, когда мне нужно было время подумать, собраться с мыслями, мне было слишком трудно сделать это. Не было ни ночи, ни дня, чтобы я не вспоминала тебя. Это был мучительный месяц врознь, и за это прошу у тебя прощение. В глубине души я понимаю, что ты заслуживаешь более «нормальных» отношений, но я уже не представляю, как отпущу тебя... и даже не буду стараться вообразить это. Мы вместе, и твой праздник дня рождения - это словно праздник рождения моей собственной новой Этери. В 25 лет та Тутберидзе была лишь отражением чужих стремлений, ожиданий, мечтаний, но именно после того, как ты родилась, мы стремительно двигались навстречу друг другу. И вот мы вместе, и нет ничего, что могло бы сделать меня счастливее. Слишком много мыслей в голове, вряд ли они поместятся на бумагу, но я старалась. Так пусть мелодия моего сердца расскажет тебе больше... с днём рождения, Евгения. (печать, подпись на японском языке - «Этери»)» Дрожащие пальцы сжимали мягкий листок бумаги, улыбка то появлялась на лице, то исчезала. Девушка перечитала её первое любовное послание ещё раз. Затем снова. Эта лихорадка окунула в новый спектр эмоций, он был притупленным, а от того и глубже входил в сердечный ритм. Уши буквально заложило, так громко биение околдованного сердца давало понять, что Евгения Медведева отдалась с головой этому запретному роману. *** Женя сидела на кухне, попивая чай, она обзванивала друзей и знакомых, которых позвала на второй день празднования. Согласились прийти почти все, кроме некоторых знакомых и коллег с катка. Это не расстроило. Как только девушка отложила телефон и отошла, чтобы подлить кипятка в свою кружку, послышался звонок. Вернувшись, она увидела цифры неизвестного номера. - Алло? - Привет. Пауза, молчание. Мужской голос был ею не распознан, но по тональности дружелюбным. - Не узнала? - Нет. - Это Максим. Женя впала в ступор. Тут же поняла, что голос знаком. - Максим? - Да. Максим Ковтун. Девушка застыла с чайником в руках, испытала легкий стыд, вспомнив, как они расстались. - Максим... - Вот вспомнил, что у тебя день рождения. Решил позвонить поздравить, узнать, как дела? - Он был вчера. - Вот блин. Ну, на следующий день тоже можно! В общем, поздравляю! Желаю всего наилучшего. - Спасибо, Макс, я думала, что после всех этих... ну, моментов, что были, ты не захочешь даже слышать обо мне. - Да, а при чем тут ты? Это же Тутберидзе что-то не поделила с Буяновой, а мы лишь стоим между ними да поводы даем. Правда, то, что ты сказала Этери Георгиевне, что я тебя домогался, признаться, не совсем приятно. - Я так и не говорила. Более того, я вообще ничего с ней не обсуждала тогда! Она же приехала за мной, она сама всё видела! И поняла так, как увидела. - Тем хуже для неё самой. Неприятно лишь то, что в лицо она сказать побоялась. Решила действовать окольными путями. Ну да ладно. Сейчас всё хорошо, и это главное. - Прости меня, что так сложилось. - Ты, правда, считаешь себя виноватой? Женя действительно так считала, ведь если бы не количество алкоголя, которое было выпито тогда, а ещё чувство безответной любви, то всё сложилось бы иначе. А может быть, так, как получилось, наоборот поспособствовало тому, чтобы Этери перестала видеть в ней только ученицу. Это уже не имело значения, когда сейчас они были вместе. Но чувство вины перед Максимом не утихало. - Да. Косвенно считаю. И поэтому приношу извинения. Ты пропустил много соревнований. - Из-за неё. Когда Буянова узнала, я и не думал, что она примчит на «Хрустальный» выяснять отношения. После этого на следующий день не пришла на тренировку, представь? Настолько что-то из того, что было там сказано, задело её. Я даже запереживал, но она, оказывается, просто заболела. Слишком редкое явление. - Правда? - Да, ума не приложу, что там Тутберидзе наговорила. Просто ужас. - Давай не будем об этом. Ты вроде бы по мою душу звонишь. - Ага. - Слушай, а хочешь сегодня прийти ко мне на праздник? Родители сняли для нас коттедж загородом, я собираю там близких друзей и знакомых. - Правда, хочешь, чтобы я там был? - Да, а почему бы и нет? У меня нет к тебе негативных эмоций, думаю, что, судя по звонку, у тебя их тоже нет. - Идея отличная. Я как раз не знаю, чем себя занять. - Тогда приходи! Адрес скину по смс. - Хорошо. Слушай, Жень, а можно я со своей девушкой приду? Она у меня классная, не помешает никому. Вместе будет лучше. - Да? Вау! И давно вы с ней вместе? - Нет, но думаю, что надолго. - Ого... уважаю! Конечно! Парами ходить лучше! И разговоров будет меньше. Вдруг, если не пойдет, приревнует, а так будет с нами и увидит, что всё хорошо. - Спасибо! Огромное! - Слушай, а у тебя есть контакты Сергея Воронова? Может быть, ты и ему предложишь прийти? Он компанейский, разбавит нашу компанию своим присутствием. - Да, я позвоню ему. Он вроде бы тоже свободен и за любой кипишь, кроме голодовки. - Тогда жду вас всех вместе! Адрес скину, как уже сказала. Максим? - Да? - Спасибо за поздравление. Повесив трубку, Женя ощутила неимоверное облегчение. Казалось, что она закрыла Гештальт этого длящегося конфликта. Вспоминая слова, сказанные о Буяновой, девушка автоматически вспомнила, что так и не поговорила с Этери о Буянове. Мучительный виток мыслей не давал покоя. Медведева решила окончить обзвон и попросить Этери и Петра помочь ей с закупкой еды на грядущий вечер. Совершенно неожиданно на кухню вышел Арман, о существовании которого она чуть не забыла. Он остался у них на ночь после праздника и собирался улетать обратно только сегодня вечером. Мужчина смущенно стоял в дверном проеме, словно не решаясь войти на кухню. Мамы и бабушки дома не было, Женя поймала себя на мысли, что почти никогда не оставалась с отцом наедине. Они не знали, как вести себя друг с другом. Женя уставилась в блокнот с именами, начала писать список продуктов, не поднимая головы. Арман предпочел молча зайти, набрать воды в чайник, поставить его греться. Наверняка хотел есть, но не позволял себе свободы на чужой кухне. - В холодильнике стоят несколько вчерашних блюд со стола. Можешь разогреть. Не отрываясь от дел, пояснила девушка, словно читая его мысли. Он молча раскрыл холодильник, достал тарелку. - Спасибо, дочь. Женя слегка вздрогнула плечами, словно её ударили прутиком по спине. Было странно слышать такое обращение к себе почти от постороннего человека. Арман не вызывал в ней бурю дикой обиды или злости. Ничего не вызвал. Девушка никогда не стремилась сильно сблизиться с ним, узнать получше, понять мотивы его поступков. Ей было хорошо с мамой и бабушкой, они обе заменяли ей то, чего не смог дать отец. Заботливая и чуткая Валентина Лаврентьевна старалась проявлять больше внимания к внучке, огородить её от семейных конфликтов, показать лучшее, что может быть у Жени и без отца. Жанна была другой, но также доступными ей способами проявляла любовь и чуткость к единственному ребенку. И, казалось бы, ничего не могло напомнить Жене о том человеке, которого никогда толком рядом с ней не было, но именно сейчас он был тут. Тем не менее они были чужими. Их редкие формальные звонки, папины переводы алиментов - всё это было крайне скупо. Мама всегда разрывалась на двух-трех работах, чтобы Женя могла позволить себе лучшую жизнь. Это было важнее всего, поэтому Евгения понимала, старалась выбиться в люди, а ещё добиться успеха, чтобы маме больше никогда не пришлось так тяжело работать. - Хорошая семья Тутберидзе. Очень теплая, простая, дружелюбная. Они любят тебя. А твой тренер просто души не чает в тебе. Женя оторвала взгляд от букв, которые выводила, внутри себя закипела от возмущения. Арман старался заговорить, словно заполнить томительное молчание болтовней, да не абы какой, а так, чтобы ему отвечали. Ручка продолжила аккуратно водить по бумаге, девушка промолчала. - Мы с мамой хотели отдать тебя на уроки фортепиано или в художественную школу, когда ты родилась. Но в итоге пошла в спорт. Совсем как Жанна. Женя сгруппировалась. Ей хотелось выйти из помещения, чтобы не приходилось поддерживать с ним разговор. Но позволить себе уйти первой она не могла. Характер другой. - Насколько мне известно, в семье Этери Георгиевны у всех музыкальное образование. Тем не менее никто из них не стал выдающимся музыкантом, все пошли своим путем. Каждый сам выбирает свой путь, а мама не ошиблась в том, что отдала меня на фигурное катание. Так же, как в своё время не ошиблась и мама Этери Георгиевны, отдавая дочь в спорт. Женщины вообще редко ошибаются. В те редкие моменты, когда они это делают, выходят замуж за неправильных мужчин, - не оборачиваясь, ответила Медведева. Арман сдвинул брови. - Ты винишь меня за то, что мы развелись с твоей матерью? - Это решение меня не касается. - Тогда почему ты так говоришь? - А я об этом и не говорила. Ты сам сказал. Слышишь то, что хочешь, а я говорю то, что считаю нужным. Каждый сам находит в чем-то подтекст. Арман был уязвлен, отвернулся и больше не пытался заговорить с дочерью. Более того, он не нашел аргументов, чтобы парировать ей, что не могло не обрадовать Женю, которая любила выигрывать в словесных дуэлях. Как только сигнал микроволновки дал понять, что еда разогрета, Женя собрала со стола ручки и бумагу, молча ушла в свою комнату. *** Этери и Петр ходили за Женей с тележками. Девушка находила всё, что ей нужно по списку, складывала в точном порядке. Продуктов было много, но ещё больше Жене понадобится алкоголя, что не могло не вызвать у неё стыдливость. Девушка тут же подумала, что зря позвала с собой Этери, так как та с особой внимательностью изучит содержимое праздничного алкобара. Пётр никогда не отказывался помочь хрупким девушкам, более того, он не стал бы раскрывать их секретов. В определенный момент Женя сильно смутилась, потому что не подумала о том, что стоило позвать Настю и Кирилла к себе на помощь. Разглядывая бумажку с расчетом количества спиртного на всю компанию, Женя уже вообразила, как расширятся от злости зрачки Тутберидзе. - Ну, у нас всё, - подытожила Медведева. Пётр удивленно оглядел две забитые до верха тележки. - Только не говори, что пить вы будете сок? - уточнил он с хитрой улыбкой. Женины глаза забегали по полкам с мороженым, затем всё же ответили на изучающий взгляд золотисто-карих. Девушка покраснела. - Потом. Заедем в магазин рядом с коттеджем. Пётр мягко посмеялся, посмотрел на сестру, которой явно было интересно это услышать. - А чего ты стесняешься? Что мы увидим количество спиртного? - ехидно процедила Тутберидзе. Пётр расплылся в улыбке, посмотрел на Женю. Она пожала плечами. - Что бутылки будут громко греметь в багажнике у Заслуженного тренера Российской Федерации. Пётр не удержался и громко захохотал. Только Медведева могла отразить любые нападки его младшей сестры, тем более так деликатно и изящно. Он буквально схватился за живот, словно боялся, что от смеха надорвет пупок. Женя заулыбалась, они с Этери бросили друг на друга косые взгляды. 1:0 в пользу Евгении Медведевой. Тутберидзе ничего не ответила. Черный внедорожник въехал на территорию загородного коттеджа, припарковался у входа. Мужчина в три захода перетащил все пакеты с едой. Этери и Женя раскладывали всё по холодильникам. - Фуф, ну всё, - подытожил Пётр. Присвистнул. - Вот это домина! Много будет друзей? - Да, достаточно. - Ну вы тут осторожнее. Лишнего не пейте, непотребствами не занимайтесь. Он по-отечески заботливо положил ладонь на плечо Жени, улыбнулся ей. Девушка кивнула, слегка приобняла его в знак благодарности. Ей нравилось смотреть на него и находить в чертах лица что-то родное и любимое, что было у её Этери. Этот взрослый грузинский мужчина был большим, добрым и внимательным к ней, словно отец, которого у неё не было в полной мере. Тутберидзе видела, как брат общается с её любимой, не переставала улыбаться и гордиться ими обоими. - Подкинете меня до дома? - поинтересовался он, садясь на переднее место рядом с водителем. Этери завела машину, кивнула. Женя устроилась сзади. Прежде чем они успели тронуться с места, мужчина нагнулся куда-то вниз. Он заметил на коврике что-то маленькое и решил поднять, рассмотреть. - Похоже на пуговицу от джинс, - констатировал факт Пётр. Этери посмотрела в его сторону, разглядев пуговицу с Жениных джинс, удивленно расширила глаза, но брат этого не заметил. Зато Женя запаниковала. - Похоже кто-то ушел отсюда без штанов, - посмеялся мужчина, показывая находку присутствующим. Медведева прикрыла лицо ладонью, вспоминая, как они со Скопцовой пришивали пуговицу к джинсам, которые спадали с Жени в течение всего празднования дня рождения подруги. Этери постаралась сделать вид, что смеется. - Может, Диана потеряла, - ответила женщина и поехала в сторону дороги. Пётр положил пуговицу на приборную панель авто, включил радио. Щёки Этери слегка покраснели, когда она вспомнила запотевшие окна внедорожника в Тот день. Распрощавшись с Петром, Женя пересела на переднее сидение. Машина не спешила сорваться с места. Этери укоризненно посмотрела на Евгению. - Только ничего не говори мне про пуговицу, - опередила её девушка. - Нужно лучше следить за вещами! Найти мог кто угодно, а если бы ты ещё рассказала о том, что пуговица с джинсов оторвалась и потерялась, а этот кто-то нашел её у меня, думая, что между нами нет ничего общего, то было бы невесело! - Никто бы не нашел. Это случайность! - Я могла ту же Скопцову подвозить вместе с тобой до дома! А она взяла бы и нашла! А ты ей за час до этого растрезвонила, что джинсы теряешь на ходу! Сопоставила, сделала выводы - и вот тебе раскрытие секрета на пустом месте. И что было бы? Женя еле сдержалась, чтобы не рассказать Этери о том, что Настя их всё же спалила. Обдумывая то, как Тутберидзе могла на это отреагировать, девушка решила промолчать. Из памяти не ушла реакция женщины на слова Аптера, поэтому Медведева решила не говорить. - Буду осторожнее. - Уж пожалуйста! Машина сорвалась с места, поехала на выезд со двора. Медведева насупилась. Они ехали молча непонятно куда, Тутберидзе ощутила по настроению, что любимая обиделась. Авто остановилось на красном светофоре, тонкие пальцы коснулись тыльной стороны Жениной руки. - Эй... я груба с тобой? - Тон меня не устроил. - Не хотела, чтобы это звучало, как нравоучение. - Но прозвучало. - Пойми, я беспокоюсь за нас двоих. - Несомненно. Загорелся зеленый, машина начала движение. Тутберидзе не знала, как успокоить Женино самолюбие. - Хочу есть. А ты? - А я сыта. - Может быть, чаю выпьем? Женя смотрела в окно, а Этери не знала, как намекнуть на то, что хочет провести с ней больше времени сегодня. - Диана сегодня придет на твой день рождения, а сейчас пока у мамы. У меня есть свободное время. Может быть, пообедаем вместе? Женя вспомнила, что хочет плавно подойти к вопросу о квартире, общении с Буяновым и многим другим догадкам, что мучали её. Поэтому она, взглянув на Тутберидзе, кивнула. Этери улыбнулась, машина поехала в сторону их любимого кафе. Сидя за столом, они уже чувствовали себя не так напряженно, как по дороге в машине. Про пуговицу больше не вспоминали, про шутки в продуктовом магазине тоже. Этери ела свой овощной салат, затем сливочную пасту с креветками. Женя пила ягодный чай, настроение улучшалось. - Ещё вчера хотела тебе сказать, что ты прекрасно играешь на фортепиано. Я слышала впервые. Красиво. И особенно, - разглядывая Этери, сказала Женя. Женщина скромно улыбнулась, ей явно было приятно. - Да ладно, что уж там? Я много репетировала перед этим, всё не могла настроиться на нужный лад. - А по-моему, превосходно получилось... Петя сказал, что давно не слышал, как ты играешь. Волшебный момент, учитывая то, что он значил для нас... - Да... мне сложно излагать свои мысли иначе. - Кстати, хочу сказать, что нашла твоё письмо в букете. Представь, не заметила вчера, а сегодня утром случайно обнаружила. Это было сюрпризом. Приятным. Вообще вчерашний вечер был превосходным. Словами не передать. Они улыбались, всё хотели дотронуться руками, приобнять друг друга, но посторонние глаза были всюду. Между ними быстро возникало сексуальное напряжение, учитывая, какие длинные перерывы они могли делать. - Ещё вчера твои на славу поколдовали над едой. Объедение, просто «аааа!». И ещё, кстати. Как Глейхенгауз оказался вместе с тобой? - Попросила помочь дотащить шары и букет. Все были у нас дома, а он единственный, кто согласился. Тем более словил бонус, оставшись вместе со всеми. - А как же Дудаков? - У него в этот день семейное времяпровождение. Я бы всегда просила о чём-то только его, но так не хочу отвлекать от семьи. Это всё-таки важнее, чем мои просьбы. Принесли блюдо для Жени. Легкое, низкокалорийное, чтобы можно было насладиться, объединив с распитием прекрасного ягодного чая. - Как там твой отец? Не доставлял неудобств, когда приехал ночевать? Он прилично выпил. Тонкие пальцы обхватили белоснежный стакан, Этери сделала глоток, а Женя заметила, как сильно были стиснуты зубы, когда был задан вопрос. Всем видом Тутберидзе давала понять, что этот человек ей неприятен. Медведева вздохнула, покрутила вилку в руках. - Выпил, да, я тоже заметила. Танцевал так, словно король этой вечеринки. Мне не понравилось, как он крутился около Марины, будто не знал, что она замужем. После того как вернулись, уложили его в зале, потом вся комната пропахла перегаром. Не подумай, что я брезгливая, но столь редкие и «меткие» встречи вызывают у меня недоумение. - Ещё бы. Засранец начал интересоваться тобой только тогда, когда начала добиваться заметных успехов в спорте. Даже не постеснялся упомянуть об этом, когда говорил свою поздравительную речь. И то, как он проявлял внимание к Марине, да, я тоже обратила внимание. Мерзость. - В один момент я испугалась, что ты швырнешь в него бутылку, настолько убийственным был твой взгляд. - Я бы не опустилась до такого. Не стоит моего внимания. Проучу его, доведя тебя до больших успехов. К ним он явно не будет иметь никакого отношения. Пусть будет стыдно. - Думаю, что ему всё равно. Он по-своему гордится и доволен этим. Явно хвастается перед своими друзьями. И как ты его назвала? Засранец? Воу-воу, Этери Георгиевна, да вы полыхаете недовольством, - посмеивалась Женя. Этери, правда, была взволнована, вспоминая то, как Арман себя вчера вел. Она старалась сильно не демонстрировать этого в тот день, но, когда они с Жанной выходили подышать свежим воздухом, тут же обсудили это между собой. Две главные женщины в жизни Евгении пришли к выводу, что Арман - это не самый лучший представитель мужского населения. - Он ещё так красочно описывал твою выписку, я так и подумала, что, кроме этого, вспомнить ему и нечего. - Слушай, знаешь, что я подумала? Вот ты рассказывала, что, когда приехала в Москву, видела какую-то выписку. А ты не помнишь, когда именно? В какой день? - Боже мой, это было почти 17 лет назад, у меня не настолько идеальная память. Помню, что это была зима. - А жаль, что не помнишь. - Почему? - Тебе не кажется, что эти истории чем-то похожи? - На что ты намекаешь? - Может, ты вспомнишь маршрут, по которому вы ехали домой? - Я нет, но Петя, может быть, и вспомнит. Думаешь, что это... могла быть ты? Женя улыбнулась такому феноменальному предположению. Этери удивленно хлопала глазами. - А почему бы и нет? Всякое можно предполагать. Москва - это маленькая деревня. Я знаю роддом, где мама рожала. Может быть, вы проезжали 19 ноября мимо него? - Я постараюсь что-то вспомнить или поискать билеты. Иногда я могу хранить такой хлам. Девушка заметила задумчивость возлюбленной, решила, что именно сейчас идеальный момент, чтобы подобраться к волнующим её вопросам. Поерзав на стуле, Женя еле слышно вдохнула воздух поглубже в легкие. - Послушай, а Диана давно знает, кто её настоящий отец? Этери оторвалась от чая, взглянула на Женю. Девушка сглотнула слюну, замерла, словно наступила на мину, которая может взорваться в любой момент. Последовало молчание, Медведева уже пожалела, что заговорила об этом. - Давно. Правда, рассказала ей об этом не я лично. Мы часто ссорились на этой почве, я проболталась, что у него есть другая семья. В итоге она пошла расспрашивать маму, а та, конечно же, не смогла держать оборону очень долго. Рассказала. - Почему она, а не ты? - Мне неприятна эта тема. Я старалась избегать её. - Но Диша имела право знать, разве нет? Теперь уже Этери заерзала, сидя на месте, нервно взяла в руки салфетку, вытерла ею губы, блуждала взглядом по столу. Им обеим это не нравилось, но скрывать от Жени свои мысли Тутберидзе не намеревалась. - Имела. Но я как мать хотела оградить её от той боли, которую она испытала бы, узнав, что её отец был женат, когда мы вступили с ним в сексуальные отношения. - То есть для тебя эта связь имела только сексуальный характер? Хочешь сказать, что ничего к нему не испытывала? - Испытывала. - Что же? У Тутберидзе свело скулы, тонкие пальцы сжали салфетку: Женя подбиралась слишком близко к тому, что доставляло её любимой душевную боль. - Влюбленность и тотальную очарованность им. Ничего более. - Хочешь сказать, что не любила его? - спросила Женя. - Нет. Глядя на наши с тобой отношения и на то, какая бывает настоящая любовь, могу заявить, что нет. Я его не любила. - Ммм... - задумчиво промычала Медведева. Внутри у неё образовывался пламенный шар ревности и гнева, который захватывал своим жаром её нутро, воспалял голосовые связки, приносил дикое удушение. Взяв эмоции под контроль, Евгения отломила вилкой кусочек десерта, не ощущая вкуса, через силу проглотила его, тут же запив остывающим чаем. - Она видела его? И вообще виделась с ним? - Думаю, что она знает, как ОН выглядит, но вряд ли виделась. Единственный раз - лишь в торговом центре, но ты всё видела сама. - А ты давно с ним виделась? - Да. Женя сжала кулак, Этери уловила ушами тот хруст, который получился при этом движении руки. Они обе старалась быть осторожными в этой скользкой теме. В голове у Медведевой возникло ещё больше вопросов, она с трудом сдерживалась, чтобы не вывалить их на Тутберидзе. Она тонула в подозрениях, как пчела тонет в варенье, которое захотела распробовать. - А ты не считаешь, что Диана хочет с ним общаться ближе? - Не считаю. Повисло молчание. Женя с сочувствием подумала о том, что Этери даже понятия не имеет, что дочь делает за её спиной. Девушка представила всплеск эмоций, который настигнет возлюбленную, когда она узнает об этом. Дрожащие от напряжения пальцы легли на лоб Евгении, начали растирать лоб. - Послушай, Жень... - Неужели Буянов не был рад, узнав, что ты родила от него ребенка? Он настолько чудовищный человек, которому всё равно? - прервала Тутберидзе Женя. Женщина как-то неуверенно дернула плечами, словно стараясь скрыть какую-то истину. - Нет. Звонил, когда узнал. Обвинял, ругался, что скрыла от него. - Хотел увидеть дочь? - Хотел. - А ты мстительно запретила? - Перегибаешь. Чувства обострились, накал страстей повышал свой градус. Этери злилась, ощущала себя словно на допросе, словно её обвиняют и кто обвиняет? Её Женя! В голове не укладывалось. - Прости. Может быть, и перегибаю. Но я хочу разобраться. Мне это важно. Значит, хотел увидеть. Он что-то сделал для вас? Может быть, подарил? Или как-то позаботился о будущем своего ребёнка? Этери отложила столовые приборы в сторону. Вытирая губы салфеткой, она выглядела так, словно сейчас же встанет из-за стола и уйдет. Неугомонная и напористая Женя, ощутив это, тут же жестко накрыла своей ладонью её руку. Буравящий взгляд темно-карих давал понять, что Женя на компромисс не пойдет. Она будет вытаскивать из Этери душу, если понадобится, чтобы уже расставить все точки над «i». - Не нужно уходить от прямых вопросов. Я всё равно узнаю, и пусть лучше это будет от тебя, чем откуда-то из иного источника. - Зачем тебе это нужно, Жень? - Я повторяю вопрос. Мужчина узнал, что у него родился внебрачный ребёнок. Неужели никак не вложился в обеспечение его будущего? - Нет! Женя прикрыла глаза, со скрежетом свела зубы, ощутила во рту горький привкус обмана. Она знает правду, знает, что была эта квартира, но Тутберидзе не рассказывает. Почему? - Не разочаровывай меня, Этери. Ты мне лжешь. Ты лжешь. - Что?! - Я жду правду! - Ты переходишь границы! - Какие? То есть Есть такая тема, которая в наших отношениях будет камнем преткновения, а ты не спешишь о ней рассказать и хоть в чём-то разобраться? Оставляешь для меня пробелы и думаешь, что я буду этим довольна? - Мне неприятно говорить об этом. Неужели ты не понимаешь? Зачем копаться в прошлом? Какое это имеет отношение к тому, что есть у нас? - Прямое, когда ты врешь! Я не переношу, когда ты что-то умалчиваешь! И я имею право знать о тебе всё, чёрт возьми! Мы не только трахаемся, чтобы мне было настолько на тебя насрать! Этери вырвала руку из Жениной ладони, встала из-за стола, судорожно копаясь в сумке, она выхватила красную купюру и швырнула её на стол. Быстрым шагом она пошла к выходу, где ей наперерез выскочила Женя. - Не устраивай драмы прилюдно. Вернись на место либо, если обстановка не подобает этой теме, давай спокойно оплатим счет и уедем, - металлическим басом прошептала Евгения. Этери стиснула зубы, но не поспорила. Оставаясь у входа, она ожидала, когда Женя дождется официанта. Когда принесли счет, девушка вложила парню в руки свои деньги, а красную купюру забрала с собой. Около двери она с силой пихнула её в карман зимнего пальто Этери и вышла на улицу, хлопнув дверью. Идя на парковку, они были красные, распаленные злостью от недосказанности. Сняв машину с сигнализации, Этери потянулась за ручку от двери водителя, приоткрыла её, когда Женина рука с силой захлопнула дверь обратно. Тутберидзе не ожидала такого напора, слегка отшатнулась. Им на головы падал легкий снег, который совершенно не помогал им охладиться. Темно-карие глаза были в ярости, взгляд говорил о том, что девушка сейчас уничтожит всё, что попадется ей на пути. - Почему ты так реагируешь? Почему не говоришь правду? - А откуда тебе знать, что правда, а что нет? Почему ты так упорно утверждаешь, что я вру? - Потому что знаю правду! - Откуда? И какую? - Говори мне! Скажи, что Буянов тебе подарил? - Так! - ГОВОРИ! Иначе тебе же хуже будет! - Что за угрозы, блять? Это что за... - ЭТЕРИ! Но женщина молчала, она отчего-то посчитала, что признание вызовет у Жени дикое чувство ревности. Однако Тутберидзе не подумала о том, что сам факт умалчивания уже всё портит. Не выдерживая происходящего, Медведева, недолго думая, разворачивается и уходит куда глаза глядят. Это был пик. Девушка так сильно расстроилась, так горела ревностью и болью, что не могла найти в себе силы обуздать этот негатив. В голове возникли мысли, что между этими двумя действительно есть что-то общее кроме ребёнка. Это сводило с ума, не давало покоя, уже давно доводило до ужаса и деморализовало. Женя могла выдержать любое испытание, что встанет у них на пути, но не Буянова, который был безусловным лидером в праве на любовь дочери и её матери. Тутберидзе побежала вслед так, как никогда ни за кем в жизни не бегала. Её гордость позволила уйти от Сергея там, в кафе, когда он выбрал семью вместо неё, улететь в Америку, не сказав, что ждет от него ребёнка, а ещё не ожидать никакой поддержки и сочувствия. Это та гордость заставила хрупкую девушку рожать в чужой стране в полном одиночестве, держала её на плаву в далеком 95-ом, когда сердце требовало вернуться в страну без гроша в кармане. Но теперь эта гордость трубила в горн, требуя, чтобы Этери прекратила бежать вслед ревнивому подростку, который диктовал ей свои условия игры. Трубила и получала бескомпромиссный отказ. Гордость, она разрывала капилляры в глазах, заставляла кровь приливать в большом объеме к голове, вызывала страх и волнение, пыталась парализовать и вывести из строя тело. Но как только это упрямство столкнулось с животным страхом потерять любимого человека, оно тут же испарилось, как лед в летний зной. Тонкие пальцы с силой схватили Женю за рукав куртки, потянули на себя. - Женечка, постой, прекрати, не уходи. Я скажу, я всё скажу. Только не надо так, я прошу. Что ты хочешь услышать? Сергей, он подарил квартиру. Вот. Это то, что я не сказала. Ты довольна? - Тутберидзе буквально вцепилась руками в серую спортивную куртку Медведевой. От силы этой мертвой хватки, казалось, порвется ткань. Медведева остановилась, Этери развернула её к себе. В жемчужно-карих глазах читался нечеловеческий страх, когда женщина говорила это, её голос заметно дрожал. Напористая девушка добилась того, что хотела услышать. Её брови были грозно сведены, взгляд твердый, колючий, решительный. - Почему ты не сказала об этом раньше? То, что я не спрашивала, не означает, что ты должна была умалчивать об этом! Загадки и интриги, они отдаляют нас по миллиметру друг от друга. - Я сама не знаю, Жень, не знаю! Испугалась, побоялась, что ты так отреагируешь! - Но я бы не реагировала так, если бы ты не лгала мне! - Понимаю, но уже ничего не могу с этим поделать! Руки всё ещё судорожно сжимали куртку, обе тяжело дышали, избегали взгляда друг на друга. Женя сходила с ума, была в исступлении. - Он узнал, но спустя время. Звонил, просил встречи, но я отказывала. Спустя время, как я вернулась обратно в Россию, он нашел меня, караулил у дверей родительской квартиры. Было много неприятных разговоров, но в общем и целом я поняла, что он уязвлен тем, что я не сказала о рождении Дианы. Для него это было важно, он всегда хотел иметь дочь. И я знала об этом и поэтому промолчала. Потому что боялась, что он может захотеть забрать её или попытается стать ближе к нам, захотеть быть с нами. Он подарил мне квартиру спустя время, она принадлежала его родителям. Сказал, что фамильные ценности должны быть в надежных руках, в руках его дочери. Постоянно говорил, что его мама была бы рада, если бы узнала, что появилась Диана, но его родители не дожили до этого. В этом была вся соль. - Ты боялась, что он разведется с Водорезовой. Боялась, что захочет быть с вами. - Он был к этому близок, я отговорила, сказала, что мне этого не надо. Не зная дочь, он постфактум её любил. Я не могла этого допустить. - Так, может быть, это и к лучшему? Он бы развелся, вы были вместе, а Диана росла с отцом. - Нет, он уже отказался от нас! Я не пережила бы, если бы он вдруг передумал и вернулся к Лене! Жене стало нестерпимо больно. Если это не была любовь, то что тогда? Окрыленный известием о рождении долгожданной дочери Буянов был готов бросить всё к ногам Тутберидзе. Этот факт причинил немыслимую, колоссальную боль Жениному сердцу, она откинула голову назад, чтобы слезы не брызнули стремительнее, чем девушка успела их остановить. Вот она реальность. Вот они настоящие отношения. А что между ними с Этери? Что их связывало? Ничего, кроме спорта и бесконечных перелетов между городами на соревнования, редких в последнее время сексуальных контактов, а ещё сомнительности их любовной связи. Ощущая, что всё идет под откос, перепуганная Тутберидзе порывисто обняла Женю, прижала её ещё ближе, словно тем самым могла погрузить её тело в свою душу, слиться с ней. Им обеим было страшно, но, пожалуй, страшнее - потерять друг друга. - Милая, любимая, единственная, послушай. Я люблю тебя. Никогда и никого не любила так, как люблю тебя. Не отталкивай меня, мне никто не нужен, кроме тебя. Давай забудем о прошлом, как о страшном сне. Для меня не имеет значения то, что было, когда я счастлива теперь как никогда. Умоляю, не отдаляйся, слышишь? - взмолилась Этери, закрыв глаза. Женя оставалась без движений, её парализовал страх и ужас за своё будущее с Ней. Пережить расставание было смертельным номером, который она не хотела исполнять. Неожиданно рискованно Этери отстранилась, посмотрела на Медведеву и, не боясь ничего, прильнула к её губам. Они стояли на улице, была высокая вероятность, что их увидят, раскроют, опозорят. Но Тутберидзе ощущала, что если не поцелует её сейчас, то больше не сможет сделать этого никогда. Горячий поцелуй в ноябрьской зиме был страстным, молящим о прощении, отчаянным, как последний глоток воздуха перед неминуемой гибелью. Снег падал на бронзовые кудри, оседал на Жениных закрытых ресницах, создавал барьер между ними и внешним миром, когда усилился. Медленно отстраняясь, они лишь оставляли друг меж другом клубы горячего пара от их учащенного дыхания. - Рискованно... - еле слышно прошептала Женя. Они оглянулись - никого рядом не было. Повезло. - Пойдем отсюда. Не стоит нарываться на свидетелей, - пробормотала Медведева. Этери часто закивала, как это делают нервные люди. Они пошли в сторону машины, женская рука сильно сжимала Женину ладонь. Ей было страшно отпускать Женю от себя далеко. *** Настя Скопцова слушала с открытым ртом и не переспрашивала. Она забыла о рюмке коньяка в её руке, о стакане сока в другой, просто слушала, не обращая внимания ни на что. В центре огромного помещения беззаботно танцевали гости. Всем было хорошо, музыка была громкой, веселой. Присутствующие были в разном состоянии. Кто-то уже изрядно подвыпил, кто-то наоборот не брал в рот ни капли спиртного, а кто-то был в промежуточном состоянии. - Я ахуеваю всякий раз, когда ты рассказываешь мне что-то про Этери Георгиевну. Не передать моего шока, потому что я вижу её в жизни в одном амплуа, а в твоих рассказах словно и не о ней речь. Но, блять, то, что она скрыла от тебя факт дарения квартиры Буяновым, - это, конечно, треш. Я бы даже сказала «Fatal error, bitch». Но постой-постой! Мы сейчас понимаем, что она не в курсе, что Диана якшается с папашей у неё за спиной! Прикинь, как она ахереет, когда узнает! Да она просто разорвет малышку! Девушки взглянули на Диану, которая с кем-то болтала по телефону. - А она точно не расскажет, какое блядство тут происходит? - скептически спросила Скопцова. - Вряд ли. Она так хочет вырваться из-под маминой опеки, что будет молчать по любому поводу. - А её не напрягает, что все тут старше её? - Вряд ли. Она любит общение, хотя это и неочевидно. - Ааа... - Настя выпучила глаза, что-то пробормотала себе под нос и, чокаясь с Жениной рюмкой, осушила свою залпом. Не запила соком. - Глушишь, как рыбу, - усмехнулась Евгения. Настя громко вздохнула и, как мужичок, занюхала алкоголь рукавом. - Это ещё что! Ты побудь на моём месте после таких рассказов, тоже сопьешься! Они засмеялись, Женя с облегчением отметила, что рядом с Настей всё казалось не таким уж и безнадежным. Блондинка взяла со стола виноград, сунула в рот несколько штук. - Так и забей на этого Буянова. Пошел он на хер! Это не он сейчас с ней дни и ночи проводит, - подмигнула Скопцова на фразе «проводит ночи». Женя закатила глаза. - Не, ты послушай меня! Если бы ей было на тебя насрать, то она не стала бы, ну, бежаааать за тобой, что-то там говориииить, опраааавдываться. Она баба такая, что коня на скаку остановит, а тут разговоры о бывшем. И тут же потекла... как талая вода в речке. - Соглашусь. Она почти до самого дома руку с моего колена не убирала. - Уууу.... Жень, я всегда впадаю в дикую эйфорию, когда ты что-то рассказываешь о ваших мутках. А как она играла на фортепиано! Просто «fucked my brain»! А как она тебя под шубу загребла?! Так я думала отчалю в мир иной раз и навсегда! Вы такие сладкие, такие умилительные, что я просто в полном «delighted»! - Жалко, что не все разделят твои эмоции так же восторженно. - А знает кто-то ещё? Они одновременно посмотрели на Боброву и Депутата, которые вышли на танцпол в дальнем углу. Переглянувшись, помолчали. - Ну, я считаю, Катюха нормальная, - поделилась своим мнением Настя. - Тут дело даже не в норме, а в мнении человека о нестандартных вещах. Посмотри на неё с Андреем. Явно, кроме этого, в её голове больше нет представлений, что бывают другие отношения. - Да пусть. Ты ей прямо не говори, а там будь что будет. К девушкам подошел Костя. Они тут же замолчали, улыбнулись ему. Широкая ладонь раскрылась перед Женей, приглашая танцевать. Мягкая, спокойная, красивая улыбка, взгляд серых глаз, который не оставлял надежд загипнотизировать своей глубиной фигуристку. Карие глаза посмотрели на руку, подумали о том, что не откажутся от танца. Из обиды и расстройства. Вложив свою руку, девушка ответила парню. Встав с места, она проследовала в общую массу под неодобрительный взгляд Скопцовой. Заиграла медленная музыка «Т9 - ода нашей любви». Трагично и неимоверно подходяще под общее настроение именинницы. Они старались не прижиматься друг к другу, сохраняя некоторое расстояние для приличия. - Ты сегодня грустная, - пробасил парень в её ухо. - Да, есть небольшой повод. - Не смею спросить, в чем он заключается. - Спасибо. Скопцова подошла к некоторым гостям, поболтала с ними, но взгляда от пары не отводила. Она боялась, что от переполняющих Женю эмоций она может сделать что-то такое, о чем потом пожалеет. Заметив, что Диана складывает что-то в свой маленький рюкзак, Настя решила подойти. - Что делаешь? - Да домой собираюсь. Уже поздно. - А с кем? Надеюсь, что не такси. Почему не сказала? Женя бы проводила тебя. - Танец закончится, и я подойду к ней. Она так хорошо танцует с этим парнем, что аж сердце замирает. Вот бы они начали встречаться, видно же, что она ему нравится, - стараясь говорить чуть громче и более разборчиво, ответила девочка. Скопцова плотно сжала губы, нервно отпила сок, думая о том, что ребёнок даже не предполагает, кому ещё нравится Евгения Медведева. - Ну тогда хорошо. Мы проводим. - Я всё отговаривала маму ехать, но, если честно, она уже тут. Ждет на улице. Настя в ужасе раскрыла глаза, когда увидела в дверном проёме Тутберидзе, не успела Диана договорить свою фразу. Девушка увидела её выражение лица, когда Костя положил руку на Женину талию и слегка сжал пальцы. В какой-то момент показалось, что они так близко, что могут поцеловаться, а ОНА может это увидеть. Боясь сделать вдох, Настя пихнула свой стакан Диане и побежала в сторону акустической аппаратуры. Костя и Женя обсуждали всё, что могли, когда танцевали. Когда он положил свою руку ей на талию, девушка не стала просить его убрать ладонь. Ничего такого она в этом не нашла, хотя внутри себя ощущала забродивший от безумства вкус мести тому, кого здесь нет. - У тебя, правда, всё хорошо? - Да. - Мне кажется, что нет. Ты расстроенная. - Есть такое. Недопонимание в жизни - нередкое явление. - С кем, если не секрет? - Забудь. Это сейчас не так важно. Неожиданно парень поддался лицом вперед, а Женя подумала о том, что он вопреки всему хочет поцелуя. Он был очень высоким, её глаза посмотрели на тонкую полоску губ. Скопцова одним резким движением вырвала провода из розетки, обесточив аппаратуру. Музыка остановилась, присутствующие замерли от неожиданности, Женя и Костя оглянулись на Настю. Когда девушки встретились взглядом, Медведева сразу же поняла, что что-то не так, раз подруга так сделала. Толпа начала неодобрительно гудеть, а Настя сделала вид, что всё случившееся - это случайность и она просто задела провода ногой. Диана Дэвис подошла к Жене с Костей, воспользовавшись заминкой. - Жень, я поеду, если ты не против. - Уже? Давай вызову такси до дома? Или все вместе проводим тебя на такси, чтобы было безопаснее? - Нет, не нужно. За мной приехала мама. Женя в ужасе подняла глаза и увидела уходящую спину в пальто и растрепанные от ноябрьского ветра кудри. - О, нет... - прошептала Медведева. Она тут же взяла Диану за руку и направилась в сторону шкафов, чтобы взять куртку. - Ты захотела домой? - Да, устала ужасно. - А ты сама попросила маму приехать? - Нет, я не хотела, просто сказала, что домой собираюсь. Она настаивала, сказала никуда не ехать без неё и ждать. «Вот дерьмо!» - подумала Женя. Они вышли на улицу, черный внедорожник стоял у ворот. Медведева и рассчитывала теперь, что Тутберидзе поняла всё иначе, чем увидела. Она сидела машине, не вышла к ним, что свидетельствовало о том, что всё крайне не хорошо. Вслед за ними вышли Костя и Скопцова. - Хороший вечер, все было круто, Жень! Ещё раз с прошедшим тебя! - Диана поцеловала Женю в щеку, обошла машину, села рядом с водителем. Этери даже не взглянула на тех, кто стоял около машины. Как только Диана села, по губам и выражению лица стало понятно, что Этери сказала что-то резкое, после чего девочка тут же застегнула ремень безопасности. Не глядя ни на кого, водитель черного внедорожника с шумом сорвался с места. - День аномальный. Все не в своей тарелке, - прокомментировал Константин, глядя на тускнеющие вдали задние фары. Настя с шумом хлопнула ладонью себе по лбу, закрыв глаза от досады. - Пойдемте в дом? Холодно, - предложил парень. Тройка медленно пошла в помещение. Понимая, что ничего хорошего от бесед с Этери этой ночью ожидать не стоит, Женя не позвонила ей. *** Конфликт начал приобретать затяжной характер, когда они даже через неделю не поговорили о случившемся. Впереди был финал Гран-при в Марселе, поэтому ноябрьский график тренировок был весьма плотный. Работа не клеилась. Евгения катала четко, но без эмоциональной отдачи, ощущалось, что она злится, потому что часто, срывая прыжки, ругалась, хотя и еле различимо для других, матом. Глейхенгауз нервничал, приходилось отвлекаться от других фигуристов, чтобы следить за чистотой прокатов Медведевой, что его дико бесило. Тутберидзе почти не комментировала то, что было, лишь бесконечно раздавала бумажки с поправками на ошибки, которые Евгения не торопилась исправлять. В один из дней всё совершенно пошло прахом. На одной из тренировок юная спортсменка начала запарывать элементарное. Дудакову даже показалось, что Женя либо заболела, либо пьяна. Он не спешил делиться догадками, как никогда вышел на лёд, чтобы поближе разглядеть чемпионку. - Жень, что происходит? Я не судья тебе, есть другие тренеры, но даже я замечаю, что что-то неладное. Ты скажи, я тебя пойму, может, это поможет тебе собраться. - Мне ничего не поможет собраться, пока я не решу проблему. - Так решай, смелее! Это мешает работе! Этери Георгиевна так недовольна, что даже не берется обсуждать твои прокаты. Это, правда, ужасно. Соберись! Пристыженная Медведева с досадой опустила голову. Она была обезвожена, опустошена, обессилена, не могла найти в себе вдохновение, чтобы собраться с силами. Они с Этери расшибали голову о ревность, словно не могли найти в себе силы начать разговор о том, что цепляло их двоих. Заходя на очередной прыжок, Женя отвлеклась на негативные мысли о случившемся неделю назад, дала осечку и болезненно упала. Как только это произошло, Тутберидзе встала со своего места и покинула каток. Глейхенгауз расстроенно покачал головой, закрыв лицо руками. Женя лежала на льду, со злостью смотрела вслед уходящей Тутберидзе. Желая прекратить агонию, она встала с места, проехала к выходу со льда. - Жень, что за хуйня? Просто ужас, - не выдержал Глейхенгауз, полный раздражения. Женя стыдливо опустила голову, сев на лавку, тяжело задышала. Он сел рядом. - Слушай, я не знаю, что случилось, но хочу, чтобы ты перестала делать эти глупые ошибки. Давай лучше разберись. Если тебе нужно не быть тут, может быть, несколько дней для отдыха, то используй их. Никто не будет против. Лучше дать тебе время отдохнуть, чем лицезреть это, прости меня, убожество, - похлопав Женю по плечу, он встал и ушел подальше от фигуристки. Девушка стиснула зубы, начала расшнуровывать коньки. На сегодня тренировка окончена. Выйдя с катка, она остановилась в коридоре. Всё её нутро подсказывало, что Этери сейчас у себя в кабинете. Ведомая чувствами, она решила отправиться именно туда. Дойдя до двери, она отметила, что горит свет. Желая раз и навсегда закрыть конфликтный вопрос, она толкнула дверь. К её удивлению, Этери была не одна. - Евгения! Добрый вечер. Наслышан, что у тебя полоса неудач. Вот, обсуждаем, - сказал сидевший в кресле Аксёнов. Женя разозлилась. - Эдуард Михайлович, не знала, что вы тут. Хотела обсудить ошибки с Этери Георгиевной. Но, похоже, я не вовремя? - на столе стояли два бокала с красным вином, посередине стояла коробка конфет. Медведева посмотрела на Этери так, словно собиралась вырвать из её груди сердце. - Ох, Женька, ты права. Мы заболтались. Я пойду. Обсуждайте, я хочу, чтобы все недочеты были устранены и к тебе снова вернулось вдохновение, - мужчина встал с места, делая вид, что не пил вино несколько секунд назад. Проходя мимо Жени, он похлопал её по плечу и исчез за дверью. Они остались наедине. Бешенство читалось в глазах обеих. Не сумев совладать с эмоциями, Женя подошла к столу и, эксцентрично схватив бокал, из которого пил Аксёнов, с силой швырнула его об пол. Громогласный шум разбитого стекла, багровая лужа, растекающаяся между осколками. - Заебало! - прошипела девушка, которую буквально трясло от злости. Этери вскочила со стула, её глаза полыхали огнем. - Ведешь себя, как овца! Припираешься на тренировки пьяная, думаешь, что я не вижу! Совсем ахерела в край! Думаешь, тебе всё можно! Пошла нахер отсюда, чтобы я больше ноги твоей в «Хрустальном» не видела! Как ты меня достала! Ведешь себя неадекватно! Я тебе не нянька, чтобы сопли подтирать! Медведева не спешила разорвать между ними расстояние. Она была готова уничтожать словами. - Ты лучше себе подотри! Врешь не краснея, флиртуешь с теми, кто мне очевидно не нравится! Распитие вина, по-твоему, не относится к чрезмерно близким взаимоотношениям? - Да пошла ты в жопу! Я взрослый человек и не обязана давать тебе отчет, с кем и что я пью! Ты просто неадекватно реагируешь по поводу и без повода! Считаешь, что тебе всё можно? Ты очень глубоко ошибаешься! Ещё одна такая тренировка - и я пошлю тебя глубоко на хер, даже не вспомнив твоего имени и былых заслуг! Ты неуправляема! Мне не нужны такие спортсменки! - А какие нужны? Которые в рот заглядывать будут? Как Щербакова? Загитова? Сколько ещё у тебя таких прилипал? А мужики такие, как Аксёнов, тебя тоже прельщают? А может, как Буянов? Ради таких можно бороться и с жёнами, и с кем угодно! Тутберидзе тут же подлетела к Жене, ощущая, как сильно резанули по ней эти обидные слова. Она замахнулась рукой, но не посмела ударить, так как вспомнила, как Женя приняла пощечину от Буяновой. Женя подошла вплотную, прислонилась лбом к Тутберидзе, встав на цыпочки. - Я не позволю обвести меня вокруг пальца! Ты целиком и полностью под моим контролем, а ещё я знаю всё о тебе! Не дай бог я увижу перед собой подтверждение твоей неверности мне, и я просто уничтожу тебя! - Ах, смотрите, какая она смелая! Да что ТЫ можешь против МЕНЯ? Эти угрозы засунь себе в задницу! Или в задницу хоккеисту, с которым сосешься по углам! - Что?! Да ничего не было! Мне наплевать, что ты увидела, моя совесть чиста! И я не обязана оправдываться за то, чего не было! - Тогда и я не обязана оправдываться за то, что пью вино с Эдуардом, потому что ничего не было! - Ты неделю избегаешь меня! Ожидаешь, что я побегу к тебе с расспросами, а правильно ли ты поняла наш танец с Костей? - Да мне плевать, что у вас там было! - Лгунья! Ты постоянно лжешь! Тутберидзе схватилась за ворот Жениного спортивного костюма, начала её раскачивать, словно собиралась толкнуть. - Я никогда тебе не вру! Никогда! - Тогда почему недоговариваешь! - Я всё сказала, абсолютно! Дальше уже твоя неадекватная реакция, что я могу с этим поделать?! Медведева вырвалась из цепких рук Этери. Она яросто выдохнула, схватилась за горло, словно её душили. Всё, что происходило сейчас, выходило за грани реальности, за грани адекватности и нормальности. Никто бы не согласился на такие эмоциональные качели, на долгую неделю недосказанностей, боли, отчаяния, ревности и подозрений. Но только не они. Эти девушки были прекрасны во всех чувствах, что проявляли, что не могло не претендовать на эталонность в проявлении любви. В их глазах она была настолько необузданной и многогранной, что любой, знающий о ней, мог смело завидовать. Этим людишкам было невдомек, что может происходить в такой любви. Кто-то мог сказать, что ничего, кроме похоти и секса, их не связывает, кто-то - что такие отношения больные, болезненные и не позволительные в обществе. Но каждый замолкнет и захочет пронаблюдать, как этот лёд и пламя сольются воедино, чтобы уничтожить друг друга и возродится вновь. Медведева подошла к двери и закрыла её изнутри на замок. Этери тут же почуяла неладное. - Поцелуями и прочей херней проблемы сейчас не решить! - попятившись назад, пробубнила Тутберидзе. Эта семнадцатилетняя девушка, такая, казалось бы, маленькая и хрупкая, на самом деле была неимоверно большой, сильной, волевой, даже агрессивно настойчивой. Она тут же заполнила всю комнату своим присутствием, её даже не остановил хруст битого стекла под кроссовками, когда она ступила по нему. Медленно надвигаясь на женщину, она выглядела бескомпромиссно и безумно, сгорала от собственных чувств и эмоций. - Мы либо обсудим всё, либо я не выпущу тебя отсюда, - металл Жениного голоса мог разрезать горло пополам, а кровь хлестала бы так сильно, что ни один водопад не сравнился бы с этой мощью. - Тут нам обсуждать нечего. Нужно уехать и где-то на стороне что-то выяснять, - менее уверенно, но все же сохраняя тон ровным, отозвалась Тутберидзе. Евгения была не согласна с тем, что бормотали ей ответ. Она более уверенно подошла к Этери, обхватила её шею, склонила к себе и прильнула страстным, необузданным поцелуем. Он был настолько диким и безумным, что у женщины перехватило дыхание. Стараясь оставаться в рамках сознания, Тутберидзе оттолкнула девушку, как бы давая понять, что ничего между ними не будет. Настойчивая и непоколебимая, Женя прильнула к Этери, забывая обо всем, под впечатлением от собственных переживаний она не собиралась останавливаться. - Нельзя, там полный каток спортсменов, наше отсутствие заметят, - прошептала Этери, ощущая, что уже переступила грань дозволенного. - Плевать. Дверь на замке. Нас никто не потревожит, - отозвалась Женя, притягивая Этери для нового страстного поцелуя. С риском и волнением девичьи пальцы начали расстегивать ширинку Её брюк. Стягивая их до пола, девушка села на колени, обжигая своим дыханием запретное. - Прекрати... - взмолилась женщина. Но Женя не остановилась. - Я накажу тебя. - За что? - За то, что ты неделю избегала меня. Стянув белье, Женя поспешила прислониться губами к самому жаркому месту на теле Этери. Голова кружилась, ощущалось, что обе находятся на грани, поэтому Медведева тут же воспользовалась этим. Язык горячий, необузданный начал изучать лоно, которое так долго томилось от одиночества и вожделения. Тихий, скомканный, подавленный стон Этери закрыла своей ладонью. - Сейчас может войти кто угодно, - помычала Этери, прижимая руками голову Жени ближе к паху. - Дверь заперта. Стони еле слышно, менее громко, - предупредила девушка. Они отдавались возбуждению, обеих трясло от страха и желания. Если бы все конфликты решались именно так, то мир был бы полон гармонии. Девичьи пальцы стремились помочь языку и губам, темп нарастал. Плавные, нежные, но тем не менее нетерпеливые движения вызывали у обеих дикое перевозбуждение. В один момент Женя ощутила, что ей неудобно ласкать Этери, поэтому без зазрения совести она спихнула руками содержимое стола. Светильник, бумаги, иные предметы стола с грохотом упали на пол. Лампочка раскололась о пол, в кабинете стало мало света. Только тусклый свет люстры и их голодные взгляды освещали эту ночь. Женя продолжила свои ласки, доводя Этери до исступления. - Я хочу большего, - пробормотала женщина, цепляясь за края деревянного стола. Девушка выпрямилась, ощущая, что может сделать всё, о чём её просят. Она подошла к сейфу, ударила по нему кулаком. - Пароль. - 191199. Ехидная улыбка, торжество. Открытая дверца с грохотом отскакивает в сторону, когда Женя забирается внутрь. Порыскав внутри, она находит то, что нужно, открывая черную коробку, она отбрасывает в сторону упаковку. Доставая содержимое, девушка бесстыдно стягивает с себя спортивные штаны, отшвыривает их и остается голой по пояс. - Нет! Женя! - Да. Только так. Никак иначе. Надевая оружие на себя, семнадцатилетняя девушка теряет связь с реальностью и окунается в необузданные фантазии, которые сейчас превратятся в реальность. Этери поднимается со стола, отталкивает любимую. - Что ты творишь?! Нет! - Замолчи. Новый поцелуй, жарче предыдущих. Они утопают в любви и отчаянии, которое охватило их с головой. - Скажи мне, что ты моя, - требует Медведева, приближаясь почти вплотную. Этери дрожит, словно впервые вступает в интимные отношения. - Твоя. - Скажи, что, кроме меня, у тебя никого нет. - Только ты, больше никого. - Скажи, что любишь только меня. - Женя, я люблю тебя. Распаленные, уязвимые, они обнимаются под страхом быть раскрытыми. Женя осуществляет один рывок и тут же проникает непозволительно глубоко. Приглушенный стон. Руки спортсменки обхватывают бедра возлюбленной, они забывают, кто они и где находятся. - Женя... нет... - шепчет Этери, обуреваемая грешными, непозволительными мыслями. Девушка не слушает, она преследует свои цели. Целиком и полностью ведя в этом интимном сближении, она начинает увереннее наращивать поступательные движения. - Больно? - уточняет девушка, целуя шею. - Нет... - шепчет вполголоса тренер. Они сливаются воедино, тут же забывают суть конфликта, поэтому позволяют себе нежность и откровенность. Кожа тесно соприкасается, растапливая лёд долгого и томительного ограничения между ними. Женя смотрит в золотисто-карие без стеснения, требует, чтобы они отвечали так же пламенно, как она сама. Тонкие пальцы ложатся на подбородок, притягивают к себе. По коридору идет Глейхенгауз. Он хочет вывести Этери Тутберидзе на лёд, но вместо этого замирает у дверей, испуганный звуками, которые доносятся оттуда. Они еле слышны, но различимы его уху. - Быстрее... - умоляет женщина, ощущая, как нарастает жар возбуждения внутри её живота. Всё, что происходит, настолько волнительно, что момент разоблачения играет только им на руку. Оголенные чувства вырываются наружу, Этери соскучилась по их близости, поэтому спешит восполнить утрату. Толчки методичные, резкие, головокружительные, стол становится надежной опорой для их любви. Спустя время градус сексуального напряжения нарастает, обе ощущают себя на пределе досягаемости. Медведева, обуреваемая ревностью, буквально вколачивает бедра любимой в холодное дерево её рабочего стола. Стоящий за дверью Глейхенгауз слышит стоны, но не может понять, кому они принадлежат. Обескураженный тем, что происходит, он прислоняет ухо к косяку двери. - Я сейчас кончу, - всхлипывает Этери, обхватывая руками доминирующую над ней Евгению. - Я, кажется, тоже, - неразборчиво отвечает девушка, окунувшаяся в мужскую энергию повелителя, ведущего в этих ролевых играх. Ускоряя темп до предела, они потеют, притягивают друг друга слишком близко, чтобы это закончилось чем-то иным, кроме оргазма. - Люблю... я люблю только тебя... - шепчет в губы Этери, и от чувственности момента обе почти синхронно кончают от эйфории. Тела содрогаются, Этери хватается за голову, понимая, что в «Хрустальном» она ещё никогда в жизни не занималась сексом. Женя сильнее сжимает Её волосы на затылке, затем дрожащими губами целует шею любимого человека. Глейхенгауз прикрывает рот ладонью, наконец-то распознав, кому принадлежит голос «ведущего» в сексе партнера. Он отшатывается от двери, испытывает дикий шок, хватается за голову. Ужас, страх, непонимание и ощущение тотального разрыва шаблонов - вот то, что он испытывает в тот момент, когда пара за дверью содрогается от оргазма на рабочем столе. Будучи совершенно шокированным, он старается бесшумно скрыться в коридоре, без какой-либо возможности адекватно оценить то, что понял. Пара дышит, стараясь набрать больше воздуха в легкие. - Мы натворили что-то непоправимое. Так нельзя, - бормочет Этери, обнимая Женю. Они замолкают, прижимаясь ближе друг к другу. - Я люблю тебя, - отвечает невпопад Медведева, довольная эффектом, которого смогла добиться при помощи «черной коробки». Тотальное доминирование, которое соответствовало всем тем чувствам, что Женя хотела проявить. Им ещё долго придется приводить в порядок себя, а ещё помещение, которое целиком и полностью соответствовало разрухе, царившей в их сердце до того, как они совершили этот непозволительный в данных стенах примирительный акт.