Катализатор

Маскарад семей основателей Мистик Фоллс — пышное мероприятие, неизменно напоминающее Латрелл тот самый роковой тысяча восемьсот девяносто третий год. Дженис неспешно наслаждается холодным шампанским в компании с братом, наблюдая за обворожительным общением Деймона с противоположным полом, танцами Стефана с дамой его сердца; изредка сталкиваясь взглядом с Мэттом, который осторожно держит дистанцию, совсем недружелюбно устремляя свой взор на Джеймса. Грозность Латрелл старшего не скрыть даже под маской. — Не хочешь посягнуть на невинную душу? — Дженис смотрит брату в глаза, непонятно зачем пытаясь отвадить его от себя, непонятно зачем давая возможность Мэтту почтить ее беседой или же танцем. — Блондинка на другом конце зала не сводит с тебя глаз. — Хочешь поиграть с душкой Мэттом? Латрелл картинно закатывает глаза. Джеймс ухмыляется. — Он не твоя вечность. — Мыслей об обратном нет. Джеймс кивает, затем привычно целует сестру в висок и скрывается в толпе танцующих. Не твоя вечность. Дженис задумчиво поджимает губы. Светит ли ей вечность вообще, учитывая все обстоятельства? Бесконечная, красочная. Это насколько неизвестная неизвестность, что тратить время на раздумья об этом сущая глупость. Тень Клауса Майклсон, тревожные мысли о нем преследуют постоянно, даже когда господствует детская беззаботность и весьма радостное расположение духа на так называемом балу. — Вечность непредсказуема, — знакомый голос раздается над самым ухом внезапно, заставляя Латрелл улыбнуться, обернуться и напрочь забыть о присутствии Мэтта. Абсолютно чужой и абсолютно комфортный Незнакомец стоит рядом. Улыбается уголками губ. Его глаза Дженис узнает из тысячи. — Даже слишком. Кажется, маска в этот вечер не поможет никому остаться незамеченным. — Кавалер не будет против, если украду тебя на танец? — Мужчина взглядом указывает на удаляющегося Джеймса. — Думаю, нет. — Напрасно, — Незнакомец протягивает Дженис руку, та мягко кладет на нее свою, поставив бокал недопитого шампанского на столик. — Я бы на его месте переживал. — Его братская любовь знает границы. Мужчина едва уловимо и как будто удовлетворенно усмехается, бережно укладывая вторую руку на талию Латрелл. Та, в свою очередь, не менее осторожно касается его предплечья, отчетливо чувствуя крепкость молодого тела даже через плотную ткань пиджака. — Уныние сегодня не тревожит? — Ты был весьма убедителен, — кивает Дженис. — Все будет хорошо. Улыбается Незнакомец обворожительно и завораживающе, вальсирует умело. Уверенно, размеренно руководит танцем, позволяя чувствовать себя в своеобразных объятьях абсолютно защищенно и комфортно. Ощущения потрясающие и поразительные. Взгляд Незнакомца будоражащий и выразительный, заставляет тонуть, неизбежно забываться, даже тень Клауса Майклсон проигрывает с ним бой. — Предлагаю сбежать от чужих глаз. Латрелл соглашается безоговорочно, не задумавшись даже на короткое мгновение. Доверие, опрометчивость которого не тревожит, ибо душа нашла расположение еще минувшей ночью на ступенях церкви. — Твой брат нехорошо смотрел нам вслед, — ухмыляется Незнакомец, снимая маску с лица. Дженис делает то же самое. — Стеречь мое благополучие — привычка. — Знакомое обыкновение. — Тоже есть младшая сестра? — Да, — кивает мужчина. — Столь же проблемно очаровательная. Латрелл на мгновение опускает взгляд под ноги, едва уловимо улыбаясь. Толика смущения — давно забытое чувство. Противоположный пол ни лестными словами, ни выдающимися действиями уже долгие годы не тревожит ее существо. Удивительно, что пронзительный взгляд голубых глаз дарит приятное чувство дискомфорта. Очарование. Есть в некоторых вампирах что-то такое, что цепляет. Знаешь, что кровожадны, что руки по локоть в крови, но это нисколько не умаляет неизбежного восхищения. Необъяснимая необъяснимость. — Помниться, мы так и не познакомились, — произносит Незнакомец, улыбаясь. — Ага, — кивает Латрелл. — Дженис Латрелл. — Клаус Майклсон. Пара слов бьет прямо поддых, выбивая весь воздух из легких. Это невозможно! Грозный мужчина средних лет с первыми признаками седины иссиня черной шевелюры и цепким взглядом холодных голубых глаз, губы тонкие, брови густые, крупный нос с горбинкой, лицо в целом — поистине уродливое, что не отменяло его зловещее всемогущие и безжалостность. Так Дженис представляла себе изо дня в день главного врага своей вечной жизни. Как на деле он мог оказаться таким… совершенным, притягательным, комфортным? — Ты слышала обо мне. Проницательность. Глаза-океаны изучают бледное лицо собеседницы с особым вниманием, точно пытаясь понять, насколько обескураживающие слухи коснулись ее ушей. — Как и любой бессмертный, — кивает Латрелл. Первородный гибрид. Помесь вампира и оборотня. Первозданное зло. — Молва обо мне обескураживает? — Как много в ней неправды? Клаус улыбается. Привычно обворожительно улыбается. Дженис облизывает губы, чувствуя, как во рту пересохло. — Не стоит меня бояться. Латрелл неконтролируемо ухмыляется. Почему судьба распорядилась так, что с худшим из худших врагов она встретилась лицом к лицу в гордом одиночестве? Где Джеймс, Деймон, Стефан? Где ее непобедимая гвардия, вечная поддержка и опора? Как же сложно собрать бушующий океан мыслей в одну кучу. — Приму к сведению. Умиротворённость нахождения наедине испаряется, как по щелчку. Клаус не понимает, отчего Латрелл настолько заметно тревожится. Разумеется, все знают его как безжалостного монстра, не ведающего сострадания, жалости, но ведь не только этот монстр живет в нем, есть другая сторона жестокого бессердечия, о которой, безусловно, Дженис не слышала ни слова. — Думаю, пора выпить. Меняется даже выражение лица, за мгновение твердеет и обретает сталь во взгляде, неприкрытую осторожность, нескрываемую опаску. — Как скажешь, — кивает Клаус. В танцевальный зал парочка возвращается в гробовой тишине. У самой двери Майклсон останавливает Латрелл, взяв за руку чуть выше локтя. — Не бойся, — повторяет ранее сказанные слова. Дженис едва заметно кивает, после чего прячет лицо под маскарадной маской. — Увидимся позже. — До встречи, — кивает Клаус. Дженис спешит удалиться от первородного гибрида как можно дальше и скорее. Эмоции и мысли пока не поддаются успокоению. Это слишком сложно. — Отвези меня домой, — просит Латрелл брата, едва находит его у барной стойки. Джеймс лишь кивает. — Что случилось, Дженни? — интересуется он уже в автомобиле, направляясь в сторону поместья Сальваторе. — Ночной незнакомец, — отзывается Дженис в ответ. — Мы танцевали с ним сегодня… — А потом пошли прогуляться к пруду, — кивает Джеймс. — Я понял, что это он. — Это Клаус Майклсон. Звучит, как приговор.