Почему ЭТО происходит?
И почему с НИМ?
Это те вопросы, ответы на которые если и дано будет однажды получить, то… Только однажды. Возможно. Не более того. Но Широ этого не знал, не подозревал, а посему сидел и думал. Думал над этими вещами. Почему эта доля досталась именно ему? Что с ним вообще такое, раз произошла такая странная ситуация. Он продолжал искать ответы, копался у себя в памяти, вскрывал все воспоминания, которые хранила его бренная головушка, даже те, что хотелось забыть. От которых хотелось забыться.***
Мальчик. И огонь. Везде огонь. Рыжие волосы трепал раскалённый воздух, а те только и отражали свет окружающих мальчика языков пламени. Красный, жёлтый, оранжевый, серый. Именно этими цветами был объят окружающий малыша, бредущего неведомо ему самому куда, мир. Жестокий, непринимающий, отвергающий мир. Мир отвергал людей, горящих заживо в том аду, кричащих и плачущих. И было неважно кто это был: пусть старик, покрытый морщинами и лысым пробором на самой макушке среди седых колючих волос; пусть женщина, объятая медленно поглощающим ее тело пламенем красного цвета, что без сил кричать рухнула наземь, лицом вниз; Мир не щадил даже младенцев, плачущих навзрыд, задыхающийся в чёрно-сером, едва-едва прозрачном клубистом дыму среди огромных обломков рухнувших многоэтажек. Пусть тела горели, задыхались, кричали в агонии, молили небо о помощи, страдали, души умерших не находили покоя даже после смерти, волею Судьбы лишь он шагал среди всего. Нетронутый, но Запятнанный. Пустой. И как Мир не принимающий. Отвергающий. Отрицающий последнюю надежду тянущих к нему руки. Руки уже умерших. Неровный шаг, слабый вдох.Споткнулся.
Об обломок, что подвернулся под ногу в тот самый момент, и мальчишка отправился навстречу бушующему пламени, камню и арматуре, что готовы были принять любого. Без слёз и сожалений. Он ничего не сделал, и сожалеть вовсе было не о чем. И вот, он лежит среди обломков в крови и копоти, готовый присоединиться к ушедшим и ещё уходящим. Испуская неровный выдох, мальчик закрыл глаза. И мир угас.На мгновение.
И тут же вспыхнул, наполненный грохотом разбивающегося бетона и чьими-то ликующими рыданиями.Рыданиями.
Плач не прекращался, усиливаясь ежесекундно, но сливался со счастливым смехом.Ликующими?
Смехом?
Откуда радость в этом аду?
Глаза мальчика резко распахнулись, и перед ним предстала размытая черная тень. Смеющаяся тень. С бронзовых глаз сползла прозрачная пелена слёз, фокусируя взгляд на человеке. Склонившимся над ним. Улыбающимся и плачущем. — Живой… — тихо сказал черноволосый мужчина, опускаясь совсем уж низко, чтобы завести руки за спину малыша, и без сил прижать к себе, — Живой, — повторил Эмия Кирицугу. И как-то бессознательно маленькая и теплая ручка Широ нашла на своем затылке большую и холодную руку плачущего мужчины, и легла на нее.***
Огонь разгорался. Он поглощал всё больше подбрасываемого ему топлива, представляющего собой мелкие сухие палочки, свежие веточки и всякую разную длинную траву. Разгорался и сиял ярче. Широ, склонившись на уровень источника, тихонько поддувал и махал широким листиком, разгоняя дымок, подводя кислород. Вообще, начиная с того, что Широ начал копаться в своих воспоминаниях, вспомнив самое раннее и неприятное из них, прошло около трёх часов, и за это время он бесшумно вышел из дома, зашёл за здание, где нашел старый хлам, кучи травы и проче-проче, собрал валяющуюся везде глину, постаравшись очистить её как можно лучше, сложил в кучу, и приступил к созданию нехитрого устройства: небольшая башенка из неровных камней, скреплённых сырой глиной; внизу, друг напротив друга, две дырки — из одной поступает воздух, из другой уходит дым и прочее; внутри располагался источник огня настолько жаркого, насколько его смог сделать парень, прямо над ним, в сантиметрах шести, лежал плоский камень, а на нем кусок глины, являющимся на деле сырым кирпичом, над ним в сантиметре от касания ещё плоский камень, являющийся крышкой всей этой конструкции, которую приходилось поднимать палками, подхватывая снизу за края, чтобы не обжечься, и этими же палочками приходилось изымать из жара готовую продукцию; и всё это молодой маг мог без стыда назвать ранним прототипом плавильной печи. Правда, конструкция сначала держалась лишь на добром слове, да на магии укрепления, от которой Эмию больше не выворачивало наизнанку, и лишь когда стенки сея творения обогрелись и стали достаточно крепки, магия была снята. Вообще, удивительно, что никто из жителей ещё не почувствовал запаха гари, и не выбежал из дома, чтобы осмотреться. Хотя, кто его знает, может, для них огонь по ночам — обычное дело… Если так подумать, то это уже был четвертый кирпич, а все его предшественники, что на момент были гораздо крепче, нежели их сушёные собратья, сейчас лежали на обмоченной в воде траве, остывая. И смотря на них, на эти три кирпичика, Широ снова предавался древним, но не наступившим воспоминаниям…***
В больничной палате с белыми стенами и полом с сине-серыми кафельными плитками, находилось шесть кроватей по три с каждой стороны от двери. На одной из трёх справа, что была дальше всех, у окна, сидел рыжий мальчик, Широ. Единственный выживший в том ужасном пожаре, причины которого пока ещё не выяснили наверняка. Мальчик выглядит как вполне типичный, с небольшими травмами, пациент: бинт на лбу вокруг головы, что скрывался под рыжими волосами; на руках так же намотаны бинты в районе кистей и чуть выше больших пальцев; сам он был в свободной голубоватой одежде, что держалась на нем лишь благодаря рукавам и широкому вырезу при воротнике, что только добавляло неудобства. С щелчком белая пластиковая дверь с серой и блестящей железной ручкой открывается, и на входе появляются два человека: Эмия Кирицугу и медсестра, что удалилась почти сразу, и мужчина в темных одеждах направился прямо к койке рыжеволосого мальчика. Подойдя, он присел рядом с ним. И надо отметить, что в палате помимо этих двоих не было и души, что в принципе ни капли не напрягало. — Широ, так ведь тебя зовут? — начал разговор мужчина после совсем недолгой паузы, мальчик кивнул, — Ну что ж, будем теперь знакомы. Я Эмия Кирицугу, я маг, и я хочу усыновить тебя, — сказал он, а ребенок на этом моменте впал в ступор. Маг? Странно, — Как ты на это смотришь? — Я… — Широ пытался подобрать нужные слова, но в голову ничего не приходило, — Я согласен, — и всё же он выдал утвердительный ответ. — Я рад. — искренне и грустно улыбнулся мужчина с щетиной, а затем встал со своего места, — Что ж, готовься, скоро тебя уже должны будут выписать отсюда, и уже тогда ты переедешь ко мне, — сказал он так, как будто подозревал, что мальчик ответит ему согласием, хотя если честно, то даже и не надеялся. — Хорошо, — маленький Эмия только кивнул покидающему палату мужчине, что взглянул на него, не прощаясь.***
Сейчас Широ сидел на глинисто-песчаном бережке ближайшей и единственной большой реки, кидая в спокойную воду мелкие камешки, забавы ради. Последнее всплывшее в его голове воспоминание из его прошлого… наверное, вызывало у него лёгкую ностальгическую улыбку. Удивительно острые бронзовые глаза сейчас светились в нежно-розовых лучах только восходящего солнца, а неровности лица оттеняли участки кожи лица, приятный влажный и прохладный утренний ветерок играл с волосами и одеждой Эмии. Одежда на нем отчего-то висела, и рукава были довольно длинными, но в остальном все, вроде было как и прежде. Разве что спина немного затекла, но это мелочи. В один момент вода всколыхнулась и пошла рябью, привлекая внимание ушедшего куда-то в свои мысли парня. Он повернулся на звук и увидел довольно крупную рыбу, подплывшую к берегу, и закрывшуюся головой в почву. В животе что-то неприятно потянуло, и Широ вспомнил, что ещё ни разу с тех пор, как оказался в этом месте, не ел, так что то, что желудок начинал протестовать было очевидным. Решив поймать эту рыбёху, он понял, что голые руки — не вариант, и потому, пока рыба там зачем-то копается, решил найти хорошую палку, и хоть как-то заточить ее камнями. Дело шло быстро: палок было много, камней тоже, так что под мерные стуки и удары из палочки длиной сантиметров в сорок получилось небольшое кривое и очень примитивное копьё, которое Широ усилил магией укрепления. Вернувшись на былое место, рыжик обнаружил отсутствие рыбы, которая, видимо, свалила ему на зло. Широ в расстроенных чувствах сел на берег, всматриваясь внимательным взглядом в водную гладь, и то что он там увидел повергло его в шок. Отражение. Отражение его самого, но не в возрасте восемнадцатилетнего подростка, а ребенка лет десяти! Да что это?! Что это за магия такая?! — Ч-что? — выдохнул Широ, нагибаясь к воде, дабы разглядеть свое отражение. Проморгавшись пару раз, пару раз умывшись холодной водой, он таки лицезрел перед собой все тоже ошарашенное лицо самого себя, только маленького, — Что произошло? — наконец отказавшись от идеи смыть с себя свое же лицо, он плюхнулся на спину, раскинув руки и ноги. Он был в откровенном шоке. Как так получилось, что он резко… Помолодел? Это магия? А если да, то чья? Это все ему ещё предстояло выяснить, ведь не дай бог, чтобы что-нибудь подобное произошло с ним ещё раз! Ну нет! И решив для самого себя именно такой вариант, который ни на что бы не повлиял, он встал, отряхнулся от налипших травинок и грязи, и голодный и с пустыми руками отправился к месту его нынешнего, как он надеялся, проживания. А когда он наконец подошёл к дому, то на входе его ждал белобородый старик, что приютил незнакомого мальчишку, — Доброе утро, — первым делом поздоровался рыжик. Старик, оторвавшись от разглядывания чего-то в своих щуплых и загорелых руках, в небольшом недоумении посмотрел на подошедшего. — Мальчик, Широ, что это? — и он протянул ему на показ один из его самодельных жареных кирпичиков. Мальчик поперхнулся и споткнулся на ровном месте. Ну конечно, чего он ещё ожидал, когда делал что-то столь… прогрессивное в данный момент. Живущие здесь люди наверняка впервые видят обожженный кирпич, и не до конца понимают что это, если понимают вообще. Он поспешил, нужно было сначала дождаться пробуждения дедка, а уже потом говорить на эту тему с ним. Но что прошло, того не вернёшь, и сейчас ему предстояло объясняться перед приютившим его стариком.