«Человек никогда не боится неизвестного; он боится того, что известное подходит к концу.» Джидду Кришнамурти
Дом Калленов
— Итак, Элис, малыш Эдди собирается убить её? — небрежно спросил Эмметт с дивана, где он смотрел футбольный матч. Вопрос заставил его бросить игру и посмотреть на сестру, сидящую на спинке дивана, любопытство заставило его темную кудрявую голову слегка наклониться. — Эмметт! Это не то, о чём стоит шутить, — по-матерински отругала Эсме, озабоченно нахмурив своё красивое лицо. Она заканчивала работу над дизайном новой кухни, которую заказал клиент из Сиэтла с тех пор, как Белла и Эдвард уехали в медовый месяц, но сейчас она тоже сделала паузу и с тревогой ждала, когда Элис развеет её страхи. — Да, но он ли это? — спросил Эмметт более серьёзно. — Если да, то он ей поможет, — мстительно пробормотала Розали сверху. Все проигнорировали это замечание. Чувства Роуз были уже хорошо известны и не заслуживали упрёка, когда все одинаково понимали, что это ни к чему хорошему не приведет. — Я откладывала поиски с тех пор, как они уехали, — тихо призналась Элис, отвернувшись от компьютера, чтобы посмотреть на Эсме и Эмметта, которые пристально наблюдали за ней. Семья решила отремонтировать небольшой коттедж на участке, чтобы Эдвард и Белла могли жить в нём после возвращения, и Элис занялась покупками, чтобы добавить к нему несколько личных штрихов. Эсме, вероятно, сделает большую часть декора, но взгляд Элис постоянно побуждал её искать дополнительные вещи, которые, как она знала, идеально подойдут для этого места. Хотя она должна была признать, что некоторые из её недавних покупок не имели особого смысла. Все они были слишком темными. Почти все члены семьи предпочитали более светлые тона. Джаспер был единственным, кто искал вещи военно-морского, лесного зелёного, бордового и чёрного цветов. Возможно, превращение в вампира изменит вкусы Беллы. Что угодно будет лучше, чем её нынешние предпочтения. — Не хочу видеть первый раз Эдварда… — Эмметт начал дразнить, но остановился, когда Элис свирепо зарычала на него, обнажив все свои сверкающие, покрытые ядом зубы. Не то чтобы ей было особенно интересно наблюдать за первой неуклюжей попыткой Эдварда заняться любовью, но она хотела знать, сможет ли он справиться с этим. Он всегда держал свои эмоции под таким жестким контролем, что это наверняка станет испытанием для его самообладания. Элис не смогла бы вынести, если бы Белла пострадала, а она могла бы предотвратить это предупреждением, просто взглянув на то, как они провели этот вечер. — Эти последние недели… исход всё время меняется, — сказала она с явным разочарованием. Элис ненавидела не знать. Это была её работа, её способ защитить семью! Они нуждались в её предвидении. Но она была бесполезна. Неопределённость Эдварда оставила её в неопределенности, и единственное, что она смогла понять, это то, что она больше ничего не может сделать, кроме как ждать. Однако молодожёны уже должны были быть на острове. Белла не собиралась откладывать этот вопрос надолго. Если есть шанс увидеть и разрекламировать катастрофу, то время пришло, и, похоже, все об этом знали. Карлайл молча вошёл в комнату, подошёл к Эсме и положил утешительную руку ей на плечо. Он тоже ждал Элис, чтобы проверить. Эсме потянулась, чтобы накрыть его руку, их пальцы сцепились. Каждый принимал и успокаивал другого. Элис закрыла глаза, чтобы поискать. Мерцание. Это был единственный способ описать быстрые вспышки, сменяющиеся от кровати, усыпанной перьями, до сцен ссоры пары и плача Беллы, а также всего остального, за чем Эдвард настаивал, чтобы она следила. Через мгновение они упорядочились в более линейный поток, который она могла пролистать. Белла перебирала нижнее бельё, пытаясь найти то, которое поможет ей соблазнить Эдварда. Её смущение было понятно по розовым щекам и по тому, как она взяла в руки красную кружевную куколку, но несколько раз положила её обратно в сумку и, в конце концов, остановилась на чёрном белье с рюшами. Элис была рада, что у неё было так много вариантов. Видимо, она была права, думая, что Эдварду понадобится несколько стимулов, чтобы быть с Беллой. Роуз собиралась купить Эмметту билеты на футбольный матч в Портленде в следующем месяце. Правда, им пришлось бы уехать пораньше из-за солнца. Эмметт будет в такой ярости от того, что пропустил победный гол на последних четырёх секундах игры, что разрушит несколько деревьев по дороге к дому. Элис редко обращала внимание на своё зрение, когда оно показывало события, подобные этому. В одной спортивной игре участвовало слишком много людей, и любой из них мог принять решение, которое изменило бы исход. Не говоря уже о том, что видения, связанные с погодой, как известно, были непредсказуемы, так как она всегда менялась, когда они происходили так далеко. Но она была так настроена на свою семью, что каждый раз, когда кто-то из них принимал решение, она видела что-то связанное с этим, будь то судьбоносное или нет. Белла принимала душ перед тем, как присоединиться к Эдварду, и удовлетворяла все свои разнообразные человеческие потребности. Это была тактика выжидания. Она заметно нервничала, её дыхание было учащённым и неровным, когда она сидела на полу, завернувшись в одно лишь пушистое белое полотенце. Эдвард взял Беллу с собой на подводное плавание в маленькую скрытую бухту на другой стороне острова. Он держался на расстоянии, чтобы рыбы, черепахи и морские свиньи плавали рядом с Беллой, но ему нравилось наблюдать за её удовольствием, когда она всё воспринимала. Не говоря уже о том, что ему нравилось демонстрировать свою способность обходиться без кислорода. Белла ухмылялась, выщипывая перья из своих волос. Запутанный беспорядок напоминал птичье гнездо. Каждые несколько секунд она закрывала глаза и мечтательно улыбалась, наслаждаясь своими мыслями – вероятно, каким-то воспоминанием. На её скуле и челюсти были заметные синяки, кожа была темно-красной по краям отметины, переходящей в синевато-фиолетовый в центре в обоих случаях. Её губы тоже были опухшими и более фиолетовыми, чем обычно. Вероятно, на них также были синяки или ссадины. Видимо, Эдвард уже достаточно практиковался в поцелуях с Беллой, чтобы эти отметины были не от него. Удивительно! Возможно, это случится через пару дней и будет травмой, полученной Беллой во время её приключений на острове. Эсме покупала гранитную столешницу персикового и загорелого цвета вместо серого и чёрного. Более тёплые цвета открыли бы комнату и сделали бы её гораздо более привлекательной для молодой пары, планирующей создать семью. Эдвард просил ещё пару дней на подготовку, настаивая на том, что они ему нужны, если он не хочет причинить ей боль. Он планировал так занять Беллу в течение дня, чтобы она засыпала слишком уставшей и измотанной и не смогла бы заставить его выполнить своё обещание. Аро отправлял Феликса, Сантьяго и Димитрия в Гватемалу, а может быть, и дальше на юг, поскольку ковен там настолько разросся, что им не удалось остаться незамеченными. В газетах писали о насилии, связанном с наркотиками. Аро хотел, чтобы трое его охранников понаблюдали за ситуацией в течение нескольких недель, определили, достоин ли кто-нибудь второго шанса, и если в следующей стычке численность шабаша не уменьшится, он отправит Джейн помочь троим уничтожить всех. Белла плакала и умоляла Эдварда поговорить с ней. Она не понимала, почему он остановился. Он не причинил ей боли. Она наслаждалась его поцелуями, но он все равно остановился и даже не захотел попробовать. Она умоляла. Она умоляла. Он выглядел измученным, но решительным. Единственным его ответом было: «Джейкоб был прав». Элис не видела, но благодаря многолетней практике и усиленным вампирами чувствам она могла легко читать по губам. Редко когда ей не удавалось определить, что было сказано в видении, просто наблюдая за тем, как они говорят. Руки Эдварда надёжно обхватили бёдра Беллы, когда он осторожно, целенаправленно двигался над ней, очевидно, занимаясь с ней любовью. Её руки обвились вокруг его спины, прижимая его к себе. Его глаза были остекленевшими от страсти, лишенными чувств. Белла откинула голову назад, обнажив горло перед его смертоносными зубами. Рот Эдварда открылся, когда он уставился на соблазнительное предложение, но через мгновение он повернулся, чтобы жестоко вгрызться в подушку рядом с её головой. Эдвард укладывал опухшую от слёз, покрасневшую Беллу в постель и обнимал её спящую фигуру. Он поцеловал её в лоб и сказал: «Однажды ты поймёшь и простишь меня. Однажды ты согласишься, что это было бы ошибкой». Это дезориентировало. Только годы практики и понимание Эдварда позволили ей ориентироваться и интерпретировать меняющиеся образы. — Эдвард всё ещё не уверен, что он действительно собирается попробовать. Он ищет способ отступить и переубедить Беллу, — сообщила Элис собравшейся группе. — Серьёзно? — недоверчиво спросил Эмметт. — Он встречался с ней? Когда это Белла когда-нибудь меняла своё мнение? — Мы подробно поговорили. Я знаю, что Эдвард достаточно силён, чтобы справиться с этим, если он попытается, — сказал Карлайл, уверенность и доверие к своему старшему сыну были очевидны. — Не похоже, что он продержится достаточно долго, чтобы успеть нанести какой-либо ущерб. Не после того, как… — Эмметт, перестань грубить, — снова выругалась Эсме. Если бы она ещё была способна покраснеть, Элис была бы уверена, что в этот момент она бы это сделала. Элис продолжила поиски, пока Эмметт извинялся перед их матерью. Только она могла вызвать хоть какое-то раскаяние у своего самого большого сына. Белла присоединилась к Эдварду в океане, на ней было только полотенце на пляже, и больше ничего, когда она подошла к нему. Затем был образ Беллы, покрытой синяками и перьями. Пестрые пятна покрывали её тело – везде на её обнаженном теле были чёрные и синие полосы. Элис замерла, заставляя своё внимание задержаться на образе её любимой, хрупкой сестры, покрытой синяками. Синяков было почти столько же, сколько после нападения Джеймса на неё в прошлом году. Это было тревожное зрелище. Настолько, что она приняла решение позвонить Эдварду и предупредить его, чтобы он был помягче. Это решение привело к ещё одному видению, гораздо более отчётливому. Эдвард отказывался прикасаться к Белле, даже когда она рыдала, разбивая сердце, на сиденье рядом с ним. Они летели на самолёте. Билет, который Белла сжимала в кулаке, указывал на то, что это произойдёт завтра. Она говорила, но Эдвард даже не смотрел на неё. Вместо этого он отодвинулся настолько далеко, насколько позволяли кресло и стена, пытаясь сохранить дистанцию между своим телом и её, на его лице было жёсткое, решительное выражение, которое, казалось, только ещё больше расстраивало Беллу. Сцена сменилась, и это был Карлайл, изменивший Беллу, а не Эдвард. Белла выглядела потрясённой, но смирившейся. Это было не то выражение, которое Элис ожидала увидеть, учитывая, как сильно Белла желала, чтобы её изменение произошло. Эдварда даже не было в комнате, когда Карлайл делал это. Вероятно, он слишком волновался, что может потерять контроль или причинить ей физическую боль. Он не мог видеть, что вместо этого причиняет ей эмоциональную боль. Несколько недель назад, когда Элис подбирала Белле свадебное платье, Белла призналась, как важно для неё, чтобы именно Эдвард изменил её. Она сказала, что этим он покажет ей, как сильно он её любит и хочет сохранить. Если он откажется сделать это сейчас… какое это будет иметь долгосрочное влияние… Элис нахмурилась. Переход от человеческой жизни – отказ от семьи и друзей и обучение справляться со всеми изменениями – будет достаточно трудным. Белле не нужно было, чтобы её сомнения в чувствах Эдварда преследовали её всю оставшуюся вечность. Она и так достаточно сомневалась в нём. Это было всего лишь несколько синяков. Бывало и хуже. В конце концов, лучше не предупреждать Эдварда. — Я уверен, что всё пройдёт хорошо, — сказал Карлайл, вздыхая. Он любил своего сына, но бывали моменты, как сейчас, когда он боялся, что молодость и неопытность Эдварда до обращения слишком сильно влияют на его решения, и не в лучшую сторону. — Не будет, — сказала Элис, расстроенная тем, что её предвидение всё ещё отказывалось определить один определенный исход этой ночи. — Если он это сделает, они будут дома через день. Максимум через два, в зависимости от пересадок на рейс в последнюю минуту, — предупредила она. — О, Боже, — сказала Эсме, обменявшись взглядом с Карлайлом. Это была мрачная перспектива. Определённо, это не тот счастливый, романтический медовый месяц, в который должна была отправиться пара. — А если он попытается? — спросил Карлайл. И тут же поток картинок прекратился, сменившись одной сценой, оживающей в голове Элис. Это было похоже на просмотр фильма в техническом цвете, только гораздо более яркого. Это были любимые видения Элис. Она просто знала, что это произойдёт. Они были настолько реальны, что её воображение дорисовывало недостающие детали, как будто она уже была там и это уже происходило. Звук ветра, шелестящего травой. Вкус пыльцы и весенних цветов в воздухе. Ощущение солнечного тепла, когда лучи света весело плясали по коже её семьи, превращаясь в призмы радужного света, отражающиеся от сцены. Белла, глаза которой были почти такого же золотистого цвета, как у остальных Калленов, но с лёгким оттенком оранжевого цвета ямса, грациозно сидела на ступеньках крыльца. Она была так неподвижна, что могла бы сойти за статую, высеченную из первозданного мрамора и облаченную в джинсы и хлопок. Элис должна была что-то сделать со своей одеждой до возвращения. Нельзя было, чтобы она всё ещё носила свои старые вещи, когда она так явно перешла в другую жизнь. Эмметт и Розали сидели, свернувшись калачиком, на крыльце, которое, вероятно, было установлено недавно, так как на улице ещё не было ни одной качели. Рядом Эсме занималась садоводством. Она сажала синие и фиолетовые ирисы, пользуясь редким солнечным днём. Элис сидела прямо над ней на перилах, свесив одну ногу и слегка покачиваясь. Эсме потянулась, чтобы подтолкнуть её в сторону, когда показалось, что Элис отвлеклась, вероятно, погрузившись в видения будущего, и на её безучастном лице появилась тоскливая улыбка. Затем на дорогу выскочил Джаспер, двигаясь со скоростью и грацией гепарда. Он выглядел необыкновенно счастливым, счастливее Элис его ещё не видела. Когда он достиг собравшейся группы, он подхватил Беллу на руки и закружил её, перекинув через плечо, свободно смеясь. Когда ещё Джаспер смеялся так радостно? Так открыто? Эмметт обычно мог вызвать яркую улыбку и время от времени громкий смех, но никогда Джазз не был так открыто, бурно весёл. Усадив Беллу обратно, он занял своё место рядом с ней, небрежно обхватив её за талию и притянув ближе к себе с легкостью и фамильярностью, которые говорили о многом в безмолвном видении. Розали улыбалась, наблюдая за ними, явно одобряя, а Эмметт что-то говорил со своей обычной дразнящей ухмылкой, но Элис не могла разобрать, так как он повернул голову. Но это было что-то такое, от чего Белла уткнулась лицом в шею Джаспера, а Роуз толкнула мужа локтем в бок. Со своей стороны, Джаспер наклонился, чтобы поцеловать Беллу в висок, а затем прошептал что-то личное, что заставило её прижаться ещё ближе. Близость и привязанность между ними были безошибочны. Внезапно Джаспер встал, плавно отстранился от Беллы и повернулся в ту сторону, откуда пришёл, широко раскинув руки и согнув ноги, словно собираясь что-то поймать. Все остальные тоже прекратили свои занятия; все с нетерпением смотрели на то, что или кто приближается. Затем всё резко стало чёрным. Ничего. Такого никогда не случалось раньше. Никогда. За исключением случаев, когда в дело вмешивались волки, но сейчас это не имело никакого смысла, так что это должно было быть что-то другое. Но что? Что могло заставить её видение исчезнуть без предупреждения? Элис попыталась определить, какое решение привело к видению, попыталась определить, что произошло дальше. Ничего. Будущее ускользало от неё. Элис была так сосредоточена на Джаспере в первый раз, когда видение промелькнуло перед ней, что не успела отметить свою реакцию на произошедшие события. Теперь она улучила момент и тщательно всё обдумала. Невозмутима. Даже счастлива. Как такое возможно? Джаспер был её жизнью. Она очень любила его. Они были вместе десятилетиями. Он был первым, кого она увидела, когда проснулась, причиной, по которой она искала его, и целью её жизни в те первые несколько лет, когда она была вампиром. Так как же она могла так спокойно смотреть на то, как он влюблён в её младшую сестру? Более того, Элис, казалось, с таким же нетерпением ждала того, что произойдёт, как и все остальные. И так же жаждала тайны, которая упорно не желала раскрываться перед ней. Только Эдвард и Карлайл отсутствовали в группе в этот день, который, если верить её предположениям, должен был произойти этой весной. Белла не выглядела старше своих лет, и было очевидно, что она приближается к концу года новорождённости. Отсутствие Карлайла можно было легко объяснить. Скорее всего, он был в больнице. Но что насчёт Эдварда? Где он был? — Элис? — спросил Карлайл, на его лице было написано беспокойство. В нём был страх, страх, что он потеряет и дочь, и сына, если сегодня всё пойдёт не так, как надо. Они привыкли к тому, что иногда им приходилось ждать, пока она перебирала все возможные варианты, но эта пауза была довольно продолжительной даже для неё. — Она переживёт эту ночь – так или иначе. — никто не выглядел полностью успокоенным. — Белла будет одной из нас, — объявила Элис, наполнив слова уверенностью, несмотря на всю неуверенность, омрачавшую её разум после странного видения. Это была единственная правда, которую она могла предложить в данный момент. Напряжение, казалось, исчезло из комнаты, все расслабились, и это подтверждение, похоже, подействовало. Все, даже Розали, несмотря на то, что не хотела признавать это, хотели, чтобы Белла стала частью семьи на постоянной основе. — Я пойду поохочусь – на случай, если они вернутся раньше, — пробормотал Джаспер, тихо выскользнув из комнаты. Никто не поднял глаз и не обратил внимания на его уход. Элис снова нахмурилась. Джаспер всегда держался на периферии, оставаясь с семьей больше ради неё, чем ради собственного желания иметь компанию. Но в видении все было не так. Он был в центре внимания. И снова Элис вспомнила, что его счастье также было неоспоримым. С тех пор как Элис нашла Джаспера, он был доволен, благодарен, защищал её. Он любил её и чувствовал огромную благодарность за мир и избавление от прошлого, которые она смогла ему дать. Она помогла ему обрести человечность после того, как Мария лишила его её. Но после этой сцены ей пришлось задуматься, был ли он когда-нибудь по-настоящему счастлив с ней и Калленами – по крайней мере, в той степени или степени, в которой он, очевидно, мог быть. В конце концов, есть разница между тем, чтобы быть довольным своей жизнью, и тем, чтобы искренне наслаждаться ею. Что означало видение? Почему она его увидела? Должна ли она была помочь этому свершиться? Было ли это так обязательно, как ей казалось, даже если она ничего не предпримет? Можно ли было предотвратить это? Должна ли она вообще хотеть остановить это? Все эти вопросы не давали ей покоя. Было так обидно иметь только один кусочек головоломки! Элис захотелось топнуть ногой в раздражении. Она была в восторге от того, что её семья всегда была на пять шагов впереди. Она не должна была оставаться в неведении. Не снова. С тех пор, как она стала вампиром. И вот она здесь, в тысячный раз после возвращения в Форкс, не имея ни малейшего представления о будущем! И на этот раз она даже не могла винить волков или давление со стороны Эдварда, который заставлял её следить за слишком многими вещами одновременно!***
Следующие несколько недель Элис одержимо думала о видении, проигрывая его в уме снова и снова, одновременно благодарная за идеальную память, которая пришла с вампиризмом, и мучительно размышляя над каждой деталью, которую она могла препарировать. Она безуспешно пыталась понять, что произошло дальше. Узнать, что ждёт Джаспера. Но всегда не было ничего, кроме бесконечного черного полотна. Как же это было невыносимо – не знать! Она искренне не могла понять, как другим это удается. Даже мучаясь над видением, она помогала остальным готовить коттедж. Озарение, которое дало ей видение, заставило её наложить вето на идею Эсме попытаться воссоздать кусочек острова Эсме в спальне. Часть Элис понимала, что каждым своим решением, к которому она подталкивала Эсме, она помогала создать дом для Беллы, который она будет делить с Джаспером, а не с Эдвардом. Это знание не помешало ей действовать, даже когда она мысленно охнула от этой мысли. Никто больше не обратил на это внимания. В обычной цветовой гамме, которую предпочитало большинство членов семьи, было достаточно бледно-бледных тонов, чтобы её выбор остался незамеченным. Не говоря уже о том, что идея о том, что Белла и Эдвард не останутся вместе после всего, через что они прошли, чтобы добраться до этого момента, казалась смехотворной. Элис не была уверена в своих чувствах. Она так долго полагалась на свои видения. Она верила, что они покажут ей, что ей нужно для счастья, и что её семья тоже будет счастлива. Бесчисленные доказательства, которые она имела в прошлом веке, не облегчали ей задачу смириться с тем, что всё может измениться. Ей хотелось цепляться за привычное, упираться пятками, как избалованный трёхлетний ребёнок, закатывающий истерику, и отказываться от своих притязаний. Перемены противоречили их вампирской природе, но это не мешало тому, что она практически чувствовала их приближение. В то же время её отношения с Джаспером страдали. Он вернулся с охоты и сразу уловил её напряжение и затуманенное, неспокойное эмоциональное состояние. От мужа-эмпата это было не скрыть. Её партнер во всех делах на протяжении долгого времени. Он не понимал, почему она так рассеянна, что её так занимает теперь, когда угроза со стороны Виктории и Вольтури исчезла, и почему она намеренно отдаляет их друг от друга. — Ты расстроена из-за меня? Я снова причиню Белле боль, когда она вернётся? — спросил Джазз однажды, когда они вдвоём работали над коттеджем. Было довольно показательно, что первой его мыслью было то, что её озабоченность сосредоточена вокруг опасности для Беллы – особенно его озабоченность тем, что он был потенциальной опасностью для неё. — Хм? — спросила Элис, пытливо наклонив голову. — Это то, что ты так пристально ищешь? Ты постоянно следишь за тем, чтобы я не оступился. Ты видела, как это происходит? Белла – единственный человек, с которым я буду рядом в обозримом будущем. Я причиню ей боль? — спросил Джаспер, развивая свои собственные опасения. Элис чувствовала, как его беспокойство омрачает воздух, отражаясь от него, как волны от камня, брызнувшего в бассейн с водой. — Нет! Нет. Ничего подобного, — быстро заверила его Элис, пританцовывая, чтобы слегка коснуться его щеки в знак заверения, и полусерьёзно пытаясь дать ему почувствовать искренность её слов. Джаспер кивнул, принимая её обещание как истину. Он всегда так делал. В конце концов, она была единственной, кто знал будущее. Он доверял ей безоговорочно. — Значит, тебя что-то ещё беспокоит? — прошептал Джаспер, закрывая глаза и опираясь на её легкие прикосновения, ища утешения и контакта со своим партнером. Его медиумом были эмоции, и обычно он довольствовался тем, что пробовал эмоции Элис на вкус и отвечал ей взаимностью. Эмоции были намного честнее слов, их было труднее обмануть или манипулировать ими – по крайней мере, с его точки зрения. Джаспер всегда чувствовал истину эмоций. Это было частью его дара. Но Элис изо всех сил старалась скрыть свои эмоции. Она делала это уже несколько недель. Из-за этого Джаспер чувствовал себя неуверенно и небезопасно. — Нет. Просто пытаюсь всё зафиксировать. Ты знаешь, как я ненавижу нерешительность. Это делает вещи излишне сложными, — легкомысленно сказала Элис, наклоняясь, чтобы поцеловать Джазза в щеку, прежде чем уйти, чтобы вернуться к организации книжного шкафа Беллы. Элис, со своей стороны, больше всего хотела понять, какое решение привело к видению, прежде чем делиться чем-либо или самой делать какие-либо выводы. Её внимание было настолько сосредоточено на решениях Беллы и Эдварда, что в итоге она увидела гораздо больше их медового месяца, чем когда-либо хотела. Каждое действие. Каждое прикосновение. Каждый поцелуй. Каждый раз, когда они занимались любовью. Все это. В деталях. Это определенно было нежелательным побочным эффектом её бешеных и навязчивых поисков. Однако она настолько прислушалась к их решениям, что когда Белла внезапно исчезла, она запаниковала. В один момент она увидела, что Белла нашла облегчение для своего расстроенного желудка, прежде чем прилечь вздремнуть, чтобы отогнать худшие последствия пищевого отравления, а в следующий момент – ничего! Элис искала её. Снова. И снова. Но ничего. Будущее Беллы полностью исчезло. Она побежала к домашнему телефону в своей комнате, набирая номер так быстро, что её палец пробил хрупкий пластик. Зарычав от разочарования, она бросилась из комнаты к тому месту, где оставила свой мобильный телефон на обеденном столе рядом с шахматной доской. Фигуры, оставшиеся от её игры с Карлайлом накануне вечером, всё ещё были расставлены, возвещая о её победе. На этот раз Элис набирала номер более осторожно, не желая, чтобы ей пришлось искать ещё один телефон. Не стоило тратить время на такие вещи. Телефон зазвонил. И звонил. Неужели Эдвард всегда так долго не отвечал? Неужели он не понимает, как она волнуется? Телефон продолжал звонить. Элис чувствовала, что рычит в трубку, но всё, что она могла слышать, это компьютерный сигнал звонка. Монотонный звук раздражал её и без того нервы. Где он был? Что, если Белла поранилась в поисках «Пепто-Бисмола», а Эдвард потерял контроль? Не опоздала ли она предупредить его? Была ли Белла уже мертва? Какая ещё причина? — Привет, Элис, — сказала Белла странным, придушенным голосом. Элис почувствовала, как огромная волна облегчения обрушилась на неё, когда проклятый страх сломался и утонул под её радостью от того, что она услышала Беллу. Подтверждением того, что Белла жива. Её видение того, что Джаспер был так счастлив, всё ещё могло произойти. Затем она застыла, наморщив лоб в замешательстве, пытаясь понять, что произошло. Страх снова всплыл на поверхность, задушив то утешение, которое она нашла, когда Белла ответила на звонок. Потому что будущее Беллы всё ещё было пустым. Отсутствующим. Пропавшим.