I Thought I Knew/Я думал, что знаю

      — Эдвард, — неуверенно произнесла Белла.       После отъезда из Рио он был встревожен, чередуя излишнюю суетливость с неподвижностью статуи, как и тогда, когда Белла сказала ему, что думает, что беременна. Она никогда не проводила с ним столько времени, когда его внимание не было полностью направлено на неё. Это было, по меньшей мере, обескураживающим.       С тех пор как они сели в самолёт, он не проронил ни слова. Она не знала, как ему это удалось, но он каким-то образом приобрёл частный самолёт, который останавливался только для дозаправки в Лиме, Мехико и Лас-Вегасе. Ни в одном из этих мест самолёт не простаивал больше часа. Белла чувствовала, что для того, чтобы это произошло, потребовались большие деньги, и это знание только усиливало её и без того тошнотворное состояние.       Она пыталась поговорить с ним раньше – по крайней мере, когда она не спала и её не тошнило, но он был слишком кататоничен*, чтобы признать её. Особенно когда она уже второй раз не смогла удержаться от солёных булочек, которые взяла с собой в самолёт.       В те несколько раз, когда он заговаривал, он упоминал об уничтожении ребёнка, и её сознание отключалось, и она прекращала попытки говорить. Боль, которую причиняла эта мысль, была непомерно сильной, и она не могла её нормально воспринимать. Но теперь у неё не было времени. Она чувствовала, что самолёт начал снижаться в маленьком аэропорту Порт-Анджелеса.       — Просто держись, Белла. Мы будем дома через час, — пробормотал Эдвард тоном, который, как она догадалась, должен был быть ободряющим.       Учитывая манеру вождения семьи Калленов, она не сомневалась, что они вернутся в дом меньше чем через час. Её время почти истекло, чтобы заставить Эдварда образумиться.       — Эдвард. Мы можем поговорить об этом? Пожалуйста. Я…       — Не бойся, Белла. Как только мы вернёмся, Карлайл вытащит из тебя эту штуку, — сказал Эдвард, гнев исказил его идеальный голос и заставил его лицо исказиться в гримасу отвращения и ненависти к себе.       Белла вздохнула, крепче обняв живот, словно защищая растущего внутри ребёнка от жестоких слов Эдварда. Он это не всерьёз, малышка. Она мысленно повторяла извинения снова и снова. Она не могла говорить. Она не понимала, почему он не воспринимает это как чудо. В ответ на её мысли её крепко подтолкнули.       Её бугорок был уже заметно больше, чем пятнадцать часов назад, когда она впервые обнаружила его на острове за несколько минут до звонка Элис. Он выпирал наружу из тонкой хлопчатобумажной майки, из-за чего она выглядела по меньшей мере на третьем месяце беременности, а возможно, и больше. Этого не могло быть, но нельзя было отрицать физические доказательства, которые, казалось, требовали признания.       Наверное, хорошо, что Эдвард потратился на организацию их путешествия, иначе люди обязательно заметили бы изменения в её теле во время такого долгого перелета. Особенно когда она привлекала к себе внимание постоянной рвотой.       Ребенок снова толкнул руку Беллы, как бы желая напомнить ей о своем присутствии, где её ладонь всё ещё сжимала быстро увеличивающийся бугорок. У неё перехватило дыхание от удивления по поводу связи, которую она уже ощущала с крошечной жизнью.       Этот короткий момент был прерван слишком резко, когда Эдвард издал резкое, изумлённое шипение. Он сердито смотрел на то место, где лежали её руки. У него было такое же выражение лица, как тогда, когда он сражался с Викторией на поляне прошлой весной. Это был взгляд, который не должен был быть направлен на её ребенка.       — Вся семья приедет за нами? — спросила Белла, как только самолёт закончил руление к воротам.       Она встала, но головокружение заставило её вцепиться в сиденье, так как она не могла нормально стоять без опоры. Кружившаяся комната главного салона самолёта была настолько тошнотворной, что она упала вперёд и задыхалась в сильных спазмах. Однако в её организме не осталось ничего, что могло бы в этот момент подняться, даже желчи. Руки Эдварда, нежно обхватившие её, были единственной причиной, по которой она не упала на пол, как десятитонный камень.       — Лучше? — спросил он, когда её тряска уменьшилась до лёгкой дрожи.       — Думаю, да. Они едут? — повторила она, желая знать ответ.       — Да. Но нам придётся подождать, пока мы доберёмся до дома, прежде чем Карлайл сможет как следует осмотреть тебя. Это ненадолго, — сказал Эдвард, осторожно выводя её из самолёта и слегка прижимая руку к её спине, направляя и следя за тем, чтобы она снова не упала. — Он обещал приобрести всё, что нам понадобится, пока мы будем возвращаться. Тебе не стоит волноваться. К концу дня мы обо всем позаботимся, — повторил он, не прекращая болтать, пока вёл Беллу через крошечный аэропорт к месту, где выстроились машины, ожидающие родственников и друзей, возвращающихся из своих поездок.       Глаза Беллы остановились на Розали, как только эта статная блондинка появилась в поле зрения. Когда Эдвард отошёл от неё, чтобы подойти к Карлайлу и обменяться словами, Белла бросилась к своей новой невестке в поисках убежища и защиты. Руки Розали сразу же обхватили её, заключив в объятия, призванные одновременно защитить и утешить.       Облегчение было почти осязаемым, ведь рядом с ней был кто-то достаточно сильный, чтобы противостоять Эдварду. В одиночку она никогда бы не смогла помешать ему сделать то, что он задумал. Если бы только он успокоился настолько, чтобы выслушать её, выслушать её… Но он всегда был так неразумен, когда беспокоился о её благополучии. Надеюсь, теперь, когда у неё есть Розали, он сделает паузу, чтобы понять, что к чему.       Он должен был. Это было слишком неправильно – быть друг против друга. Он должен был прийти в себя.       Все замерли, глядя на этот маловероятный дуэт. Роуз всегда так резко выражала своё неодобрение Беллы, что потребовалось мгновение, прежде чем это зрелище стало достаточно заметным, чтобы кто-то прокомментировал его.       — Роуз? — с любопытством спросил Эмметт, подходя ближе.       Он беспокоился о Белле с тех пор, как они узнали, но он не ожидал, что Роуз будет так же обеспокоена. По дороге сюда она ни о чём не говорила, просто настояла на том, чтобы он поехал на её машине. Это должно было послужить сигналом к действию. Она никогда не позволяла ему садиться за руль своего BMW.       Эмметт успел сделать всего один шаг, прежде чем Эдвард напрягся.       — Ты звонила ей? — спросил Эдвард у Беллы. Он выглядел ошеломлённым, потерянным.       — Да, — прошептала она, уворачиваясь, как будто её пугало его осуждение.       Было мучительно осознавать, что она расстраивает его. Это противоречило всем обещаниям, которые она дала себе прошлой весной. Но это нужно было сделать. Другого выбора не было.       — Но… — начал он, но прервался с низким рычанием, глаза опасно сверкнули на Розали. Она толкнула Беллу за спину так, что Белла оказалась между ней и Эмметтом, и присела в защитной стойке, готовая к прыжку, если Эдвард попытается дотянуться до Беллы.       — Розали! Эдвард! Хватит, — резко сказал Карлайл, оглядываясь по сторонам, чтобы оценить, насколько сильно зрители восприняли не вовремя возникший спор его детей.       К счастью, муниципальный аэропорт не отличался большой проходимостью, и снаружи за ними с интересом наблюдали всего три человека. Предупреждения Карлайла было достаточно, чтобы Розали выпрямилась, но она сохранила настороженность.       — Нет. Нет, — отрицал Эдвард, качая головой. Белла едва могла дышать. От головокружения голова была лёгкой, как воздушный шарик, и она чувствовала, что ей с трудом удается вдыхать воздух короткими, порывистыми вдохами. — Ты не можешь хотеть сохранить…       — Я думаю, что этот разговор лучше вести дома. Все согласны? — многозначительно спросила Элис.       — Да, — согласился Карлайл, подталкивая Эдварда к его Мерседесу. Его сын замер, когда понял, что Белла прижалась к Розали и движется к её BMW вместо того, чтобы следовать за ним.       Белла ненавидела то, что она отделяет себя от Эдварда. Это было неправильно, словно намеренное отрезание конечности. Но в то же время это было неизбежно, как будто ампутируемая часть была заражена гангреной. Была проведена черта, и на этот раз она и Эдвард не были партнерами. Это не были они против всего мира, как это должно было быть, когда один связывает себя с другим навечно.       Хуже того, она ненавидела то, что это было необходимо. Без Роуз, которая могла бы заступиться за неё, она боялась, что Эдвард может уговорить Карлайла сделать что-то радикальное. Что-то необратимое. Что-то, что уничтожит её ребенка, а значит, и её саму. Теперь, когда этот ребенок существовал, она знала, что не сможет пережить его потерю.       — Она никуда от тебя не денется, — ядовито прошипела Розали.       — Эдвард, она всего лишь сопровождает Беллу в дом. Пусть она идёт с Роуз. Это даст нам возможность поговорить по дороге, — успокаивающе сказал Карлайл. — Идём, — мягко приказал он.       Белла беспомощно хныкала, пока Розали помогала ей забраться в машину. Это было похоже на внетелесный опыт. Она воспринимала всё происходящее, не будучи его частью. Её единственной связью с реальностью были всё более частые и резкие толчки в живот.       — Джаспер, ты должен поехать с Беллой, — сказала Элис, останавливая его, когда он садился в Мерседес рядом с ней.       — Почему? — подозрительно спросила Розали.       — Она разрывается на куски, Роуз, — сказала Элис, кивнув в сторону сидящей Беллы, которая всё ещё была только наполовину в машине. — Это не может быть здоровым для… плода. Пусть Джаспер поможет ей успокоиться, — объяснила Элис, звуча разумно.       — Я сяду впереди. Ты можешь ехать сзади с Беллой, — предложил Джаспер, когда Розали всё ещё колебалась. Белла протянула руку, чтобы коснуться руки Роуз. Сестра опустила взгляд, посмотрела на её напряжённое, липкое выражение лица и уступила.       Напряжённая поездка домой была, к счастью, короткой и относительно гладкой, но каждый поворот, пройдённый зелёным пятном, заставлял Беллу сопротивляться желанию вскочить. Она изо всех сил старалась дышать нормально, но это было трудно сделать, поскольку она разразилась рыданиями всего через несколько секунд после начала поездки.       Машина почти сразу же наполнилась пузырьками спокойного умиротворения, которые позволили её сломанному крану превратиться в медленно капающую течь. Боль, хотя всё ещё присутствовала, уменьшилась до эквивалента удара молотком, а не шаром.       — Он хочет убить нашего ребенка, — хныкала Белла, уткнувшись в плечо Розали. Только постоянные усилия Джаспера не дали ей потерять сознание от осознания этого.       — Мы не позволим ему, — поклялась Роуз, проводя пальцами по беспорядочным волосам Беллы. Она не расчесывала их с ночи, предшествовавшей её поразительному открытию, и их путаница напоминала клубок пряжи.       Розали отвлекла Беллу от её забот, расспрашивая её об особенностях беременности, читая ей лекции о правильном уходе за собой и хихикая от восторга, когда она сама почувствовала шевеление ребенка. Было странно видеть, как обычно неприятная вампирша демонстрирует свою материнскую сторону.       В какой-то момент Джаспер тихо заговорил спереди, но неполноценные человеческие уши Беллы пропустили его комментарий.       — Что ты сказал, Джаспер? — тихо спросила она, не зная, хочет ли она знать.       — Ты уже любишь это. Я чувствую, как сильно, — ответил он своим мягким южным говором. В его словах не было осуждения, просто признание истины, которая уже стала основой её существа.       — Конечно! — объявила Белла, когда Эмметт повернулся и посмотрел на неё. Он выглядел обеспокоенным и неуверенным, но ничего не сказал.       — Она чувствует себя так, как должна чувствовать любая будущая мать, — добавила Розали, похлопав Беллу по руке, как будто они одни знали секрет и не решались посвятить в него других.       Джаспер больше ничего не сказал, но они с Эмметтом обменялись взглядами, которые Белла не смогла истолковать. Даже если бы она захотела, у неё не было бы времени спросить, потому что внезапно она поняла, что они подъезжают к дому Калленов.       Эдвард вышел из машины и оказался у двери Беллы ещё до того, как они полностью остановились. Он выглядел безумным, одержимым. Это ужаснуло её. Как она должна была привести его к своему образу мыслей, если он уже был настолько иррационален?       — Не волнуйся, — сказал Джаспер, потянувшись назад, чтобы провести своими прохладными, каменными пальцами по ее руке. Он вышел из машины и оказался между её дверью и Эдвардом ещё до того, как температура его прикосновения успела как следует зафиксироваться.       — Что, по-твоему, ты делаешь? — потребовал Эдвард, закончив слова свирепым рыком.       — Она напугана. Отойди, Эдвард, — сказал Джаспер своему брату.       Она оценила то, что он озвучил своё объяснение. Большинство просто обдумывали свои ответы на Эдварда. Джаспер всегда был более внимателен к её человеческим недостаткам, что означало, что она пропускала больше, чем ей хотелось бы. Возможно, это было потому, что он действительно мог почувствовать её недовольство тем, что она была исключена.       Роуз практически затащила Беллу в дом, Эмметт всю дорогу следил за их шагами. Остальные члены семьи последовали за ней, собравшись в семейной комнате по какому-то негласному соглашению. Белла с благодарностью опустилась на диван. Она так устала. Изнеможение грозило затянуть её под себя, несмотря на непростую ситуацию, в центре которой она снова оказалась.       Эдвард попытался подойти к ней, но Эмметт преградил ему путь. Самый крупный Каллен скрестил руки на груди и дал понять, что Эдварду придётся пройти через него, чтобы добраться до Беллы, и это будет драка, если он решит попытаться это сделать.       Разочарованный, Эдвард повернулся к Карлайлу.       — Ты ведь можешь её вылечить, не так ли? — Эдвард умолял, хотя это больше походило на требование.       — Она не сломана, — сердито отмахнулась Розали.       — С такими темпами, как оно растёт, она будет сломана! — Эдвард закричал, его пошатнувшееся самообладание вырвалось наружу. Его руки отчаянно хватались за голову. Белла не была уверена, было ли это потому, что он с трудом справлялся с бомбардировкой мыслей своей семьи, или это был его собственный разум, который он хотел заставить замолчать.       — Ты не можешь этого знать, — настаивала Белла.       — Посмотри на неё, Карлайл. Ей всего пара недель, не больше, но она…       — Оно растёт с пугающей скоростью, — признал Карлайл. — Я не верю, что человеческое тело приспособлено к таким глубоким изменениям так быстро, — продолжал он, нахмурившись, пока проводил визуальный осмотр Беллы. Глубокие борозды, прочерченные на его мраморной коже, давали всем понять, насколько он действительно обеспокоен. — Мне жаль, что я не догадался предупредить тебя. Если бы я знал…       — Видишь! Белла, ты не можешь позволить этой штуке оставаться внутри тебя ни минуты. Оно убьёт тебя, — объявил Эдвард, оправдывая каждое бессовестное слово.       — Я достаточно сильна. Я знаю, что сильна, — упрямо сказала Белла. Она встретила его взгляд, не дрогнув, когда яростная решимость укоренилась в самой глубине её души.       Это был тот случай, когда способность Эдварда завораживать её не имела никакого эффекта. Её невозможно было сбить с выбранного пути. Всё, что она могла сделать, это довести его до конца.       — Это не ребёнок, Белла, — снисходительно сказал Эдвард. — Это часть меня. Это монстр, — сказал он, презрение положительно капало с его проклятого заявления.       — Ты не монстр, и наш ребёнок тоже.       Нелепо было даже думать о том, что что-то, ставшее результатом их любви, может быть злом. Эдвард был слишком совершенен, слишком хорош. Ей нужно было опасаться только собственных слабостей, которые могут негативно повлиять на ребенка.       — Белла, Эдвард прав. Мы не знаем, что это такое, но я уже вижу, какой вред оно тебе наносит. Нам нужно спешить, — сказал Карлайл, прерывая их с Эдвардом спор, когда все уже знали, что результат будет патовым. Ни один из них никогда не изменит своего мнения ни о другом, ни о себе.       — Карлайл, нет. Это её выбор. Её право решать, — сказала Эсме, положив свою руку на руку Карлайла и высказав своё мнение впервые после возвращения молодожёнов.       — Эсме… Если её тело не совместимо...       — Это решение Беллы, — твердо повторила она, и Карлайл кивнул в знак согласия.       — Я не могу в это поверить! — Эдвард ругался, вскидывая руки вверх, и выглядел как ребенок, закатывающий истерику. — Я знал, что мне не следовало соглашаться на твои нелепые условия. Я не должен был прикасаться к тебе, — простонал Эдвард, не обращая внимания на боль, которую причинили его слова Белле.       — Ты не это имеешь в виду, — прошептала Белла с круглыми от тревоги глазами.       — Это всё моя вина. Если бы я знал… Джейкоб был прав, — сказал он измученным голосом. Белла резко вдохнула. Джейкоб говорил ужасные, неправдивые вещи на свадьбе. Эдвард не мог быть согласен с ним сейчас. Он даже не должен был тратить своё время на воспоминания о них. — Я не должен был прикасаться к тебе, — повторил он, закрыв глаза на своем измученном лице.       — Ты жалеешь, что был со мной? — спросила Белла, задыхаясь от вопроса и с ужасом ожидая ответа.       — Да! Очень сильно, — горячо сказал он, и Белла едва успела заметить, как он продолжил, — если это будет результатом.       — Мы принадлежим друг другу. Это было прекрасно.       — Я ненавижу себя за то, что был с тобой.       То, что она рассматривала как трансцендентный акт, слияние их душ в дополнение к телам, ведь что ещё могло привести к созданию новой жизни, он рассматривал как свой последний акт, квалифицирующий его для проклятия.       Внутри неё разверзлась пропасть. Боль, гораздо более сильная, чем когда он уходил, захлестнула её. Она цеплялась за неё, как свинцовые гири, пытаясь утащить её под поверхность. Вниз, вниз, в бесконечные мутные глубины, пока она не утонет. Её сердце из швейцарского сыра только недавно было зашито, но нарушенные края были слишком слабы, чтобы удержаться вместе под натиском его слов.       — Прекрати, Эдвард. Ты расстраиваешь её, — сказал Джаспер, переместившись за диван и положив руку ей на плечо.       Комфорт и поддержка немедленно окутали её, отгородив от разрушительных мыслей и реальности, с которой она столкнулась. Благодаря способности Джаспера ей стало легче дышать и бороться с мужем по самому важному вопросу, который когда-либо возникал на протяжении всей их вечности.       — Тебе нужно сохранять спокойствие ради ребенка. Думай о ребёнке, Белла, — пробормотала Роуз. Эти слова помогли остановить её страдания. Ребенок зависел от неё. Она не могла позволить своим эмоциям подвергнуть его риску.       — Давайте все успокоимся и позволим Карлайлу осмотреть её. Может быть, всё не так плохо, как кажется, — добавила Элис. Она была необычно тихой на протяжении всего обсуждения.       Белла посмотрела на неё, благодарная за поддержку, но была удивлена, увидев, насколько похудевшей и изможденной выглядит её сестра. Элис выглядела почти так же жалко, как Эдвард. Её лицо было насуплено, морщины избороздили лоб, словно она ожесточенно сосредоточилась на чем-то, а плечи округлились, заставив её сгорбиться. Беспокойство расцвело в груди Беллы, и ей захотелось немедленно пойти к Элис, обнять её и утешить – к черту собственные проблемы Беллы.       — Ты не можешь видеть её будущее, — обвинил Эдвард. Перенаправляя свою ярость на любимую сестру. — Её будущее исчезло, — добавил Эдвард на всю комнату, каждое слово звучало почти неразборчивым шипением.       — Да, — признала Элис тоненьким звонким голоском. Высокий звук был чистым и в то же время болезненным. — Всё исчезло. Теперь я ничего не вижу.       — Вот тебе доказательство, Белла. Это убьёт тебя, — сказал Эдвард, бросая слова, как копья, чтобы вонзить их в драгоценный груз в её утробе.       — Мы всегда можем попробовать изменить её в последнюю минуту. Большинство из вас были почти мертвы, когда Карлайл… — попыталась предложить Элис, но прервалась, словно не доверяя себе настолько, чтобы закончить мысль. Никогда ещё она не была так похожа на потерянного ребенка, который стремится воссоединиться со своими пропавшими родителями.       Но она была права. Все они были на пороге смерти, когда Карлайл изменил их. Эсме даже уже считалась мертвой. Эта мысль дала Белле надежду, большую, чем та, что у неё уже была, что это не только возможно, но и что все обязательно получится. Она родит ребенка, а затем превратится в вампира. Она получит всё, что когда-либо хотела, и будет вечно счастлива.       Пальцы Джаспера нежно провели по её плечу, когда он почувствовал её растущую надежду. Лёгкое прикосновение выглядело как подтверждение.       — Прекрати, Элис. Это убьёт её ещё до того, как у нас появится шанс, — настаивал Эдвард. — Не давай ей ложной надежды.       — Я могу это сделать. Я знаю, что смогу. Мне просто нужно, чтобы ты поверил в меня, — прошептала Белла тоненьким голоском. Почему ей казалось, что она требует от него всего на свете? Требует чего-то невозможного?       — Нет. Нет – это безумие! Как кто-то из вас вообще может об этом думать? — крикнул Эдвард и стремительно вышел из комнаты, как тогда, когда они голосовали по вопросу о том, чтобы она стала вампиром. И как в тот раз, раздался грохот чего-то разбитого, за которым последовала целая череда ругательств.       — Да ладно, ребята. Вы начинаете ходить по кругу, и это никому не поможет, — сказал Эмметт, когда Эдвард вернулся, готовый снова начать на неё наседать.       Эмметт был прав. Аргументы Эдварда не менялись. Он не предлагал веских причин не делать этого, просто повторял свои необоснованные, иррациональные страхи снова и снова.       — Элис права. Карлайл должен осмотреть её, прежде чем ты будешь излишне волноваться, Эдвард, — заметила Эсме.       — Он не тронет её, — шипела Роуз, недоверчиво глядя на отца.       — Что? — спросила Белла, не понимая, почему Роуз так категорична в этом вопросе. — Почему он не может?       — Он убьёт ребенка – ради Эдварда, — объяснила она.       У Беллы перехватило дыхание от ужаса, что Розали может быть права, и она подошла ближе к Роуз и Джасперу. Карлайл уже высказался в поддержку решения Эдварда прервать беременность. Что, если он воспользуется возможностью, предоставленным исследованием, чтобы сделать это? У неё не хватит сил остановить его. Её хрупкое человеческое тело не подходило, она была в его власти. И если бы он начал действовать раньше, чем Роуз успела бы его остановить, результат был бы тем же. Её ребенок был бы мертв.       И без того неровные вдохи, которые ей удавалось делать, участились. У неё началась гипервентиляция, даже когда она отрицательно качала головой, отрицая возможность того, что кто-то пытается убить её ребёнка ещё до того, как у него появился шанс на жизнь.       — Розали, — вздохнул Карлайл, явно уязвлённый тем, что она считает его способным на такое. Он повернулся к Белле и продолжил: Я обещаю, что не буду делать ничего, кроме как проверять здоровье тебя и плода. Я не буду делать ничего против твоей воли.       Мраморная рука на плече Беллы мягко сжималась, вызывая в ней чувство вялости и помогая успокоить дыхание настолько, что чёрные пятна исчезли с краев её зрения, когда она начала глотать кислород большими глотками. Паника ослабла настолько, что она осознала, что вся семья с беспокойством наблюдает за ней.       — Он не сделает этого, Роуз. Я знаю, что он никогда не злоупотребит своей властью таким образом, — поклялась Эсме. Взгляд, которым она посмотрела на мужа после своих слов, передавал общее понимание того, что произойдет, если он это сделает. Карлайл кивнул. — Но важно, чтобы он сделал всё возможное, чтобы сохранить здоровье и Беллы, и ребёнка, — добавила она с явной материнской заботой.       — Хорошо, — нерешительно согласилась Белла.       Она неуверенно оглядела комнату. Все было наоборот. Она и представить себе не могла, что у неё будет повод бояться и не доверять Эдварду и Карлайлу. Что именно Розали и Джаспер уберегут её от беды. Но слова Эсме имели смысл, а успокаивающее влияние Джаспера позволило ей мыслить достаточно логично, чтобы понять, что это действительно необходимо сделать – ради ребенка, но она всё ещё боялась того, что он может сделать.       — Роуз? Ты пойдешь со мной? — взмолилась Белла, протягивая руку к ожидающей её сестре. Розали ободряюще улыбнулась и помогла ей последовать за Карлайлом.       Возможно, возможность увидеть или услышать ребенка поможет Эдварду смириться с происходящим и понять, что это не более чем физическое проявление их любви друг к другу. Взглянув на выпирающий бугорок между бедрами, Белла поняла, что она уже должна быть на таком большом сроке, чтобы ультразвуковое исследование показало, что он уже похож на ребенка, а не на боб. Она помнила это, по крайней мере, из уроков здоровья в средней школе, которые она посещала в Фениксе.       — Эдвард, ты… — позвала она с нижней ступеньки, где он так и застыл, сцепившись взглядом с Элис.       — Ты не можешь быть серьёзной, — сказал Эдвард, выражение его лица исказилось от отвращения, когда он повернулся и уставился на неё. Белла вздрогнула и отступила назад, под защиту обхватившей её руки Роуз.       Когда Розали вывела её из комнаты, Белла услышала, как Джаспер и Эмметт выпроваживают Эдварда на улицу. По тихому дому эхом разносились звуки разрушаемых вещей. Белла очень надеялась, что её муж вымещает свою неуместную ярость на участке, а не на братьях. Меньше всего ей хотелось, чтобы они ссорились из-за неё. Или чтобы кто-то пострадал из-за этого.       Поднимаясь по лестнице, Белла знала, что Карлайл использовал время, прошедшее с того момента, как узнал об этом, чтобы создать какую-нибудь сложную и совершенно ненужную подставу для неё. Эта мысль заставила её содрогнуться ещё до того, как она вошла в комнату, чтобы убедиться в правильности своего предположения.       Его кабинет был именно таким, каким она и ожидала его увидеть. Он выглядел точно так же, как смотровая комната в больнице. Стол и книжные полки были отодвинуты в сторону, чтобы освободить место для какого-то странного медицинского прибора на колесиках с экраном и более крупной машины с загадочной функцией, о которой Белла даже не могла догадаться. Карлайл даже ждал у того, что выглядело как стол для осмотра с мягкой обивкой, когда они вошли в комнату, двигаясь гораздо быстрее, чем она могла.       — Неужели всё это было так необходимо? — ворчала Белла.       — Да, вообще-то, — ответил Карлайл с ложной лёгкостью. — Мы не знаем, чего ожидать. Я никогда не слышал, чтобы такое случалось раньше. Лучше иметь в распоряжении всё, что может понадобиться, если я хочу должным образом помочь тебе.       — Простите, — пробормотала Белла, чувствуя себя достаточно наказанной. Она жаждала того дня, когда перестанет быть человеком и перестанет быть таким бременем для людей, которых любила.       Он начал с основ, расспрашивая обо всём, начиная от частоты занятий любовью между ней и Эдвардом и заканчивая тем, когда Белла смогла определить первые симптомы, какие именно симптомы проявились и когда. Белла боролась со своей застенчивостью, чтобы ответить на каждый вопрос как можно более полно. Профессиональное поведение её свёкра и мягкие настойчивые просьбы Розали помогли сделать процедуру менее неприятной.       Всё это время Карлайл вёл записи, документируя всё, что она говорила. К тому времени, когда он закончит, у него, вероятно, будет достаточно информации для публикации книги в тысячу страниц. По крайней мере, так казалось. В конце концов, она спросила, зачем он вообще что-то пишет, если знает, что у него идеальная память, и он ответил, что это для неё, на случай, если она захочет увидеть подробности после перехода.       Затем он приступил к физическому осмотру. Когда он объявил, что её грудь уже набухла более чем на половину размера, это было ужасно. На самом деле они были почти на целый размер больше. До осмотра она не замечала повышенной чувствительности в этой области, но теперь она была слишком хорошо осведомлена – как и все члены семьи. Эдвард должен был заметить изменения в течение последнего дня или двух, но он не проронил ни слова. Ему всегда было слишком неловко говорить о таких вещах. Это было то же самое, что и во время месячных.       — Это совершенно нормально. Этого следовало ожидать, — заверил Карлайл. — Теперь давайте узнаем о здоровье плода.       Карлайл был обеспокоен твердостью её детского бугорка. Он старался сохранить нейтральное выражение лица, но Белла уловила мелькнувшую тревогу, когда он впервые прикоснулся к нему.       Он пощупал его несколько раз, глаза расширились, когда оно поприветствовало его деда. Его рука замерла, а голова слегка наклонилась, когда он ждал, что ребенок снова зашевелится. Маленький человечек не разочаровал.       Выражение лица Карлайла оставалось бесстрастным, пока он измерял окружность её живота и сравнивал её с размерами, которые Элис сообщила, когда меняла свадебное платье Беллы.       — Вот. С этой частью покончено, — просто сказал он и повернулся, чтобы сделать несколько записей в начатой им таблице.       Белла хотела спросить, в чём дело, и о чём он думает. Она хотела знать, есть ли что-то не так с её ребенком, помимо его необычного роста, и о чём Карлайл не говорит вслух. Но она отвлеклась, когда он придвинул к ней разворачивающийся экран. Аппарат УЗИ, вот что это было. Наконец-то она сможет увидеть своего ребёнка! Все увидят, что раньше они волновались без причины, потому что это был всего лишь ребёнок.       Сколько времени пройдёт, прежде чем Карлайл сможет подтвердить, что это тот самый мальчик из ее снов? Маленький мальчик с идеальными изумрудными глазами и дикими бронзовыми волосами. Маленькая копия своего отца.       Когда пришло осознание того, что УЗИ не сработает, разочарование было очень сильным и очень, очень реальным. Карлайл, казалось, тоже был искренне расстроен этим. Было странно видеть обычно спокойного доктора таким взволнованным.       Белла старалась не поддаваться этому. Ободряющее объяснение Роуз помогло.       — Это просто потому, что он так хорошо защищён. Твердая плацента помогает тебе сохранить его, Белла, ведь ты всего лишь человек.       — Мне бы помогло, если бы я смог взять образец амниотической жидкости. Это должно обеспечить…       — Это опасно для ребёнка, — сказала Розали, перемещаясь, чтобы встать между Беллой и Карлайлом.       — Что? Почему? Я не…       — Это может помочь нам узнать…       — Он хочет воткнуть в тебя иглу и взять жидкость из мешочка, окружающего ребёнка. Но без УЗИ он может случайно повредить ребёнка, — Розали прервала Карлайла, чтобы сообщить Белле.       — Нет! Нет, абсолютно нет. Карлайл, ты не можешь, — поспешно сказала Белла, сжимая сзади рубашку Роуз в попытке удержать её на месте в качестве щита.       — Успокойся, Белла. Я не буду этого делать, если ты этого не хочешь. Однако мы должны сделать анализ мочи. Надеюсь, у тебя нет с этим проблем, Розали? — спросил он укоряющим тоном. — Это неинвазивно*.       Белла краснела всё время, пока писала в чашку, предоставленную Карлайлом, и пока он использовал маленький тест для анализа концентрации гормонов. Все в доме знали, что ей нужны человеческие моменты, но этот казался обычно очевидным, поскольку все ждали результатов.       Облегчение было сильным, когда Карлайл, наконец, был готов поделиться своими выводами.       — Учитывая ваши размеры и уровень гормона ХГЧ, я бы сказал, что вам примерно шестнадцать недель. Правда, уровни были высоковаты, но это может быть просто результатом ускоренного роста плода. Без УЗИ, чтобы увидеть стадию развития плода, трудно сказать точно. Документирование изменений в твоём теле в течение следующих нескольких дней должно дать нам лучшее представление о том, как быстро он растёт и какова ожидаемая продолжительность твоей беременности.       — Но он здоров? — спросила Белла.       — Насколько я могу судить, — медленно сказал Карлайл. — Меня беспокоит, что ты ничего не сдерживаешь. Учитывая изменения, происходящие в твоём теле, как никогда важно, чтобы ты получала необходимые питательные вещества для поддержания этих изменений.       — Не хочешь ли ты снова попробовать поесть? – спросила Роза. — Я могу что-нибудь приготовить, — предложила она.       — Я голодна, — призналась Белла.       — Ты должна была сказать что-нибудь! Мы не сможем позаботиться о тебе, если ты не будешь информировать нас о своём самочувствии.       — Вам, ребята, не нужно беспокоиться…       — У ребёнка есть потребности, Белла, — укорила она, когда они направились на кухню. — Ты должна позволить нам заботиться о тебе ради ребёнка, — возразила Розали, самодовольно улыбаясь, когда Белла просто кивнула в знак согласия и больше не протестовала.       Эдвард ждал их на кухне. Он выглядел разъярённым и даже более решительным, чем до осмотра. Розали сердито шипела при виде него.       — Что теперь, Эдвард? Собираешься запретить ей есть, пока не добьешься своего?       Эдвард не обратил внимания на сестру, но в его ониксовых глазах появился расчётливый блеск. Он был слишком хорошо знаком Белле по тем временам, когда он пытался найти с ней компромисс. Тот же самый, который он использовал, когда вручал ей её «прежнюю» машину, мобильный телефон и платиновую кредитную карту. Именно его он надевал, когда был уверен, что выиграет спор.       Белле было до мозга костей неприятно видеть его сейчас, но она все равно должна была попытаться. Это было слишком важно. Если раньше он считал её упрямой, то это было ничто по сравнению с тем, как она будет сопротивляться, если он попытается заставить её сделать это.       — Роуз, Роуз, мне нужно поговорить с ним, — прошептала Белла, слегка коснувшись руки Розали. — Наедине, — добавила она.       Розали не двигалась. Эдвард и она, казалось, состязались в молчаливой борьбе. Напряжение нарастало, густое и удушливое, оно омрачало комнату, как туманное утро. Белла нервно сжимала пальцы.       Наконец Розали повернулась, чтобы уйти, пообещав: Я буду прямо за дверью, если понадоблюсь.       — Белла, пожалуйста, пожалуйста, не делай этого, — начал Эдвард, как только за сестрой закрылась дверь. Он поддался вперед и взял её руки, разжал её пальцы и переплёл их со своими.       — Я должна, — сказала Белла, твердая решимость даже перед лицом его мучительных мольб.       — Нет, не должна! — закричал он, грубо отдергивая руки и поворачиваясь, чтобы сбить декоративную миску с фруктами с прилавка. Метал громко звякнул, ударившись о холодильник, и Белла подпрыгнула от этого звука.       Она медленно сделала несколько вдохов, пытаясь замедлить сердцебиение, наблюдая, как Эдвард разваливается на куски на её глазах. Это удручало её исцеленное сердце, шрамы от прежних обид болезненно растягивались. Разочарованная, она почувствовала ненавистное, но знакомое жжение в глубине глаз.       Отлично. Она собиралась снова начать плакать. Просто замечательно!       — Вот увидишь. Мы будем счастливой семьей. Когда родится наш ребёнок…       — Ты умрёшь. Тебя не будет рядом, чтобы увидеть монстра, из-за которого ты настаиваешь на смерти, — с горечью сказал он.       — Перестань так говорить, — сказала Белла, и рыдания вырвались на свободу. Тёплые слёзы начали свободно стекать по её лицу. Она сердито смахнула их, но на смену им пришли новые, и это оказалось бесполезной попыткой.       — Как я не видел, как я не понимал, что ты захочешь этого – этой мерзости? — спросил Эдвард, почти про себя.       — Эдвард! — задыхалась Белла. — Мы создали этого ребёнка вместе. Ничто, исходящее от нашей любви, не может быть мерзостью, — защищалась Белла, всё ещё пытаясь сдержать поток слез.       Затем вошёл Джаспер, стоявший возле двери, но использовавший свой дар, чтобы проецировать спокойствие в комнату и ослабить нарастающее напряжение, которое только усилилось после ухода Розали. Только благодаря его присутствию она смогла продолжить разговор с Эдвардом. Если бы её оставили одну, она бы разбилась на кучу битого стекла, услышав слова Эдварда.       — Я не буду сидеть здесь и смотреть, как ты умираешь, — сказал Эдвард. Было что-то новое в его выражении лица, в его позе. Он был неподвижен, каменная колонна несокрушимой решимости, когда он встретился с ней взглядом.       — Я не собираюсь умирать. Ты сказал мне, когда Эсме…       — Это не одно и то же, — сказал Эдвард, отмахнувшись от её слов, как от назойливой мухи, жужжащей у него над головой.       — Это так.       — Пока ты беременна, — он выплюнул это слово так, словно это было самое страшное ругательство, — ты будешь умирать. И я не буду смотреть, как это происходит.       — Но я беременна. И это не изменится, пока я не рожу, — тихо сказала Белла, не понимая, почему он всё ещё смотрит на неё расчётливо. Ей стало не по себе. — И что же нам остаётся?       — Я уже говорил тебе. Я могу многое вытерпеть, когда дело касается тебя. Но я не переживу, если ты позволишь себе умереть, когда есть альтернатива. Я не буду смотреть, как это происходит.       Пришло понимание, ясное, как безоблачный день, и внезапно она поняла, что он планирует сделать.       — Ты угрожаешь уйти, если я не позволю Карлайлу убить нашего ребёнка?       — Да.       — Нет, Эдвард, — сказала Белла, оцепенение охватило её, делая невозможным двигаться или ощущать окружающее. — Ты обещал, что больше не уйдёшь. Ты поклялся мне! Я вышла за тебя замуж.       — Мы обещали навсегда, — согласился он. Затем он посмотрел Белле прямо в глаза и сказал: Это ты возвращаешься к своему обещанию. Он выглядел уверенным, как будто уже был уверен в своей победе.       — Я не собираюсь, — вздохнула она, слова были едва слышны для её ушей, но она знала, что он без труда её услышит.       — Белла, я останусь с тобой навсегда. Всё, что тебе нужно сделать, это избавиться от этого, — сказал он, ткнув острым, обвиняющим пальцем в её живот.       Ультиматум едва успел покинуть прекрасные губы Эдварда, как Белла ответила.       — Никогда, — яростно поклялась она, чувствуя, как её охватывает почти вампирическая волна обладания.       Он выглядел на мгновение растерянным, дезориентированным. Как будто он был актёром в середине сцены, которому только что вручили новый сценарий, где его герой внезапно умирает, а не торжествует. Он быстро перестроился, гораздо быстрее, чем она, его разум обрабатывал происходящее в миллион раз быстрее, чем она могла надеяться. Затем он кивнул.       — До свидания, — просто сказал он, повернулся и вышел из комнаты.       — Эдвард! — закричала Белла, двинувшись следом, но споткнулась о разбросанные фрукты, которые всё ещё валялись на полу после предыдущей вспышки Эдварда.       Она пошатнулась, споткнувшись, и снова закричала, зовя Эдварда. Её ноги подкосились.       Затем прохладные руки подняли её. Белла смотрела, почти не видя, на обеспокоенное лицо Джаспера. Он бережно прижимал её к своей груди, неся обратно к дивану в гостиной. Её разум обрабатывал ошеломлённые лица остальных членов семьи, собравшихся рядом, когда они проходили мимо них, но её мысли были почти поглощены одним единственным фактом.       — Он бросил меня – снова, — задыхалась она, сердце разрывалось на части, как от выстрела из ружья.       Чёрная пустота была желанным облегчением, и Белла с радостью встретила её, когда она нахлынула на неё, увлекая вниз, вниз, туда, где ничто не могло коснуться её – пусть на время.