***
Сдаваться — удел слабых. Родители всегда говорили Чун Юню эти несколько слов. Но что значит «сдаться»? Потерять веру в себя? Оказаться отвергнутым? Осознать, что твой возлюбленный никогда не полюбит тебя в ответ, и спокойно оставить его в покое? Все это очень растяжимые определения слова, потому что для каждого человека данное понятие означает что-то свое… Рука медленно, слишком медленно тянется к такой манящей пустоте. Неужели это и есть выход? Конец мучений, боли и других неприятных ситуаций? Этот мир ужасен, в нем никогда не будет место продуманным сценариям и штампованным героям. Только импровизации. По щекам текут слезы. Так хотелось быть сильным, хотелось… стать кем-то особенным для этого мира. Спасти его… своим конечно-полезным-вкладом. Да только имеет ли все это значение конкретно сейчас? Когда все прошлое — почти отброшено назад, когда начинаешь забывать, кто ты на самом деле… Человеческая память — не бесконечная штука. Смешно, но неловкие, порой противные мелочи забываются людьми через годы. Вот и Чун Юнь, кажется, начинает забывать цель своей жизни и свои стремления. В этом омуте из бесконечных пороков и грехов каждый будет сам за себя. Разве это не трагично? Трагично. Но разве можно так просто потерять надежду на человечество? Смотрите, люди могут быть хорошими и даже могут относиться ко всему по законам морали! Такие личности ценятся обществом, они исправляют это общество, знакомят его с другим, более ярким и счастливым миром, где у каждого есть право на счастье. Вот же он — хороший человек — стоит прямо перед тобой, смотрит, пытается помочь, но ты не замечаешь. Перед Чун Юнем показалась рука. Она светилась, и это было такое яркое сияние, что его хватило для освещения безмерного пространства. Чун Юнь застыл от удивления, рассматривая ее со всех сторон, словно любопытный ребенок. «Неужто рука Бога?» — подумал он, тут же замечая, что боль прошла. Не осталось ничего, кроме этого чувства любопытства. Однако стоило ему взять эту руку в свою и сделать шаг, как жуткое измерение исчезло. Ослепительно яркий свет поглотил все пространство, не оставляя выбора, кроме как зажмурить глаза. В следующее мгновение способность нормально видеть… вернулась. Как и способность слышать. Вдалеке раздавалась незамысловатая мелодия, что-то из классики, но парень таким особо не интересовался. Достаточно было того, что это место было приятнее предыдущего. Потому что оно… полностью белое. Белый цвет ассоциировался с правдой. С миром. С добротой. Конечно, цвет подпитывал то зерно веры, рожденное в каждом человеке. «Это…это не похоже на тот ад, что я видел несколько минут раннее», — подумал про себя Чун Юнь, проходя несколько шагов вдоль по комнате. На стенах Белой комнаты висели картины странного содержания. Вроде обычные линии, геометрические фигуры, но было в них что-то особенное, как говорится, не от мира сего. Каждый рисунок был наполнен чувствами. Например, этот назывался «Знамя лишений» — прочитав, парень лишь задался новыми вопросами — по названию можно ощутить прилив необъяснимого чувства утраты. Следующий — «Просьба о помощи» — показывал сине-зеленый кружок, а на нем отпечаток чьей-то руки. Недолго думая, Чун Юнь прикоснулся своей ладонью к картине, почти не удивляясь совпадению. Осторожно он прошел дальше, пока его не встретила странная дверь за стеной. Ее было невозможно заметить на расстоянии, поэтому Чун Юнь на секунду остановился, думая, стоит ли заходить. — Кхм, здравствуй, молодой человек. Давно ждешь? Извини, у меня тут достаточно скромно, — парень вздрогнул, оборачиваясь на низкий мужской голос, раздавшийся позади. Перед ним явно стоял взрослый мужчина, но дать хотя бы приблизительный возраст казалось… проблематичным. У него были длинные темные волосы, а на крепком теле красовалось синее кимоно. Пальцы Чун Юня, до этого лежащие на ручке двери, вмиг ослабли, спадая. Его по-настоящему заворожил голос этого человека, но чувство самосохранения не давало сделать и шаг. Лишь с помощью глаз он мог наблюдать за этим… человеком, изучая его острые аккуратные черты лица. — Кто вы такой? — логичный вопрос, который смог выдавить из себя парень. — И что это за место? — Не так быстро, милый молодой человек. Для начала давайте присядем куда-нибудь, — негромко предложил он, показывая рукой на внезапно появившийся диван. — Вы находитесь в моем измерении. У мужчины был не только чарующий внешний вид, но и прекрасные манеры. Изящные пальцы коснулись столика подле сидения — он приглашал Чун Юня отпить странный напиток, находящийся в стеклянном сосуде. От него исходил приятный аромат. — Предвещая ваши распроссы… это — мое собственное лекарство, которое должно помочь справиться с тревогой, — он сделал глоток необычного вещества как бы доказывая, что никакой отравы там нет. Чун Юнь последовал его примеру. Как ни странно, на вкус было очень даже ничего. Что-то вроде жасминового чая с мятным сиропом. Спустя несколько минут парень полностью пришел в себя, он даже начал привыкать к новому… миру. По крайней мере, здесь никто не хочет его убить. — И все-таки, кто вы? — Чун Юнь непроизвольно склонил голову, ожидая ответ, тем самым вызвав дружелюбную улыбку у мужчины. — А от вас не так просто отделаться, ха-ха, верно? — он усмехнулся. Чун Юнь с ужасом отметил, что это лицо ему кого-то напоминает. Вот только… он не мог вспомнить. — Мое имя все равно ничего не скажет. Я хозяин этого измерения. Пожалуй, это все, что тебе необходимо знать. А еще мне известно, почему ты здесь. Чун Юнь ничего не говорил, больше не задавал вопросов. Он просто слушал слова этого необычного человека. А тот все рассказывал о связях судьбы с определенной душой… и каждая фраза эхом отдавалась в ушах. Создавалось ощущение, что он все это уже слышал… становилось труднее дышать, но произнести хоть слово казалось невозможным. — Ну же, останься со мной. Вместе мы сможем покорить оставшиеся вселенные! Ты был послан мне богами! — тихий голос в момент превратился в ужасающий крик. Все изменилось: стены покрылись темными пятнами, а вместо сосуда с жидкостью на столе оказалась огромный кубок, наполненный кровью. Чун Юнь почти отпрыгнул в сторону, еле как спасаясь от огня, почти расплавившего его сидение. Все чувства обострились, как перед дракой. Он внимательно следил за малейшими деталями в пространстве, был в полной боевой готовности. Больше Чун Юнь не чувствовал себя неспособным защититься. В нем появилось упорство, которого доселе не было. «Сдаваться — удел слабых», не так ли? В голове было по-настоящему пусто. Даже разумных мыслей о том, что он вряд ли может что-то сделать, не было. Было лишь желание… почувствовать себя, наконец, в безопасности. Перед ним больше не было того статного красивого мужчины. Лишь демон — страшный, голодный, наверняка готовый убить лишь потехи ради. На темных волосах выросли огромные рога, и Чун Юнь серьезно засомневался, был ли тот человеком с самого начала. Вероятно, все было заранее спланированной обманкой. Он резко двинулся на парня, практически снося все на своем пути. Учитывая, что помещение было довольно пустым, а вокруг во всю горело пламя, бежать было некуда. Благодаря чуду Чун Юнь все уворачивался от него, бросаясь к разным углам. Желтые глаза опасно сверкнули, а на губах играла противная игривая улыбка, словно хищник уже поймал жертву. Но как же демон ошибался, недооценивая способности к выживанию «бывшего» экзорциста! Схватив тяжелый кубок со стола — из-за адреналина Чун Юнь не почувствовал веса — он замахнулся и с помощью всей оставшейся силы кинул его в существо. Демон скривился, прижимая руку к животу. — Ты же пожалеешь, грязный человек! — рявкнул он, когда боль стихла. Вот только парня уже не было поблизости. Оббежав все пространство, парень оказался за стенкой, которую явно хотели спрятать от посторонних глаз. За стеной не было огня, не было так ужасающе жарко. В висках стучала кровь. Чун Юнь, секунду отдышавшись, заметил ту самую дверь, которая попалась на глаза раннее. За спиной послышался гул от тяжелых шагов. Времени обдумывать следующий ход не было. Хотелось… выбраться? Жить? Чун Юнь приложил много усилий для того, чтобы потянуть дверь на себя, но сделать что-то дальше не вышло — она тут же утянула… далеко отсюда.***
Парня разбудило чье-то монотонное пение. Оно вовсе не было раздражающим или звонким… Было комфортно. Словно в раю. Глаза открывать не хотелось, не хотелось оставаться наедине с опустошающей реальностью, не хотелось снова оказываться в том ужасном месте. Легкий ветерок приятно охлаждал глаза. Может, лучше распасться на тысячи осколков сейчас, находясь в комфорте? Чун Юнь так трепетно, так аккуратно, словно боясь спугнуть, наслаждался минутами покоя. Где-то вдалеке тикали часы. Они всегда издавали такой приятный звук? Да и есть ли часы в раю?.. Все так странно, но так уютно. Чун Юнь продолжал бы спать вечность. Однако шепот, внезапно раздавшийся из ниоткуда, сразу вывел его из состояния приятной истомы. — Эй, ты… в порядке? В чужом голосе чувствовалась тревога. Причем этот голос… казался таким знакомым, будто Чун Юнь слышал его всю свою жизнь. Ох, как бы ему хотелось открыть глаза прямо сейчас, чтобы посмотреть на того, кто говорит, послушать его пение еще раз… Кажется, Чун Юнь лежал на чем-то мягком. — Эй, эй, эй! Очнись же! Я знаю, что ты слышишь меня… так что пожалуйста… Я надеялся, что у меня все получилось правильно. Ну же! Слова. Они всегда были источником всех проблем. Кто-то что-то сказал, другой неправильно понял, третий — вовсе обиделся. Слова были источником всех катастроф, уничтожений и возрождений миров, окружающих нас. Слово — реальное оружие в руках человека, который знает, как им пользоваться. Но иногда ничего не требуется говорить, чтобы понять, что все в порядке. Чун Юнь распахнул ледяные глаза, в которых застыли слезы. Над ним свисала чья-то голова, а сам он лежал на чем-то теплом. Совершив несколько движений, он понял, что лежит… на коленях. Голубые глаза метнулись к рукам — они спокойно лежали вдоль тела, затем снова к свисающей голове — сверху, почему-то, падали капли, как от дождя. Резким движением Чун Юнь поднял свой корпус, пытаясь справиться с нахлынувшим головокружением. Он развернулся, глядя на демона, из глаз которого непрерывно текли слезы. Небольшая ладонь неестественно быстро оказалась за его головой, тут же притягивая только очнувшееся тело к себе. Это произошло так стремительно и неожиданно, что Чун Юнь смог лишь широко распахнуть глаза, принимая странные объятия. Было жарко. Было холодно. Контраст разрывал душу изнутри, а яркое пламя собиралось где-то в сердце. Неужели… жив! Холодные руки напротив обнимали все крепче, словно боясь отпустить хотя бы на миг. Парень сжимал тело так же крепко. Мысли больше не путались. Все было кристально ясно: тот, кто о нем заботился и вернул к жизни самый что ни на есть Син Цю. Память немного возвращалась, а вместе с ней и желание знать правду, получить ответы на злосчастные вопросы, секреты, то, о чем Чун Юню следовало бы знать в обязательном порядке. Вопросы вроде «Где ты был?» и «Как тебе удалось спасти меня?» пока что не имели значения для Чун Юня — он обязательно спросит позже. На данный момент он держался за реальность как мог, цепляясь за Син Цю, словно тот был спасательным кругом. — Я… так чертовски рад видеть тебя, мой дорогой Чун Юнь, — демон отстраняется, но только для того, чтобы в следующее мгновение прижаться своими холодными губами к горячим человека напротив. Он целовал с таким упоением и нежностью, что Чун Юню оставалось лишь отвечать, жадно хватая воздух. Рука Син Цю мягко скользнула к спине, проводя по ней в успокаивающем жесте. Им точно есть, что сказать друг другу.