Катализатор

Запах человеческой крови сильнее забивается в ноздри с каждым новым глубоким вдохом. Ее крупные капли, стекая точно по указательному пальцу, с характерным звуком разбиваются на брызги о каменный пол. Путь соленых капель слез, виной которым является освежеванное три четверти часа назад тело ведьмы, заканчивается где-то в районе ключиц. Дыхание сбивчивое. Джеймс Латрелл бросает короткий взгляд на сестру и едва уловимо ухмыляется, замечая ее скучающее равнодушие. Столетия бессмертия, окрашенные в алый цвет, одарили Дженис Латрелл неким безразличием по отношению к варварским утехам брата, даже в тех редких случаях, когда виной им, пусть и косвенно, она сама. Чем бы дитя ни тешилось, — думается Дженис каждый раз, когда Жестокость берет бразды правления над разумом Джеймса. — Назови имя, и я буду милосерден, — Латрелл с силой сжимает перепачканными кровью пальцами подбородок ведьмы, старшую сестру которой он отправил в мир иной меньше часа назад. Ответом ему служат лишь жалкие всхлипы обреченной. — Черт бы тебя побрал, — вполголоса ругается Джеймс, подавив навязчивый порыв вырвать трепещущее сердце из груди. Терпение Латрелл, определенно, давно бы иссякло, если бы пыткам ведьма подвергалась не из-за его младшей сестры. Не из-за чертового проклятья дрянных ведьм клана Келлерман, которое, по мнению Джеймса, в должной степени не тревожит Дженис. Будто не ее вечное благополучие стоит на кону. Латрелл резко оборачивается к сестре, та лишь безучастно жмет плечами, мол, ничего страшного, ответ не сильно-то и требуется. — Клаус Майклсон, — выдыхает ведьма едва слышно. — Лжешь! Демон безумия как по щелчку вселяется в Джеймса. Рука сжимает тонкую шею, перекрывая доступ кислорода, поднимает тощее тело со стула, давая возможность смотреть глаза в глаза. Ведьма безмолвно злорадствует, убеждая тем самым Латрелл в правдивости своих слов. Дженис прикрывает глаза, неконтролируемо выпадая из реальности на несколько секунд. Острые клыки с недопустимой легкостью пронзают тонкую кожу, артерию. Медный привкус крови. Еще одна смерть. Латрелл слышит характерный хруст кости, затем грохот падающего замертво тела. Терпение Джеймса иссякло. — Дженни? Дженис поднимает на брата вымученный взгляд, тот тяжко вздыхает. Проклятье ведьм Келлерман связало младшую Латрелл с неизвестным доныне вампиром. Долгие годы она видела и продолжает видеть людские смерти точно наяву, хотя прежде даже не представляла, кто и где обрывает жизни. Убийства ни в чем неповинных смертных для нее, разумеется, не в новинку. Брат водит крепкую дружбу с жестокостью, да и сама она не сильно от него отличается. Выматывает излишек сочных кровавых картинок, неустанно преследующих ее изо дня в день. Утратить разум, кажется, поразительно просто. Смертные жизни. Столь ничтожная мелочь по сравнению с вечностью. Изощренности ведьм Келлерман можно только позавидовать. Мир не видел и едва ли увидит существо, которое сможет потягаться в кровожадности с Клаусом Майклсон. Первородный гибрид, помесь вампира и оборотня, необузданное зло. Связать благополучие с его безжалостностью по отношению к смертным — жестокая насмешка. По определению подписанный контракт на печальный закат вечной жизни. — Почему же конец истории обязательно печальный? — порой спрашивает Дженис брата. — Потому что это — проклятье, — отзывается тот в ответ, делая акцент на последнем слове. — Мы не знаем подробностей, когда и как все закончится, но я уверен, что финал нам не понравится. Нам. Если вечное «мы» в тот самый момент не станет одиноким, бесконечно скорбящим «я». Уверен, что не понравится. Джеймс дорожит благополучием сестры и боится ее потерять, поэтому не первое столетие пытается найти вампира, с которым она связана, чтобы покончить с ним быстрее, чем случится неисправимое. Клаус Майклсон. Первородный гибрид. Древнейшее зло воплоти. Благословленное Сатаной создание. Латрелл не доводилось сталкиваться с ним прежде, и желание встречать его их не одолевало. Инстинкт самосохранения срабатывал безупречно, но, увы, даже он перестает сохранять благоразумие Джеймса спустя всего несколько минут после гибели последнего представителя ведьм клана Келлерман. — Это дурная затея, — говорит Дженис брату, едва тот озвучивает свое решение найти Клауса. Латрелл измеряет сестру неоднозначным взглядом. Удивление. Толика гнева. В его голове не укладывается и едва ли когда-нибудь уложится понимание того, что к собственному благополучию она как будто совсем безразлична. Или это просто годами приобретенное смирение, принятие воли Судьбы, решение размеренно плыть по течению. Джеймс не потеряет сестру без боя, вне зависимости от того, ободряет она эту схватку или нет. — Это не обсуждается. — Не терпящий возражений тон и стальная решимость взгляда. Дженис опускает глаза в пол. Немое повиновение. Латрелл были обращены в вампира в один день, на тот момент Дженис было девятнадцать лет, Джеймсу — двадцать восемь. Разница в возрасте почти в дюжину лет, разумеется, отложило соответствующий отпечаток на их взаимоотношения. Мнение брата сестра чтит, решения принимает и всегда следит за тем, чтобы они не аукнулись им горькими последствиями. Языки пламени охватывают коттедж погибших ведьм Келлерман с завидной яростью. Запах гари сильнее забивается в ноздри с каждым новым глубоким вдохом. С характерным треском рушатся бревенчатые стены, сооружая своеобразную гробницу для убитых ведьм. Их тела никто не найдет. Латрелл никогда не оставляют после себя следов. Спустя три дня Дженис слышит, как хриплый мужской голос с другого конца провода говорит Джеймсу всего два слова «Мистик Фоллс». Местонахождение Клауса Майклсон установлено.