Роковая звезда

Если бы Проксима еще помнила, как чувствовать что-то кроме усталости, она была бы счастлива, вылетая в ночь. На каникулах было проще – не нужно пробираться по ночам через школу, рискуя попасться префектам или профессорам, и можно отоспаться днем. Хогвартс стал совсем чужим. С вечно жаждущей вывести ее из себя Амбридж, с задиристыми студентами, обвиняющими то во лжи, то в трусости, ждущими от нее реакции на навязанную ей славу. Дни потускнели и мелькали, как тени. Только ночи теперь имели значение. Особенно ночи, когда она могла вылететь в патруль. Каждую ночь она пробиралась в Тайную комнату, тренироваться или варить себе Животворящий эликсир, чтобы пережить день – отдых не шел к ней. Каждую ночь, стоило ей заснуть, как знакомая черная собака тоскливо скулила и рычала и звала ее на охоту, наплевав на конспирацию и последствия. Порой собака приходила даже наяву, полупрозрачная, прыгающая сквозь стены и никем не замеченная. Проксиме с трудом удавалось сохранять человеческий облик и сдерживаться. Кто бы к ней ни обратился, она злобно огрызалась, и все равно, что сказал несчастный – попросил ли помощи с заданием, обругал Лживым Мальчиком или участливо поинтересовался, в порядке ли она. Она перестала писать своим друзьям. Она чуть не прокляла Рона, пытавшегося читать ей нотацию о том, как плохо “бродить по ночам”, пропускать приемы пищи и игнорировать душ – она больше не хотела раздеваться вне дома. Она едва поддерживала диалог с Миртл, щебетавшей об очередном подсмотренном в Ванной префектов мальчике. Даже без собаки Проксиме не терпелось в первый раз жизни обезвредить Пожирателя в качестве лицензированной охотницы за головами. Когда это законно и за спиной есть поддержка системы, все ощущается намного иначе. Почему-то даже немного серьезнее. Никто не скажет ей, что она выдумала свой крестовый поход, свою месть, что это блажь полоумной девицы – пусть и раньше никто не говорил. Конечно, это не станет ее профессией – когда падет Волдеморт, Проксима перестанет чувствовать эту вечную жажду действия и отыщет достойное занятие. Никто не узнает, кем она была и чем занималась, ведь она носит маску… Но чем дальше, тем меньше ей становилось дела до мира за пределами ее мести. Особенно с тех пор, как из Азкабана совершили побег. Сперва было непонятно, почему Волдеморт такой довольный в ее обрывочных снах, но потом об этом начали трубить все газеты, шептаться все обитатели Хогвартса – даже Проксима не могла не услышать. Награды за эти головы были огромными, но она делает свою работу не ради денег. Удачно, что этим самым доверенным и отъявленным Пожирателям Смерти поручили искать ее – только увеличивает их шансы встретиться. В одну прекрасную февральскую ночь они настигли друг друга: мстительница верхом на черной метле и трое ублюдков в масках и фирменных темных плащах. Проксима не скрывалась от них, но они показали себя подготовленными. Сбившись в кучу на своих метлах, они с переменным успехом отбивались от ее атак, как бы она ни вилась вокруг них на огромной скорости. Они уступали в мастерстве полета, но зато сильно превосходили ее предыдущих жертв в искусстве боевой магии. В конце концов, чье-то меткое заклинание сбросило Проксиму с метлы, к счастью, на окруженную парапетом крышу какой-то старинной церквушки, похожей на римскую башню. Проксима почти что впечаталась в стену: удар вышел весьма чувствительным, даже поглощенный броней из шкуры василиска. Метла по инерции улетела дальше, а она живо вскочила на ноги с палочкой наготове. Летящий в нее очень болезненный на вид язык фиолетового пламени она отбила режущими чарами, энергичным широким движением снизу вверх и наискось, будто шпагой; проклятия и в воздухе встретились с громким металлическим звоном. С другой стороны ударило еще одно, от которого Проксиме удалось отбиться импульсом палочки – она и сама не поняла до конца, как успела, – а то, что прилетело с третьей стороны, она благополучно пропустила. Сильная боль пронзила ее бок, заставив упасть на колени. Почувствовав жгучий комок в горле, она кашлянула кровью. Игра очень быстро перестала быть забавной. Нужно было собраться, нужно было поднять щит. Но на ум ничего не шло, кроме боли, впивающейся в бок, и поблескивающих в свете луны и проклятий капель ее собственной крови, такой черной против светлого камня часовни. Как прекрасные рубины. “Защити меня,” думала Проксима, прослеживая отблески, играющие на серебряной тисненой змейке, покрывающей ее палочку. Взмахнув ей по наитию, как тогда, с дементорами и драконом, она подняла кровавую пыль в воздух, окружая себя ею. Крохотные алые звездочки плыли в воздухе, вспыхивали и меркли, и раненая Проксима наблюдала за ними, как завороженная – это помогало отвлечься от боли и подступающего удушья. Один из Пожирателей – тот второй, чьи чары она отбила белым импульсом, – высоко размахнулся палочкой, выпуская в кроваво-звездчатую пелену “Круциатус”. – Родольфус, нет! – внезапно воскликнул один из Пожирателей. Его голос звучал так обеспокоенно, что даже теряющая сознание от боли Проксима заметила и удивилась. Но потом она поняла, почему “нет”. Пыточные чары соприкоснулись с кровавой пеленой, и алые звездочки вспыхнули ярче, закружились, сгустились, гася собой бледно-зеленый свет. Прохладно-алый луч вырвался из звездной глубины и ударил этого Родольфуса в грудь, отчего он, вскрикнув, сорвался с метлы. Кровавый щит схлопнулся с хрустальным звоном, дождем проливаясь на каменный пол, и Проксима поднялась на ноги, гордо – насколько это было возможно для того, кто только что выглядел как жук на лобовом стекле. Из уголка ее рта текло достаточно крови, чтобы сотворить еще одно измененное заклинание, на мгновение коснувшись палочкой губ. Кровавое “Инсендио” не пробило щитовые чары предупредившего Пожирателя, только отбросив врага на пару метров. Но пламя не погасло, охватив полупрозрачную пелену, точно сухое дерево, и окутывая жертву в ослепительный кокон. Не ожидавший этого маг шарахнулся, не удержался на метле и разделил бы судьбу товарища, если бы его вовремя не подхватил лидер. Живо развернувшись в воздухе, маги умчались прочь. Тело Родольфуса они оставили там, где он упал, вместе с догорающей метлой. Покачнувшись, Проксима ошалело улыбнулась и подавила сильный приступ кашля. Жажда погнаться за Пожирателями значительно остывала под уколами боли – ей стоит отправиться в безопасное место и заняться своими ранами. С трудом свистнув метлу, она подковыляла к нему, придерживая бок. Наверняка сломаны ребра, и скорее всего, задело легкое. Обычно полет возвращал ясность мысли, но не стоило ожидать этого с такими травмами. Едва поднявшись в воздух, Проксима потеряла сознание, обмякла на метле и соскользнула вниз, не успев, как в прошлый раз, позвать верного Кричера. Не успел начаться второй семестр, как все закрутилось. Пока Пожиратели завершали последние приготовления к рейду на Азкабан, в больнице погиб контрабандист, пойманный на доставке великанов – в результате несчастного случая с комнатным цветком. В “Ежедневном Пророке” был только совсем крохотный некролог, а вот запрещенный в Хогвартсе листок Скитер развернулся в полную мощь: “Коррупция в Министерстве – куда на самом деле тянется нить?”, описывающую смерть заключенного с точки зрения оппозиции, как весьма выгодную Фаджу, а следовательно, случившуюся по его приказу. Северус Снейп мог точно сказать, что это не так, и даже кто именно прислал задушившие того мага дьявольские силки. Но было так приятно было наблюдать за Амбридж, скрипящей зубами от несправедливости. А критика Министерства продолжалась. Вскоре после таинственной гибели контрабандиста, вышел разгромный очерк “Министр приказал молчать: рассказ рядового аврора” – и расшифровка воспоминаний о той хэллоуинской ночи. С бессмертными строками вроде “в стране хозяйничают преступники, пока авроры ловят для Министра единственного человека, который пытается их остановить”, с подробным перечислением преступлений так называемой Звезды, представленными в совершенно ином свете. Роль погибшего контрабандиста тоже раскрылась шире, благодаря движущимся фотографиям из воспоминаний. Это была бомба. Наверняка в Аврорате полетели головы. Амбридж после каникул гоняла по школе, как взмыленная, запрещая читать любые СМИ, чем гарантировала их повсеместное распространение. Больше всего от нее доставалось несчастному – неужели Снейп правда так думает? – Поттеру. С гриффиндорца снимали баллы за каждый вдох и выдох. Конечно, остальные студенты не отставали: в знак протеста многие даже начали носить запрещенную, разумеется, символику, кто бы мог подумать, Звезды, – Фред и Джордж Уизли торговали ей с самого лета. После запрета их продажи только увеличились, а новоявленные фанаты ночного мстителя принялись, к досаде Амбридж, говорить, что Дамблдор, возможно, был прав. А даже если нет, то как минимум Пожиратели Смерти вернулись. В ответ на превозношение Звезды Фадж резко изменил курс с дискредитации Поттера на прославление. В каком-то безвестном политическом обозревателе появилась совершенно абсурдная статья о том, что ночной мститель сам устраивает все эти ужасные вещи и создает иллюзию борьбы, а на самом деле пытается стать новым Темным Лордом, снюхавшись с Пожирателями, что устроили гуляния на Чемпионате. И противостоять ему может только, по какой-то странной причине, победитель предыдущего – Поттер, ибо он их спаситель, освободитель и вообще. Если все перед этим выглядело как просто притянутое за уши, то это была форменная глупость. Но некоторые прониклись, заставив Северуса утратить остатки веры в человечество. Теперь вместо завтрака приходилось следить за Поттером, которому постоянно прилетали то “громовещатели” с самыми идиотскими претензиями и обвинениями в трусости, то совсем уж нехорошие письма с неприятными розыгрышами и проклятиями. Даже Дамблдор с ноткой плохо скрываемой досады поделился на педсовете, как ему постоянно приходится отвечать на письма Фаджа, вдруг возжелавшего встретиться с Поттером, и отгонять от мальчишки людоедку Амбридж, зачастившую с приказами об отработках без должной причины. Когда же был совершен рейд на Азкабан с освобождением Пожирателей, Северус удивлялся, что газеты молчат. Но молчали они недолго. Не прошло и недели, как грянул самый настоящий гром. “Корнелиус Фадж арестован по обвинению в пособничестве Тому-кого-нельзя-называть” – где упоминалось бегство десяти особо опасных Пожирателей с намеком, что они не сумели бы ничего без значительной помощи от бывшего Министра. Разумеется, это означало скорые перевыборы. И главным претендентом всем виделся Главный аврор Руфус Скримджер, с его утешительными речами и обещанием, что “Звезда на страже Магической Британии! – Главный аврор, вопреки приказам экс-Министра, берет на службу таинственного ночного мстителя.” Северус не знал, как к этому относиться. Возможно, те авроры поймали-таки Звезду после уничтожения великанов, и поэтому о ней ничего не было слышно два с половиной месяца? С каким-то странным предвкушением Северус Снейп продолжал выискивать Звезду каждую свободную ночь; не мог же он взять и признаться, что его так заинтриговала мстительница, что ему так хотелось ответить ей что-нибудь на этот раз, что он летел, наверное, на чистом нетерпении. Когда ему наконец улыбнулась удача, Звезда оказалась в щекотливой ситуации с тремя из знаменитой десятки беглецов, и Северус не знал, стоит ли ему вмешаться, и на чьей стороне. Лучше всего было, как всегда, затаиться и наблюдать. Но она отбилась от Пожирателей, убив одного из них и отпугнув оставшихся чем-то таким, о чем даже Снейп, в свое время перелопативший тонну с хвостиком литературы о темных искусствах, не знал. Однако ей и самой досталось. Только Северус подумал, что ей опять удалось уйти, как она сорвалась с метлы – впервые на его памяти. Тут он уже не сомневался в том, что нужно делать. Не мешкая ни секунды и развивая невиданную прежде скорость, он подлетел к падающей Звезде, поймав ее у самой земли. Бесчувственное тело казалось таким маленьким и легковесным в его руках, что он невольно вспомнил собственное сделанное сгоряча сравнение с пикси. А может, она и правда пикси, хотя бы и наполовину? Бывают же полувеликаны… Да нет, глупости. Даже с очень поверхностным осмотром выявились сильнейшие повреждения – ладонями он ощущал движение костей, которого не должно было быть у здорового человека. Понадеявшись, что она это переживет, Снейп аппарировал с ней в свой дом в Коукворте. Зачем? Почему? Он раз за разом задавал себе эти вопросы, пытаясь найти осмысленные ответы, но сумел прийти лишь к выводу, что просто не представлял ее мертвой. Она была еще слишком молода – предположительно. Скорее всего. Она еще не прикончила всех десятерых сбежавших Пожирателей, в конце концов. Пусть и начало было положено. Северус не хотел бы видеть ее мертвой, и в ее предполагаемую смерть попросту не верилось. В спальне, где зельевар уложил раненую, пришлось зажечь свечи. В старом доме давным-давно не было электричества: еще папаша систематически забывал оплачивать счета, а вдобавок ко всему оно плохо сочеталось с магией – лампочки вечно лопались, провода горели. Звезда тяжело и хрипло дышала, подгоняя его, но он старался сохранять спокойствие. Вправить ребра, восстановить их с помощью простого заклинания, залечить легкое, дать немного “Костероста” для верности, на случай трещин, и ночная мстительница будет как новенькая… Нужно только придумать, как извлечь ее из этой брони из какой-то очень плотной кожи, которую не взяло даже режущее заклинание – а пробовать что-то сильнее было опасно. Наскоро исследуя тело павшей Звезды и самому себе не веря в процессе, Снейп нащупал едва заметную шнуровку; его пальцы отчего-то дрожали, но он списал это на страх – он боялся не успеть ей помочь. Мантия-невидимка валялась на полу, как и массивная черная метла; края брони потихоньку расходились от высокой горловой пластины до пояса, открывая вид на поддоспешник, а под ним – на обыкновенную темную водолазку – не черную, как он сперва подумал, а темно-синюю. Разрезать ее оказалось легко. Нелегко оказалось абстрагироваться от увиденного под ней. Небольшие нежные груди, ничем не прикрытые, аккуратные, мягкие. Имеет ли он право с такой непосредственностью лезть в ее личное пространство? Надо ее исцелить, а не стоять и праздно пялиться на ее наготу, как маггловская обезьяна. Размышлять о собственной моральности сейчас Северус не мог, потому что нужно было спешить, а полученные женщиной повреждения, к сожалению или к счастью, требовали избавить верхнюю половину тела от всей одежды. Без брони ночная мстительница выглядела непривычно, почти даже неприлично маленькой. У нее округлые широкие плечи, подчеркивающие тонкую талию, выпирающие ключицы, плоский живот; вроде бы мышцы так и перекатываются, все же она наездница, воительница, ловкая и сильная, но такая изящная. Ее кожа на ощупь как горячий шелк. Северус вспомнил, как ее тело лежало в его руках, и встряхнул головой, отгоняя эти мысли, восстанавливая перед глазами магическую формулу. Кости удалось осторожно вправить, освободив проткнутое легкое, которое он залечил заклинанием. Вскоре состояние пострадавшей можно было оценить как удовлетворительное, – относительно того, что было. Туго перевязав ее ребра, Снейп восстановил разрезанную ткань и зашнуровал броню обратно, с удивлением поймав себя на сожалении. Сейчас, когда Звезде больше не угрожала никакая опасность, он мог сосредоточиться на других чувствах, посетивших его сегодня. Смутных, странных чувствах и навязчивых мыслях, о том, как она дивно сложена, и как красиво очерчены ее губы. То, что он почувствовал, когда она назвала его Звездочетом в ту ночь, обрело имя – с болезненной ясностью Северус осознал, что перед ним привлекательная молодая женщина. Повинуясь сиюминутному импульсу, он стянул с ее лица маску и охнул. Если правая половина ее лица соответствовала нарисованному им образу, то левая была, мягко говоря, обезображена. Несколько параллельно сдвоенных шрамов, глубоких и рваных, точно ее погрызло какое-то дикое животное. Жаль, потому что женщина была объективно красивой. Густые черные брови, пушистые ресницы, бледно-оливковый оттенок кожи, упрямый подбородок и аккуратный длинный нос, покрытый едва заметными веснушками – на неповрежденной части. Шрамы рассекали ее левую бровь и веко, задевали край рта, разделывали нежную скулу и делили пополам лоб. Неудивительно, что она носит маску – не узнать ее в толпе было бы сложно. Глаза ночной мстительницы были закрыты, и Северус праздно гадал, какого они могут быть цвета, не решаясь просто взять и посмотреть, слегка оттянув ей веко. Она могла проснуться, и первая реакция могла быть непредсказуемой… Или предсказуемо плохой. Впрочем, есть средство и от этого. Зельевар взмахнул палочкой, накладывая чары. Здоровый сон ей только пойдет на пользу. С надежно усыпленной Звездой он позабыл про осторожность, рассматривая ее вблизи с болезненно горьким осознанием, что это может быть его первый и последний шанс увидеть ее вот так. Пожалуй, он сумел пройти по этому пути дальше всех – едва ли кто-то мог похвастаться, что видел Звезду без брони. И тем более без одежды. На поверку броня оказалась из кожи какого-то магического существа, возможно, дракона. Как и высокие сапожки на металлических каблуках – высоких, цепких, для езды на метле, не для передвижения по земле. Ночная мстительница была как минимум неприлично богата. Ее угольно-черная палочка выглядела очень старой и совершенно не давалась в руки. Северус буквально чувствовал исходящие от артефакта волны агрессии, и ему пришлось обернуть руку мантией, чтобы просто поднять палочку с пола и положить на прикроватную тумбочку. И это несмотря на довольно мирное отношение ее хозяйки. Все говорило в пользу старинного чистокровного семейства, но какая чистокровка стала бы лезть в эту войну не на стороне Темного Лорда? Когда-то тот заполучил себе кучу наивных молодых наследников чуть ли не половины списка Священных, заставив более благоразумных закопаться поглубже в ил. Возможно, Звезда была из такой семьи? Перебирая в уме фамилии, просто так, чтобы занять чем-то голову, он погладил спящую по щеке, и, спохватившись, надел ее маску обратно, поправив мягкие непослушные черные волосы. Ее лицо все равно было словно выжжено у него на сетчатке; теперь он узнает ее всегда и везде, если она решится снять маску или сменить ее на другую. Но из какой она все-таки семьи и сколько ей лет? Ее умиротворенно спящее лицо при рассмотрении казалось молодым, но на висках уже пробивалась седина. Под глазами мешки не хуже чем у него, между бровями пролегла отчетливая, даже глубокая складка, складки были и по сторонам ее улыбчивого рта, а шрамы скрадывали выражения и годы. Одно он знал точно – в Хогвартсе он ее никогда не видел, а потому просто угадать ее возраст не представлялось возможным. Да и плевать. Плевать на все. Склонившись ниже, Северус легонько коснулся губами ее губ, – пока может, пока никто не видит, – и отстранился, почувствовав некоторое отвращение к себе. До чего дошло: он пользуется беспомощностью раненой, словно какой-то гнусный насильник. А если она узнает об этом? Он не настолько очарователен, чтобы ему такое сошло с рук. От греха подальше Снейп задул свечи и умчался к себе на кухню, напиться чаю или чего-то покрепче – сегодня был очень насыщенный день, и вряд ли он уже кончился. Его еще не вызвал к себе Темный Лорд, которому уже должны были доложить о провале и смерти Родольфуса. Пробуждение Проксимы было довольно странным. Только что ее кровь кипела от адреналина, а сердце горело вместе с родовой палочкой, пока они делали то, что обе любили больше всего – убивали врагов. А в следующий миг она обнаруживает себя лежащей в уютной теплой постели с ноющей, но терпимой болью в ребрах, и с чьими-то губами на своих губах. С совершенно ясным сознанием, без какого-либо признака навязчивой черной собаки. Она еще никогда ни с кем не целовалась. Не было времени, сил или желания. Никто ей особо не нравился, и она даже не задумывалась об этом аспекте жизни: слишком много более важных вещей было на повестке дня. Сперва надо было отомстить всем врагам, а уж потом… Но кто-то взял и решил все за нее. Размышляя, когда лучше начать отбиваться: сейчас или когда дерзкий незнакомец приступит к более активным действиям, Проксима почувствовала, как чужие губы отстранились. Погасший свет и торопливо удаляющиеся шаги успокоили ее. Похоже, сегодня никто больше не посягнет на ее личное пространство. Но кто это мог быть? Открыть глаза и осмотреться не помогло; мало того, что в комнате было темно – даже свет из приоткрытой двери толком не разгонял темноту, – в интерьере не было решительно ничего примечательного. Просто широкая кровать с маленькой тумбочкой у изголовья, однотонный ковер на полу, тяжелые шторы и массивный деревянный шкаф на всю стену. Никаких картин, фотографий, фикуса в горшке, никаких личных вещей. Совершенно пустая комната, словно хозяин дома в нем даже не живет. На тумбочке лежали ее палочка, пустой пузырек из-под “Костероста” и обрывки бинтов – вероятно, тех самых, что сейчас удерживали ее несчастные ребра в нужном положении, пока "Костерост" не закончит действие. Покраснев, Проксима поняла, что тому человеку пришлось сделать, и торопливо ощупала шнуровку брони. Хотя бы он вернул все как было, кем бы он ни был… Если бы не поцелуй, можно было представить, что ей помогал безликий целитель, но поцелуй имел место быть. Благодарность сочеталась в ней с возмущением, но случившегося не изменить. Пока таинственный спаситель не вернулся, Проксима подхватила свои вещи и аппарировала в сторону Блэк-хауса. Хватит с нее на сегодня приключений, ей еще возвращаться в школу.