Правая рука

***

Комната погрузилась в гробовую тишину, как только зычный голос аллигатора замолк, не пытаясь оправдываться и дальше. Это действительно не было лучшим выходом, тут любое оправдание может ухудшить ситуацию втрое. Осталось лишь напряжëнное дыхание мириада, растерянно и даже удивлëнно смотревшего на своего слишком любопытного гостя. Ранее радостное свечение Санни угасало с каждой минутой, пока тот не потух настолько, что стал казаться не живым, а даже не настоящей куклой. Дальше всë прошло слишком резко и быстро. Из своего потухшего состояния Солнышко вздрагивает, загораясь с новой силой, а к его щекам приливает краска. Сам же он пятиться к шкафу, закрывая свой рот руками... А его лучики медленно втягиваются. Спустя мгновение на Монтгомери смотрят два ярких голубых глаза с таким же удивлением. Пока их обладатель не срывается на смех. Мун чуть наклоняется, со своим звонким, практически истеричным, смехом, и хватается за живот. Это продолжается на протяжении десяти минут, точно! Пока на мириада растерянно и смущëнно таращится тот огромный шкаф, поправляя свои штаны и явно не зная, куда себя деть от стыда. – А Санни не говорил мне, что ты сильно любопытный такой! В чужом доме минут пятнадцать, а уже нашëл себе посох и скипетр! Трон ещё не подыскал, помочь!? – Смех прерывается едкими фразочками, от которых спутнику становится ещё смешнее. – Дай руку пожму, это ж надо так меня рассмешить! Руку было протягивают, но тут же убирают, хотя Гатор и бровью не повëл, чтобы протянуть руку в ответ для рукопожатия, лишь уже с убийственным взглядом, весь красный, глядеть на весëлого Муна. – Я передумал! Передумал! Не трогай меня этими руками, пока ты их не помоешь, ты уже столько передержал ими! – Казалось бы, мириадам обоим должно быть стыдно до смерти, но вот спутник совсем не разделяет стыда соседа по телу и разуму. – Ну что, у кого из вас больше!? Мне интересно, как хорошо я подобрал эту штуковину резиновую! – ..Не думал я, что знакомство с тобой будет таким. – А чем ты думал, застывая в такой пикантной позе посреди чужой спальни!? – Мун с силой выдыхает, вытирая слëзки с глаз лëгким движением руки и глубоко дыша, кладя ладони на свои щëки. – Давно я так не смеялся, аж щëки свело! – И то правда. – Гатор стыдливо поджимает хвост, ставя фаллоимитатор обратно на тумбу, и тот, словно тоже покатывался от смеха, какое-то время трясëтся, он же резиновый. – Надеюсь, я вам не сильно помешал? Вы тут так хорошо знакомились, имена друг друга узнали хоть? – Спутник с хихиканьем указал сначала на фаллос, затем на аллигатора. – Монти Младший, Монтгомери Гатор. Монтгомери Гатор, Монти Младший. Божечки-кошечки, Сан меня за такое убьëт... Мириад окончательно успокаивается, глядя на грозного здоровяка, так и стоящего посреди комнаты. Какой тут инстинкт самосохранения или банальный этикет перед гостем, когда этого самого гостя застукали за таким. – ..А на кой чëрт вам с Саном эта..? – А на кой чëрт тебе твой? – Весëлые глазки Муна так и плясали весëлыми огоньками. – Задашь ещё хоть один вопрос - я оставлю вас с плачущим Солнышком наедине! И это моей проблемой больше не будет! – Не-не-не-не! Мун... Ты сможешь его успокоить? Всë слишком плохо? – Ты застукал нас за такой постыдной изменой, конечно всë плохо! – Драматично вскидывает голову, кружась и в один шаг оказываясь рядом с Гатором, оперевшись на него спиной, заставляя его смущëнно отвести взгляд от такого активного и игривого "брата" его всë ещё любимого Санни. – Нас придëтся теперь водить к психологу, ты же нам такую травму оставил! Не, не трогай меня, я же сказал, что тебе руки помыть надо сначала. Монтгомери мгновенно поднимает руки в сдающемся жесте, хотя хотел поддержать мириада, лишь бы тот не грохнулся с его плеча, а он уже и сам отходит. – Ну, Мун, я же серьëзно. – А я нет!? Считаешь меня лгуном!? – Тон спутника переменился, но стоило ему дождаться от аллигатора начала извинений и оправданий, тот снова засмеялся. – Да шучу я, ящерица. Теперь я вижу, что у вас с моим Солнышком столько всего похожего!.. Оба знатные холеры, не понимающие сарказма. Хотя... Может, это я настолько хорошо играю? – Не сомневаюсь... – Низкий и басистый голос Гатора зазвучал в последний раз, перед тем как тот развернулся и направился из комнаты, по пути поправляя свои штаны. – И ты нас сейчас бросаешь, да!? Оставляешь МЕНЯ с рыдающим от стыда Солнышком? – К удивлению спутника, гость даже не обернулся, а потому за грозным здоровяком "ни капли не навязчиво" идут следом. – Большой и злой крокодил обиделся? Но Монтгомери сворачивает в ванную комнату, которую он тоже сам обнаружил, распахивая дверь, чуть не прибив своего маленького преследователя, что фыркает и наблюдает за тем, как аллигатор моет руки. Демонстративно оборачиваясь на мириада. – ..Полотенце, которое белое. – Указав гостю на полотенце, которым тот может вытереться, Мун на разворот и бежать. Его шажки недолгое время оставались единственный звуком в доме, пока к ним не присоединились увесистые шаги антропоморфа, который без труда в коридоре практически догоняет и ловит за руку Муна, который тут же ныряет вниз, увернувшись от чужой хватки и побежав вверх, в спальню. Куда следом заходит огромный преследователь, недоумевая таким быстрым изменениям. Шторы задëрнуты, да и вообще как-то темно. Это даже заставило его растеряться и встать на месте, пока он не услышал хлопок двери. Обернувшись, он увидел тяжело дышащего самодовольного мириада. – Я так устал бега-а-ать... У Сана от такой погони явно будет болеть голова... – Смазанным движением уставшего взгляда, тот проследил за реакцией антропоморфа. – Дня два. – Я хотел просто поговорить, а ты-.. – К его губам поднимается рука Муна, мягко закрыв его рот ладонью. – А теперь ещё и мы виноваты? – Мириад хлопает глазками, поджимая губки и затем слегка щурясь, не сдержавшись от хитрой улыбки. – Я уже сильно-сильно устал, почему бы ящерице не поймать нас уже? – ..Мун, я пытаюсь поговорить серьëзно. Я извиниться хочу! – Монтгомери шуток не оценил, перехватывая руку спутника, а тот лишь прильнул к нему поближе, словно притянутый аллигатором, хотя тот и не тянул его. – Ты такой скучный, тебе никто этого не говорил? – Мун уже как-то слишком искренне обиженно поджал губы. – Я тут пытаюсь вас с Солнышком помирить, а ты словами всë уладить хочешь. Смешной. Ему сейчас явно не до разговоров, умник. Он даже мне в голове не отвечает. Аллигатору это как-то слишком быстро надоедает, так что Муна поднимают, схватив двумя руками за талию, и это внезапно заставляет его замолчать, растерянно таращась на Гатора. – Раздватричетырепять... Мне очень-очень сейчас не до попыток разобрать где у тебя правда, а где сарказм. Это ж надо быть таким болтливым... – Солнышко тоже болтливый. – Спутник складывает руки на груди, отвернув голову от антропоморфа. – А я обиделся, Монтгомери. Я же тоже..- Мун не успевает договорить, его кидают на кровать и угрожающе нависают под ним, пока не начинают щекотать затихшего мириада, который тут же выгинается в спине, вытянув ноги и одной чуть ли не съехав по морде аллигатора, заполняя тëмную комнату своим звонким смехом и светом, исходящим от его тела. – Мон-Монти, Монти, М-монти! Прекра-крати! – Ноги бедного зажатого спутника уже специально пытаются попасть по морде напавшего, но у него естественно не получается. Тëмное тело Муна засветилось ещё больше, а пока Гатор прикрыл глаза, чтобы в них чужими ногами не прилетело, на голове вновь появляются лучи. Даже смех сменяется с "истеричного чайника" на звон маленьких колокольчиков, потому что щекотка на солнечного так сильно не действовала. – ..Санни? – Монтгомери застыл, прекратив щекотать мириада, который тут же тяжело задышал, опуская ноги где-то на бëдра алигатора. – Монти? – Скорее всего, передразнил. – ..Ты на меня так смотришь, будто Мун сказал, что я не выйду ещё месяц... Он так и сказал? – Он так и сказал. – Нет, нет, нет. Я не обижен... Я просто до безумия был смущëн. Прости, мне надо было просмеяться в нашей голове. – Мириад очень виновато и стыдливо отводит взгляд, одной рукой поглаживая свои лучи. – А... Ничего страшного, Мун просмеялся вне вашей головы за тебя. Я наоборот рад, что он всë это время шутил. – Он до сих пор шутит, ему всë ещё интересно... – Заминка, в которой Солнышко поднимает губы и слегка ярче светиться от смущения. – У кого из Монти Младшего и Монтгомери Гатора больше... – ..Вытаскивай сюда Муна, я с ним ещё не закончил. – Это было последней каплей, после которой засмеялся уже солнечный, притягивая к себе Гатора за воротник футболки и утыкаясь лицом в плечо. – Прости-прости! Смешно же! Самую маленькую капельку смешно! – Сан слышит глубокий вздох аллигатора, который лишь крепко обнимает мириада. Только сейчас эти двое стали осознавать, как они близко друг к другу. Там снаружи уже начинает темнеть, и солнце неумолимо спешит за горизонт, когда как прижатый к антропоморфу Санни выступает единственным источником света, пока они так тесно лежат вместе. Ну, как лежат. Если бы Монти так и лëг на солнечного, он бы его задавил. Так что он напрягает свои ноги, чтобы нависать над мириадом. – Монти... А я скучал... И Мун тоже, я ему очень много про тебя рассказывал, и тогда, ну... С Аланом, он успел понять, что ты нам пришëл на помощь. – Смех Санни слишком внезапно прекратился, и он просто обнял здоровяка за шею. – Мы скучали. И если бы не Мунни, я бы в жизни не поверил, что это ты, в прошлом маленький миленький аллигатор Монти. – А теперь я, считаешь, дорос до Монтгомери Гатор? – Тихий добрый смешок, после чего хвостатый заваливается на кровать, на бок, обнимая свою звëздочку. – ..Возможно даже перерос. – Санни заулыбался ещё шире, хихикая и тыкаясь носом в нос аллигатора, с улыбочкой глядя на него. – Я тоже скучал. Я когда со стороны увидел Муна, я, если честно, забоялся, что в драке с ним я точно не выживу... Потому что если ударю его - ударю тебя, а вот ему можно бить меня безнаказанно. – А ты бы ударил Муна? – ..Да нет, конечно. Он бы тогда меня вообще прикончил... А теперь я могу поднять вас одной рукой. Ответ, видимо, верный, раз Солнышко приподнимается и коротко чмокает антропоморфа в лоб. Комната вновь погружается в гробовую тишину, пока мириад мягко держит ладони на щеках своей большой рептилии, а эта рептилия знатно балдеет с такой сильной близости, прикрыв глаза. Но вскоре, чего совсем не ожидал Монти, легонько держащий тонкие запястья солнечного, Санни приближается губами к губам антропоморфа, и аллигатор подбадривает его, самостоятельно затягивая свою звëздочку в нежный поцелуй. Они вдвоëм как-то синхронно понимают, что надо бы вспомнить о том, что они давно уже не дети. Естественно, хотелось отметить долгожданную встречу всё ещё горячо любящих друг друга существ также горячо, не смотря на смущение и оставшуюся некую неловкость в общении. Крепкие и сильные руки аллигатора бегают по тонкому и хрупкому телу солнечного мириада, задирая толстовку, проходясь по спине вздрагивающего от холода рептилии Санни, который тянется руками под футболку Гатора, обнимая его, словно пытаясь согреть холодного здоровяка. Крупные ладони скользят ниже, к бëдрам солнечного, что сразу выгибается в спине, прижимаясь к Монтгомери сильнее, чувствуя как одна из рук уже мягко поглаживает плоский живот, вызывая прилив крови к его низу, заставляя дышать почаще. Поцелуй разрывают, и аллигатор тянется к шее Санни, которую тот любезно ему открывает, Гатор нежно прикусывает кожу, оттянув и после коротко лизнув, оттягивая зубами воротник толстовки. Хотя, уже скоро Солнышко сам пытается снять с себя эту толстовку, и Монтгомери приходится ему помочь, и вот потом уже его футболку тянут с его тела, мол, нечестно, что смущëнный мириад первым остался без верха. Одна из рук так по-собственнически оглаживает гладкую спину солнечного, пока вторая аккуратно проводит между ног, слегка спуская джинсы. – Монти... – Тихо зовëт, чтобы тот обратил на него внимание и повернулся к нему мордой, чтобы Санни мог втянуть антропоморфа в поцелуй, иначе без этого становится как-то стыдно. В поцелуе слышится первый тихий стон, сорвавшийся с губ мириада, когда чужая ладонь проходится по оголившемуся паху. Ещё и ноги скованы движениями от оставшихся на них штанов, нельзя их расставить пошире. Смазка уже начинает выделяться, и рука Монтгомери тянется ниже, поглаживая парой пальцев саму колериозу, пока вытягивающееся щупальце пытается обхватить руку нежного здоровяка. Очень тонкий стон, пока что лишь второй за этот вечер, прокатывается по спальне, когда поцелуй разрывают и в мириада вводят один палец, смело проталкивая его внутрь, почувствовав достаточную свободу для таких манëвров. Солнышко очень стыдно, что ещё только вчера Монти Младший был в действии, давайте не будем говорить об этом. Колериоза жадно сжимается вокруг пальца, скользящего внутри, пока еë владелец аж прикусывает плечо аллигатора, скрывая свои стоны, мучительно мыча, когда палец заходит так далеко, сжимая руками предплечья Монтгомери. Голова кружится от такой желанной интимной близости, к одному пальцу добавляется второй, и одна из рук солнечного бессильно ложится на "работающую" руку рептилии, словно пытаясь остановить, без всяких усилий. Позу снова меняют, Гатор поднимается, нависая над разгоречëнным Солнышком с приопущенными джинсами. Ему приходится опустить руки по обе стороны от своей головы, сжимая постельное бельë от движений чужих пальцев внутри, поджимая губы и выгибаясь в спине. Его щупальце так сильно извивается, словно пытаясь тоже учавствовать в процессе. – Вы, мириады, так сильно отличаетесь от антропоморфов и людей... – Здоровяк басисто усмехается, нежно чмокнув мириада в лобик. – Санни, ты очень красивый. Безумно красивый. Солнечный смущëнно отворачивает голову, пока из него выходят пальцы, чтобы аккуратно снять его джинсы до конца, отбрасывая их в сторону и растëгивая свои. Хвост аллигатора мерно покачивался из стороны в сторону, пока Монтгомери придвигается и устраивается между ног мириада, опускаясь и затягивая свою звëздочку в поцелуй, пока его крупный орган легонько потирается о колериозу, перед тем как начать медленно входить. Что заставляет маленького партнëра алигатора выгнуться, разрывая поцелуй и так протяжно горячо выдыхая, из всех сил сдерживаясь от стонов. Интимный полумрак каждую секунду на миг озаряет свет космического тела, такого близкого и горячего. Кровать мерно покачивается, вскоре начиная слегка стукаться изголовьем об стенку, но вряд ли двум воссоединившимся возлюбленным есть хоть малюсенькое дело до такой мелочи, когда они здесь и они рядом, дальше этой кровати их мира нет, всë осталось только между ними. И Монтгомери, и Санни считают друг друга своими мирами. Стук изголовья учащается, горячее дыхание Солнышка сбивается в маленькие тонкие стоны, которые ловит губами аллигатор, затягивая такого родного мириада в поцелуй, пока его колериоза сжимается всë сильнее, а щупальце истекает таким количеством смазки, что их животы скользят из-за этого, стимулируя космический орган ещё больше. Первым не выдерживает Сан, после поцелуя выгнувшись и с громким стоном излившись, судорожно сжимая Гатора внутри, что и стало спусковым крючком для ускорившегося до предела антропоморфа, чей разум настолько затуманился, что и выйти тот не успевает, с последним глубоким толчком "финишируя". И сразу же крепкие руки загребают Солнышка в объятия, ложась рядом, на бок. – ..Монти? – И аллигатор мыкает, приподнявшись и глянув на расслабленного в его руках мириада. – А я дорос до Сан Глиттера? – Даже перерос. – Монтгомери басисто смеëтся, чмокая своего, кажется, ничуть не уставшего партнëра. – А Мунни до Мун Глиттера? – Нет. Абсолютно нет. Дальше Муна он не вырастет. – Аллигатор нахмурился в шутку, так серьëзно глянув на Санни. – Ну... Он против твоего заявления. И очень хочет тебе возразить. – Не успевает Монти хоть что-то сказать, лучики втягиваются и на него таращатся хитрые игривые голубые глаза. – ..Как насчëт обсудить не то, что я не дорос... А то, что мы оба тут лежим так близко и без одежды? А ты думал, налогов за интимность с моим Солнышком не будет? И бедного Гатора затягивают в поцелуй, требовательно притянув его к себе худыми ручками.