Trapped in the backrooms

— О боже, если мама об этом узнает, то мне конец, — с паникой в голосе прошептал Джордж, кладя под одеяло огромного плюшевого медведя, которого ему подарили на Новый год несколько лет назад родители, чтобы он спал спокойно.       В то время, они даже не подозревали о том, что медведь не будет спать вместе с ним, а будет спать вместо него, пока он гуляет где-то ночью с друзьями. Хотя, за все то время, что он такое проворачивает, его родители ни разу не догадались или заподозрили о таких ночных похождениях, будучи уверенными в том, что их сыночек — «хорошенький мальчик» — спит, так что даже не проверяли его комнату. Наверное, это единственный плюс в том, чтобы быть «хорошим ребенком» в глазах своих родителей и соседей, — о нем никогда не подумают ничего плохого, так что Джордж волен делать все, чего душа пожелает.       Проверяя свою историю в голове и автоматически придумывая сон, о котором расскажет отцу утром, он подходит к зеркалу и рассматривает себя. Он обычной внешности, невысокий. У него слегка волнистые, каштановые волосы, разбросанные в разные стороны, темно-карие глаза, невероятно бледная кожа, покрытая большим количеством веснушек и родинок. Иногда он задумывается, как в него может кто-то влюбится с первого взгляда, если его внешность такая скучная. Но, выходя на улицу без родителей, он пытается одеваться так, чтобы его заметили или просто «влюбились». Сейчас на нем огромный голубой свитер, который скрывает тот факт, что под ним есть белые, джинсовые шорты. Его родители никогда бы не разрешили такое надеть мальчику, но его лучший друг — Карл — передал ему эти шорты еще в школе, чтобы он надевал их, когда захочет. Иронично, что родители Джорджа так часто запрещают ему все и думают, что он их слушается, а он просто проворачивает все за их спиной.       Последний раз оглядев комнату и перебросив через плечо обычный шоппер с принтом желтого смайлика, он направился к окну, открывая его. Слава Богу, его комната находится на первом этаже, а родительская — в противоположной части дома, так что он с легкостью прыгает из него и приземляется прямо на землю. Помнится, отец хотел поставить на это окно решетку, чтобы никто не мог забраться в комнату его сына, но он передумал, когда сын начал плакать и говорить, что будет чувствовать себя как в тюрьме. Если бы он не передумал, то у Джорджа могли возникнуть проблемы так же, как и новые идеи о том, как сбежать из дома.       Он оглядывается вокруг и сразу же идет к задней части двора, чтобы никто из соседей не увидел его, и уходит за пределы дома. Он идет по задней части улицы, где не живут знакомые, но скоро доходит до парка, в котором его друзья всегда собирались в детстве, чтобы поиграть, но теперь они встречаются тут по совершенно иной причине.       Этот парк совсем маленький, скрытый между старыми домами, — о его существовании не узнаешь до тех пор, пока кто-то знающий не покажет его. В этих старых домах уже давно никто не живет, и даже шли слухи, что их разрушат вместе с парком, но об этом забыли уже на следующей неделе.       Парк состоял из четырех скамеек на каждом углу и старой пошатанной горки вместе с качелями. Деревья были невысокими и давно вымершими, как и кусты, трава. А старый фонарь у одной из скамеек до сих пор работал, освещая небольшой кусочек дорожки. Да и парком назвать его трудно — скорее детская площадка, на которой уже давно не было детей.       Джордж пригляделся. У фонаря находилось три человека, которых он сразу же узнал. Это были три его лучших друга, чьи родители разрешили пойти на ночной пикник, в отличии от его.       Один из них, самый высокий, повернул голову в его сторону, сразу улыбнувшись. Он облокотился о столб в расслабленной позе, положив руки в карманы, и улыбался так, как умеет только он. Его каштановые волосы были собраны в низкий хвост, а карие глаза остро наблюдали за всем. Наверное, поэтому даже в обычной белой футболке и черных, широких джинсах он выглядел потрясающе. Может, все дело в харизме, может в том, как он себя преподносит другим людям. — Фулиш! — позвал его Джордж, улыбаясь.       Парень отлип от столба, продолжая улыбаться, и пошел навстречу к Джорджу. Между ними оставалось пару метров, когда кто-то со скамейки прокричал: — Фу, геи. Мне нравится!       Джордж закатил глаза и обнял талию Фулиша одной рукой, мысленно поражаясь, насколько тот высокий. Это нечестно, как он еле дорос до ста семидесяти сантиметров, а некоторые не останавливаются на сто девяносто. — Как дела? — Фулиш отошел на шаг назад, немного наклоняясь, будто дразня Джорджа за относительно низкий рост. — Вроде нормально, — Джордж вновь закатил глаза. — Спасибо, мы тоже тут есть, — кто-то прокричал со скамейки во второй раз.       Джордж еле сдержался, чтобы не проигнорировать своих двух других лучших друзей, чтобы поиздеваться, но Фулиш уже шел к ним.       Подойдя к скамейке, он увидел Карла, лежащего на ней, скрестившего руки на груди и игравшего роль мертвого. Его относительно длинные, каштановые волосы попадали на лицо и создавали образ эмо-вампира, но стоило ему открыть глаза, он сразу же засмеялся, перекатился на бок и упал со скамейки.       Рядом, на полу, был последний друг — Квакити. Он сидел на корточках в черных, солнцезащитных очках и синей шапке, держа между пальцев леденец и представляя, что это сигарета. Карл валялся у его ног, поэтому он протянул руку и отобрал у Квакити леденец, забирая его себе. — Это не гигиенично, — поморщился Джордж, когда Карл положил леденец себе в рот. — Ты кладешь себе в рот что-то похуже леденцов, — подмигнул Карл, заставляя Джорджа покраснеть.       Джордж любил своих друзей, наверное, очень даже сильно, но это не значит, что он не закатил обиженно глаза и пнул Квакити, чтобы тот упал на спокойно лежащего Карла. Они начали кричать друг на друга, потом на Джорджа, а потом вовсе начали смеяться и вместе кататься по полу.       Он дружит с ними уже долгое время и только им он может показать того, кем хочет быть, — запутанный мальчик нетрадиционной ориентации с проблемами в семье и ментальным здоровьем. Карл был первым, кому он смог рассказать о своих странных чувствах к парням, а тот, в свою очередь, всегда помогал ему. Квакити и Фулиш его поддерживают и, при очередных ссорах с родителями, стараются сделать все, чтобы он думал о чем угодно, только не о них. — Может успокоитесь? — сказал Фулиш, хотя сам наслаждался этим зрелищем. — Не, интересно же, — ответил ему Джордж, когда Квакити оседлал Карл, пытаясь вытащить из его рта леденец. — Выглядит нецензурно. — Фу, — Карл открыл рот, чтобы сказать это, позволяя вытащить Квакити леденец.       Джордж закатил глаза, садясь на скамейку и хлопая рядом с собой, чтобы Фулиш сел рядом. Тот понял намек, садясь и смотря на Карла и Квакити, что теперь гонялись друг за другом из-за леденца. — Может, скажем им, что у нас есть целая коробка с ними? — предложил Фулиш. — Давай дождемся, когда они сами это поймут. — Долго будем ждать.       Джордж снял с плеча шоппер и открыл его, заглядывая внутрь. Вытащив оттуда для сэндвича с ветчиной, завернутые в фольгу, он передал один другу, оставляя другой себе. Они сидели вместе и просто наблюдали за другими друзьями, особо не разговаривая. Наверное, их дружба держалась на том, как они друг друга чувствовали без слов. Они могли молчать, прям как сейчас, но знать, что это не значит, что им друг с другом неинтересно.       Фулиш доел свой сэндвич первым, играя с фольгой, и как-то странно посмотрел на Джорджа. Он поправил свои волосы, потуже затянул хвост и предложил: — Хочешь покататься на качелях? — Они не будут скрипеть на пол города? — Сейчас мы и проверим, — Фулиш встал и направился прямо к качелям.       Джордж быстро бросил последний кусок сэндвича себе в рот и последовал за Фулишем, сильно сомневаясь в этой затее. Качели выглядели очень шатко. Кто знает, они могли бы разрушиться от одного неправильного движения или дыхания. Но Джордж хотел впечатлить друга, да и признаваться, что ему страшно, не хотелось.       Он сел на очень подозрительный кусок пластика и всем телом почувствовал скрип цепей, удерживающих его. Фулиш осторожно взялся за одну цепь и экспериментально повел качели назад, двигая Джорджа вместе с ними. Звук, раздавшийся при этом действии, можно было б описать, как тысяча монет, падающих прямо на металлический пол. Джордж поморщился от него, но после и сам стал раскачиваться. — Звучит опасно, — прокомментировал Фулиш, убирая руку от цепи. — Слезай.       Но Джордж, который хотел побесить всех подряд только сильнее начал раскачиваться. Фулиш хотел взяться за цепь и остановить ее, но она больно хлынула по его руке.       Джордж заметил это и уже хотел остановиться, чтобы проверить, все ли в порядке с его другом, как Квакити прокричал с другого конца парка: — Сделай сальто!       Растерявшись, Джордж отпустил цепи и почувствовал, как сползает с пластмасса. В одно мгновение ему показалось, что он полетел, хотя это не было далеко от правды. Его ноги не находили почву, так что он резко закрыл глаза, ожидая, как больно ударится об пол и его лицо будет покрыто синяками. Но этого не случилось.       Он упал на что-то мягкое и сначала не понял, что произошло. Ему пришлось открыть глаза, но это не помогло разобраться с ситуацией.       Он смотрел прямо, но не понимал, куда смотрит и куда делся этот старый, некрасивый парк. Это место не было парком. Что это за неприятно желтые стены и белый ковер? Запах мокрого картона, бесконечный туннель, у которого, видимо, не было конца?       Джордж медленно принял сидячее положение, подмечая, что сидит на мокром ковре, что испачкали его белые шорты. Он осторожно встает и идет прямо по туннелю, думая, что просто ударился головой об пол при падении и теперь он в больнице. Что это за больница такая, где пациенты просыпаются на полу? Но в панической ситуации мозг может придумать миллионы странных сценариев, чтобы успокоить самого себя.       Джордж просто шел вперед и старался не думать, что выходило не очень хорошо. Его напрягало это место, эта тишина и сама ситуация. Ковер неприятно чавкал каждый раз, когда он делал шаг, и это был единственный источник звука, помимо его сбитого дыхания. Паника подступала к горлу, а дышать становилось все труднее и труднее.       Вдруг, где-то в темной части конца туннеля появилось лицо. То ли смайлик, то ли настоящее лицо, но оно будто приближалось ближе. Чем ближе оно приближалось, чем отчетливее слышался новый звук — безумный смех, который не предвещал ничего хорошего.       Где-то в глубине своего заторможенного подсознания, Джордж понял, что, если этот смайлик приблизится слишком близко, будет очень плохо. Поэтому, игнорируя свою рациональную часть, он развернулся на пятках и рванул со всей силы. Страх и адреналин пульсировали под кожей, заставляя его двигаться еще быстрее, если это вообще возможно. Смех усиливался, а на ранее пустых стенах начали появляться рисунки, надписи, пугая Джорджа еще сильнее.       Это всего-лишь сон. Кричало его подсознание, но ноги передвигались полностью, и он не чувствовал привычной усталости, как во сне.       В один момент он резко завернул за угол и прижался к стене всем телом. По туннелю, по которому он бежал секунду назад, пролетел мимо него этой смайлик, и наконец стало тихо.       Джордж слышал, как бьется сердце в ушах. Ноги сдавали позиции. Он сполз вниз по стене, садясь на пол, не думая о том, как пачкаются его шорты, или о том, как ему неудобно. В голове вертелись вопросы и мысли били панику. Ему надо выбираться отсюда, но он даже не понимает, где находится. — Это всего-лишь сон, — прошептал он, пытаясь успокоить себя. — Я сейчас проснусь, и все будет хорошо.       Наверное поэтому он начал щипать себя, царапать, приходя в ужас от того, что чувствует боль. О боже. Он тянул волосы на голове, бил себя по животу, агрессивно покусывал губы, но ничего не могло разбудить его. Голова переставала работать, поэтому он сел в пол-оборота и сильно ударил её о стенку. Звук от удара прошелся эхом по всему этому месту, заставляя Джорджа замереть. Он убрал голову от стены и увидел на ней отпечаток своей крови.       Боль чувствуется, он не спит. Или же спит, но он просто в дурацком осознанном сне и вот-вот проснется. Он пытался считать секунды, разговаривать с самим с собой, мысленно придумывая сюжет сна, но ничего не работало. Он не спит.       Джордж чувствовал, как кровь стекала с его лба и смешивалась со слезами на щеках. Ему было больно, значит это не сон, он не мог проснуться. Тогда, что это? Почему он сюда попал?       Когда терпеть становилось невыносимо, появилась новая причина замолчать. Джордж заглянул через угол в туннель и сразу же вернулся на свое место, вжимаясь в стенку. Там в коридоре стояло нечто странное. Джордж не успел разглядеть это существо, но не надо быть гением, чтобы понять, что это что-то не безобидное.       Джордж услышал характерный звук хлюпающего ковра и понял, что оно приближается. Он трясущимися ладонями прикрыл свой рот, чтобы не издать и звука, но тело била дрожь, он трясся, надеясь, что это существо просто уйдет, потеряет интерес. Он надеялся, надеялся, и от этой надежды его начало тошнить.       Через туннель, прямо рядом с проходом к Джорджу, прошло существо. Оно не оглянулось, не повернуло «голову», чтобы найти новую жертву. Это существо, худое, черное, состоящее лишь из одного скелета и рук, доходящих до пола; с прямоугольной головой, но со странными звуками тихого пищания. Оно просто шло по туннелю, и, когда скрылось, до Джорджа наконец дошла критичность всей ситуации. Джордж застрял. Он застрял в этом странном месте, со странными существами, без малейшего намека на то, сможет ли он спастись или нет.       Он сидел на этом чертовом, грязном, мокром ковре и просто молился. Наверное, надо было сидеть дома и спать, а не гулять со своими друзьями в два часа ночи. Наверное, надо было бы лучшим человеком и остановиться, когда Фулиш предупредил его. Наверное. Наверное. Наверное. Но правда остается правдой.       Он застрял.

Продолжение следует…