Прикасаясь ко льду губами

*** Решаю сама, Кого любить, С кем дружить. Мама не мешай! (с) *** 3 декабря 2016 года, город Москва, Россия. Евгения и Валентина Лаврентьевна прогуливались по парку с Джерри. Собака все пыталась сорваться с поводка, чтобы умчаться как можно дальше и резвиться без оглядки, но рука бабушки держала поводок крепко. Погода была изумительной, солнечные лучи прорывались сквозь серое небо, ветра почти не было. Сегодня было утро выходного дня, девушка не занималась уроками или тренировками, решила, что стоит посвятить время семье. - Внуч, что-то ты притихла. У тебя всё хорошо? Устала? Скоро опять соревнования, я так начинаю переживать за тебя, когда идет подготовка, - поправив очки, спросила Валентина Лаврентьевна. Внучка улыбнулась, ей стало тепло на душе от этой искренней заботы. - То тут мысли, то там. В выходные дни особенно ни о чём не хочется переживать, только спать и отдыхать. Мозг тоже расслаблять надо, вот в него тут же и лезут мысли. - Ну что же, а как же? Взрослеешь! - похлопывая по спине внучку, бабушка констатировала факт. Она гордилась своей Женей. И тем, что этот целеустремленный ребёнок побеждает себя, добивается новых высот. Однако было что-то ещё. Бабушка понимала, что подросток меняется, что у него появляются новые интересы, а ещё новые знакомства. Особенно последнее так волновало бабушку. Вспоминая день рождение, а ещё неделю после него, она не могла отделаться от мыслей, что что-то в жизни Жени упускает. Начала разговор издалека. - Как у тебя дела на учебе? Успеваешь? - С переменным успехом. Меня волнует тот факт, что периодически выпадаю из учебного процесса. Блин, ты бы знала, как сложно врубиться в тему быстро, когда делаешь большие перерывы! - Предполагаю. - Ну вот. Выждав короткую паузу, бабушка продолжила тонко плести сети своих намерений. - А как на тренировках? Что-то неделю назад ты вся в синяках ходила, уж я не уточняла, чтобы не нарываться на твою немилость, - придерживая за поводок Джерри, уточнила женщина. Женя немного напряглась, вспоминая, как она рушилась на части из-за ревности и истерик относительно их взаимоотношений с Этери. - Череда неудач. - Этери Георгиевна небось ворчала? - Нет. Ни слова не сказала, кстати. Была сдержана и тактична, только листы с ошибками раздавала, - перед глазами непроизвольно вспыхнуло воспоминание о стекающей капле пота по бронзовому животу тренера... белеющие пальцы рук, которые с силой сжимали края деревянного стола, полуоткрытый рот, закрытые от удовольствия глаза. Мощные толчки, глухой стук бедер о дерево. Стало душно, зрачки расширились. - Ещё бы, она для тебя делает исключения. Сделала же, когда играла на фортепиано. Вот это подарок... неожиданный от неё. - О да, я тоже удивилась, - девушка занервничала ещё больше, запершило в горле, интонация получилась слегка вопросительной. Прокашливаясь, она вновь забегала глазами по улице. Длинные тонкие пальцы тянутся к её подбородку, а в другой момент с силой сжимаются на спортивной куртке. На голову падают хлопья снега, они постигают запретный поцелуй в общественном месте. Пока Женя всё это вспоминала, бабушка обратила внимание на задумчивость внучки. Это вызывало любопытство, потому что обычно подросток был красноречивее в своих ответах. - Надеюсь, что у вас с ней всё хорошо, а то что-то складывается впечатление, что она тебя слишком балует. У других спортсменов-то тоже глаза есть, наверняка завидуют тому, что ты у неё любимица. - Ба, а с чего ты решила, что я любимица? Ты бы слышала, как она орет матом на меня порой. Да-да, мне тоже достается от Этери Георгиевны, - девушка сказала и сама не поверила. Более того, её слегка передернуло от того, что она назвала Этери с отчеством, словно отвыкла от этого, хотя прилюдно приходилось держаться более официально. Если вспомнить, когда в последний раз Тутберидзе была строга к Жене, то можно заметить, что достаточно давно. Откровенно отвратительная тренировочная неделя в исполнении Жени была порицаемой всеми, кроме Этери. «А, кстати, почему так? Может быть, из-за чувства вины, а может быть, из-за злости на меня? Может, и то, и другое? В итоге-то о квартире я узнала, но какой ценой? Отсутствие её замечаний на словах - не совсем хороший знак для меня, как для спортсменки... чёрт. Надо прекращать ругаться с ней перед соревнованиями. Это пагубно сказывается на рабочих и личных отношениях. И вообще нужно прекращать ссоры. Ну, хотя бы сокращать... Я стала слишком рискованной. То, что мы сделали в «Хрустальном»... больше не должно повториться. Но как сладко вспомнить пароль от её сейфа...» - мечтательно улыбнулась Медведева. - Женя? - похлопала по предплечью бабушка. Девушка отвлеклась от мыслей. - Да? Бабушка, словно стесняясь, махнула рукой, продолжила прогулку. - Нет-нет, скажи ещё раз! Я отвлеклась. - Женечка... давай не будем? - Что? Ты что смущаешься? Меня?! - Вовсе нет. - Тогда спроси. Я отвечу! - женщина улыбнулась, взглянув на внучку поверх очков. - Скажи мне, старой, а что, так принято у молодежи сейчас - всех женихов в секрете держать от бабок? Женя озадаченно посмотрела на бабушку. Девушка была в шапке, только это спасло её от демонстрации значительно покрасневших ушей. - А чего ты вдруг спросила? То мы про Этери Георгиевну, то про женихов. Нехило ты с темы на тему перескакиваешь, - стараясь показать себя контролирующей ситуацию, сказала девушка. Бабушка не смутилась, напротив задумалась над тем, что две эти темы незамысловато пересеклись в одном предложении. Валентина Лаврентьевна была не слепой, тем более не глупой. На дне рождении в кругу семьи женщина обратила внимание на взгляды и улыбки, которые тренер и ученица бросают друг на друга. И если бы не осознание того, кто эти люди, бабушка могла бы дать голову на отсечение, что так взаимодействуют те, кто связан чем-то большим, помимо совместного дела. Однако даже вообразить такое слишком неуместно, поэтому женщина предпочла не допускать пошлых, безосновательных мыслей. - Букет-то тебе два человека подарили, а лыбилась от того, который был без подписи. - А ты откуда знаешь, что без подписи? - Ну я, когда воду меняла, видела же открытку. Там только красная печать магазина и всё. Что за загадочный принц, что украл сердце у моей внучки? Реакция девушки была противоречивой. С одной стороны, она обрадовалась, что у них с Этери есть свои «позывные», которые никому не под силу понять. С другой стороны, она не представляла, что отвечать бабушке. Пришлось сочинять на ходу. - Человек с катка, - сболтнула Женя и тут же подумала, что она полная идиотка. «Зачем, зачем я так сказала? Что за бред? Какой на хер человек с катка? Что ты несешь?» - Что за человек с катка? «У меня такой же вопрос, ба...» - Ну, есть там тот, кто мне очень нравится. - А ты ему? «Баааа, я проседаю под твоими вопросами, прекрати!» - Ага. Молчание, задумчивость. Бабушка явно переваривала услышанное, пыталась подобрать слова, чтобы спросить что-то ещё. У Жени ускорился пульс, особенно волнительно стало, когда она услышала входящий звонок. Бросив быстрый взгляд на экран, она увидела, что звонит Этери: «Ох, как не вовремя. И ох, как ты чувствительна, что аж на расстоянии чуешь, что обсуждаем тебя!». Сбросила звонок. Женщина была слишком погруженной в свои мысли, что даже не обратила внимание на телефон внучки. - Ох-ох. Мальчик взрослый, если не секрет? «Мальчик? Взрослый, ба, очень.» - Ну, немного. - Ааа... ты, это, будь осторожнее. Сейчас парни такие, что сброд один! Тем более не знакомишь, я же его не знаю, вот и переживаю, вдруг кто обидит. Но и ты меня пойми, что моему старческому сердцу не прикажешь, волнуется. Вот Костя такой хороший мальчик, ну очень мне нравится. «О каком Косте можно думать, когда ты встречаешься с самой восхитительной женщиной на этой планете?» - Ну, он мне кажется скучным. Друг он хороший, да, но строить с ним отношения какие-то, ну, не знаю. - А ты что сразу «скучный» говоришь? С такими мальчиками наоборот и стоит общаться. Они, знаешь, какие надежные в жизни? Лучше всяких там «плохишей», как говорится. Я, конечно, понимаю тебя, сама была молодой. Когда влюбляешься, то никаких недостатков не видишь и сама себя ведешь, как глупышка. В этом состоянии надо быть осторожной, уж очень велик риск ошибиться. А на таких, как Костя, мир держится. Такие мужчины защищают нас, оберегают, строят дома, зарабатывают деньги, терпят наши женские истерики, а ещё всегда рядом. Вот она, опора в жизни. - Как ты можешь так рассуждать? Ты его раз или два видела? - Ну что же, я неопытная, что ли? Жизнь пожила, чай соображаю. - И что, ты считаешь, что такой кавалер мне подойдет? - Подошел бы. Это я, со стороны глядя, рассуждаю, конечно, в жизни и иначе может оказаться. Я своё мнение не навязываю, но могу просто поделиться им. Тебе нужно постарше, но не намного, посерьезнее, чтобы твой этот неугомонный пыл сдерживать. Ты то туда, то сюда, зачем находить себе такого же человека, как сама? Чтобы биться друг о друга лбами? - А ты считаешь, что я такого нашла? - А что, нет? Ты в облаках витаешь. И где такое видано, чтобы моя Женька на тренировках плохо работала? Ты падаешь, да, ошибаешься. Скажу тебе так, что один раз я позвонила-таки Этери Георгиевне. Спросила, как у тебя дела на льду. Она сказала, что ты злишься, а ещё немного не в форме. Выдавать тебя не стала, а по голосу я поняла, что она расстроилась. Вот тебе и любовные штучки! Они никогда не должны мешать, не должны разум заслонять. - Звонила Ей... - Конечно. Ты же знаешь, что мы с ней на связи почти с самого твоего детства. А почему бы и нет? Я-то знаю, что у тебя спроси, будешь отпираться, мол, хорошо всё. А уж она-то мне точно не соврет, да успокоит сердце. Девушка неодобрительно покачала головой, и у неё слегка кольнуло от этого «А уж она-то мне точно не соврет». Вот такой была тяжесть тайных отношений, когда приходится врать тому, кому всецело доверяют и не ожидают подвоха. Подло, но иначе никак не получается в выбранном союзе. Женя расстроилась, представила, как Этери устает от бесконечной лжи, а тут ещё она со своим давлением на неё. - Если этот черт тебе голову пудрит, смело посылай его! - Да, блин, если бы он чёрт был... а чёрт-то я. - Батюшки! - изумилась женщина. Девушка взяла в свои руки поводок, опустилась на колени, погладила собаку, затем снова встала. Они продолжили прогулку. - Понимаешь... всё сложно. - Ты поделись, я не буду очень-то любопытничать. Если на сердце камень, то лучше рассказать, и легче станет. Можешь не говорить, что там у тебя за «человек с катка». Может быть, и не такой уж он и важный в твоей жизни, а может, наоборот, станет им? Вот тогда и познакомишь. Девушка улыбнулась, приобняла бабушку, вздохнула. Она правда хотела рассказать хотя бы бабушке всю правду. Однако это было рискованно. Женщина могла не так понять, затем переживать, а ещё не дай бог расскажет Жанне, что уж точно не останется без последствий. Этого допускать нельзя, но ведь можно говорить обтекаемо, не называя имен. - Я люблю его много лет. И у меня нет сомнений, что чувство глубокое. До этого мы просто хорошо общались, а теперь всё поменялось. Мы стали сближаться, доверять друг другу, но всё равно боимся причинить боль. Это для меня первые серьезные отношения, а для него нет. И я постоянно ревную, понимаешь? Потому что хочется будущего с этим человеком, а откуда я могу знать, что оно будет? Я сейчас подросток, а он старше, но, безусловно, держит себя в рамках. Это я была настойчивее, он мои знаки внимания принял с осторожностью. Женя задумалась, а правильно ли она сделала, что уточнила о том, что человек старше. Бабуле могут начать лезть нехорошие мысли о первом половом опыте или что-то похуже. Но женщина была трепетна с этими секретами. - Ой, что ты мне рассказываешь? Я такая же была в 16 лет! Помню, в парня влюбилась, а он служить ушел, был моряк. Так, я два года его любила, ждала, а как пришел он, так я ему и говорю: «Изменился ты, не люблю больше». Вот и всё. Трагедия была, но ничего, пережила. А потом дед появился, ну тут мне уже всё ясно стало. Они посмеялись. Женя ощутила себя легко, словно не было ни единого намека на что-то запретное, недозволительное. С бабушкой можно быть самой собой. - А чего ревнуешь-то? Есть, что ль, к кому? - Ну... вообще да. Красивый человек, придраться не к чему. На таких многие смотрят, но он только мой, любит, я знаю и чувствую. Но знаешь, меня всё равно внутри разрывает, словно я в лихорадке какой-то, когда вижу, что кто-то к нему внимание проявил! - Тфу. Женька, ну если ты знаешь, что он любит, чего бояться-то? Если ты в нём уверена, то что тогда? - В себе я не уверена рядом с ним, бабуль... в себе. Понимаешь, мне всё кажется, что я недотягиваю. И возраст не тот, и внешность, и характер. Всюду, куда ни глянь словно не подхожу. Вот я и боюсь, сомневаюсь, не хочу, чтобы мы расставались. Бабушка и внучка подошли к скамейке. Девушка сняла собаку с поводка и убедилась, что вокруг нет посторонних. Джерри начала радостно бегать, прыгать, купаться в снегу, затем под присмотром пробегать территорию. Женщина достала из сумки теплый плед, подстелила, они сели. - Женька, ох. Ну ты посуди. Если бы он считал, что ты ему не подходишь, то и встречаться не стал (в том случае, если он порядочный человек!). - Он порядочный! Даже очень! Слишком правильный и воспитанный! Это словно я ему костью в горле застреваю... мучаю. - Так зачем? Чего ты добиваешься? Чтобы он устал от тебя? На любви далеко не уехать. - Я не знаю, чего добиваюсь. Просто хочу, чтобы любимый человек был со мной и никуда не ушел. - Внуч, ну ты посуди. Все же мы люди. Нельзя постоянно только под ручку ходить. У него семья есть, друзья, он тоже покоя хочет, а тут ты его со всех сторон атакуешь, кто же такое выдержит? И что такое! Моя внучка - такая знаменитая и талантливая спортсменка, а кого лучше он может найти? Он что, президент? Нет! Так пусть вообще даже не помышляет! Женя улыбнулась, бабушка похлопала её по спине. Девушка подумала: «Заслуженный тренер Российской Федерации и намного круче президента...» - Слушай, Жень, я надеюсь вы это... ну, не это... - Что? - Ну что ты меня смущаешь! - Не понимаю. - Ай, чёрт с тобой. - Ну, бабуль! Говори давай! Бабушка густо покраснела, посмеялась. - Да что я? В самом деле. Вы с ним не в интиме, надеюсь? Рановато тебе, дочка. Женя зардела, как алый закат. Прикрыв рукой лицо, она смущенно посмеялась, прокашлялась, было неловко это услышать. Ещё более неловко стало, когда перед глазами снова начали появляться воспоминания об ИХ многочисленных моментах близости. - Блин, ба! Нет... нет. - Что-то ты как-то неуверенно отвечаешь... - Бабуль! - А что?! Тебе рассказывали... господи... про защиту там? - Бабуля! Мне 17 лет! - А ума у тебя на 17 лет?! Или, может быть, побольше? - Побольше будет! - Ну вот! - Но я не... ох. Бабуль. Им обеим стало неловко, они отвернулись, затем снова повернулись, посмотрели, смущенно опустили глаза. - Помню, как горели глаза Жанны, когда она привела ко мне Армана. Я была в ужасе! Весь черный, такой дикий, словно с гор спустился. Говорит: «Будем жить вместе!». Я думала ей такой подзатыльник отвесить, но как я могла? Сияла, как отполированный медный чайник, когда была с ним. А он такой стоит, вроде уже и не плохой парень. Я ещё фамилию потом узнала, так чуть со стула не упала. Я - Медведева, а он какой-то Бабасян. Но ведь случилось же, что стали парой, что уж тут... как же она боролась, чтобы они были вместе. Он ведь такой ревнивый был, так легко заводился, словно спичку в керосин кинуть. Вот это, кстати, его черты в тебе сидят. Оба сначала мелете пургу, потом извиняетесь. Я ещё более менее выбить из тебя это смогла, а в детстве-то какая была! Фиг на улицу тебя соберешь, если что-то не понравится из одежды! Помолчали. Жене нравилось слушать, как со слов бабушки её родители были счастливы. В её глазах даже самая безнадежная пара обретала надежду на счастливое будущее. - Ох, какие же они были красивые. Он так ухаживал, такие знаки внимания оказывал, а ты как родилась, так вообще на руках носил. Правда, только первые месяцы. И помню, что даже когда Жануля беременная ходила, он всё ещё продолжал ревновать. Пёс знает к чему! Прям душил этими своими подозрениями. Я его пресекала, а он спустя время опять. Даже уже когда ты появилась, он не успокоился. Горячий армянский парень, что уж тут. - Ба, а на кого я больше похожа? - Ой, ну так не сказать. И на него, и на неё. Вроде бы смотрю на лицо твоё, прям Жанна. А потом ещё смотрю и словно его черты. Ты - это они вместе. Характер его, упрямство мамино, я даже не знаю, какой ты бы стала, если не дисциплина. Не зря отдали тебя в спорт. Всю энергию в нужное русло направили. Безусловный уют, который вселил в Женю надежду, что всё будет хорошо. Бабушка поднялась, чтобы взять Джерри на поводок. Снова зазвонил телефон, и на этот раз девушка подняла трубку. - Извини, мы с бабушкой гуляли, было неудобно. - Ааа. Понятно. Привет. - Здравствуй. - Какие планы на день? - В общем-то никаких. Есть идеи? - Да, есть одна. - Тогда сейчас пойдем домой, я перезвоню, обсудим. - Хорошо. - Тери? - М? - Знаешь... я соскучилась по тебе. - Это взаимно. *** Женя дошла до метро. Там, на остановке, моргая аварийкой, стоял в ожидании чёрный внедорожник. Девушка плюхнулась на сидение около водителя, захлопнула дверь. - Привет, - оглядывая Этери с головы до ног, сказала Женя. Женщина улыбнулась. - Что за планы у нас с тобой? И зачем взяли коньки? Тренировка? - Почти. Они ехали куда-то загород, играла музыка, болтали без перерыва. На фоне этих разговоров Женя вспоминала о том, о чём они поговорили с бабушкой. Ей хотелось реабилитироваться в глазах Этери, хотя она и понимала, что это ни к чему. Между ними всё нормализовалось, но надолго ли? Нужно было выравнивать взаимоотношения, возвращать их прочность в глазах друг друга. Рука по привычке легла на колено, янтарно-карие любовались Её профилем. - Ты сегодня какая-то тихая. Мне ожидать всплеска эмоций ближе к концу поездки? - Нет, с чего ты взяла? - Да ну не знаю. Мало ли о чём ты захочешь меня расспросить. Вдруг я опять где-то провинилась. - Этери... я понимаю, что слишком экспрессивна. Думаешь, считаю, что я во всём права? - Уж не знаю. - Давай будем честны друг с другом. Мы обещали всё обсуждать. - Ну давай. - Мне не стоило давить на тебя с информацией о бывшем. Но и ты меня пойми, я была в условиях высокой неопределенности. Ты ничего не рассказала, а я позволила себе додумывать, а ты ещё и соврала. - Да не врала я тебе, прекрати. И как ты себе вообще это представляла? Мы такие живем, болтаем, а я такая: «Кстати, квартира-то моя и не моя вовсе - это же Буянов подогнал с барского плеча! Ты знала? Нет? Вот, теперь знаешь!». Рассказала бы тебе, ещё и виноватой бы осталась. Женя насупилась. Ей было неприятно понимать, что Тутберидзе отзывается о её переживаниях, словно оценивая с позиции взрослый-ребёнок. Девушка испытала стыд, а ещё неимоверное желание поспорить, но делать она этого не стала. Слишком хорошей была атмосфера между ними, чтобы вновь её испортить. Стараясь быть рациональной, девушка постепенно успокоила клокочущее внутри сердце. - Кстати, как ты вообще додумалась спросить у меня про квартиру? С чего вообще появились мысли про Буянова? - Ты будешь сильно настаивать, чтобы я рассказала это сейчас, а не после того, как мы поедем домой? - Зависит от того, насколько законна степень твоей осведомленности в этом частно-правовом вопросе. Девушка смутилась ещё больше, понимая, что придется выдавать тайну Насти и участия её дяди, как и её саму вообще. Задумалась. - Незаконна. - Вот как? - Этери взволнованно сжала руль, постаралась держать лицо невозмутимым. - Не злись, пока нет смысла. - А потом будет? - Давай отложим этот разговор. Я обещаю, что поговорим. - Как скажешь. Они доехали до какого-то съезда с трассы, ехали ещё какое-то время по бездорожью. Внедорожник справлялся отлично, поэтому проблем по дороге не возникло. Спустя время машина выехала на огромное открытое пространство. Оно напоминало поле, обрамленное лесополосой со всех сторон. Они вышли из авто, Этери поспешила открыть багажник, достать оттуда утепленные вещи, накинуть их на себя, а затем взять сумку с коньками. - Где это мы? - На природе. В это место мы частенько выезжали с отцом, когда он отдыхал. Ему нравилось смотреть, как я умею кататься, а мне - что он смотрит. Надевал свои грубые, потертые хоккейные коньки и катался рядом. Было в этом что-то особенное. Папы теперь нет... а лед на этом озере застывает каждый год, вот уже много лет. Медведева взглянула на это место по-другому после рассказанного. Ей вдруг показалось, что вдалеке, словно снежинка, кружится маленькая девочка, а рядом с ней крупный мужчина. Они смеются, он падает, а она старается его поднять. Девушка улыбнулась, подумала о том, что хотела бы посмотреть на это воочию. Женщина, присев на пассажирское сидение, начала зашнуровывать коньки, Медведева последовала её примеру. - Скучаешь по нему? Сильно? - Очень, - голос дрогнул, заскрежетал, словно с трудом пропускал через горло, язык и зубы каждый звук этого слова. Оно было из пяти букв, но смысл его был таким всеобъемлющим, что краткость времени, отведенного на его воспроизведение, не шла ни в какое сравнение. Янтарно-карие отметили, что золотисто-карие на миг потускнели, а в их глубине, словно искра, загорелась печаль. Она, словно фейерверк, осветила их на короткое мгновение и потухла. - Ну, довольно лирики. Пойдем, - сказала Тутберидзе, ощущая, что у неё в горле встает ком от воспоминаний. Женя подумала о том, что, когда придет время, они обязательно обсудят тему взаимоотношений с самым важным мужчиной в Её жизни. Хотя бы попытаются. Пара подошла к самому краю, взялась за руки. - Слушай, а это же эпохальный момент! Мы вместе катаемся на льду, но не в «Хрустальном»! Женщина улыбнулась, умело отталкиваясь ногами заскользила ближе к центру. - А лёд не треснет? - уточнила девушка. - Нет! - беззаботно ответила женщина, уезжая всё дальше, отпуская руку. Женя не могла оставить это соревнование по опережению без внимания. Она постаралась нагнать своего тренера, но не тут-то было. Длинные ноги Этери Тутберидзе были ловкими, быстрыми, сильными, готовыми к любой борьбе. Медведева начала напоминать самой себе конькобежца, который прилагает все усилия, чтобы придти к старту первым. Лезвие стучало по холодному полотну, ветер трепал волосы, торчащие из-под шапки, щеки быстро покраснели от температуры, распаленные физической нагрузкой. В какой-то момент они сровнялись, но именно в это мгновение Тутберидзе приложила все усилия, чтобы создать нужный отрыв. Она остановилась, Женя её нагнала. - Видишь там впереди высокие деревья? - Те хвойные? - Да. Кто первый? - Я! А на что спорим? - А обязательно спорить? - усмехнулась женщина. - Ага! Это же соревнования! Тутберидзе натянула шапку на голову посильнее, почесала затылок. - С того, кто проиграет, будет исполнение одного желания. Любого, - предложила Этери. Женя коварно улыбнулась. - Никаких отказов, каким бы безумным оно ни было? - Ну в рамках приличия, надеюсь. Плевать Аксёнову в чашку чая, я не собираюсь, - скептически пожала плечами Тутберидзе. Девичий голос начал заливисто и звонко звучать, смеяться, разнесся по всему озеру. На женском лице прорезалась довольная улыбка, которая спустя время тоже превратилась в смеющиеся губы. - А жаль, я бы тебя об этом попросила. Но плюнуть не в чай, а в бокал вина, который он постоянно у тебя хлещет. - Окстись, один раз было, честно. И то ты пришла, всю малину ему попортила. Потом ещё и бокалы разбила, куда теперь ему наливать? - А вы ведь меня за спиной обсуждали, как я плохо катаюсь. Ну как? - Он видел, как ты каталась, сам спросил, а я пояснила. - За бокалом вина. - Он принес подарок, родственник ездил отдыхать в Сочи, привез. - А ты мне из Грузии ни грамма не привезла. - Тебе 17 только недавно исполнилось, какое тебе вино! - Это не мешает тебе делать со мной то, что мы делаем. Тутберидзе сильно смутилась, постаралась скрыть это, но Женя увидела, улыбнулась. - Мы соревнуемся или нет? - прокашлялась Тутберидзе, оставив Женино утверждение без ответа. - Конечно. Они встали в позицию, пригнулись, а на счет три бросились изо всех сил к указанной точке. Сначала с большим отрывом лидировала Женя, она была почти уверена, что одержит победу. Однако на середине пути у Этери словно проснулось второе дыхание: она быстро догнала любимую, а уже спустя несколько секунд с ловкостью её обогнала. Они потратили много сил, чтобы за короткий срок пересечь огромное озеро. Спортсменка не сдавалась, пара снова сравнялась, но ближе к финишу длинные ноги и острые коньки Этери решили вопрос в её пользу. Безоговорочная победа. Останавливаясь с шумом, они обе повалились на скользкий лёд и громко засмеялись. - Я победила. Я - чемпионка! - усмехалась Тутберидзе, глядя на высокое серое небо. Женя не могла перестать улыбаться, этот хрипловатый голос был таким довольным, что по телу пробежали мурашки. - Мой приз чемпиону планеты, - шепотом объявила Медведева и нависла над Этери. Был запланирован поцелуй, но почему-то вместо него они начали неотрывно смотреть друг на друга, словно увиделись в первый раз. - Мне давно не было так спокойно, как сейчас, - откровенно призналась Этери. Девичьи руки в перчатках заботливо стряхнули снег с Её шапки, поправили сбившиеся волосы. Этот контраст чувств нравился обеим. Они могли отчаянно ругаться, а потом громко мириться. И пусть всё было нестабильно в их взаимоотношениях, но обе искали себя в этой любви, как ищут дети, которые, совершая ошибки, падают и встают. Никто не осуждает ребёнка, когда он учится ходить. - Мы с папой часто лежали вот так. Он рассказывал мне всякие небылицы, а я слушала, верила ему. - Что за небылицы? - Сказки... - Расскажешь? Женя устроилась поудобнее, облокотившись головой о руку, Этери поправила шарф, вздохнула. - Давным-давно в далекой галактике на Красной звезде жил Огненный дракон, а на Синей - Ледяной. Вражда между ними длилась так давно, что все уже забыли, с чего она и началась. Однако война всегда несет разрушение. В какой-то миг их звезды разлетелись на мелкие осколки, а в результате битвы образовалась новая, на одном полюсе которой царил холод, лед и снег, а на другом - властвовало пламя, извергающееся из вулканов в огромных горах, и огненная лава текла алыми реками, уничтожая все живое. Лед и пламя разделяла золотая река, единственное место на звезде, где цвели цветы и жили живые существа. Именно здесь и родился Водный дракон. И кто знает, сколько бы еще длилось это противостояние льда и пламени, несущее смерть всему живому, если бы Водный дракон не усмирил их. Он предложил выход. Одно прикосновение жарких пламенных губ к холодному, как айсберг, льду - и вражда окончится. Два дракона сомневались, но в душе своей желали, чтобы противостояние завершилось. Так, войдя в брод золотой реки, они встретились на нейтральной территории. Огненный дракон сказал: «Как только мои губы коснутся тебя, ты растаешь. Я боюсь тебя ранить, боюсь потерять навсегда». Ледяной дракон ответил: «Я не боюсь и готов рискнуть жизнью, чтобы мы примирились». Так, стоя друг напротив друга, они сплелись в поцелуе, который сделал их единым целым, забрав весь холод из сердца Ледяного дракона и весь огонь из души Огненного дракона. Они стали равными по силе и мощи, а их энергия объединилась. Так драконы примирились и больше никогда не враждовали. Женя слушала внимательно, удивленно разглядывала золотисто-карие глаза, которые явно говорили текст сказки наизусть. Как только Этери рассказала сказку до конца, они замолчали. Им показалось, что их слушал кто-то, кого уже нет рядом, он был всюду, даже в ледяном воздухе, который начал обжигать щеки. Было в этом что-то необычное, таинственное, даже мистическое. Этери явно поделилась самым сокровенным воспоминанием, Женя оценила приватность данного момента. - К какому из драконов ты себя относила? - поинтересовалась девушка, проведя перчаткой по Её кудрям. - Ледяным. - Значит, я буду Огненным. И нам нельзя враждовать. Евгения наклонилась к Этери. Прикасаясь к её холодным губам своими, девушка словно прочувствовала на себе необъяснимую волшебную энергию, объединившую их. Красная и черная нити на их запястьях, казалось бы, делали своё дело, связывая их судьбы, переплетая жизни, словно узлы каната. Этери ответила на поцелуй, и в один миг между ними стало тепло. Холодное сердце было растоплено горячим поцелуем, а огненная душа утихомирилась, становясь спокойной и умиротворенной. - Давай потанцуем? - неожиданно предложил хриплый голос. Женя с удивлением посмотрела на любимую. - На льду? - А где же ещё? Они помогли друг другу встать, отряхнуться. Девушка достала из кармана телефон, постаралась найти подходящую музыку, но Этери её остановила. - Зачем она нам? У нас есть воображение, мы можем представить, как катаемся под музыку, разве нет? Они взялись за руки, Этери положила ладонь на Женину талию, стала ведущей. Это было удобнее, да и рост играл немаловажную роль. Несколько легких движений, удивление. Они быстро подстроились под общий ритм, старались делать все движения максимально гладко, плавно. Последовало синхронное танцевальное вращение на одной ноге, Женя старалась не думать головой, чтобы не зацикливаться на различии фигурного катания и танцев на льду. Девушка желала получить побольше удовольствия от своей партнерши, поэтому крепче прижалась к Ней. Черные перчатки сильнее сжались на девичьей талии, это приятно успокоило обеих. Медведева как никогда ощущала при катании на льду, что у неё есть опора, чего она никогда раньше не чувствовала, когда выступала в одиночестве. В фигурном катании вся её надежда была только на себя, а теперь словно они все делили на двоих. Легкое, незамысловатое скольжение по дуге, они поворачиваются друг к другу лицом, прижимаются, словно в объятии, и медленно, плавно кружатся, стоя на месте. Это длилось от силы пятнадцать минут, но им показалось, что намного дольше. Обе раскраснелись, заметно подмерзли. Глядя друг на друга, они словно говорили без слов, достигли прежнего уровня взаимопонимания. - У меня сейчас появилось такое странное ощущение, словно ты моя жена, а это был наш первый танец, - ни с того ни с сего сказала Медведева. Этери не удивилась, казалось, что подобное замечание было для неё не новой мыслью. - Я ощущаю нас семейной парой ещё с момента возвращения из Парижа, если честно, - призналась женщина, проскользив до края ледяного озера. Сначала на снег вышла Женя, затем подала руку для Этери. Девушка влюбленно улыбнулась, затем обняла любимого человека, так крепко, словно мечтала, чтобы они слились воедино. Тонкие пальцы высвободились из перчаток, коснулись Жениного носа. - Нос ледяной! Пойдем в машину греться. У меня там и термос с чаем есть. Тутберидзе завела двигатель автомобиля, включила отопление салона на максимум, затем подогрев передних сидений. Девушка сняла перчатки, начала растирать онемевшие от холода руки. Заметив это, Этери протянула ладони, взяла в них Её кисти рук и начала греть. Активные движения, которые были похожи на растирание, помогали нагреть кожу, придать ей чувствительность после долгого пребывания на улице. - Перчатки тоненькие, - укоризненно заметила Тутберидзе. - Я не нашла другие, потолще. - Могла бы сказать мне, я бы дома поискала. Краткие улыбки, а Этери не прекращала попыток согреть руки любимой. Она начала чаще дышать горячим воздухом из своих легких на Её кожу, а затем, вспомнив, что есть горячий чай, потянулась за термосом. В чашку из-под термоса полился вкусный напиток, аромат чего-то фруктового распространился по салону. Передав кружку Жене, она накрыла своими ладонями её руки поверх. - Теплее? - Да. И чашка греет, и твои ладони. Они молчали. Этери смотрела на то, как Женя короткими глотками пытается отпить глоток чая, затем, придя на подмогу, начала дуть сверху, чтобы охладить. Новая улыбка, они делали это постоянно, хоть и не замечали. Светящиеся заботой золотисто-карие не остановились, даже когда чай уже стало удобнее пить. - Спасибо, - пробормотала девушка. Она наконец-то согрелась. Этери потянулась куда-то ещё за сидения, достала оттуда пакет. Извлекая из него что-то похожее на пиццу в крохотных контейнерах, она протянула Медведевой. - А это что? Что-то вкусненькое? - Да. Попробовала сделать лазанью. - Ого! А ты умеешь? - Нет, сегодня попробовала впервые. Показывали по телевизору кулинарную передачу, решила повторить. Не должно было остыть, я взяла специальную сумку для еды. Этери слукавила. На самом деле она хотела сделать что-нибудь съестное для Жени, но чтобы это было небанально и могло удивить. Мастером кулинарных изысков она себя не считала, но попробовать стоило. Женя взяла пластиковую вилку, попробовала один кусочек. Сделала такое удивлённое лицо, словно была поражена немыслимым талантом Тутберидзе относительно приготовления пищи. - Слушай, вкуснотища! - промычала девушка, взяв в рот ещё один добротный кусочек. Слои из тонкого теста между начинкой явно не пропеклись и были сырыми, но говорить об этом Женя не собиралась. Понимала, что Этери правда старалась. - Ну-ка, дай попробую, - с сомнением отреагировала Этери. Как только она взяла в рот кусочек лазаньи, тут же выплюнула его обратно, скривив лицо. - Это же кусок сырого говна, я извиняюсь. Блять. Ужасно! - чуть ли не плюя, сказала женщина. Женя с трудом проглотила кусок и кисло улыбнулась. - Подхалимка! - Что?! Я хотела сделать тебе приятно, ты же явно старалась! - Вот блин. Лучше бы бутерброды сделала... - Да брось. Я не голодная. Этери расстроено откинула голову на подголовник сидения. Такая большая мелочь с её стороны, и та не удалась. Женя закрыла контейнер, отложила его в сторону, запив неудачную лазанью несколькими глотками чая, она положила свою голову на плечо любимой. - В нашей семье поваром буду я, - еле слышно сказала Медведева. - Договорились, - пробормотала Тутберидзе. Всё происходящее между ними было настолько мило и непосредственно, что тяжесть того разговора, который Женя обещала Этери в начале, довлела дамокловым мечом. Девушка сняла шапку, поправила волосы, вздохнула, затем убавила жар от печи в машине. Янтарно-карие стали грустными - старшая уловила тревогу. Пауза. - Я хочу тебе рассказать всё, что скрывала. Стоило сделать это изначально либо постепенно, чтобы сейчас это не вывалилось так, словно вода, прорывающая плотину. Этери поерзала в кресле, насторожилась, словно ожидала, что сейчас её ударят в самое больное. Возникло напряжение в воздухе, стало сложнее дышать. - Тери... когда ты подвозила меня на день рождения Насти Скопцовой, она увидела нас вместе. У неё на балконе есть телескоп, она постоянно пялится в него. Мы припарковались далеко от её дома, но это не помогло, потому что Настя увидела нас. Вернее, машину. Когда я пришла, она спросила прямо о том, кто меня привез. Предположила, что это твоя машина. Я не стала лгать. Так получилось, что я всё рассказала. Настя Скопцова в курсе наших отношений. Повисла новая длинная пауза. Этери сначала побледнела, затем покраснела, прикрыв ладонью глаза, она старалась выстроить небольшой барьер. Ей нужно было переварить эту информацию. Это было сложно. Внутри была обида, страх, а ещё непонимание того, как Женя могла это утаить. Девушка не спешила говорить, давала Этери возможность проявить все эмоции от услышанного. - Она отнеслась к этому нормально, я думала, что будет хуже. Всплеск эмоций, но Настя проявила себя достойным человеком, близким, понимающим, - добавила Женя к ранее сказанному. Карие глаза посмотрели на девушку из полуопущенных ресниц. Пальцы слегка задрожали. - Неприятно, - отозвался хриплый голос. Женя тут же взялась за руки Этери, сжала пальцы. - Понимаю, но это уже случившееся действие. Я не обговорила это с тобой. В этом моя вина. Женщина снова откинула голову на подголовник, прикрыла глаза, глубоко задышала. Медведева испытала дикое чувство вины, а ещё раскаяние. - Это всё начинает обретать неожиданные повороты. Мне тоже есть что сказать. Тут уже напряглась Женя, потому что серьезность тона, с которой говорила Этери, стала пугать. Они посмотрели друг на друга, как смотрят преступники, сбежавшие из тюрьмы, - им есть что скрывать. - Помнишь, когда мы ехали на совместный отдых в частный дом Подмосковья, остановились на заправке? - Да, как забыть. - Так вот... я случайно встретила там Андрея Депутата. - Блять... - выругалась Женя и часто задышала. Она тут же поняла, к чему клонит Тутберидзе. Паника нарастала. Тутберидзе продолжила. - Мне показалось, что он что-то понял. - Помню, как ты странно вела себя со мной на заправке, долго торчала в уборной. - Именно поэтому. - Блять... моя сумка... она лежала на переднем сидении машины. Он её увидел. - Почему ты так решила? - Потому что потом я вышла с этим рюкзаком на прогулку к Кате, а она так разглядывала его, что-то бормотала невпопад, что интересная сумка, хочет купить такую же. Они замолкли. Обе поняли, что это значит. Лихорадочно вспоминали то, что было после этого прокола, на ум пришла уже другая сумка, которую Женя подарила Этери. Они обе закрыли глаза, расцепили руки, часто задышали. Их накрыло. Теперь всё вставало на свои места. И реакция Кати Бобровой, и её странное поведение. - Она не задавала мне прямых вопросов. Поэтому никаких подтверждений с моей стороны о том, что между нами с тобой что-то есть. - Спасибо и на этом, - с досадой цыкнула Тутберидзе. Тонкие пальцы начали нервно расчесывать ладонь, пока там не появилось красное пятно. Она нервничала. - К сожалению, это ещё не всё, - продолжила Женя. Этери посмотрела на неё с ещё большим беспокойством. У Медведевой в горле встал ком, она безуспешно пыталась его протолкнуть кашлем. Опустив глаза в пол, она не знала, куда деть стыд. - Ты спрашивала, почему я поинтересовалась квартирой и отношением к ней Буянова. - Господи... Пауза. Женя старается набраться смелости, пока у неё в груди обжигала легкие досада. - То, что я сейчас скажу... обещай, что отреагируешь максимально адекватно. Умоляю. - Не оставляешь мне выбора, это неправильно! - слегка повысив голос, на эмоциях ответила Этери. Женя закрыла лицо руками, начала растирать пальцами лоб. - Костя и Кирилл Алешин видели, как Диана садилась в чью-то машину. Серый «Toyota Land Cruiser Prado». - Нет-нет, не может быть. Это какая-то шутка! - тут же срываясь в истерику, пробормотала Этери. Женя увидела это, ощущая неотвратимость сказанного, к глазам почти подступили слёзы. - Ты прекрасно знаешь, чья это машина, да? - с расстройством констатировала факт Медведева. Этери металась из стороны в сторону, затем не выдержав давления, она вышла из машины, хлопнув дверью. Девушка осталась в салоне одна, у неё задрожали губы. Женщина обошла машину спереди, встала спиной к сидящей в машине Жене, облокотилась пятой точкой о капот авто. Женю затрясло от безысходности, она понимала, что выдает чужую тайну, что не имела право рассказывать об этом, не дав возможности сделать это самой Диане. Однако пути назад уже не было, да и умалчивание этого факта уже плохо сказывалось на ИХ взаимоотношениях. Тутберидзе стояла на улице долго, не желала вернуться в теплый салон авто. Жене пришлось выйти на улицу. Обойдя внедорожник, она встала напротив Этери, посмотрела прямо Ей в глаза. - Между нами не должно оставаться тайн. Мы уже об этом говорили, но считаю, что стоит повторить. Наши отношения и так слишком тщательно скрываются, так хотя бы друг с другом мы должны быть честны. Значит, ты знаешь, чья машина? - Да, и меня поражает тот факт, откуда об этом узнала ты? Женя опустила глаза на землю, оглядела снег под их ногами. В груди было неприятное чувство жжения. - Дядя Насти Скопцовой, он является генерал-майором одного секретного подразделения в Москве... ты знаешь какого. - Что?! - с ужасом воскликнула женщина. Она вскочила на ноги, убрав капот в качестве опоры. Жемчужно-черные глаза искрили яростью. Женя виновато опустила голову, поникла. - И что ты сделала?! Обратилась к нему, чтобы он узнал, кому принадлежит машина?! - Я догадывалась, что это может быть Буянов. - Но как ты могла! Этот дядя же теперь всё знает! - Нет, не знает, я тебе точно говорю! - оправдалась Женя, глотая ком в горле. Этери начала заламывать руки, накручивать себя. - Блять! Это уже не смешно! О нас то тут, то там узнают твои знакомые, а я даже не в курсе! Ты не могла спросить об этом меня?! Зачем нужно было привлекать к этому посторонних людей?! - Пойми меня! - Нет! Этот поступок мне не понятен! Ты вообще головой думаешь? Женя ощутила, как накатывает волна из слез, она отвернулась от Этери, ощущая свою уязвимость. Женщина обошла её, руками подняла Женин подбородок выше, чтобы видеть глаза. - Не отворачивайся от меня, когда я задаю вопрос! Неужели стало стыдно? А раньше подумать об этом не могла, когда делала? - Я злилась, была подавлена тем, что ты умалчивала о квартире! И не могла понять, а в курсе ли ты, что Диана видится с отцом? Мне вдруг подумалось, а вдруг вы общаетесь, но ты не говоришь. И ещё эта недосказанность, умалчивание - всё это только обостряло ситуацию! Мне начало казаться, что ты точно делаешь что-то у меня за спиной! - А спросить об этом прямо не судьба? Мы вроде как пара с тобой, нет? Какой смысл в том, что мы так много проводим времени друг с другом, когда важное ни хуя не обсуждаем?! - Я виновата, прости меня! Виновата! Принимала решения самостоятельно, сама тебе врала и боялась, что врешь ты! - Но мы же договорились, что ничего не будем утаивать, тогда что это были за сомнения! - Я живой человек, ясно? Что ты пристала! И я тоже ошибаюсь, и тоже порой не знаю, как вести себя в этих отношениях! У меня не было опыта до этого, такого богатого и обширного, как у тебя! Разве я не имею право что-то делать неправильно? А то ты такая святая и всегда знаешь, как нужно? Сколько я подводила тебя к тому, что нам нужно общаться, бороться за отношения, прежде чем до тебя самой это дошло? Аптер сказал тебе, что то, что между нами, - это нехорошо, и ты тут же ушла в глухую оборону, вычеркнула из своей личной жизни на месяц! Разве это был правильный поступок взрослого человека? Нет! Но мы обсудили это, решили проблему! А теперь, когда что-то делаю неправильно я, ты нападаешь! Они замолчали, обе были не в себе. Однако Этери прислушалась к словам, что были сказаны Женей. Она постаралась быстро обдумать их, сказать что-нибудь адекватное. - Да, да, конечно. Ты живой человек, не робот, я понимаю. Мы обе ведём себя из рук вон плохо. - Согласна. Чтобы сгладить накал страстей, Этери первая подошла к любимой и обняла её. Они тесно прижались друг к другу, словно желали найти опору и поддержку. И им это удавалось. - Сядем в машину, холодает, - пробормотала Этери, не открывая глаз. Женя кивнула. Они вернулись в теплый салон авто, успокоились. Теперь уже Тутберидзе вспомнила о том, что её дочь за спиной виделась с Буяновым. Новая волна эмоций. - Как Диана могла? Она скрывает от меня, что видится с ним? - на эмоциях отреагировала женщина. Она обвила руками руль и со скрежетом надавила на его кожаную оплетку. - Ты правда не знала? - Издеваешься? Конечно, нет! Если бы я знала раньше, то давно бы разнесла её! - Нет, что ты такое говоришь? Не надо! Она не виновата, что из-за твоего неодобрения и боязни быть поруганной ей приходится скрываться! Думаешь, что Диша этому радуется? Очень сомневаюсь! Тяжело нести такую ношу! Тем более она знает, как ты можешь отреагировать! - Да как?! - Эмоционально! Это умалчивание из страха перед тобой, а ещё из-за нерешительности. Ты, не спрашивая, разрисовала всю её жизнь! Она не смогла заниматься плаванием профессионально, потому что страдала из-за отсутствия общения с тобой и решила пойти на каток! Пожертвовала, возможно, своим призванием, чтобы быть ближе к тебе! Это не она хотела стать фигуристкой, а ты, понимаешь? Как ребёнку ещё обратить на себя внимание родителя? Только так! Там, где чаще находится мама, туда и отправляться! И я её понимаю. В итоге в фигурке не срослось, она ушла в танцы! Но и это тоже, возможно, не её! Снова ты и снова её страх потерять твоё внимание! Она ожидает одобрения, ожидает поддержки, а ты давишь. Разве я не права? И вот она с этими противоречивыми чувствами вдруг как-то выходит на связь с отцом. Диана его не знает, но желает получить ту поддержку, что так давно ищет. И похоже, что получает! Но снова перед ней дилемма - говорить или нет? И зная наперед, что ты её не поддержишь, она скрывает. Думаешь, ей не больно? - А мне? Я всё это прекрасно понимаю, но воспитываю её так, как умею. Сергей бросил меня в своё время, он сделал выбор. И какой бы плохой матерью я не была, я не дам ему обелиться за счет меня! Столько всего я перенесла, чтобы поставить Диану на ноги, чтобы вылечить её от недуга, а где был он? Со своей женой и сыном! Думаешь, что квартира способна возместить этот урон? - Не способна, но ты сама говорила, что он хотел видеть Диану ещё тогда. Может быть, когда он узнал бы дочь получше, то захотел помочь. Но ты и его держала под контролем, не подпускала к ребёнку! Ты снова решила одна за всех, а это не может не повлечь такие последствия! Диана старается компенсировать его отсутствие в своей жизни и не смей давить на неё! Она не откажет тебе, если ты попросишь её перестать с ним видеться, потому что ты для неё важнее. И она просто хочет твоей любви и одобрения, чёрт возьми! Не решай за неё, как ей общаться с отцом! Они затихли. Этери била крупная дрожь, она так сильно переживала, что у неё покраснела вся шея. Женя постаралась приманить руками любимую поближе, но та посчитала, что сейчас это не поможет. - Тери... ты прекрасная мать. Лучшая. И ты сделала всё, чтобы Диана была счастливой. Нет твоей вины, что у неё произошли проблемы со слухом, это всё вина врачей. И то, что ты забеременела, - это не грех. Даже то, что у тебя были отношения с женатым мужчиной, - это не грех. Мы вешаем ярлыки на поступки, говоря, что это хорошо, а это плохо. И это неправильно. Я не знаю всех обстоятельств, из-за которых ты начала с ним встречаться, но я уверена, что иначе быть просто не могло. Так сложилось, это факт. И то, что есть Диана после Буянова, - это тоже факт. Ты воспитывала её так, как умела, ты права, но и в этом нет ничего плохого. Она хороший человек, добрый, милый, мягкий, и Диша замечательная дочь. И пусть между вами с Ним много конфликтов, но это не должно отражаться на Диане, понимаешь? В определенный момент она просто может перестать тебе доверять. Сейчас испугалась твоего гнева из-за того, что видится с отцом, а что потом? Может быть что-то серьезнее, а ты и не узнаешь. Нужно работать над этим, нужно стараться. Я знаю, что ты сможешь. На глазах у Этери проступили слезы. Она облегченно выдохнула, потому что Женя смогла подобрать нужные слова, особенно сказав «ты прекрасная мать». Это было то, что в тайне Тутберидзе хотела услышать уже много лет, и вот теперь она услышала. И сказано это было самым важным и близким человеком, чьё мнение было для неё немаловажным. Женя тут же поддалась навстречу любимой и, раскрыв руки, зазывала в объятия. Обессиленная, напуганная, расстроенная Этери буквально рухнула Жене в руки. Крепкое объятие, такое сильное и надежное, а ещё поддержка и одобрение. Внутренний ребёнок Этери Тутберидзе ощутил, что его любят, о нём заботятся, а ещё с ним искренне добры. И пусть между девушками был длинный разговор, где было раскрыто немало неприятных тайн, но сейчас всё сказанное заметно облегчило сердце. Женя прикрыла глаза, вдохнула аромат её духов. Пришло внутреннее умиротворение. - Спасибо, Жень. Нам ещё нужно это обсудить, но не сейчас. Мне надо всё это переварить. - Да, согласна. И прости меня ещё раз, что не говорила этого раньше. Я виновата перед тобой. - Я не сержусь, самурай. Ты делал всё это, чтобы уберечь меня, а ещё боялся меня потерять, так? - Да... очень. - Никуда теперь эти Ледяные и Огненные драконы друг от друга не денутся. Слышишь? Мы вместе, и мне больше ничего не нужно. Услышь меня и прекрати уже эту ревность. Она душит. - Хорошо. Но я не обещаю обуздать её до конца. Всё равно я буду вздрагивать, когда кто-то будет к тебе непозволительно близко приближаться. По-моему, я уже это говорила раньше. Всё это только потому, что я не могу прилюдно назвать тебя своей, чтобы обозначить перед обществом, что ты моя женщина. - А нам и не нужно никакое общество, когда между нами всё хорошо. Не имею желания приглашать в наши взаимоотношения третьих лиц. Только ты и я. Больше никого. *** 5 декабря 2016 года, Центр спорта и образования «Самбо-70», отделение «Хрустальный», город Москва, Россия. Даниил Глейхенгауз сидел за бортиком. Он внимательно наблюдал за Жениной разминкой, был чутким к каждому её жесту или слову. Компания из девочек по очереди разминались в спортивном зале, затем немного в классе хореографии. Парень был задумчив, а ещё он пытался понять, а не послышалось ли ему то, что было не так давно? Медведева была непосредственной, веселой, довольной, движения шли легко, она бесконечно улыбалась. Взглянув на часы, Глейхенгауз отметил, что время близится к одиннадцати часам, а это значило, что скоро придёт Тутберидзе. У парня быстро появился в голове план, который он собирался реализовать. Все выходные он не мог придти в себя. Казалось, что ужас от пережитого стресса никогда не пройдет. То Даниил вспоминал голоса за дверью, то жаркие стоны от занятия сексом, а ещё неимоверное возбуждение у себя самого от прилива адреналина в кровь от страха. Всё это не увязывалось в голове, потому что уши могли и обмануть, а ведь глазами-то он не видел того, что услышал. Он попытался представить, как они могли это делать? И стали бы так рисковать по середине рабочего дня в кабинете «Хрустального»? Может быть, это была шутка, думал парень, но было совсем не смешно. Даниил собирался проследить за поведением Евгении после выходных, учитывая то, какие она результаты давала на прошлой неделе. Будут ли они такими же или улучшатся? При этом хореограф вспоминал, что за всё время тренировок Тутберидзе вела себя крайне неестественно и абсолютно перестала комментировать такие откровенные ошибки. Это было не похоже на неё, ведь она всегда была остра на язык, а ещё справедлива. - Девочки, пойдемте на каток. Давайте сначала посмотрю ваши короткие программы, а потом немного поправим хореографию. Сегодня немного поменяем стиль занятий, - попросил Глейхенгауз, указывая на дверь. Все начали собираться, по очереди выходить из кабинета. Последней осталась Алина, Даниил подошел к ней поближе. - Ты как? - Хорошо, Даниил Маркович. - Ногу ушибла в пятницу. Компресс накладывала травяной, как я говорил? - Да. Бабушка сделала, я отлеживалась, никуда не ходила. - Умница, - он провел рукой по её плечу, а затем по голове. Девушка скромно улыбнулась, уши вспыхнули алым оттенком, он подметил. Ему, как мужчине, было неосознанно приятно касаться девушки, а ей - принимать эти знаки внимания. Вышли из кабинета вместе, уже когда шли по коридору, им навстречу вышла Этери Тутберидзе. Даниил значительно напрягся, когда она оторвала взгляд от телефона и посмотрела ему прямо в глаза. - Привет, Даниил Маркович, здравствуй, Алина, - кратко поприветствовала женщина. Он растерянно кивнул, зашел внутрь. Этери обратила внимание на какую-то перемену в обычно стабильном настроении Глейхенгауза. Евгения уже выехала на середину катка, начала работать с дорожками шагов, затем слегка подпрыгивать, как бы постепенно давая ногам нагрузку. Они увидели друг друга через весь «Хрустальный», лица переменились, стали светлее. Краткие улыбки, и Женя, продолжая слушать музыку, скользила вдоль бортика. - Этери Георгиевна, я кофе захватил для нас всех. Сегодня что-то холоднее обычного, - помахав рукой, сказал Дудаков при виде коллеги. - Сереж, спасибо, прям то, что сейчас нужно, чтобы взбодриться, - улыбнулась Этери, протягивая руку к стаканчику. - Тяжелые выходные? - уточнил Глейхенгауз, внимательно вглядываясь в красивое женское лицо. Тутберидзе, напротив, была расслабленной. - Нет, с чего ты взял? - Обычно на выходных бодростью запасаешься. - Ну ночью не удалось выспаться, если честно, - прохрипела Этери и непроизвольно посмотрела на лёд. Её глаза нашли виновника бессонницы, и, к своему несчастью, она не понимала, что кто-то очень внимательно за ней наблюдает. Женщина отпила несколько глотков кофе, достала из сумки телефон, ручку и блокнот, развернулась в сторону спортсменов целиком. Даниил так и продолжил стоять за спиной. Затем присев рядом с коллегами, он задумчиво наблюдал за тренировкой. Периодически Этери вставала с места, махала руками, поправляла чьи-то движения. Даниил обратил внимание, что Медведева начала кататься совершенно иначе, чем на той неделе. Она вернула себе форму, более того, показывала отличные результаты. В голове Глейхенгауза вновь возникло воспоминание, как два знакомых голоса надрывно шепчут друг другу о том, что скоро кончат. Это было выше его понимания, поэтому он встал с места, суетливо заходил по сторонам, а затем обратился к Дудакову. - Серег, ты курить собираешься? - Ну хотел попозже выйти. - Пошли сейчас. - А что такое? - Хуево мне что-то. - Ого. Ну, пойдем. Дудаков махнул в сторону Этери, как бы привлекая внимание. Она обернулась, он крикнул, что они сейчас придут, женщина кивнула. Уходя за угол здания, они пошли ближе к пожарной лестнице и встали под неё, чтобы никто не видел, что Дудаков курит. Им повезло, что рано утром снегоуборочная машина расчистила прилегающую территорию к зданию от снега, поэтому уйти они могли куда угодно и беспрепятственно. Сергей достал из кармана пачку сигарет, извлек для себя одну. - Дай тоже, пожалуйста, - неожиданно попросил Глейхенгауз. Сергей удивленно приподнял брови. - Что это ты? - Не спрашивай, просто дай. Дудаков протянул пачку коллеге, тот извлек оттуда сигарету для себя. Закурив одной зажигалкой на двоих, они глубоко вдохнули табачный дым. Засунув руку в карман брюк, Даниил крепко закрыл глаза, поежился от морозного ветра. Дудаков умело выпускал из легких клубы серого дыма, которые окутывали его и тут же развеивались от ветра. Даниил был сосредоточен на сигарете, втягивал копоть через фильтр так сильно, что казалось, хочет его съесть. - Дань, ты чего? Глейхенгауз нервно потер ухо, выдохнул табачный дым и тут же закашлялся. Дудаков постучал ему по спине, парень с трудом откашлялся. В голове не укладывалось, что взрослая, состоявшаяся женщина может заинтересоваться несовершеннолетней спортсменкой, да к тому же девушкой. Ужас от осознания этого выбил хореографа из колеи, он задрожал от холода и шока. Более того, он прекрасно понимал, что между ними такие отношения, которые совершенно не намекают только на платонические проявления. Они занимаются сексом, причем так, что не стесняются делать это в «Хрустальном». Воспаленный от лихорадочных мыслей мозг начал представлять картину их полового акта, прикидывая, а где конкретно они могли его исполнять? На полу? На диване? А может быть, на столе? Обдумывая то, а как же именно они могли заниматься сексом, кто и как себя вёл и как они вообще могли получать какое-то удовольствие, Даниил нервно и продолжительно сделал затяжку и снова закашлялся. - Дань, ты меня беспокоишь. Ты блять скажешь, что случилось? Весь бледный, а сам куришь! Даниил посмотрел на коллегу, подумал о том, а может ли Дудаков знать о том, что теперь узнал он: «Если не знает, то какой будет реакция? Шок? Явно шок! Серега нормальный мужик, который имеет жену, сына, даже помыслить о лесбиянстве не может!» Глейхенгауза накрыло от ужаса и осознания, что Тутберидзе буквально растлевает подростка: «А что если она делала это уже очень давно? А что если не только с Медведевой?!». Тут крыша полетела капитально. Он вдруг подумал, а пыталась ли Этери проявить какие-то сексуальные намерения к Алине: «А что если да?! Может быть, поэтому Алина так быстро охладела к спорту и перестала посещать тренировки?! Блять! Просто пиздец! Я просто убью Тутберидзе, если это окажется правдой! Но как узнать? Спрошу осторожно у Алины». - Даниил, что с тобой, алло? - Серег, забей, я просто узнал неприятные вещи, не готов поделиться. Захотел голову проветрить. - Ну ладно, что ответить. Они зашли в здание, вернулись на каток. За всё это время успело пройти несколько групп из юниоров и взрослых спортсменов, Тутберидзе кружилась на катке, бесконечно кого-то поправляла. Евгения Медведева раскаталась до частых, высоких, интенсивных прыжков, элементы из произвольной программы пестрили сложностью и оригинальностью. Этери одобрительно кивала в её сторону, показывала руками, что следует усилить скорость вращений, затем одобрительно показала жест «Окей!». Тем временем Алина Загитова меркла на их фоне, терялась, сбивалась. Глейхенгауз решил, что слишком низко со стороны Тутберидзе уделять всё внимание только одному спортсмену. Он вышел на лёд, подъехал сначала к Ане Щербаковой и поработал с ней, другими спортсменами, а затем к Алине Загитовой. Даниил бросил несколько неодобрительных взглядов в сторону Этери, как бы подчеркивая, что она ведет себя непрофессионально. Ещё его сознание разрывал факт того, что теперь он знает более глубокую причину, по которой тренер проявляет такие знаки внимания к данному спортсмену. Они провели на льду большую часть дня, и уже к концу вечера Даниил сказал: «Я бы хотел отработать хореографию с некоторыми фигуристками. Медведева, Щербакова, Паненкова, прошу остаться». - Загитова тоже, - добавила Тутберидзе. Глейхенгауз возмутился. - У Алины по хореографии на сегодня нет никаких недостатков. Я считаю, что задерживаться ей не стоит, только в том случае, если она захочет подождать меня. У меня личные дела в той же стороне, что её дом, поэтому могу докинуть. - То, что сегодня она отработала хорошо, не гарантирует, что то же самое будет завтра. Поэтому пусть останется. - Гарантирует, потому что по части хореографии она молодец, я это точно знаю. Женщина переплела руки на груди в замок, сдвинула брови, ей показалось, что Глейхенгауз ей дерзит. - То есть ты намекаешь, что у неё проблемы на льду? - Я говорю об этом прямо, Этери Георгиевна. Если бы время уделялось всем спортсменам, а не конкретному, то подобных казусов не было. Все удивленно переглянулись, даже Дудаков, расширив глаза, уставился на коллег. Медведевой показалось, что Глейхенгауз сегодня максимально зол, чего обычно в нём не наблюдалось. Тутберидзе не растерялась. - Я не лоббирую ничьих интересов и проявляю внимание к тем спортсменам, что хотят работать и просят о помощи. Те фигуристы, что чаще всего пассивны и тратят большую часть тренировки на раскачку, тянут команду на дно. Это нужно усвоить. Хореография без техники и льда ничего не стоит. У стоявших в дверях Квителашвили и Трусовой пробежался холодок по спине. Все без исключения боялись услышать эту интонацию от Тутберидзе и поразились, что Глейхенгауз осмелился её спровоцировать. - Тех, кого я не назвал, прошу освободить помещение, - громко и резко сказал Глейхенгауз. Никто не смел ослушаться, хореографический зал быстро опустел. Алина растерянно села на лавочку, глядя на Даниила, не понимала, что с ним происходит. - Медведева, пойдем. Остальные сядьте, - подозвал к себе Глейхенгауз. Девушки были обескуражены строгостью тона, который он себе позволил. Это было максимально не свойственно ему, поэтому каждый ощутил себя некомфортно. Ещё неприятнее почему-то стало Жене. Она стояла по середине зала, словно на стрельбище. Лицо Тутберидзе максимально напряглось, стало строгим, вытянутым. Дудаков включил музыку по жесту Глейхенгауза, Женя начала повторять движения программы на паркете. - Нет! Плавнее, плавнее, что ты руку так бросаешь? - громко, четко поправлял Глейхенгауз. Тутберидзе приняла более прямое положение, словно собиралась встать с места и ударить коллегу в живот. Разозленный своими ужасными мыслями, Даниил проявлял самые неприятные стороны своего характера, что не могло не броситься в глаза. Спортсменка повторяла движения снова и снова, но хореограф был недоволен. Девушка была упорна, повторяла быстрее, плавнее, старательнее, делала всё, что было в её силах. Этери наблюдала, была полностью удовлетворена тем, что делала Женя, но Глейхенгауз не унимался. Казалось, что он придирается без причин, и в какой-то момент это стало так очевидно для Тутберидзе и Дудакова, что они неосознанно оглянулись, что-то вроде: «Что происходит?». - Повтори, - требовал Глейхенгауз. Женя злилась, но покорно повторяла. В какой-то момент Глейхенгауз поймал себя на мысли, что точно проверит свою теорию об их отношениях. - Нет, нет, тут нужен прогиб в спине, понимаешь? А у тебя словно поясница застыла, слишком жестко зафиксирована, нужно сделать подвижнее, мягче. Смотри. Парень подходит к девушке со спины, кладет левую ладонь на её талию, а правую - на шею. Даже со стороны это выглядит вызывающе, особенно, когда он слишком близко прижался к ней. Женя бросает удивленный взгляд на Этери. Медведева широко округляет глаза, когда Глейхенгауз прижимается так близко, что она ягодицами ощущает выступающий бугорок меж его ног. Он так близко и плотно врезается в её тело, что обескураженная Медведева буквально ощущает его пульсацию. - Расслабься и облокотись, - говорит Глейхенгауз, но Медведева становится ватной. Она никогда не ощущала в таких подробностях мужской орган, поэтому не могла оценить, пульсирует он в обычном состоянии или же непосредственно сейчас и находится в возбуждении. Ужас янтарно-карих улавливают жемчужно-черные, которые явно находятся на грани скандала. Глейхенгауз с силой давит на талию Жени, ей приходится откинуться на тело партнера, и он наклоняет её так, чтобы увеличилась амплитуда движения. Они изящно прогибаются, мужская ладонь скользит от шеи по плечу, останавливается на локте, пальцы обхватывают изгиб руки. - Даниил, прервемся на две секунды, - вставая с места, объявляет Тутберидзе, а рукой указывает Дудакову, чтобы он убавил звук. Присутствующие с интересом наблюдают эту непонятную ситуацию, Женя тут же отходит в сторону. Тренеры покидают помещение, выходят в коридор. Тутберидзе подходит к Глейхенгаузу поближе, словно бык, который собирается сделать выпад. - Ещё раз ты будешь так близко прикасаться к Жене, я захуярю коньком тебе меж глаз, понял? - не повышая тон, абсолютно спокойно, но твердо и уверенно говорит женщина. Изумленный парень отстраняется, начинает понимать, что такая реакция подтверждает его гипотезу - между ними есть личные отношения. - Возьми отгулы на несколько дней, отдохни, может, голову в порядок приведешь. Ты сегодня весь день сам не свой, да что происходит? Тебя словно подменили! На глазах у всех так прилипать к ней! Да я же вижу, что ты придираешься без повода! Вопрос только в том, а зачем? У неё есть родители, они вряд ли обрадуются, увидев такое! Даниил с силой сжимает челюсть, но молчит, хотя в его голове рой мыслей: «Двуличная! А сама-то трахаешься с ней! Или ты думаешь, что Медведевы будут счастливы узнать об этом?». Тутберидзе не понимает, что в его голове, поэтому выдерживает долгую паузу. - Это тренировка. Мне нечего скрывать, я не испытываю сексуальных и иных влечений к нашим подопечным. Поэтому то, что я так сделал, - лишь ваши домыслы, потому что я устал наблюдать за тем, как Медведевой прощаются ошибки и недоработки. На прошлой неделе она была хуже самой плохой юниорки, не могла сделать абсолютно ничего. Вы и слова не сказали, а это немаловажный момент в работе. Поэтому я поменяю подход к своим занятиям. Советую и вам сделать то же самое. - Не учи меня, как нужно работать, понял? Я лучше знаю. - Без проблем. Парень вошел внутрь, хлопнув дверью, а Этери так и осталась стоять, будучи полностью сбитой с толку. Пара общалась по телефону перед сном. Не успели они соединиться, как Женя решила перейти к самой главной теме. - Скажи, что мне не показалось, что он сегодня был ко мне предвзятым? - Не показалось, - ответила Тутберидзе. - Что произошло? Я настолько офигела, что аж дар речи потеряла. Он никогда в жизни не был так тесно ко мне, я аж растерялась. Чем я его спровоцировала? - Понятия не имею. Предполагаю, что он бесится из-за чего-то. - Что ты ему сказала, когда вывела за дверь? Я думала, ты ему нос сломаешь, ты бы себя видела. - Что захуярю коньком меж глаз. Пауза. Женя улыбалась и удивлялась одновременно. Слишком необычно было осознать, что Она могла Такое сказать Ему. Этот мат выражал будоражащую рассудок агрессию и ревность, упрямство, отстаивающую свои владения Тутберидзе. Это почему-то возбудило Женю, потому что они обе понимали, что этот порыв Глейхенгауза прижаться к Жене абсурден и был неприятен им обеим. - Так и сказала? - Да. Потому что правда так сделаю. Максимально странное и неадекватное поведение. Перед глазами встала картинка, как мужские пальцы плавно, медленно касаются Жениной кожи, скользят по оголенным плечам в сторону локтя. Левая ладонь лежит сначала на талии, затем на бедре Её любимого человека, позволяет себе блуждать по чужой территории. - Этери, он жался ко мне всем, чем можно и нельзя. А у меня ещё такие тонкие спортивные лосины, я всё почувствовала. Это было омерзительно! Ощущаю себя какой-то грязной после этого! - искренне призналась Медведева. Возникла пауза, Женя вдруг подумала о том, что зря взболтнула это, потому что явно Ей было неприятно это слышать. Мысли и воображение сгорающего от ревности сердца уже было не унять. Мозг во всех подробностях представил, как к Её Жене прислоняется промежность Глейхенгауза, как тесно соприкасаются их тела. Этери шумно выдохнула, ощутила себя не менее грязной, чем Медведева. - Тери... тише-тише... не надо так тяжело дышать. Я дурочка, прости, не хотела вызывать у тебя такие эмоции. Правда. Сказала, не подумав. Мне бы тоже было неприятно такое услышать. - Извини, нет, всё в порядке. Захлестнуло. - Вот бы сейчас обняться и лечь спать. - Хотелось бы... - Давай больше не будем обсуждать эту мерзость. Может быть, у него Луна в Марсе или что там обычно бывает, когда башню срывает. Простим ему это. *** Следующий тренировочный день прошел спокойно, да так, словно вчера ничего и не было. Женя поглядывала за Глейхенгаузом ещё внимательнее после этого инцидента, а он - за ней. К вечеру спортсмены отправились в процедурные кабинеты, чтобы расслабиться и отдохнуть. Женя лежала на столе массажиста и терпела ту боль, которую безуспешно пытался согнать со спины специалист. - Вот тут зажалась, тут тоже. Будь осторожнее, пожалуйста. Это натяжение долгоиграющее. Если будет продолжать работать только эта часть тела, то обязательно произойдет срыв, будет отдавать в ногу. Осторожнее, и почаще приходи ко мне, хотя бы будем прорабатывать. - Ой, хорошо. Выйдя от массажиста, девушка отправилась в баню, чтобы прогреться. Закрыв глаза, она облокотилась затылком о стенку парилки и задремала. Не было понятно, как долго она просидела там, но в какой-то момент её похлопали по щекам. - Жень, Женька! - тревожно взывал к её рассудку отдаленный хриплый голос. Он был так взволнован, что почти срывался. Девушка не могла понять, что происходит, перед глазами словно стояла пелена. Длинные холодные пальцы успокоили горячую кожу, сильнее сжались на предплечьях. - Давай, медвежонок, вставай. Хотя бы попробуй! - умоляла Тутберидзе, но ноги не слушались Медведеву. Она, уснув в парилке, потеряла сознание и обессилила от высокой температуры. Широко раскрытая дверь выпускала из помещения раскаленный воздух, а Женя лежала на скамье без каких-либо сил. Понимая, что девушка не придет так быстро в себя, Этери решила вытащить её на свежий воздух, а потом начать реанимировать. Она обхватила любимую, с усилием потянула на себя, постепенно, медленно начала продвигаться к дверному проёму. Женя пыталась идти сама, но была слишком слаба, поэтому вся тяжесть её тела легла на плечи Тутберидзе. Спортсменка обмякла. Дойдя до дверного косяка, тренер слегка передохнула, затем из последних сих выволокла бледное тело Медведевой в помещение около парилки. Кое-как добравшись до дивана, Этери уложила Женю. Сбившееся полотенце оголило грудь, хотя нижняя часть была в чем-то на подобие купальника или плавок. - Ух, Жень. Сейчас помогу, погоди. Этери сильно вспотела от физических усилий, а ещё от того, каким тяжелым было тело Евгении. Есть в этом особенность, что, как только человек теряет сознание, он становится тяжелее в несколько раз. Тонкие пальцы прикрыли оголенное тело полотенцем, затем открыли ближайшее окно, но только на несколько минут, чтобы не застудить разгоряченное тело. Уйдя куда-то в другую комнату, Тутберидзе вернулась, держа в руках ватку и нашатырный спирт из аптечки. Сев на колени перед Женей, она слегка помахала ваткой у самых ноздрей. - А я тебя потеряла. Думала, что ты уже уехала домой, а на сообщения не отвечаешь, трубки не поднимаешь. Я уже родителям позвонила твоим, говорят, что тоже не могут дозвониться. Пошла на пост охраны, говорю, выходила ты или нет, они отвечают «нет», я начала оббегать все помещения. В итоге зашла сюда, смотрю, вещи лежат! - Ммм... - промычала Евгения от резкого запаха. Прохладная температура и отрезвляющий рассудок нашатырный спирт сделали своё дело. К её щекам снова начал приливать румянец. - Моя хорошая... как же это ты могла так? Надо в парилку с кем-то ходить, чтобы в случае, если упадет давление, кто-то мог помочь! - Ну тебя же не было, вот и пошла одна. - Шутить начала, значит, становится лучше. А вообще, я имела ввиду ребят. - Не надо ребят, тебя надо в парилку, так надежнее, не находишь? Женщина улыбнулась. Она успокоилась, понимая, что девушка вернулась в нормальное состояние. Прекрасно зная, что в «Хрустальном» больше никого нет, Этери позволила себе нагнуться к Жене и кратко поцеловать её. Женя прикрыла глаза, затем положила ладонь на затылок любимой. Слегка отстранившись, девушка пояснила. - В следующий раз приводи меня в чувства поцелуем. - Постараюсь. - Уж пожалуйста. Новое касание губ, теплая кожа, аромат бани смешался с запахом дорогих духов. Девушка улыбалась. - Твоя улыбка мешает целоваться. Губы сразу такие натянутые, неподатливые, - пожаловалась Этери, хотя и сама улыбалась. Девушка положила ладонь на Её щеку, погладила. Тутберидзе прикрыла глаза, расслабилась. - Я так перепугалась за тебя. - Спасла меня, - сказала Женя, целуя Этери в нос. - Ты тоже много раз меня спасала. - Мы делаем это обоюдно. Спустя короткий промежуток времени Этери помогла Жене сесть. Девушка медленно оделась. Чтобы успокоить родителей, спортсменка позвонила бабушке, а та настояла, чтобы Этери довезла внучку до дома. Никто и не поспорил. Поужинав, они рассказали о случившемся, чем нешуточно взволновали бабушку. - Ну ты даешь! Никогда в жизни таким не страдала же! - Тут нагрузка была сильная, потом резкое расслабление мышц от массажа и пара, что тело неосознанно отпустило весь контроль над собой. - Хорошо, что вы её нашли! Вот не было бы Этери Георгиевны, так и валялась бы там! А может, и чего хуже стало! - Бабуль, успокойся. Всё хорошо. Девушка встала с места, обняла женщину. Похлопав внучку по спине, бабушка ещё повозмущалась и успокоилась. - Жанна ещё сегодня в ночную смену, что такое. Как бы я одна с этим справилась? - Не думайте об этом, Валентина Лаврентьевна. Всё обошлось. Бабушка задумчиво оглядела внучку, которая пила чай с легким фруктовым салатом. - А где же твой «человек с катка» был? Девушка поперхнулась, буквально перестала дышать. Этери тут же пододвинулась ближе и несколькими сильными хлопками помогла куску еды выпасть из горла. - Все сегодня смерти моей хотят, что ли! - откашлялась девушка. Этери подозрительно посмотрела на неё, Женя виновато опустила глаза. - Что за «человек с катка»? - уточнила женщина, глядя на Валентину Лаврентьевну. Бабушка поняла, что болтнула что-то лишнее, поэтому тут же замахала руками. - Ой, я в маразме, я ничего не знаю. Сболтнула что-то, общайтесь, я пойду до Нины спущусь, - тут же женщина встала из-за стола и нагло ретировалась, оставив недоумевающую Этери наедине с Женей. Строгий взгляд, а в ответ виноватая полуулыбка. - Я опять чего-то не знаю? - Тери... ох. Бабуля начала расспрашивать про то, кто подарил букет. Твой букет. Я не смогла выкрутиться, придумала историю про то, что влюблена в «человека с катка». - Оу... интересно. И какой смысл ты в это вкладываешь? И как объясняешь? - Просто сказала, что влюбилась и всё. Иногда подумываю, если будет сходить с ума и давить (но вообще моя бабуля не такая!), то скажу, что это Морис... Обескураженный взгляд золотисто-карих вдруг стал ещё светлее, Этери засмеялась почти во весь голос. Девушка удивилась. - Что смешного? Женщина смахнула с уголка глаз слезинку, прокашлялась. - Почему именно Морис? - Не знаю. В последнее время все расспрашивают, а я завралась, что выдумываю всякую ерунду. Вот и подумала, что скажу, что в Мориса влюбилась, а там уже по ситуации. Скажу, что разонравился и всё. Прости меня. - Ой, забудь, это не повод для извинений. Глупость какая-то, вот и всё. Скажешь иногда, хоть стой, хоть падай. Женя заварила новую порцию чая. Они обсуждали реакцию бабушки, которая тут же исчезла с горизонта, словно почувствовала, что запахло жареным. - Бабушка твоя - это находка. Люблю её всем сердцем на самом деле. Великая женщина. - Я тоже так считаю. Этери вздрогнула, так как духовка издала громкий звук, который возвещал о том, что пирог с вишней готов. Девушка надела рукавицы, достала противень. По кухне разнесся запах сладостей и выпечки. - Готовься вкусно поужинать, - подмигнула девушка. Она разрезала горячий пирог на несколько частей и протянула любимой. Тонкие пальцы взяли тарелку, поставили перед собой. - Шикарный запах, - призналась женщина. - Бабулин фирменный пирог, кстати. Возьми это с собой, передашь Диане. Кстати, где она сейчас? - У мамы. Всю неделю уже собирается там побыть. Женя задумчиво посмотрела на Этери, присев на стул, поразмышляла о сказанном. - А ты не успела поговорить с ней о Буянове? - Нет, когда бы... - А ты точно уверена, что Диана у родителей сейчас? - Ну да. Женины слова заронили зерно сомнения в душу. Тутберидзе ушла в коридор, вернулась с телефоном в руках. Короткие гудки, Этери Петровна поднимает трубку почти сразу. - Мам, привет. Ну что там делаете? - Да ничего, ужинали, вот спать собрались. - Как там Диша? - Уехала к подружке. Она позвала её к себе с ночевой. По взгляду Этери Женя поняла, что что-то не так. - А подругу как зовут? - Вероника. - А давно уехала и как? - Часа два назад. За ней такси приехало, я её проводила, усадила. Она потом отзвонилась, всё хорошо. Недавно снова набирала, собирается приезжать к 11. Думаю, что не поздно. - Я заеду за ней и заберу. - Отличная идея! И приезжайте, я буду ждать. - Хорошо, мам. Этери отложила телефон, закрыв глаза, громко задышала, постаралась успокоиться. Женина ладонь накрыла её руку. - Говорит, у подруги. - У тебя есть её номер? Позвони. Правда, она может прикрывать Дишу, но ничего. Аккуратно спроси. Этери тут же набирает номер Вероники, девушка снимает трубку спустя долгое время. - Да, Этери Георгиевна? Добрый вечер. - Вероника, здравствуй. Дай, пожалуйста, Дишу. Не могу дозвониться до неё, а тут важный вопрос. - Она отошла, может, не слышит. - Куда отошла? - Ну там, по делам. - По каким? - Этери Георгиевна... гигиенические процедуры. - А, ну ладно. Ты передай ей, что я за ней заеду, потому что мимо проезжаю. Твой адрес я помню. - О, боже, хорошо, я... я... передам. Этери повесила трубку. Женя вопросительно уставилась на неё. - Она правда у подруги? - Не верю этой врушке! Сейчас же поеду туда. - Что? Убедиться, что её там нет? - Да. - Тери... - Жень, ничего не говори. - Постой, погоди. Девичья ладонь ухватилась за руку Этери, поднесла к своим губам. Прикрыв глаза, она поцеловала тыльную сторону руки, затем прижалась к ней лицом. - Послушай меня. Даже если окажется так, что Диана с Буяновым, а ты это поймешь, умоляю, вспомни мои слова. Не дави и не кричи на неё. Постарайся быть менее агрессивной, не подавай ни голосом, ни взглядом идеи, что злишься на неё. Покажи, что ты мудрая мать, что тебе можно доверять, что её не подстерегает опасность рядом с тобой. Это расположит её к тебе, и многое она расскажет потом сама. Хорошо? Этери была на эмоциях, но слова Медведевой так успокоили и поддержали одновременно, что этого запала хватит надолго. Она кратко поцеловала любимую в губы и кивнула. В тени, под большим деревом, стоял черный внедорожник. Этери не спешила выходить, ей показалось, что нужно чего-то подождать. Авто было припарковано прямо у заезда во двор, но подальше от окон Вероники. Прошло достаточно времени, прежде чем серый внедорожник остановился около поворота. Недолго думая женщина вышла из своего автомобиля и направилась к нему. Разумеется, это был серебряный «Toyota Land Cruiser Prado». Как только пассажиры увидели, кто к ним идёт, тут же испуганно переглянулись. Подойдя почти вплотную, Тутберидзе остановилась напротив, сунула руки в карманы, неотрывно смотрела на Буянова. Падал легкий снежок, желтые фонари освещали темную, грязную улицу. Отец и дочь вышли из машины. Шли навстречу неуверенно. Мужчина встал на приличном расстоянии от бывшей возлюбленной, по глазам отчетливо виднелось, что он напуган. Диана выглядела так виновато, что не осмелилась поднимать глаз на маму. - Я успела раньше, чем вы доехали, - спокойно сказала женщина. - Здравствуй, Этери... - как-то сдавленно отозвался Буянов. Он заметно постарел, не был так привлекателен, как когда-то. Черное пальто идеально сидело по его фигуре, волосы с проседью были растрепаны, а глаза - неизменно голубыми, как два безбрежных океана. Тутберидзе испытала злость, ненависть, боль, огорчение, разочарование, почти весь диапазон неприятных чувств. Вспоминая слова Жени, она старалась выглядеть максимально достойно, не стала проявлять неприязнь публично. - Мне всё было интересно, а когда я узнаю, что вы встречаетесь у меня за спиной, - ровным тоном поинтересовалась женщина. Буянов ощущал себя провинившимся мальчишкой, которого сейчас будут отчитывать. На его волосах оседали многочисленные «белые мухи», уши довольно быстро покраснели, а голубые глаза старались не слишком сильно заглядывать в жемчужно-черные. - Я не нашёл другого способа познакомиться со своей дочерью. Знал, что не одобришь. - И вопреки здравому смыслу всё же начал общение. - Я до сих пор считаю, что имею право на него. Ты не дала мне возможность участвовать в её воспитании, так, хоть дай узнать уже взрослую. - Такие вопросы не решаются во дворах около многоэтажек. Поэтому сейчас я предпочту увезти дочь домой, а твои слова оставить без ответа. Приобнимая дочь, Этери повела Диану в сторону своего авто, когда их окликнул Буянов. - Этери, будь человеком! Ты не можешь отрицать, что я её отец! Она злобно оглянулась, молча указала Диане на дверь авто. - Сядь, я сейчас приду. - Мам, не ругайтесь! - Сделай, что прошу. Обеспокоенный ребенок сел в машину, закрыв лицо руками. Уверенным, прямым шагом женщина подошла к бывшему любовнику. Он уже не был тем мужчиной, которого она видела в том кафе, когда он бросил её. Лицо стало более морщинистым, тело явно было худее, чем в пик его спортивной молодости. Всё, что осталось от того «Серёжи», - это глаза. Они были тем самым камнем преткновения, который тогда заставил Этери задуматься над тем, чтобы дать их отношениям шанс. Он стоял напротив, не знал, чего ожидать, но явно не желал уезжать. - Я тут недавно вспоминала, как ты караулил меня у родительской квартиры. Столько всего я пережила, прежде чем вернулась в Россию, так пострадала из-за того, что не углядела за дочерью. Боролась за наше с ней счастье и думала, что сделаю всё вопреки и докажу, что нам и без тебя хорошо. Мне было больно, но я не сдавалась. Диана - прекрасная дочь, но в этом нет твоей заслуги. Всё, что в ней есть, - это от меня и от моей семьи. Ты участвовал только в процессе зачатия, и то получилось случайно. Я никогда тебя не любила, думаю, что просто разбавляла одиночество в твоём обществе. Это была моя ошибка, но исправлять её не хотела бы, просто потому что из-за этого у меня появилась она. И я её люблю. Она всю жизнь страдала, что тебя нет, но в этом нет моей вины. Ты сам это выбрал. Твои извинения после, желание помочь ничего не значат. Я была моложе и думала, что мы с тобой сможем быть счастливы, стоит только тебе выбрать меня и уйти от Лены. Однако я так рада, что ты этого не сделал. В моей жизни появилась настоящая любовь, я искала её всю жизнь. И нашла. А ты - это ошибка, но мы все их совершаем. У тебя сейчас было достаточно времени, чтобы пообщаться с ней и узнать, поэтому прошу. Больше никогда не появляйся в нашей жизни снова, - женщина развернулась, чтобы уйти, но мужская ладонь аккуратно взялась за её руку и развернула к себе. - Не уходи, не дав мне сказать. Диана - моя плоть и кровь. Ты знала, как я хотел девочку, понимала, как много это для меня значит. Скрыть от меня факт беременности - это самая большая ошибка, которую ты совершила. Вот что! А не то, что я появился рядом с тобой. Если бы ты сказала, что беременна, а потом появилась Диана, я бы бросил всё к твоим ногам. Не отрицай! Даже назвала её так, как я хотел, чтобы звали мою несуществующую дочь, глупо отрицать, что ты меня никогда не любила! Оставила ей моё отчество, но дала чужую фамилию! Она должна быть Буяновой! Должна была! Она принадлежит мне и моей семье. И она, как две капли воды, похожа на мою маму. А ты скрыла это от меня! Всё скрыла! Я вряд ли тебе это когда-нибудь прощу! - Да и пожалуйста. Только НАС ОСТАВЬ В ПОКОЕ. Она вырвалась из его хватки и пошла в сторону своей машины. Дойдя почти до дверей, она снова услышала, как он окликает её. - Это не тебе решать, стоит ли нам общаться, а ей! Моя дочь взрослая и самостоятельная, ты не имеешь права манипулировать ею из-за своих обид! Она села в машину, громко хлопнув дверью. Будучи на эмоциях, Тутберидзе не смогла завести авто с первого раза. Ударив рукой по рулю, она прислонилась лбом к окну. - Прости меня. Я врала тебе, - еле слышно пробубнила Диша. Этери тут же развернулась к ней лицом, заметила, что ребенок плачет. Испуганная этим, женщина приманила дочь к себе. Они увидели, как серый внедорожник с шумом разворачивается и, разбрасывая снег из-под колес от быстрого старта, уезжает. - Я всегда поддержу тебя, запомни это. Что бы ты не сделала, что бы не решила, я на твоей стороне. Однако в данном вопросе мне сложно. Ты всё прекрасно знаешь, мне трудно что-то сделать. Но я буду стараться. Только обещай мне больше не лгать. - Хорошо, мам... - они обнялись ещё крепче. Впервые за много лет Этери успокоилась, потому что ощутила, что нашла общий язык с собственной дочерью. В этом была большая заслуга самой Этери, а ещё Жени, которая вовремя поддержала любимую не по-детски мудрым и правильным советом.