Роковая звезда

– Проксима Блэк! Ну вот, если бабушка поминает ее полное имя, то это пиши пропало. Хорошо, что ей – в качестве Гарри Поттера, – удалось договориться, чтобы покинуть Хогвартс на пасхальные каникулы. Явись она только летом, миссис Блэк бы ей тут устроила… – Бабушка, – она опустилась на одно колено перед портретом и почтительно склонила голову. – Проксима Блэк, почему Кричер принес в дом дохлого василиска, заявив, что это твой трофей? Откуда у тебя могут быть такие трофеи, если я ясно велела тебе не лезть в неприятности? Голос Вальбурги звучал очень грозно, и будь старая леди еще жива, Проксиму бы хватил удар от страха. И как только Сириус находил в себе силы дерзить ей? Хотелось спрятаться куда-нибудь под кровать и не вылезать до следующей зимы. – Но бабушка, я убила этого василиска два года назад, тогда ты ещё ничего не велела, – пролепетала наследница, поднимая невинный взгляд на опешившую Вальбургу. – Ну что ж… Наглости тебе, конечно, не занимать, дитя, – сурово начала миссис Блэк после долгой паузы. – Но и силы тоже. Надо же, в тринадцать лет... Неожиданно нарисованная женщина громко всхлипнула и утерла слезу. – Ты возродишь дом Блэков во всем его былом величии, дорогая, – Проксима улыбнулась бабушке. – Кричер! Названный явился почти сразу, почтительно поклонившись хозяйке дома. – Мне нужно, чтобы ты организовал обработку туши василиска, – деловым тоном приказала Вальбурги. – Но только не через Борджина, а то он всем растрезвонит. – Как прикажете, хозяюшка, – расторопный домовик тут же исчез с треском, а бабушка повернулась к внучке с благосклонной улыбкой на лице. – Бабушка? – неуверенно начала Проксима. Все-таки, Блэки не жаловали Уизли, и выжженная с гобелена Седрелла тому доказательство, а она желает иметь с ними общее дело… Может, это опрометчиво с ее стороны? Но, во всяком случае, она сначала спросит у бабушки, а за спрос не бьют. Больше нет. – У меня есть вопрос… – Да, дорогая? – поощрила леди с портрета. – Этот вопрос довольно странный, но, – она нерешительно потерла шею. – Могу ли я создать общий банковский счет для магазина, так, чтобы им пользовались три человека? Вальбурга чуть нахмурилась. – Да, разумеется, для этого нужно организовать и зарегистрировать общество… Это с кем это ты собралась вести общий бизнес? – Внучка что-то промямлила в ответ, отводя глаза вниз, и нарисованной женщине пришлось чуть прикрикнуть. – Проксима, говори громче, пожалуйста. – С двумя из сыновей Уизли, Фредом и Джорджем, – ответила она обреченно. Нет, бабушка точно ей не позволит… и наверняка накричит. Все чистокровные семьи презирали Уизли. – Они собираются открыть собственный шуточный магазин, у них уже есть изобретения, рецепты и наработки, – зачастила она, точно пытаясь переубедить бабушку. Но миссис Блэк подняла ладонь, прерывая ее. – Дорогая моя, – женщина вздохнула. Разумеется, это не то, чему ее учили – а точнее, чему учили ее прототип, настоящую живую Вальбургу Блэк. И не то, чему ее прототип учил ее. Скорее всего. – Разумеется, я не очень одобряю ведение дел с Уизли… Эта семья не слишком благонадежная, Проксима. Но это только твои деньги, дорогая, и только твой риск. Составь договор вашего общества как следует, вычитай каждый пункт, оставь себе лазейки в случае чего и ни за что не бери на себя дополнительных обязательств… – Что? – Проксима сперва подумала, что ослышалась. Еще никто не говорил ей такого. Даже здесь… Здесь, в этом доме, в этой семье, она получила то, на что никогда не имела права у Дурслей. Ее собственный ужин, который она не только может, но должна съесть, ее собственная комната – целиком и полностью ее, и теперь ее собственные деньги? – Мои? Чуть удивившись, портрет припомнил скромное происхождение ее маленькой внучки. Когда-то давно, когда ее сын только сел в Азкабан, одним из ее аргументов был тот факт, что он был крестным маленького ребенка, у которого больше никого не осталось, но над ней лишь посмеялись, заявив, что о ребенке позаботился Дамблдор. Уж так позаботился… Если бы Вальбурга тогда была хоть чуточку в здравом уме, она бы сама походатайствовала за опеку над Гарри. Быть может, тогда она была бы жива и по сей день – забота о ком-то беззащитном хорошо удерживает даже самых отчаявшихся женщин на этом свете… – Твои, моя девочка, – кивнула Вальбурга. – Тебе ими и распоряжаться. Разумно с твоей стороны, что ты сперва пришла ко мне, я достаточно долго училась управлению ценными бумагами. Семейство Блэк владеет некоторыми капиталами. Думаю, тебе стоит найти финансового советника и поинтересоваться нашими счетами. И помни про грамотное составление договора, если так уж хочешь вести дело с Уизли. Некоторые примеры, наверное, все еще лежат в моем кабинете. Можешь потом дать мне вычитать свой, если пожелаешь. – Спасибо, бабушка, – как никогда, Вальбурга хотела оказаться живой и настоящей. За такую сияющую улыбку внучку хотелось по-настоящему крепко обнять и прижать к себе. – Обращайся, моя дорогая. Я здесь, чтобы помогать тебе. Ведь для чего еще могут быть нужны портреты? Дождаться наследника и наставить его на путь истинный, когда больше ни одного советчика рядом не останется. После визита в банк для открытия счета и ознакомления с документами, от которых голова пошла кругом, Проксима решила заняться более легкими делами, а именно тем, для чего Гарри Поттер отпрашивался из школы на каникулы у самого Дамблдора – узнать тайну остролистовой палочки у Олливандера. Колокольчик на старой двери тихонько звякнул, пропуская тощего взъерошенного мальчишку в теплой мантии. На Проксиму нахлынуло сразу столько воспоминаний… Первый курс, новые впечатления, новые горизонты. – А, я ждал вас, мистер Поттер, – Олливандер, как всегда, вошел бесшумно, заставив посетителя вздрогнуть. – Ждали? Мастер палочек лишь кивнул в ответ, неопределенно улыбаясь, точно сфинкс. – Куда бы вы еще могли прийти после того, что случилось на первом туре? – А вы… знаете, что случилось? Мастер снова кивнул и оперся ладонями о прилавок. – Мало кто в наши дни интересуется поведением волшебных палочек, – без тени разочарования в голосе заметил Олливандер. – Разве что те, кто напрямую связан с их изготовлением. Вот вам, Гарри Поттер, было бы интересно? Черноволосый юноша прочистил горло и подошел ближе, вытаскивая остролистовую палочку из рукава. Та предупреждающе нагрелась, когда Олливандер потянулся к ней, словно давая понять, что не дастся опять в чужие руки. – Э-э, извините… она не хочет, – Гарри Поттер отодвинулся от мастера, и тот неожиданно тепло улыбнулся, куда теплее, чем обычно. – Пойдемте со мной, мистер Поттер, – он приоткрыл дверцу стойки, запуская посетителя за прилавок, и провожая дальше, в подсобку, где принялся готовить чай. – Вам с молоком, мистер Поттер? – походя спросил мастер, не оборачиваясь к робко присевшему на край стула гостю. – Да, пожалуйста. Олливандер разлил горячий чай по чашкам и выставил на старенький шаткий столик корзинку с печеньем, прежде чем сесть самому, не спеша, словно ожидая, когда гость заговорит. – Видите ли, – несмело начала Проксима. – Еще в прошлом году я заметил нечто странное… Моя палочка, она, как бы, стала проявлять своего рода… эмоции. Это было еще мягко сказано. Тогда ревнивая палочка злилась на хозяйку, через раз искажая ее чары: Проксиме частенько хотелось плюнуть на всю конспирацию и достать верную эбеновую. – А потом я попал в беду и позвал ее на помощь. И она помогла мне. А в тот раз на турнире… Мне никто не поверил, но я точно знаю, она сама подняла мою руку и выстрелила в дракона огнем. – Она спасала вашу жизнь, – мягко заметил Олливандер. – Я всегда говорю – палочка выбирает волшебника, но почти никогда волшебник не задумывается над тем, что это может значить. Палочка для большинства – лишь инструмент, проводит заклинания – и ладно… Никто не вспоминает, что у нее тоже есть характер, или что она может и поменять свой выбор. – Может? – серебряные глаза смеялись, ловя недоумевающий взгляд изумрудных. – Конечно, мистер Поттер. К примеру, если противник отберет ее у вас в бою – заклятием или иным способом, – палочка может решить, что из него выйдет лучший хозяин. Бывали даже случаи, когда палочка начинала хуже слушаться после заклятия разоружения – “Экспеллиармус”. А если между вами установилось доверие, то она может позволить себе защищать вас, беря под контроль спонтанные магические выбросы и применяя их более рационально, что и произошло на вашем испытании. Волшебники порой оказываются слишком зашорены в том, что касается мыслимого и немыслимого волшебства. Палочки таких ограничений мышления не имеют. – И что же, у них нет совсем никаких ограничений? – Олливандер мягко рассмеялся. – Разумеется, есть. Просто ваша палочка, мистер Поттер, очень могущественна. Как и вы. В ней начинка из пера феникса, а они, как вы уже убедились, чрезвычайно удивительные создания. Они умеют переносить вес в несколько раз больше их собственного, они возрождаются после каждого жизненного цикла, их слезы способны исцелить умирающего… Они – живое пламя, куда сильнее пламени дракона. По крайней мере, я еще не слышал о драконе, который бы переспорил феникса. – Значит, всякий раз, когда я “отпущу” ее и позволю действовать самостоятельно, то… Олливандер снова покачал головой, осадив нездоровый энтузиазм подростка. – Не совсем, мистер Поттер. Самозаклинающихся палочек все же не бывает, а одно перо – далеко не весь феникс. Палочки действуют только находясь в симбиозе с хозяином, такова их суть. Пока она не понадобится вам, она ничего не сможет сделать сама. Проксима глубоко задумалась, грея руки о свою чашку, и Олливандер не прерывал ее размышлений. Палочка из эбена приходила на ее зов, а не сама собой. Палочка из остролиста пришла к ней на помощь, но она не стала бы сама по себе бросать вызов дракону. Оставалось только поддерживать хорошие отношения и не давать вырвать ее из рук – “феникс” скорее всего обвинит хозяйку в собственной потере, чем укусит супостата, как семейный “василиск”. Проксима решила перевести тему. – Значит, у них у всех разные характеры? – было видно, что Олливандеру вопрос очень понравился. – Конечно, мистер Поттер. Не бывает двух одинаковых палочек. Вот, например, какова ваша? – Она очень ревнивая, вспыльчивая и заносчивая, – палочка Гарри Поттера затрещала и испустила пару золотистых искорок в его руке. – Ей нравится, когда ее полируют, и она приходит в ярость, когда ее трогают чужие люди. Я думаю, последнее пошло с тех пор, как ее у меня отобрали и наставили на меня… Это было в прошлом году, после этого она и начала себя так вести. – А, когда вас похитил Сириус Блэк… Проксима не стала его переубеждать. Такой была официальная версия: глупого, вечно нарывающегося мальчишку схватил-таки опаснейший приспешник Того-кого-нельзя-называть, а доблестный профессор Снейп его спас, после чего препоручил преступника сотне дементоров, которые не преминули полакомиться свежей душой – душами всех троих, и тому же доблестному профессору пришлось еще и от них отбиваться. Про Петтигрю ни один из них не рассказал, словно они уговорились заранее, – может, только еще Дамблдор знал. Уговора между ними, конечно же, не было. Происшествие в Хижине никак не сплотило и не сдружило Гарри Поттера с Северусом Снейпом, разве что последний стал очень задумчив и тих, отчего теперь был не в пример терпимее. Проксиме пришла в голову удивительная догадка: а что если Снейп сам ищет Хвоста, чтобы убить? С одной стороны здорово, у него точно хватит сил, и мотивация ого-го, а с другой… Разве это не ей принадлежало право отомстить предателю и убийце ее биологических родителей и Сириуса? Разве не ей перешла по наследству вендетта? Но бабушка велела не встревать в это, пока она не подрастет, и Проксима не смела ее ослушаться. – Тот, кто заслужил доверие феникса, получит самого верного друга… Палочек это тоже касается, – проговорил Олливандер, все же отрывая ее от раздумий. И наталкивая на следующие. – А что с палочкой… Ну… Его. – Гарри Поттер неопределенно взмахнул ладонью над остролистовой, но старый мастер его понял. Он прекрасно помнил свой собственный рассказ о палочке Волдеморта. – Зависит от того, заслужил ли Темный Лорд доверие тисовой палочки… Это мне, увы, неведомо. Но, быть может, вас утешит тот факт, что сестры не могут друг с другом сражаться. – То есть, не могут? – удивилась Проксима. Олливандер покачал головой и прихлебнул свой чай. – Палочки с одинаковым ядром избегают ссор. Они друг другу ближе, чем даже близнецы, – они суть одно и то же. Но если хозяева их все же заставят, сильнейшая одолеет слабейшую через Приори Инкантатем, если процесс не будет вовремя прерван. – Одолеет? Как? – Приори Инкантатем будет извлекать из слабейшей палочки ее деяния до самого первого, пока ее память не будет стерта. Одно перо умрет, и вся его сила перейдет другому, тому, кто выиграет спор. То же с одним драконом, одним единорогом – в конце может быть только один. – То есть, если, например, мастер вырвет из хвоста единорога пучок волос и понаделает дюжину палочек, то хозяин одной из них теоретически может поглотить все другие? Олливандер неопределенно кивнул. – Если сможет, конечно. Палочка это не только ядро, это еще и древесина, это еще и нажитый опыт, и характер хозяина. Но отчасти из-за этой опасности мастера палочек избегают использовать материал из одного и того же источника для разных палочек. В вашем случае был уникальный прецедент… Не хотелось, чтобы одно драгоценное перо пропало. Проксима допивала свой чай, думая о том, что мог знать Волдеморт об этом всем. Олливандер не скрывал информацию – вероятно, она даже где-то в открытом доступе. Интересно, если вдруг Волдеморт, обосновавшись в чьем-то еще теле, забежит к старому мастеру, тот и ему расскажет? И как Темный Лорд тогда поступит?