Роковая звезда

Проксима предупредила отца и уехала из Хогвартса на рождественские каникулы, изрядно удивив своих друзей. Казалось бы, Гарри Поттеру некуда ехать, но она отговорилась тем, что хочет пожить на Диагон-аллее и понаблюдать, как маги празднуют Рождество в своем мире. Друзья вроде бы удовлетворились объяснением и намеком на будущие щедрые подарки, а Проксима радостно предвкушала визит домой. Сириус уже аппарировал обратно, “прыгая” по оставленным им во время путешествия на север безопасным “точкам” – ослабленный Азкабаном, он бы не осилил длинную аппарацию из Шотландии в Лондон в один прием. Те “точки” и их подготовка и были причиной его задержки в пути. Дом на Гриммо встретил обоих радостным блеском и вкусным ужином, приготовленным расстаравшимся от тоски по ним эльфом. – Это действительно потрясающе, Кричер, – Проксима похвалила приосанившегося домовика. Такой вкусной индейки она не ела даже в Хогвартсе, а тогда, после стольких голодных лет и облизывания на рождественские ужины тети Петуньи, ей бы что угодно показалось пищей богов. – Проксима, дорогая, что за невыносимая прическа, – пожурила с портрета Вальбурга. Девушка отвела взгляд, забрав одну из выбившихся прядей за ухо. Ей приходилось подрезать свои густые черные волосы вручную, хотя совсем не хотелось, а в коротком виде они совершенно не хотели лежать, как надо. – Мам, да оставь ты ее, – ответил Сириус, взъерошивая дочери челку. Хотя его старательно удерживал от алкоголя бдительный Кричер, он все-таки сумел выпить стаканчик, и это не пошло на пользу его ослабленному организму. Миссис Блэк поджала губы и покачала головой, на мгновение остановив взгляд на сыне. – Зайди в мои покои после ужина, дорогая, я покажу тебе кое-какие чары для причесок, – уже менее резким тоном предложила она Проксиме. Кивнув, девушка взглянула на отца. Тот выглядел меланхоличным и вымотанным, точно вспоминал что-то неприятное. Щелкнув пальцами, Кричер удалил со стола все, содержавшее хоть каплю алкоголя, даже пудинг, и Проксима вздрогнула от неожиданности. – Папа? – мутноватые темно-голубые глаза сфокусировались на ней. Наконец-то одетая во что-то приличное и по размеру, не прячущая изувеченную половину лица под иллюзией, она казалась старше своих лет – старше даже тех лет, которые они указали в документах, где она признавалась наследницей всего имущества Блэков. – Папа, мне кажется, тебе стоит пойти прилечь, – мягко, но настойчиво предположила она. Сириус только кивнул, немного неуклюже вылезая из-за стола и бормоча извинения висящему над ними портрету матери. – Вот так, – она обхватила его за талию, уложив одну из его рук себе на плечи, и практически потащила мужчину в сторону лестницы. Все чаще на него накатывали такие приступы, словно дементоры что-то в нем сломали, что-то, что уже никогда не исправить. Они прошли мимо гостиной, и нечто привлекло внимание Сириуса, заставив его тут же выскользнуть из захвата дочери и медленно пройти в темную комнату. Прежде чем зажглись реагирующие на их присутствие волшебные газовые лампы, они заметили, что гобелен слегка люминесцировал в темноте, источал мягкий золотой свет. Проксима невольно залюбовалась сиянием линий родства, по которым то и дело пробегала искорка. Все они вели к ним, последним из рода. Сириус молча рассматривал своих ближайших родственников, тех, кого он успел узнать лично. Дядя Сигнус и три его дочери, дядя Альфард – выжженный с гобелена. Подойдя ближе, медленно, словно во сне, он коснулся черного пепельного пятна на месте его портрета. – Братец Альфард, – отец и дочь вздрогнули от неожиданности, услышав за спиной голос перебравшейся по портретам Вальбурги. Дама глядела сурово и грустно. – За что? – тихо спросил Сириус, поглядев на мать снизу вверх. – Он был моим любимым дядюшкой… Не такой зацикленный на чистокровности, как практически все остальные, не такой задумчивый и тихий, как рано овдовевший дядюшка Сигнус. Всегда веселый, предприимчивый. Такой еще молодой. – Уже после его смерти я узнала одну неприятную вещь про него, – помолчав, проговорила Вальбурга, тут же поджимая губы, точно это был какой-то грязный секрет. Сириус вскинулся было, но она продолжила. – Регулус… твой брат, советовался с ним, прежде чем вступить в ряды Того-кто-не-должен-быть-назван, – миссис Блэк позволила своему голосу угаснуть и опустила глаза, напряженно нахмурив брови. И без слов было понятно, что она имела в виду. – Это какой-то бред, – выдохнул Сириус, не зная, как переварить такую новость. – Дядя никогда не… – Никогда не выказывал открытой поддержки Темному Лорду, – твердо закончила за него мать, все еще хмурясь. – Но я нашла письма. Регулуса, – ее голос ослаб на мгновение, выдавая силой сдерживаемые слезы. – К Нему. И к Альфарду… Не в силах продолжать, женщина умолкла, и промокнула глаза нарисованным платком. Пальцы Сириуса скользнули по гобелену, избегая линии, ведущей от Альфарда к его младшему брату, и коснулись пятна, бывшего Андромедой, средней дочерью Сигнуса. – Твоя кузина – твоя тетушка Андромеда, – миссис Блэк выделила Проксиму, обратившись к ней, но ее взгляд быстро сделался отсутствующим, устремляясь в прошлое. – Она тоже покинула нашу семью. Какой ужасный скандал она тогда закатила. Бедный Сигнус даже слег на неделю. Два года подряд ее вполне устраивал ее жених, с семьей которого мы уговорились на их пятнадцатилетие, но когда на ее седьмом курсе мы заговорили о свадьбе, она как с цепи сорвалась. Сбежала из дома и больше мы ее не видели. Ни строчки, ни привета… – Она была моей любимой кузиной, – вдруг улыбнулся Сириус, погладив оставшееся от ее портрета пятно. – Помню, как она сидела со мной и Регом в детстве. Она всегда позволяла нам лишнюю печеньку и отмазывала нас, если мы шалили… – Андромеда всегда была такой хулиганкой, – Вальбурга неожиданно ответила на улыбку. – Одна Цисса росла послушной папиной дочкой, а Меда и Белла были настоящими маленькими разбойницами. Когда им двоим что-то в голову взбредало, они хватались за это и никогда не уступали своего. Белла так сильно обиделась на сестру за ее побег. Пробралась к гобелену, чуть не сожгла его, и в пику ей пошла за Родольфуса… Вспоминающая женщина еще раз покачала головой, прежде чем снова обратить внимание на живых и присутствующих. – Ладно, чего уж… Идите-ка лучше спать, оба, – велела она. – Проксима, дорогая, ты наелась? Тогда иди спать. Зайдешь ко мне завтра утром. Все-таки нужно что-то делать с твоей прической. Слабо улыбнувшись и слегка закатив глаза на придирки, Проксима отвела отца в его комнату – практически оттащила на своих плечах, так как своими ногами он не шел. И бормотал что-то в забытье, пока она укутывала его в одеяло. Имена ее прежних родителей прозвучали пару раз, но больше всего он бормотал о том, как убьет Питера Петтигрю. Верно, так он провел и годы своего заключения. Бормоча во сне, когда тьма Азкабана и фантомы дементоров возвращались, чтобы мучить его. Уложив отца, Проксима вернулась к портрету бабушки в холле. – А что такое "Черная Гончая"? – задремавшая было старая леди встрепенулась и посмотрела на внучку ясным строгим взглядом. – "Черная Гончая" это проклятье вендетты, наше проклятие, – помолчав, ответила бабушка. – Знание о нем передается из поколения в поколение, от родителей к детям. Когда Блэк подкрепляет обещание кровью, он проклинает себя и своего врага. – Но что оно делает? Это такое проклятье? – силилась понять девушка. – Когда ты горячо клянешься отомстить, клянешься на крови, от самого сердца, оно связывает тебя с твоей будущей жертвой крепчайшими узами. Эти узы тянут тебя за врагом, мутят разум, но в то же время не дают никому сбить тебя с пути. "Гончая" держит тебя, пока твой враг дышит, – замолчав, Вальбурга долго держала тишину не потревоженной. – Нельзя от нее отказаться, нельзя спастись. Едва клятва дана, человек обречен преследовать свою добычу до конца. – И папа… – Твой отец знает, что делать, – перебила ее старшая волшебница, поджав губы то ли скорбно, то ли сердито. – Когда вы поймаете предателя, Сириус избавится от него, и вы заживете спокойно. Иди спать, дитя. Не тревожься ни о чем. Верно, Вальбурга знает лучше. И они оба точно готовы убить Петтигрю: в его отношении убийство не казалось чем-то страшным, Проксима искренне считала, что он заслужил смерти. И если вдруг отец не сумеет его убить, она это сделает, у нее точно получится, – она почти уверена в этом. Пожелав бабушке спокойной ночи, ошеломленная Проксима отправилась к себе. Обставленная дорогой мебелью комната постепенно заполнялась ее личными вещами – книгами, которые она перетащила из библиотеки или купила, первыми зачаточными чертежами для будущих экспериментов, папины дневники с его проектами, любезно пожертвованные дочери. Несколько фотографий, в основном их с Сириусом: отец еще летом разыскал где-то старенький, модифицированный для волшебных снимков “Полароид”, и вовсю развлекался. Глубоко в комоде, среди одежды – новой, дорогой и приличествующей девушке ее происхождения – был запрятан старенький альбом с Поттерами. По привычке Проксима достала его полистать перед сном. Родители, не знавшие, что она от них отказалась ради эгоистичного желания иметь настоящую живую семью, приветливо махали ей с каждой карточки. А вот их свадьба – надо же, она никогда не замечала до этого, но тут был ее отец, теперешний отец, совсем молодой и беззаботный, он весело смеялся. Улыбнувшись, она вытерла набежавшую слезинку со щеки. Он еще станет таким, когда они найдут Петтигрю; они очистят доброе имя Сириуса, и ему не придется больше прятаться. А ее родители – прежние родители, – они бы поняли ее. Они бы не хотели, чтобы их ребенок жил без семьи, ничей, неприкаянный. Иначе они были бы не слишком хорошими родителями, разве нет? Прикрыв глаза, Проксима захлопнула альбом и затолкала его подальше. Проще забыть, кем она была, чем постоянно вспоминать и мучить себя. Она дважды обязана им жизнью, но если она будет всю жизнь вешать на себя обязательства, ей самой не хватит этой жизни. Может быть, стоило тогда пойти на Слизерин. Шляпа была права насчет нее, посылая туда: она эгоистка, заботящаяся только о себе. Но кто бы еще о ней позаботился, если бы она не пристроила себя вовремя? Дурсли? Дамблдор? Волшебники, которые находили Гарри Поттера достойным поклонов и нелепых приставаний, но не еды и нормальной одежды? Волшебники, которые назвали ее темной тварью только за то, что она говорит со змеями, – как и ее прежний отец, Джеймс Поттер, скрывавший свой дар и стыдившийся его? А что бы Поттеры сказали, узнав, что их сынок тоже говорит со змеями? Как бы они отнеслись к нему? Проксима шумно выдохнула и упала на постель, зарывшись лицом в подушку. А отличались ли друг от друга сестры, Петунья и Лили? Они ведь выросли в одной семье. Одна из них, сформировав свое мнение о правильном и неправильном, находила в себе моральные силы гнать и гнобить ребенка, которого считала сосудом зла, – не могла же выросшая с ней Лили отличаться от нее как день от ночи… Только Проксима никогда не узнает, что бы подумала ее прежняя мать. И не стоит на этом зацикливаться. Она Проксима Блэк. Все имеет свою цену, особенно новая жизнь. Заплатить и не пользоваться просто глупо. Проксима в первый же рабочий день отправилась по магазинам – нужно же было как-то задушить подозрения друзей. Правда, отправилась она не под личиной Гарри Поттера, а как Проксима Блэк. Заклинание, которому обучила ее бабушка, воистину творило чудеса – пара изощренных взмахов палочкой, и даже самая всклокоченная грива превращалась в причудливую сложную прическу, соразмерно своей длине. Конечно, все равно нужно было ухаживать за этой гривой и пить витамины, чтобы исправить нанесенный годами голодовки урон, а то никакая волшебная укладка не поможет. Как замечательно было бродить по Диагон-аллее в настоящем обличье. Никто не узнавал ее, никто не шептался, не тыкал пальцами – настроение сразу же взметнулось до небес. Даже ужасно зудящая растущая грудь не испортила его. Проксима оценила изменения в зеркале, примеряя новую одежду: бедра заметно отяжелели – хорошее питание пошло на пользу. Если они раздадутся еще сильнее, ей придется все время прятать их под мантией – она и так уже с оглядкой посещала душ в общежитии. Возможно, ей действительно придется отказаться от квиддича – как бы ее сокомандники ни уважали личное пространство, многие детали уже выглядели подозрительно. Так и быть – это ее последний год в команде. Проксима мимоходом заметила, что прежняя она, Гарри Поттер, у которого ничего не было, кроме друзей и квиддича, даже не подумал бы об этом, а ей решение далось легко. Ведь у нее есть папа и бабушка, у нее есть Кричер, у нее есть старый дом, которым нужно будет заниматься, у нее куча книг, которые надо изучить, у нее проекты, в том числе совместные с отцом, которыми она займется на летних каникулах. Может, и она когда-нибудь создаст что-то вроде этой Карты Мародеров или еще какой-нибудь крутой артефакт, и прославит имя Блэков. И свое. По-настоящему, а не как кто-то, выживший благодаря идиотизму своего убийцы. Про карту, подаренную близнецами, она вспомнила только дома. И сразу же показала ее Сириусу, прослезившемуся на месте – Проксима помнила прозвища так называемых Мародеров из его рассказов. Как один из непосредственных создателей, отец рассказал о Карте все, включая занимательную историю ее создания. Дома она, несмотря на то, что полагалось бы отдыхать, занялась собственным исследованием – разобрала и заново собрала свою новенькую метлу. Сириус, глядевший на “Всполох” с благоговением, пришел в ужас от такого кощунства и начал прикидывать, как будет покупать новую. Но Проксима, закончив работу, похвасталась успехом, вприпрыжку прибежав в гостиную, где он скорбел по погибшей метле. – Смотри, пап, – крикнула она слишком радостно для чудовища, разломавшего совершенство магического транспорта, по мнению Сириуса. Проксима оглушительно свистнула, приложив два пальца к губам. С тихим жужжанием “Всполох” прилетел на зов прямо из ее комнаты наверху, резко затормозив рядом с ней на высоте посадки. – Ну ты даешь, даже Джейми так не умел! – опомнившись, похвалил старший Блэк. Ни он, ни его друг ни за что не решились бы разобрать метлу такого уровня. На самом деле, почерпнула она из этого совсем немного. Несколько чар, которые лучше бы изучить плотнее, записанное рунами заклинание замедления падения, которое удалось вывести и воспроизвести из общей формулы. Как же хорошо, что она вовремя послушала бабушку и взяла Древние Руны – иначе сидела бы на совершенно бесполезных и скучных Прорицаниях с Роном, выдумывая предсказания и поражаясь некомпетентности их преподавателя, Сивиллы Трелони. Проксима решила, что разберет метлу еще раз, когда выйдет из команды, чтобы не рисковать, если ненароком все же сломает что-то – ей чертовски хотелось понять, что заставляет помело летать. После сборки “Всполох” оказался в полном порядке, даже лучше – откликающаяся на свист метла начала вести себя почти как домашний питомец, полностью оправдав впечатление Проксимы с первого курса, сравнившей метлу с лошадью. К сожалению, каникулы вскоре кончились, а в школе чуть ли не в первый же день пришлось столкнуться с неприятным напоминанием об одном происшествии.