Пацанчики

Щ -7 - Ну нахера-а?! – ныл Чанмин, которого бескомпромиссно закинули на плечо и поволокли в общую спальню. – Ну я ж пожрал! И вчера пожрал! И ночевал с вами, как честный человек! Отпустите меня, мне надо в лабу, к моим приблудам! Я должен разобрать ту хрень со шлемами! Че еще вам от меня надо-о?! - Как че? – Чанхи от возмущения аж притормозил. И отвесил шлепок по заднице Чанмина свободной рукой. – У тебя совесть есть вообще?! Ёнхун, скажи ему. Ёнхун, шедший в паре шагов позади и контролирующий, чтобы Чанмин не сбежал, улыбнулся: - Бельчоныш, я бы дипломатично сказал, что мы заботимся исключительно о твоем здоровье и следим за тем, чтобы ты нормально отдыхал… Но ты прекрасно знаешь, что это будет лицемерием. - Понял? – буркнул Чанхи и двинулся дальше – в конец коридора. - Не тряси меня хотя бы. А то я выблюю завтрак. – обреченно заворчал Чанмин. Ёнхуну всегда нравилось это – смотреть, как Чанмин теряет волю к сопротивлению, оставаясь с ними наедине. И как Чанхи умело ломает эту самую волю – мягко, но настойчиво. Сам он предпочитал не вмешиваться до поры до времени. Это было его личное guilty pleasure. Чанхи плюхнул Чанмина на кровать, как мешок с мукой – и тут же лег сверху, фиксируя неспокойные руки, затыкая очередную порцию возмущений настойчивым поцелуем. Конечно, Чанмин кусался и дергался – не от нежелания, просто иначе он не был бы собой. Конечно, Чанхи это только раззадоривало сильнее. Пушистый плед, кем-то из них троих спихнутый в ноги из-за духоты этой ночью, плавно стек на пол от их возни. Скоро туда же полетят шмотки. Такие моменты – одни из немногих, когда Чанхи не думает о состоянии своей одежды – пускай мнется и пачкается. Об одежде Чанмина он в принципе не парится – если из многочисленной коллекции футболок с гиковскими мемами еще одна порвется в пылу страсти, Чанмин, естественно, поворчит, но быстро забудет. Ёнхуну нравится смотреть, как обманчиво-хрупкие пальцы Чанхи лезут под футболку с рисунком в виде какого-то хитровыебанного химического соединения, оголяя кожу Чанмина. Никто бы не поверил, но тело Чанмина тоже – обманчиво. На незнающих людей Чанмин производит впечатление типичного ботана-задрота, но у него есть мыщцы. Мыщцы, которыми он владеет. Владеет, когда это необходимо, и абсолютно не контролирует в постели с ними. Плоский рельефный живот напрягается от совсем легких, дразнящих прикосновений. Ёнхун слышит вздох и скользит взглядом дальше – к напряженной шее, которую ласкают яркие опухшие губы Чанхи. Поцелуй сменяется игривым укусом, и Чанмин, наконец, стонет. Чанхи явно доволен собой. Поворачивается, смотрит на Ёнхуна из-под ресниц, ухмыляется. Но не спрашивает – он знает, что Ёнхун скоро сам не выдержит. Его пижамные штаны уже тесны в паху, прохлада шелка не спасает от жара чужих взглядов и выдохов, наполняющих комнату. А ведь кресло, в котором он устроился, целомудренно стоит метрах в пяти от кровати. Ёнхун ждет и смотрит не только потому, что ему нравится смотреть. Он знает, что голод только поспособствует наслаждению потом, когда он придет к ним, добавляя их страсти новые оттенки. Когда они, распаленные и раздразненные друг другом, накинутся на него, как на новую жертву своих изощренных фантазий. Чанмин подкидывает сюрприз – он это умеет. Не то чтобы часто практикует, но…сегодня есть повод. И этот повод – его превышенный лимит терпения. Пока Чанхи отвлекся на переглядки с Ёнхуном, Чанмин бесцеремонно обхватывает его освободившимися руками за задницу, вжимая в себя, обвивает стройные ноги вокруг чужих бедер, кусает в плечо с тихим рыком. Выглядит болезненно, но Чанхи только воодушевляется – стонет, прижимается, толкается сквозь одежду, перехватывает губы Чанмина в таком же злом, кусачем, жадном поцелуе. Они стонут уже в унисон, беспорядочно извиваясь, потираясь друг о друга, как неопытные подростки, и в этом зрелище тоже есть своя прелесть. Это горячо, искренне, нетерпеливо…заразительно. Заводит до чертиков. - Сделай уже что-нибудь, а? – раздраженный шепот Чанмина сопровождает уверенные действия Чанхи – тот, не церемонясь, стягивает с них обоих одежду. Наконец-то. Ёнхун видит, как пропиталось смазкой их белье. На собственных штанах тоже пятно. Но ему следует продержаться еще чуть… - Так! – повышает голос Чанмин. – Какого хрена? Че валандаемся? Ёнхун, твою мать, давай уже, дуй сюда. Вы заебали. Мне надо работать, у меня нет времени на эти игры, придурки! Чанхи затыкает Чанмина, наваливаясь на него, снова перехватывая запястья, кусая за нижнюю губу. Ёнхун решает – пофиг. Чанмин прав. Он стаскивает пижамную рубашку через голову, затем штаны вместе с бельем – одним движением. И идет к ним. Чанхи откликается на прикосновение его ладони – прогибает спину, отрывается от губ Чанмина, оборачивается через плечо, смотрит полуприкрытыми глазами… - Ты вроде собирался быть сверху? – уточняет Ёнхун. - Передумал. Раз он такой нетерпеливый и вознамерился снова слинять от нас к своим железкам – хочу натрахаться на несколько дней вперед. Ёнхун понимает – уж за годы отношений выучил привычки и предпочтения Чанхи. Тот собрался получить все и сразу. На несколько дней этого все равно не хватит, но они что-нибудь придумают. - Давай смазку. – Ёнхун протягивает руку. Смазку ему впихивает закатывающий глаза Чанмин. И тут же уточняет у Чанхи: - А ты меня насухую собрался ебать? Чанхи понижает голос: - Если хочешь… - Я тебе потом год не дам. - Ты только обеща…а-а… Ёнхун устает слушать их препирания. Смазанные на скорую руку пальцы толкаются в задницу Чанхи – тот стонет громче, прогибается в пояснице, практически ложась грудью на живот Чанмина. Он растянут с прошлого раза, это не займет много времени. Тем более Чанхи сам не любит долгих заморочек с подготовкой. Но это касается только его задницы – с чужими он предпочитает обходиться по-другому. Чанмин охает, но послушно разводит колени шире, когда Чанхи сползает вниз, одновременно насаживаясь сильнее на пальцы Ёнхуна. Ёнхуна ведет, как в первый раз – запахи, звуки, ощущение жара на кончиках пальцев… Вид гибкой тонкой спины Чанхи со сведенными лопатками, похожими на крылья хищной птицы. Чанмин, извивающийся на темных простынях – с разметавшимися светлыми волосами, ярко горящими щеками, покусанными губами, в перекосившихся очках. Твою-ю мать, почему с ними каждый раз так? У Ёнхуна нет сексуального опыта ни с кем, кроме этих двоих. А у них…он обещал себе, что никогда не спросит. Ни у Чанхи – спал ли тот с кем-то до того, как они стали встречаться, ни у Чанмина – был ли у него кто-то до них. Это не важно. Важно только то, что им хорошо втроем. Идеально. Чего не отнять у Чанмина – этот умник не стесняется реакций своего тела. Он умеет получать удовольствие. От природы он такой раскомплексованный, или от них с Чанхи понабрался, потому что «по-волчьи жить…» – Ёнхун по-прежнему не знает. Впрочем, он не помнит, чтобы Чанмин вообще когда-то чего-то стеснялся. Ему нравится наблюдать, как Чанмин подмахивает бедрами навстречу Чанхи. Что за манипуляции тот производит с его задницей, Ёнхуну не видно, но судя по звукам – подключил и пальцы, и язык. Ёнхун чувствует, что Чанхи уже готов принять его – еще чуть протянет, и можно нарваться на недовольство. Запас презервативов с прошлой ночи валяется где-то между подушками, Ёнхун наваливается на спину Чанхи, мажет губами по шее, получая в ответ одобрительный стон, и эхом – такой же от Чанмина. Шарит в складках наволочек, чтобы выудить хоть один, и радуется, когда находит сразу целую коробку с торчащей из нее лентой презервативов. Вчера в приглушенном свете ночника было не до того, но сегодня…кое-что цепляет его внимание. - Откуда это у нас? - интересуется он, вскрывая один из пакетиков. Брэнд другой, не тот, что они берут обычно. – Зай, ты заказывал? Чанхи отрывается ненадолго, оборачивается, пытается сфокусироваться, рассеяно поглаживая тяжело дышащего Чанмина по животу: - А…нет. Это Джуён притащил. - Джуён?! У Джуёна кто-то есть? Иначе нафига ему презервативы? - Сказал: нашел у себя после попойки. Понятия не имею, когда он успел их... - Трахаться-то будем? – перебивает Чанмин. – Или вам сейчас интереснее вспомнить, что мы делали в угаре? Вы только скажите, я пойду и выясню. Чанхи тут же отбирает у Ёнхуна коробку с презервативами и тюбик смазки. - Вот не жалуйся потом. – ворчит он, хитро поглядывая на Чанмина. - Когда я ворчал во время секса? – возмущается тот. - Всегда. – хихикает Чанхи. И выливает целое озеро смазки на ладонь. Простыням пиздец, но Ёнхун готов терпеть и недовольство Чанхи по этому поводу, и ворчание Чанмина по любому поводу в принципе. Эстетское наслаждение от наблюдения за ними он уже получил, теперь можно забить на весь мир и кайфовать от грязного, естественного в своей развратности и очень громкого секса. Чанхи входит первым, выпуская полувыдох-полустон сквозь стиснутые зубы. Чанмин жмурится, но подается ему навстречу с готовностью. Вчера Ёнхун с Чанхи дали его организму отдых, позаботились о том, чтобы он выспался. Поэтому втроем они потрахались всего один раз, и Чанмин был сверху. Сейчас же они наверстывают. Ёнхун ждет буквально минуту – пока они оба привыкнут, раскачаются. А потом двигается ближе и с нажимом проходится ладонями вдоль позвоночника Чанхи, укладывая его сверху на Чанмина. Чанхи всегда нравятся эти моменты – моменты проникновения, соединения. И неважно, кто, в кого и в какое конкретно место. Ёнхун чувствует, как он сжимается, и тоже не может удержаться от стона. А дальше все превращается в очередной приносящий удовольствие марафон. Они разгоняются и замедляются, чувствуя потребности друг друга без слов. Слова нужны им для другого – грязные разговорчики заводят каждого из них. Они несколько раз меняют позы. Так интереснее. В какой-то момент Чанхи, кажется, использует паву. Что он делает со своим телом, и с какой именно частью, Ёнхуну остается только фантазировать, но Чанмин выдает такую шикарную ноту на фальцете, чуть ли не подбрасывая их обоих на себе… что Чанхи ахает, стискивая его член мертвой хваткой, и Ёнхун еле удерживается от позорного преждевременного финиша. В отместку, чисто рефлекторно, шлепает подтянутую гладкую ягодицу, что приводит к очередной цепной реакции. Хочется продолжать бесконечно. Это наркотик, с которого ни один из них не слезет. Чанмин кончает первым – он всегда нетерпелив, даже в этом. Чанхи слегка замедляется, удерживая его руки, продлевая его оргазм под аккомпанемент хрипловатых изломанных стонов, и Ёнхун тоже хочет притормозить… Но другая пара рук хватает его за бедра, буквально вталкивая его член поглубже. Он слышит, видит, чувствует всем телом, как Чанхи кончает от двойной стимуляции, и отпускает себя. На ближайшие полчаса все трое удовлетворены. - Не думал, что ты используешь паву. – удовлетворенно заметил Ёнхун, наблюдая, как Чанхи избавляется от второй пары рук, втягивая их внутрь тела. Постороннему человеку зрелище могло бы показаться жутковатым, но для Ёнхуна…Чанхи – это Чанхи. Он все делает красиво. Даже злится из-за разбросанных шмоток и мешков под глазами. Чанмин бездумно пялился в потолок, уложив голову ему на живот. Но не удержался от комментария: - Я удивлен, что он раньше не догадался так сделать. Вторая пара рук для секса – гениально же. Ого! Чанмин признал гениальность Чанхи. - Я просто подумал… – Чанхи тоже улегся рядом, закидывая на них длинные стройные конечности. – Я и так использую паву для всякой херни! Что ни работа – всегда какая-то тряхомудия, а я потом ходи уебищем. Так почему бы не использовать ее для приятных вещей? Это правда. Как бы они не извращались – максимум, на что хватало их воображения в плане использования пав – тентакли. Один раз попробовали по пьяни этой зимой, и то потому что Чанмин раздразнил Чанхи, показывая ему скриншоты из какой-то хентайной манги. Но руки...это сильно. - Раз у тебя два любовника, две пары рук – в самый раз… – улыбнулся Ёнхун. – Хотя будь у меня твоя пава, я б еще больше отрастил, чтобы вас со всех сторон облапать. - В следующий раз свою паву используй. – Чанхи ухмыльнулся. – Мне дико любопытно посмотреть, как Чанмина трахнет невидимый член! Это…была интересная идея. А Чанмин проигнорировал подколку, кажется, ему было интереснее обсудить руки Чанхи: - Если у тебя будет синяя кожа, с четырьмя руками получится точь-в-точь Вишну. Знаете, как его имя переводится с санскрита? «Всепроникающий»! Они заржали в унисон. Ёнхун не мог объяснить, почему шутка на сексуальную тему вызвала в них такой приступ смеха, но факт оставался фактом – через минуту три взрослых мужика буквально катались по кровати. - О…а это че? – Чанмин резко перестал смеяться и поправил очки. В руке у него была та самая коробочка презервативов неизвестного брэнда. Несколько квадратиков свисали лентой, а один…торчал посреди крышки. Ёнхун присмотрелся. Так и есть! Не из стыка швов, не из какой-то прорези – а прямо из крышки. - Производственный брак? – тихо предположил он. - Но ее бы не продали, это же не крайний гандон, он посередине ленты. – заметил Чанхи. - Если покупал Джуён…да еще и бухой, ему могли втюхать, что угодно… - Всепроникающий… – пробормотал Чанмин. - М? – переспросил Чанхи. - Я в лабу! Остановить Чанмина они не смогли. Да и не пытались, если честно. Они пошли вместе с ним. Самим было любопытно. *** - Ну че там? – спросил Чанхи. Чанмин разглядывал эти злосчастные гондоны под микроскопом уже минут пятнадцать. И загадочно молчал. Чанхи ненавидел, когда он так делал – цаца блин заумная, интриги нагоняет. - Целлюлоза, алюминиевая фольга…полиакриловые смолы и натуральный латекс. – отозвался Чанмин. - Ну то бишь крашеная картонка, пакетик и сама резинка. – Чанхи подавил в себе желание закатить глаза. - Ты не понял. – Чанмин выпрямил спину и повернулся в своем кресле. Свет холодных люминесцентных ламп зловеще отразился в его очках. – Это…одно вещество. Но из разных молекул. Прямо в том самом месте, где пакет с гондоном застрял в коробке! - Смысле, а че, так бывает? – Ёнхун выглядел задумчиво. Физика за седьмой класс…или это восьмой? Чанхи помнил, что физика Ёнхуну всегда нравилась, но никогда не давалась, они даже уроки вместе не могли сделать с первого раза… Впрочем, вероятно, физика была не при чем. Или при чем, но то уже была совсем другая физика. - В том-то и прикол! – заявил Чанмин. – Состав молекул у одного вещества одинаковый. А у нас тут…я даже не знаю, как это обозвать. Мультивещество? Чанхи поежился. Почему-то стало неуютно. Не то чтобы в лабе Чанмина вообще было уютно, но…что-то в последние дни тут происходит куча всего…странного. Вчера его ебнуло под дых из-за сумки от LV, сегодня эта вот…хренотень. - Взаимопроникновение молекулярных структур. – воодушевленно прошептал Чанмин. Чанхи передернуло дрожью. Стало еще больше не по себе, даже висок заломило. Давление? У него? Или это душнота Чанмина так действует сегодня? Да что ж творится-то?! - Я так понимаю, ты не уточнял у Джуёна, помнит ли он, как покупал их? - Нет, я просто пошутил, что он завел себе песика. - Почему песика, Зай? – поинтересовался Ёнхун. - Чтобы получился котопёс! – фыркнул Чанхи. – А что, я должен был спросить про киску? Ёнхун слегка поморщился. Киски его отродясь не интересовали. А может, просто пугали – Чанхи помнил госпожу Ким, и это была…своеобразная женщина. - Надо все-таки поболтать с Джуёном. – решил Чанмин. - Только сначала придется подловить его в человеческой форме. – вздохнул Чанхи. – Он ночью опять ушел в загул. Утром я видел, как он катается по ковру в гостиной… - Может, выловим его кошаком и позовем Ханёна? – предложил Ёнхун. - Ханён с утреца съебся. Опять на свиданку, видать. И пездюки, кстати, тоже. - ОНИ МУТЯТ ВТРОЕМ?! – офигел Ёнхун. - Да не, пездюки ушли вдвоем, а у Ханёна женщина. Сто пудов. – отмахнулся Чанхи. – Иначе у меня б гейдар сработал. - Как ты умудряешься узнавать все про всех? – пробормотал Чанмин в потолок. – Светская сплетница, бля… Так. Надо тогда Кевина сюда. Мож он с нашими мозгами похимичит, и мы сами че-нибудь вспомним… Да и с той приблудой надо разобраться. – он кивнул в сторону кресел со шлемами, которые они обсуждали еще вчера. - Ага… – протянул Чанхи. – Только Кев с Коби утром тискались в душе, а после завтрака закрылись у себя в комнате. Тоже наверстывают. Как-то неудобно отрывать людей от потрахушек. Чанмин прихлопнул лицо ладонью. Драма-квин. А еще над ним стебется! Оставить Чанмина в лабе было стратегической ошибкой. Они с Ёнхуном приняли душ – естественно, вместе, и естественно, не без удовольствия. Перехватили на кухне быстрый перекус, чтобы восполнить потерю калорий. Готовить было лень, учитывая тот факт, что все проебались, и фиг знает когда вернутся. Где был Санён, Чанхи в душе не чаял – вроде уехал в город по делам, но каким именно, «босс», конечно, не отчитывался. Коби с Кевином так и не вылезли из постели, а Джуён где-то сныкался и задрых. - Мне кажется, или опять дождь будет? – задумчиво спросил Ёнхун, поглядывая в окно. Вообще-то погода сегодня была солнечная, ни облачка на небе. Да и прогнозы вроде не обещали грозы. - У тебя голова что ли разболелась? – сочувственно спросил Чанхи. - Угу. Не то чтобы прям жесть, но башка тяжелая. В сон клонит еще… - Так это после секса нормально… Хотя у меня тоже сегодня периодически… Кофе намутить? - Ага, давай. И Чанмину отнесем. Заодно перекусит. А нафига им такой запас кофе? Чанхи задумчиво уставился в недры подвесного шкафчика. Они обычно не покупали такие огромные упаковки – кофе регулярно употребляли только Ёнхун и Чанмин. Ну и иногда пездюки. - Ты чего? – Ёнхун тихо подошел и обнял его со спины. - М? - У тебя взгляд стеклянный. - Я просто…подумал, что ездить в гипермаркет без меня - это хуевая идея. Наша кодла по миру пойдет, если будем покупать в таком количестве продукты, которые не успеем употребить! …В лабу к Чанмину они в итоге не попали – тот наворчал на них в коммуникатор, сказав, что у него важное исследование, и велел не беспокоить до утра! Чанхи поймал в отражении на приборной панели собственный взгляд. Глаза обрамляли черные круги. Вот и отращивай лишние конечности, чтобы порадовать ебарей! Гадство и блядство. - Я сейчас разнесу дверь. – рыкнул он. Чанмин проигнорил. Панель не горела. Ёнхун уложил руки ему на плечи, как всегда намереваясь остановить от импульсивных поступков. Не будь руки Чанхи заняты подносом с кофе и сэндвичами для Чанмина… Руки! Хм… А что, терять нечего, паву он так и так намеревался заюзать. Снизу раздались голоса. Чанхи прислушался. Три голоса. Санён, Ханён, и…еще какой-то незнакомый парень. Клиент что ли? - Пойдем, посмотрим, что там. – тихо позвал Ёнхун. Тихий (на самом деле громкий) семейный вечер, о котором Чанхи мечтал целую неделю, накрылся.