Все равно с какой заразой...

      БТР со скрипом встал, не глуша, впрочем, двигатель. Отдельный разведывательный батальон перебрасывался с техникой из Баграма в Гардез. Первая часть пути прошла неожиданно спокойно, «зеленка» будто вымерла. В Кабуле встали на обед, заправку, «выгрести все, что осталось на складах», и прочие военные развлечения. Прапорщик с редкой фамилией Полуэктов с удовольствием занимался выгребанием. Местные интенданты, видя этого «почти офицера» с двумя орденами, впадали в кратковременный ступор, чем товарищ прапорщик с удовольствием пользовался.       Старший лейтенант Васин отдыхал, пока его друг выбивал из складов хоть что-нибудь еще сверх положенного. Юрку товарищ старший лейтенант знал давно, поэтому верил в него, как в самого себя. И действительно, взмыленный прапорщик отнял один из грузовиков и куда-то умчался. Васин только хмыкнул… Предстоял стодвадцатикилометровый переход в Гардез по не самым простым местам, и самое неприятное было в том, что старлей этим маршрутом шел впервые. То есть сюрпризов не знал.       — Прапорщик, возьми сестричку до точки, — попросил Полуэктова какой-то офицер. Приглядевшись, товарищ прапорщик узнал бригадного особиста, что вызвало логичные, с точки зрения «почти офицера», вопросы. Рядом с начальником особого отдела бригады стояла Юлечка Ивантишина, при виде которой сердце Юрия на минуту замерло. Давно и, как он считал, безнадежно влюбленный в женщину Полуэктов попал в логический тупик.       — Командир меня на ДШК наденет, — задумчиво ответил так и не пришедший ни к какому выводу прапорщик отдельного разведбата. — Мы же впервые идем, а вдруг там эти…       — Это приказ, прапорщик, — спокойно произнес особист, отметая тем самым все сомнения.       — Есть, понял, — козырнул товарищ Полуэктов и улыбнулся Юлечке, спрыгивая с подножки. — Залазьте в кабину, товарищ медсестра.       Васин, увидев молодую женщину, сильно удивился. Удивлялся он минут пять, вслед за ним удивлялся и поставленный в известность по радио начальник колонны. Когда поток… удивления иссяк, Юлька задорно улыбнулась, ответив тирадой, смысл которой сводился к тому, что ее наличие в колонне не относится к служебным обязанностям товарища старшего лейтенанта, чем оного полностью убедила. Женщиной Ивантишина была веселой и за словом в карман не лезла.       Разобравшись в порядке следования и разбудив механиков-водителей, офицеры готовились выступить в путь. Была надежда на то, что крупная колонна басмачей просто отпугнет, но так себе надежда была, конечно. Проверив и зарядив все, что поддавалось этому, а поддавалось абсолютно все, колонна отдельного разведбата с приданными ему «кое-чем» выдвинулась «кое-куда». Взревели двигатели боевых машин, матерно перекликнулись водители, зашевелились башни и… испуская сизый дым сгоревшей солярки, машины одна за другой уходили в сторону конечной точки. В пути были возможны неприятные сюрпризы, впрочем, солдаты и офицеры уже привыкли к такой обстановке.       Юлечку затолкали в бэтэр, чтобы злые дяди не обидели девочку нежданным выстрелом. Это было и правильно и не очень — что-то покрупнее могло и похоронить всех. Басмачей уже потихоньку начинали называть просто «дух», но Васин перестраивался медленно, продолжая называть «нехороших дяденек» так, как привык. Внутри транспортера было душно и жарко, впрочем, жарко было везде, а воду требовалось беречь. Самые умные пили не простую воду, а слегка подсоленную, а у глупых на марше фляги отбирали офицеры. Впрочем, глупых было немного, они или учились, или меняли полевую форму на цинковую, отправляясь домой.       Прапорщик сидел рядом с Юлечкой, наслаждаясь просто тем, что она рядом. Женщина была молчалива, задумчива, но при этом с хитринкой поглядывала на Полуэктова. Юра понимал всю бесперспективность своей любви, но ничего с ней поделать не мог. Юля же… Женщина была умной, носила погоны, о которых никто не знал, и занималась делами очень тайными, о которых знать посторонним не следовало.       — Ну что ты сидишь, глазами лупаешь? — по причине шума в брюхе машины приходилось кричать. — Обними девушку!       — Есть, — рефлекторно отреагировал товарищ прапорщик, выполняя приказ красивой женщины.       — Теплый, — констатировала она, впервые задумавшись о том, что дома ее никто не ждет. Юля была сиротой. Маму свою она не знала, а папа погиб, когда девушке было пять. Папины друзья не оставили, конечно, ребенка, но возвращаться ей было совсем некуда — ее никто не ждал. А ей, как и всякой женщине, хотелось тепла и ласки.       — Так бы всю жизнь обнимал, — негромко произнес прапорщик, но каким-то чудом Юлия Александровна его расслышала и, неожиданно для себя, расслабилась в объятиях младшего по званию.       — Сто первый говорит, движение в зеленке, — невнятно прохрипела рация. Вмиг затолкавший женщину за спину, товарищ прапорщик приготовился к открытию огня. Старлей оказался внутри, даже не сообразив, что происходит. Афганистан вбивал рефлексы быстро и намертво.       Все произошло как-то моментально, как и все здесь. Почему басмачи выцелили именно середину колонны, так и осталось непонятным, но в поднявшейся перестрелке товарищ прапорщик озаботился выдернуть Юлечку из горящей машины, а за ней — и командира, когда что-то произошло и стало невыразимо больно. «Достали», — грустно подумал Полуэктов, падая куда-то в холод и тьму. Васин и подумать-то ничего не успел… Юлька поняла, что дело хорошо не кончится, когда перестрелка усилилась, а боевые машины начали разворачиваться. Оказалось, что особист о ней позаботился, от другой машины ей махнули, поэтому женщина рванулась туда. Что случилось, она так и не поняла, пуля, попавшая в голову, мгновенно оборвала жизнь совсем молодой женщины.       Пять гробов отправились на Родину. Очередные потери этой войны…

***

      Сознание к Васину вернулось как-то моментально. Только что был бэтэр под обстрелом, и вот он уже лежит на чем-то. «Ребята вытащили», — с благодарностью подумал советский офицер, попытавшись пошевелить одеревеневшим телом; сдвоенный женский визг рядом заставил старлея резко открыть глаза и попытаться собраться в кучку. Вокруг был лес, навскидку, средней полосы, чего в Афганистане просто не может быть. Кроме леса и травы, на которой обнаружился Васин, вокруг лежали подростки допризывного возраста. Причем лежали они как-то слишком аккуратно, как будто их аккуратно положили на траву. Это навело на мысли, думать которые было некогда — три из четырех обнаружившихся девчонок в несколько старомодной одежде тонко визжали, а четвертая просто смотрела в небо, не смаргивая слез. Как будто этого было мало, рядом захрипел еще один пацан, да и сам Васин чувствовал себя странно, но, конечно же, в первую очередь бросился к девочкам.       Товарищ прапорщик пытался встать, тело его слушалось … Не слушалось тело, что «почти офицера» несколько напугало. Вдохнув-выдохнув, он попробовал еще раз, но в этот момент услышал девчоночий отчаянный визг где-то рядом. «Басмачи пытают наших!» — понял Полуэктов, бросаясь в ту сторону. Он не понял, что его встревожило, пока не увидел склонившегося над телами совсем детей такого же пацана. Интонации и речевые обороты склонившегося над какой-то девчонкой… хм… юноши были прапорщику, несмотря на странный акцент, знакомы.       — Илюха?! — удивленно поинтересовался Полуэктов, отметив, что голос его странен, а язык русский мат произносит с трудом.       — Юрка? — поинтересовался в ответ старлей, отмечая непохожесть друга на себя, по поводу чего завернул сложную лингвистическую конструкцию, долженствующую выразить удивление от внешнего вида боевого товарища.       — Мальчики… — по-русски прохрипела одна из представительниц ограниченного контингента женского пола на этой поляне. Остальные две уже перестали визжать и лежали смирно, тяжело, с присвистом, дыша. Судя по всему, это была Юлька, также сильно преобразившаяся — белые спутанные волосы и странная одежда наводили на размышления. — Родные мои… — девочка тихо заплакала.       — Юленька! — прыгнул к ней товарищ прапорщик, пытаясь взять в не вполне послушные руки ту, кто был дороже всех, и наплевать на то, как она выглядит.       Первое, что почувствовала Юлия Александровна, была боль. Бесконечная боль, концентрировавшаяся большей частью в нижней половине тела. Первая мысль о плене моджахедов ввергла девушку в ужас. Что те делают с шурави, девушка знала даже слишком хорошо. Но потом что-то изменилось, возникло ощущение, что с ней попрощались, и появилось ощущение лежания на чем-то не сильно мягком, но явно не на камнях. Наклонившийся над ней мальчишка выражался так знакомо и цветисто, что девушка не удержала слез.       — Если мы не сошли с ума, то произошло что-то странное, — сделал простой вывод товарищ старший лейтенант.       — Кадровые с ума не сходят, — заметила Юля. — Для вас это технически невозможно. Товарищ прапорщик, — обратилась она к Полуэктову. — Пощупай меня, у меня все кости целы?       — Так точно, — откликнулся «почти офицер», осторожно ощупав девушку. — Вроде целая, но я ж не «пинцет».       — Посмотрите, что с остальными, — собралась девушка, пытаясь не думать о том, что мальчики как-то слишком сильно визуально изменились.       — Гарри! Гарри! — недавно хрипевший мальчишка вдруг быстро заговорил не по-русски, впрочем, Васин его отлично понимал. — Нельзя в Отдел Тайн, там ловушка! Лайзу убьют, Гермиону ранят! Гарри! — каким-то шестым чувством поняв, что «Гарри» — это он, Васин поспешил успокоить пацана.       — Так, мальчики, — как-то очень грустно проговорила девушка. — Сто три шестнадцать двадцать два, «витязь», — товарищ старший лейтенант вздрогнул, узнав специальный пароль.       — Е-е-есть, — протянул сильно удивившийся советский офицер. В этот раз он был лаконичен и на второй командный переходить не стал. — И что?       — Лейтенант Ивантишина, Первое Главное, — просто ответила оказавшаяся не самой простой девушка, которой с этого момента подчинялись все, услышавшие пароль. — Надо разобраться, кем мы стали, что здесь делаем и почему понимаем английскую речь.       — Ой, мать… — осекся товарищ прапорщик, смену образа товарищей по оружию еще не воспринявший. — Девчонок и нас надо в безопасное место, да?       — Да, Юра, — мягко произнесла Юля, делая еще одну попытку подняться. — Да что ж со мной такое-то!       — Пытали тебя долго, — донесся до них голос бессмысленно таращившейся в небо девушки. — А потом съели… Оборотни. И меня… И… — она также, как Юлька до того, тихо заплакала.       — Охренеть новости, — спокойно произнес старший лейтенант Васин. К такому его жизнь и рязанское училище не готовили. — Так, прапорщик, эволюционируем до прямоходящих и двигаем девчонок в безопасное место.       — Есть, — на четвереньках Полуэктову было вполне комфортно, вставать не хотелось, но есть такое слово «надо». И советский прапорщик с трудом и матом поднялся на ноги. Командир был прав, надо было разобраться. Человеком прапорщик был военным, поэтому сильно задумываться не любил. — Где мой АКМС, хотел бы я знать…       — В бэтэре остался, — хмыкнул товарищ лейтенант. — Ладно…       Вставшие товарищи военные слегка пошатывались, но на ногах стояли, занявшись перетаскиванием детских тушек в более безопасное, по их мнению, место. В этом им оказывала посильную помощь Юлька, комментируя создавшееся положение.

***

      Невилл полз к Джинни. Хрипевшая сорванным от крика горлом девушка тянула руки к нему, веря и не веря в то, что юноша жив. Всего несколько мгновений назад они были совсем недалеко отсюда — в Хогвартсе, сражаясь с Пожирателями. Но стоило убить последнего, как смерть пришла совершенно не оттуда, откуда ее можно было ожидать. Враг оказался совсем не там, где его ждали защитники Хогвартса. Убитые тем, кому они верили…       — Темпус, — прошептал Невилл и вдруг понял — их вернули. Вернули, чтобы все исправить. — Гарри! Гарри! — захрипел он…       — Темпус, — прошептала Джинни, сразу же заходясь в плаче — еще были живы братья, Рон не закрыл Гарри собой, жаль, что зря… Еще не погибла, спасая их, мама… Еще почти все были живы…       — Джинни, — Невилл сумел доползти до возлюбленной, обнимая ее. Их любовь вспыхнула лесным пожаром на седьмом курсе, после того как погибли многие, как исчезла Луна, как по слухам, изловили Поттера, чтобы прилюдно казнить, а его «грязнокровку» отдали оборотням… Они полюбили друг друга и были всегда вместе, даже посреди ада Битвы за Хогвартс. Самые близкие, навсегда дорогие… Погибший на ее глазах Невилл, по сути, уничтожил Джинни, бросившуюся затем в самоубийственную атаку на убийцу. Теперь им предстояло повторить все с самого начала.