To Yearn for that Timbre

Чайльд неимоверно измотан, поэтому падает на кровать практически безжизненным телом. Гостиничный матрас немного жестковат. Это заставляет парня еще сильнее скучать по шелковым простыням, на которых он обычно спал дома. Он перекатывается на бок, утыкаясь лицом в подушку и засовывая под нее руку до предплечья. Пахнет чистотой, практически стерильностью, и это тоже удручает — сразу вспоминается пьянящий запах сандала и шалфея, которым пропитана его супружеская спальня — храм, в который Чайльд так любил возвращаться каждую ночь. — Чжун Ли.., — на выдохе срывается с губ. Черт, как же он соскучился, хотя прошло так мало времени. Целые дни, которые Тарталья проводил в банке, неимоверно угнетали его — он ненавидел рабочие командировки. Особенно, когда это так надолго отрывало его от мужа. Работа в трастовом агентстве, несмотря на приличную зарплату, вызывала у Чайльда едва ли не физическое отторжение, ведь практически каждый день ему приходилось возвращаться домой за полночь. Пальцы болели от большого количества бумажной работы, а голова постоянно была забита множеством разных расчетов. Чжун Ли был для него оплотом тишины и спокойствия в конце тяжелого дня: он притягивал Тарталью к себе, любовно произнося его имя и стягивая с плеч осточертевший пиджак. Он готовил ему ужин, приносил свежезаваренный чай, набирал теплые ванны и помогал снять напряжение, вжимая во время секса в мягкую постель. Последнее обычно лишало парня остатков сил, он тонул в любви под звук чужого глубокого, хриплого голоса, который горячо шептал нежности на ухо. От одной мысли об этом Чайльд сдавленно застонал, его ужасно возбуждал голос мужа. О, этот пробирающий до мурашек баритон, которым Чжун произносил как комплименты, так и ужасно грязные вещи, едва касаясь губами кожи. — Боги, я.., — чувствуя нарастающее возбуждение, хныкнул жалобно Тарталья, проведя обреченно ладонью по лицу. Затем рукой он скользнул вниз, двигая кончиками пальцев по груди, возвращаясь выше и оттягивая воротник рубашки, расстегивая верхнюю пуговицу. Проклятая офисная одежда. Именно из-за нее ему жарко и дискомфортно. Во всяком случае, сейчас Чайльд старался убедить себя в том, что мысли о чужом голосе совсем не при чем. Одна пуговица, вторая, затем третья... Пальцы парня прошлись по ключице, касаясь груди. Повинуясь теперь одному лишь желанию поскорее снять с себя костюм примерного работника, Тарталья расстегнул пуговицу на брюках, схватившись кончиками пальцев за язычок молнии. Это поможет снять напряжение. Успокоиться, нужно успокоиться. Какое жалкое оправдание. Уже смирившись с тем, как ему придется провести ближайший час перед сном, Чайльд отвлекся на звонок телефона. Только один человек мог звонить ему так поздно. Тарталье пришлось потянуться за телефоном, который лежал на прикроватной тумбочке, и он чуть не свалился с кровати в попытке достать его. — Хэй... — Аякс. Всего одно слово, раздавшееся в трубке, наполнило теплым удовольствием все нутро смутившегося парня. Это ужасно — так зависеть от кого-то, но лучше уж быть безнадежно влюбленным, чем безнадежно одиноким. С появлением этого мужчины каждый день стал для Чайльда благословением, и он наконец обрел дом в его крепких руках. — Чжун Ли.., — негромко проговорил Тарталья на выдохе, надеясь, что это не выдаст его состояние. — Боги, как же я рад слышать твой голос. Человек на другом конце провода буквально мурлыкал, тоже получая удовольствие от разговора. — Сегодня у тебя был трудный день? — Бывало и хуже, — хмыкнул Чайльд. И действительно, сейчас ему совершенно не хотелось говорить о работе, пусть и мысли о ней до сих пор сидели в голове, отвлекая от действительно важных вещей. Вздохнув, Тарталья перевернулся на спину, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, как тесно стало возбужденной плоти под нижним бельем. Включив громкую связь, он положил телефон рядом со своим ухом. — Просто, знаешь... Ну... В банке вечно проблем хватает. — Ах, да... После этого последовала небольшая пауза, а затем в трубке раздался тихий шорох. — Должен признать, что и мой день был весьма... Что ж, просто скажу, что мистер Барбатос, мягко говоря, странноват. Чайльд поморщился. — О, и тебе пришлось доставать для него алкоголь? Парень лучше, чем кто-либо другой знал, что нетворкинг — это кошмар. Чжун Ли был для этого слишком нетерпелив, а Венти, напротив, мог на целый час устроить себе свидание с бутылкой. После этого вести переговоры становилось намного труднее. — Ты уверен, что хочешь продать ему компанию? Мужчина мягко хмыкнул в ответ, и перед глазами Тартальи предстала яркая картинка: сейчас тот, скорее всего, сидел за своим столом, безупречный с ног до головы, проводя в задумчивости подушечкой пальца по его гладкой деревянной поверхности. — Несмотря на отсутствие манер, он хороший бизнесмен. «Барбатос Индастриз» процветает, пусть и навыки управленца у владельца — никудышные. И даже его привычка пьянствовать не мешает клиентам оставлять свои исключительно положительные отзывы. Тихий глубокий тембр вызвал тайную жаркую бурю внутри Чайльда. Закрыв глаза, он слушал размышления Чжуна Ли, ненавязчиво поглаживая себя рукой по груди, продолжая расстегивать пуговицы рубашки, растворяясь в ласкающем уши низком голосе. — На самом деле, однако, я не могу дождаться завершения сделки. После этого хотелось бы посвятить больше времени нам двоим. Услышав последнее, Тарталья отвлекся. — «Нам двоим»? — Само собой. Когда я закончу это дело, с кем еще смогу разделить все свое свободное время? Ох, от таких признаний член Чайльда, уже твердый, инстинктивно дернулся. Желания парня были просты и понятны, поэтому мысль о том, что Чжун Ли хочет проводить все свое свободное время, потакая их общим потребностям, заставляла бежать мурашки по рукам и спине. В груди все сжалось. Бороться с этим было трудно. Сам Тарталья едва ли мог назвать себя романтиком. Но теперь ничего не мог поделать с приятным горячим ощущением. Этот мужчина неимоверно баловал его своей нежностью. — Какая хорошая мысль, — наконец, тихо произнес парень. — Конечно, но предварительно стоит обсудить твой график... — Уверен, что ты звонишь совершенно не для этого. Чжун Ли засмеялся, и этот короткий смешок показался Чайльду совершенно неискренним. — Конечно нет, Аякс. Голос обволакивал, словно таящее масло. Тарталья едва смог сдержать готовый сорваться с губ стон. Он выправил рубашку из под брюк, задирая тонкую ткань повыше и оголяя живот. На мгновение замер, но все-таки коснулся пальцами возбужденной плоти члена, проводя вдоль аккуратно. В животе плотным комком свернулось приятное возбуждение, и парню пришлось, сжав свободную руку в кулак, прикусить костяшку указательного пальца, чтобы человек на другом конце трубки ничего не заподозрил. — Аякс? — Да, да, извини, — тут же поспешно отозвался Чайльд. Впрочем, это совершенно не помешало ему стянуть с ног брюки и откинуть их подальше, на пол. Следом там же оказалось его нижнее белье. Теперь твердый член пачкал смазкой живот. — Трудный день. — Отвлекаешься? Чжун был прав на сто тысяч процентов. Тарталья смутился. На головке выступила маленькая капля спермы, скатившись вниз по стволу. Какое бесстыдство. Чайльд не смел просить о большем. — Ты же знаешь, как может выматывать работа, — попытался объясниться он, продолжая поглаживать пах ладонью, проходясь ногтями по жестковатым рыжим волоскам у основания члена не спеша, колеблясь. Выжидая. — Там все предельно серьезно. Цифры, формуляры и безымянные лица людей. Бесплотный чарующий голос в трубке снова наполнил пространство гостиничного номера смехом. Черт возьми. Тарталья прикусил нижнюю губу, чтобы не сказать это вслух. — Ты уже поужинал? — Да, — выдохнул парень, аккуратно обхватывая рукой член, убеждая себя в том, что сейчас ему хватит лишь нескольких движений. Он сделает это просто чтобы немного продлить удовольствие и утолить тоску, которая продолжала ныть возбуждением в паху. — Уже готовлюсь ко сну. — Я надеюсь, что ты переоделся прежде, чем лечь в кровать. Вроде того. У Чайльда была плохая привычка — как правило, он, обессилев после рабочего дня, падал на кровать и сразу же отключался, не потрудившись даже снять с себя офисную форму. — Практически. Но ты отвлек меня своим звонком. — Ах, тогда прошу прощения. Теперь и сам Тарталья усмехнулся, проводя ладонью по всей длине члена, от головки до основания. — Не жалуюсь, — уточнил он. — Я соскучился. Я рад даже тому, что просто могу слышать твой голос сейчас. Расскажи мне еще что-нибудь. — Хорошо. Хочешь услышать, как прошел мой день? — Что угодно, — произнес Чайльд, возможно, чуть нетерпеливее, чем следовало бы. После этого он поудобнее устроился на матрасе, наконец чувствуя, как все естество расслабляется, а тепло снова начинает наполнять тело чуть ниже пупка. — Я просто... Работа. Она меня напрягает. А вот твой голос... — Да, я знаю. Боюсь, что сегодня в моей жизни все было достаточно прозаично... Но если ты настаиваешь... И Чжун Ли начал повествование в своей привычной, но очень притягательной манере: убаюкивающе, практически монотонно. Наверное, большинство людей раздражало бы то, что он говорит слишком тихо, но для Чайльда это было своего рода терапией. Этот мужчина мог болтать о чем угодно, неизменно вызывая у него удовольствие. И удовольствие это сейчас было не только моральным, но и физическим. Член Тартальи начал пульсировать от возбуждения, и пульсация эта лишь усиливалась с каждым новым словом, слетающим с губ по ту сторону сенсорного экрана. — Пусть он и мой давний друг, но, откровенно говоря, мое терпение практически на исходе. Я часто ловлю себя на том, что меня раздражает само его существование. Да, да, Венти — та еще заноза в заднице... Но все, на чем мог сейчас сосредоточиться Чайльд — это мягкий баритон, практически шепчущий рядом с его ухом. Он очень явственно представил, как, слетая с губ, слова врезаются в его кожу с теплым дыханием. Обхватив ладонью головку, крепко сжимая ее у основания пальцами, Тарталья вспоминал о том, как любит Чжун Ли исследовать его тело при помощи легких прикосновений. Черт. Не получая должной ласки в нужном количестве, член начал побаливать, а мышцы ануса то и дело инстинктивно сжимались. Чайльд жаждал, чтобы его заполнили. — Тем не менее, благодаря трудолюбию и инициативности мисс Ганью, я думаю, что слияние пройдет достаточно гладко. Единственная потенциальная проблема — это Нин Гуан и ее антимонопольные законы. — Да, — с легкой хрипотцой в голосе согласился Тарталья. — Нин Гуан... Она такая. Наверное. Теперь, уже не сдерживаясь, он скользил рукой по члену вверх и вниз, но собственной смазки оказалось недостаточно. Остановившись, Чайльд нащупал на тумбочке маленький флакон со смазкой, который всегда брал с собой в дорогу. Щедро вылив жидкость на пальцы, он распределил ее по плоти, видя, как она снова откликается и подрагивает даже от малейших прикосновений. Напряжение в паху все нарастало, и сейчас очень хотелось поскорее с ним расправиться... или хотя бы ослабить. — Временами она весьма досаждает. Взаимоотношения с ней, пожалуй, моя самая главная головная боль. Единственное, что сейчас досаждало Тарталье — собственное тело, отчаянно требующее внимания даже несмотря на все попытки его удовлетворить. Ощущения, конечно, были приятными (даже отличными), но Чжун Ли все равно справился бы намного лучше. То, что Чайльд делал сейчас, едва утоляло разгоревшуюся жажду. Пальцы сяньшэня были длиннее и тоньше. Его можно было притянуть ближе к себе и коснуться губами теплой тонкой коже за запястье. Он двигал пальцами куда более умело, в быстром темпе, обхватывая и сжимая ими именно так, как это было необходимо Тарталье, скользя большим пальцем по головке и стимулируя уретру его кончиком. — Она, конечно, одобрила наши планы, но следит за сделкой, словно ястреб, и... Внезапно даже для самого себя, Чайльд издал протяжный несдержанный стон. Чжун Ли сделал паузу и замолк. — Аякс, — негромко позвал он через несколько секунд, а затем на линии раздался чуть слышный треск. — Ты... Тарталья отдернул ладонь от члена, прижимая ее ко лбу тыльной стороной. — Боги, я... Он готов был провалиться сквозь землю от стыда. Конечно, он не впервые занимался чем-то подобным, и тем более не впервые занимался сексом по телефону с Чжун Ли. Но в прошлом они оба делали это по договоренности, а сейчас мужчина буквально поймал его за руку во время столь вызывающего занятия. — Сильно соскучился по мне? Что за глупый вопрос? — Я... Конечно. Мужчина чуть слышно рассмеялся, явно очарованный такой искренностью чувств. — Настолько сильно, что решил коснуться себя во время нашего разговора? — Да, — практически сквозь зубы ответил Тарталья, снова начав надрачивать себе, плотно смыкая пальцы и проводя ими по всей длине члена. Они были слишком грубыми, на их кончиках были мозоли — вечный спутник его постоянной работы. Пальцы мужа, в отличие от собственных, были изящными и трогали властно, но с поразительной нежностью. Сейчас этого безумно не хватало. — Это... Черт, это все твой голос. Каждый раз возбуждает меня... Я ничего не могу с этим сделать. — Ох, дорогой.., — сладко проворковал Чжун Ли. — Тебе стоило лишь попросить. Во имя Архонтов... Еще и эти прозвища. Они звучали так любовно, обволакивали и окунали в самый сладкий мед. Чайльд повернулся на бок и уткнулся носом в подушку, заскулив, продолжая в быстром темпе двигать ладонью по возбужденному органу. — Уже поздно. Ты устал. Я не хотел показывать, как сильно хочу... — А что, если я разделяю с тобой это желание? О, какая потрясающе пошлая мысль. Из-за этого член снова дернулся. — Неужели ты думаешь, что я по тебе не скучаю? Скажи мне, Аякс, что ты сейчас делаешь с собой? Врать не было смысла. — Я просто дрочу. Знаешь... Обхватил ладонью член без особого энтузиазма. — На последнем слове Чайльд услышал тихое фырканье из трубки, ведь это Чжун Ли рассказал ему когда-то давно, что такое «энтузиазм». — Я имею в виду... Это приятно, но... — Может будет куда лучше, если ты трахнешь сам себя? Дыхание Тартальи стало частым и прерывистым, и мужчина, должно быть, прекрасно слышал это, поэтому продолжил: — Прижмешься собственными пальцами ко входу и будешь представлять, что это я трогаю тебя там. Чайльд не планировал заходить настолько далеко. Он был вымотан работой и хотел лишь испытать быстрый оргазм перед тем, как отправиться в душ. Но теперь, когда Чжун Ли озвучил это... — Ощущения будут другими.., — попытался возразить парень, все-таки снова взяв в руку бутылек смазки. — Конечно, но все же это лучше, чем ничего, верно? Позволишь себе чуть больше? Пальцы Чайльда скользнули вниз прежде, чем он успел выразить свое согласие. Телефон все еще лежал у уха, а проклятый голос на другом конце провода звучал столь лукаво. — Аякс, ты сделаешь это для меня? — Я уже... Тарталья тяжело сглотнул, проводя вниз по мошонке, оглаживая чуть заметный шов под ней. Тихий, едва слышный стон предвкушения сорвался с губ, и парень раздвинул ноги шире, теперь с легкостью дотягиваясь до рефлекторно сжавшегося колечка мышц. — Хорошо, — продолжил ворковать Чжун Ли. — Хотел бы я сам ласкать тебя прямо сейчас... Ты ведь знаешь, как я люблю доставлять тебе удовольствие. И это было правдой. Этот мужчина готов часами трахать его при помощи одних только пальцев, если Чайльд того пожелает. Чертовски длинные пальцы проникают внутрь, оглаживают кончиками стенки и практически без труда достают до простаты. Чжун Ли замирает, ожидая, когда Тарталья попросит этой ласки. Раздвигая пальцы на манер ножниц, без особого сопротивления двигая ими, мужчина смотрит на него внимательно, опускаясь ниже и шепча на ухо комплименты, от которых по рукам бегут мурашки. Но сейчас Чайльд один на один с собой. Он сам прижимает скользкий от смазки палец к анусу, раздразнивая себя лишь сильнее, лаская подушечкой кожу вокруг. — Мх... Да. — Скажи мне, что ты делаешь? Кажется, на другом конце линии тоже начинается шевеление. До Тартальи доносится звяканье пряжки ремня и шелест одежды. Парень не может сдержать ехидной ухмылки. — Тоже будешь трогать себя, старче? Чжун Ли, конечно, вовсе не был стариком. Их разница в возрасте была не особо значительна, но Чайльд использовал это прозвище ласково, всегда с плохо скрытой улыбкой наблюдая за тем, как при этом у его супруга невольно дергался уголок губ. — А ты как думал? — тихо хмыкнул мужчина. — Словно я смогу игнорировать мысли о тебе, лежащем на кровати и трогающем себя. И при этом ты тоже думаешь лишь обо мне, — пауза. — Я ведь прав, да? — Да, — сдавленно проскулил Тарталья, с ощутимым трудом вводя в себя палец, жадно глотнув воздух, когда тот вошел внутрь до костяшки. Во время растяжки легкая боль смешивалась с удовольствием, и именно это так нравилось ему. — Опиши мне все, пожалуйста. Просьба прозвучала тепло, наполняя сердце Чайльда чем-то большим и щемящим. — Кровать неудобная, ткань простыней жестковата... У нас все куда лучше. — Да, я согласен с тобой. Особенно мне нравится видеть тебя на нашей постели. Двигая пальцем, вытаскивая и вводя его снова и снова, парень то и дело тихо постанывал, слегка оттягивая стенки у входа и коротко вскрикивая при этом. Этого было недостаточно, чтобы удовлетворить желание в долгосрочной перспективе, но так он мог разжечь обжигающе сильное удовольствие внутри себя. На шее от переизбытка возбуждения начала пульсировать крупная венка. — Здесь... Пахнет странно. Я бы хотел надышаться твоим запахом. Я бы... — Один палец или два? Чайльд замер. — Что? — Это простой вопрос, Аякс. Ты используешь один палец или два? Насколько сильно ты хочешь почувствовать облегчение? Делаешь это медленно или, наоборот, быстро? Ты очень часто бываешь нетерпеливым... — Я... Один, — ответил Чайльд, в этот же момент проникая в себя сразу указательным и средним пальцами, издав протяжный, громкий и беззастенчивый стон от получаемых ощущений. Сейчас ему ужасно хотелось, чтобы Чжун Ли слышал каждый звук, продиктованный удовольствием. И это сработало. — Вот так, — произнес мужчина, хрипло выдохнув. Тарталья представил его сидящим в кресле за своим столом. Наверняка, сейчас Чжун Ли дрочил, наслаждаясь стонами своего возлюбленного. Член сяньшэня был крупным и каждый раз дарил Чайльду чувство головокружительной заполненности. — Тебе хорошо? Парень в быстром темпе, уже не сдерживаясь, трахал себя пальцами, то и дело раздвигая их внутри, растягивая себя еще сильнее. — Да, — захлебнувшись новым стоном, проскулил он. — Да, мне... — Второй рукой ты ласкаешь свой член? Чайльду бы очень хотелось, но... — Нет, пока нет. — Правильно, пока не нужно. Жди моего разрешения. Тарталья промычал через плотно сжатые губы, чувствуя, как при каждом новом проникновении пальцев истекающая естественной смазкой плоть подрагивает, ударяясь головкой о живот. Все тело натянулось струной в преддверии оргазма. — Чжун Ли, пожалуйста.., — сквозь тихий скулеж послышалась отчаянная мольба. — Тшш, — раздалось из трубки шепотом, а затем Чайльд услышал хлюпанье смазки из динамика телефона. — Ты... — Притворись, что это я, — раздалось в ответ резко. — Я делаю то же самое. Притворяюсь, что на моем члене твоя рука. Теплая, со скользкими от смазки пальцами, она крепко обхватывает его. И эти звуки, которые ты издаешь... Ты так легко принимаешь меня внутрь... Закончив фразу, мужчина застонал. Стон был легким, ужасно коротким, похожим скорее на громкий выдох, но даже от этого Тарталья чуть не кончил в то же мгновение. — Могу я? Пожалуйста... Чжун Ли. На этот раз Чайльд вошел в себя уже тремя пальцами, проталкивая их так глубоко, как только мог. Прокручивая их внутри, пытаясь достать до простаты и доставить себе еще больше удовольствия, он бесстыдно трахал себя, пытаясь произнести имя возлюбленного, искаженное пошлыми стонами. Говорить было сложно, голос то и дело срывался. — Черт, черт... Прошу, п-просто позволь мне... — Ты близок? — Чжун Ли дышал часто, словно сам едва сдерживал себя. — Аякс, я... — Боги, да, — громко заскулил Тарталья. — Чжун, я... П-прошу. Разреши мне... — Давай, — выдохнул мужчина. — Можешь прикоснуться к себе. Думай обо мне. Представляй, как я довожу тебя до оргазма. Свободной рукой Чайльд обхватил свой член, быстро двигая по всей его длине рукой, в это же время продолжая разрабатывать себя пальцами, ударяясь рукой о собственное тело. Сейчас этого было достаточно. Пусть ощущения от самоудовлетворения были не столь яркими, но это было по-прежнему приятно. И Тарталья потерялся в этом удовольствии. Жар, охвативший его живот, будто горячими языками вылизывал все внутри, пока парень слушал участившиеся прерывистые стоны, раздающиеся из трубки. — Так... Так хорошо... Я не могу дождаться, когда ты вернешься домой... чтобы я мог как следует трахнуть тебя. Давай, Аякс. Кончи для меня. После этих слов Чайльд переступил через грань удовольствия. Безумное напряжение, вспыхнув, растеклось по животу. Член продолжал пульсировать, доводя до безумия. Сжимая в себе пальцы, Тарталья издал новый стон, в который превратилось обожаемое имя супруга, пытаясь протолкнуть их еще глубже и задержать этот момент обжигающего безумия, чтобы окунуться в него с головой. — Твою мать, — едва слышно прошептал он, находясь на пике наступившего оргазма. — Чжун Ли... Мой архонт... Сквозь собственное тяжелое дыхание, Чайльд слышал, как мужчина все еще продолжает быстро скользить ладонью по члену, дыша быстро и часто, перемежая это тихими стонами. Прикрыв глаза, он живо представил то напряженное выражение, которое всегда появлялось на лице Чжун Ли перед эякуляцией. — Аякс.., — практически по-змеиному прошипел тот, — Ох... Тарталья уже по опыту знал, что именно в этот момент, с его именем на губах, Чжун Ли кончил. Это звучало неимоверно пошло, и член Чайльда снова слабо дернулся, в то время как тело было слишком перевозбуждено и выжато до последней капли. На секунду парень задумался о том, чтобы довести себя до еще одного оргазма, но эта мысль быстро улетучилась, сменившись приятной усталостью. Издав шумный выдох, чувствуя, как лоб начинает немного холодить из-за выступившего пота, он ощущал себя чем-то похожим на теплое желе с конечностями. Прислушиваясь к тяжелому дыханию и тихому копошению на другом конце провода, Чайльд знал, что визави сейчас приводит себя в порядок. Через несколько мгновений он все же вытащил из себя пальцы, выдохнув с жалобным призвуком. Мышцы ануса снова начали сжиматься из-за непривычной пустоты. — Аякс? — Я здесь. Извини, просто... так вымотался. — Хм, да. Я тоже изрядно устал, — пауза. — Теперь чувствуешь себя лучше? В ответ Тарталья тихо хмыкнул, наконец снимая с себя рубашку и вытирая ею семя с живота. — Отвратительно, что сейчас я не могу свернуться калачиком рядом с тобой. Со стороны Чжуна Ли раздался чуть слышный мягкий смешок. — Всему свое время. Завтра вечером ты уже будешь дома. — И тогда ты трахнешь меня так, что я собственное имя не вспомню, да? Чайльду действительно очень хотелось этого. Хотелось вернуться домой, снова ощутить жадную близость своего мужа, насладиться нежными касаниями и пошлостями, которые последний так любил шептать ему на ухо. То, как сяньшэн касался губами его кожи, и то, как он плавно входил своей твердой плотью в его податливое тело, медленно и до самого основания... Нет. Нет, стоп. — Если будешь думать об этом — не уснешь, — поддразнил Чжун Ли, а затем добавил, уже теплее. — Но да, я сделаю так, как ты пожелаешь. Люблю тебя. Тарталья улыбнулся, пусть и знал, что, к сожалению, собеседнику этого будет не видно. — Я тоже тебя люблю. — Сходи и приведи себя в порядок. Я знаю, что ты там устроил настоящий хаос. — Естественно, — с ухмылкой ответил Чайльд. — Все благодаря тебе. Он встал с кровати и повел плечами. Пришлось приложить усилие, чтобы ноги перестали дрожать хотя бы на пару мгновений. Задница побаливала, но это ощущение было приятным напоминанием о случившемся. И теперь, каждый раз, когда он в течение завтрашнего дня будет думать о своем муже, внутри будет слегка пульсировать, заставляя Тарталью краснеть от воспоминаний об этой ночи. — Спокойной ночи, дорогой. Прощание дается Чайльду ужасно нелегко, но он все же ложится спать, представляя себя в теплых и крепких объятиях.