Oddities

Шумный коридор из столпившихся, настраивающихся подростков с инструментами. Кто-то играет гаммы на балалайке, кто-то делает хроматические упражнения на домре, кто-то повторяет специальность на аккордеоне. Все нервничают. Даже если незаметно, все переживают так или иначе. Можно попробовать рассказать знакомым об этой ситуации, но мало кто, в принципе, знает, что на балалайке или даже гуслях играют «потерянные» тинейджеры. Мало кто из самих подростков об этом подозревает. Пока не поступаешь в муз. училище. До поры до времени Сигма даже не задумывался о профессии. Странно от пятнадцатилетнего школьника пытаться узнать, чего он хочет в будущем. Однако, когда встал этот вопрос в семье, Сигма понял, что ему кроме гитары ничем не нравится заниматься, а обдумав мысль неделю другую, прискочил из школы домой с фразой: «Ма, я хочу в муз. училище». Сказать, что родители были в шоке — ничего не сказать. Те лелеяли надеждами, что их сынок, очень даже способный в экономике, станет юристом, или, по крайней мере, закончит одиннадцать классов. Ну, как говорится, в семье не без урода. Но Сигма никогда даже думать не мог, что гитара в колледже (да и не только в нём) является русским народным инструментом. Серьезно?! Это самая странная, максимально противоречивая вещь, которую он когда-либо слышал! Однако, после того, как он узнал, что для гитаристов есть два-три бюджетных места, мысли о нем, играющем какие-нибудь нелепые частушки, отодвинулись на второй план, а когда узнал, что семь лет сольфеджио надо выучить за год-два, чтоб поступить, то они отложились в дальний ящик. Ему приходилось учиться понимать и чувствовать характер той или иной пьесы (он пыхтел над «Песней без слов» Иванова-Кромского, его же «Ноченькой» и разными этюдами), сидеть над упражнениями и исправлять руки, разжимать плечи, участвовать во всевозможных конкурсах. В конце концов учитель выбрал Сигме три произведения, одним из которых был Руднев «Как у наших у ворот». Вынос мозга, честно говоря, но довольно популярный выбор у абитуриентов. С такой нагрузкой пришлось идти в десятый класс. Родители даже понадеялись, что их чадо образумилось, раз осталось учиться в школе ещё на год, но давать лишних поводов для радости не стоило, так как пришлось отказаться от красного аттестата. Сейчас Сигма стоит с упакованным инструментом за спиной и ищет, где бы ему расположиться, чтобы поделать упражнений и повторить программу. Мест нет. Делать нечего (он все равно в середине списка, если не в конце), можно и прогуляться, осмотреть здание изнутри. Идя вдоль дверей в кабинеты, можно было расслышать знакомую мелодию. Фриц Крейслер, «Муки любви». Подходя на звук ближе, Сигма задумался: «Чисто, даже очень. Но как-то…» — Сухо, — неожиданно для себя выпалил он вслух. На такое заявление играющий подпрыгнул, прижал к себе скрипку со смычком и повернулся на голос. — Простите, что? — не понимая, в испуге спросил струнник. — Ой, извини, я просто на звук пришёл. — Ты сказал «сухо»? — заинтересовался теперь собеседник. — Эм, да, наверное, — засомневался Сигма. — Так «да» или «наверное»? И здесь не Британия, чтоб было мокро. — Что? — парень со сплитом расслышал незаметный акцент. Этот скрипач — не русский. Понятно, — э, я имел в виду, ты не понимаешь, что ты играешь? — Я исполняю «Муки любви» Фрица Крейслера, — невозмутимо ответил светловласый иностранец. — Нет, я не об этом… в смысле, — Сигма потёр переносицу, — ты понимаешь о чём ты играешь? — Проблематично. — Эм, «проблематично» значит, «нет»? — Значит, «наверное», — ответил струнник. — А, всё-таки не понимаешь, — вздохнул гитарист, — здесь скорее не о страданиях, от которых больно и печально, то есть грустно, тут о страданиях, которые не доставляют неудобств, точнее… в таких муках хотел бы быть, потому что они приятные и греют душу… — «Греют душу»? — Это типа фразеологизма. Приятные, короче, — народник понял, что надо подбирать слова легче, перед ним ирландец, а не сосед по парте, Боря. — А, понятно, — хмыкнул иностранец. — Так вот, о чем это я? Попробуй играть так, будто ты восхищаешься кем-то, прям, до безумия. Ок? — Да? Кто ты? — А, ой, я… можно просто Сигма, — гитарист протянул руку. — Я Брэм Стокер, ты можешь звать меня по фамилии, — пожал ему ладонь скрипач, — спасибо тебе, за то что помог. — Не за что, — ответил Сигма и покинул дверной проем, отправившись обратно, в сторону аудитории, где принимали специальность. Свободных мест поприбавилось, так что он занял одно, расчехлил инструмент и достал подставку, устроился и начал разыгрываться. Хроматические, упражнения на лиги, паучок, гаммы (мажорные и минорные до трёх знаков), после, повторение программы. В какой-то момент руки начали подмерзать, что очень мешало игре. Ясно. Он нервничает. Переживает как вне себя. Надо успокоиться, пока прекратить играть и погреть руки (Сигма взял с собой варежки), тихонько пропеть произведения и подождать момента, когда его позовут. — Здесь Сы… кто? Погодите, — громко произнесла и неуверенно скатилась вниз девушка. — Сигма, здесь, — вздохнув, поднял руку подросток со сплитом. — Прекрасно, проходите в аудиторию, — пригласила его за собой дама. — Хорошо, — ответил Сигма и поднялся со стула, взяв в правую руку инструмент и тряпочку на грифе, а в левую подставку. — Здравствуйте, можете начинать, — проговорил, поправляя очки, представитель комиссии. — Мгм, — юноша вздохнул, — Исполняю народную песню в обработке Сергея Руднева «Как у наших у ворот».

***

Отварилась дверь, из-за которой вышел Сигма и девушка, зовущая следующего студента. Он подождал когда закроется дверь и начал собираться, затем он направился по направлению к выходу из колледжа. Солнце осветило высунувшееся лицо юноши. На ступеньках собралось приличное количество народа. — Фух, — вздохнул Сигма, расстегивая верхние пуговицы рубашки и оттягивая галстук, — Слава Богу, я не налажал в триолях. — Ну, как? — подошла к нему педагог. — Не знаю, нормально, вроде. — Вот и славно, — учитель замялась, — Сигма, если ты не посту… — Знаю. Я поступлю. — Молодец, что так думаешь, — педагог легко улыбнулась, и они отправились на остановку, чтобы вернуться домой. Через несколько недель, когда все вступительные испытания были пройдены, Сигма лежал трупом на диване, иногда обновляя страницу сайта колледжа. — Сёмушка, — позвала его мать, — с тобой точно всё хорошо? — Да, нет, не знаю, — ответил сын в подушку. Родитель взглянула в экран ноутбука и спросила: — Ты чего списки поступивших не смотришь? — Что? — Сигма подумал, что не расслышал то, что сказала ему мама, а после взглянул на экран, тыкнул левой кнопкой мыши. Его глаза вот-вот вылетят из орбит. Он поступил. В момент осознания случившегося оба в шоке произнесли: — Ох**ть. Через минуту до матери это дошло: — Это что, черт возьми, за выражения, Сигма! — Прости, мам, я случайно, — тихо проговорил подросток, закрываясь руками. — Чтоб такого не повторялось! — Хорошо! — И приходи ужинать через полчаса. — Да, — прокричал вслед Сигма, ему было сейчас так хорошо и так свободно, что казалось, у него легкие духовика. Он слишком долго ждал пока рухнет клетка в виде школы и настанет свобода. На ужин была жареная картошка, а после чай с печеньями. Это один из лучших дней его жизни.