***
Паша долго стоит перед зеркалом и смотрит на своё отражение. Оно показывает нечто по-настоящему отвратительное, несуразное и мерзкое до рвоты. Хочется согнуть над унитазом и очистить содержимое своего желудка, настолько ужасная картина открывается в зеркале. Иногда хочется верить в то, что оно не обычное, а «кривое». Такие обычно бывают в парках с аттракционами. Но, к сожалению, молодой человек находится не в лунапарке, а в ванной собственной квартиры. Комната кажется грязной из-за лампочки, горящей противным грязно-жёлтым цветом. Он падает на кожу Паши, делая её ещё более гадкой. Не стоит даже напрягать зрение, чтобы увидеть огромные мешки под глазами, все растяжки, прыщи и морщины. Последних с недавних пор стало значительно больше. Конечно, во всём виноват бесконечный стресс на фоне работы звукорежиссёром в группе рокеров. Лампочка периодически мигает. И в короткие мгновения, когда комната погружается в темноту, на душе становится немного легче. При отсутствии света хочется широко улыбаться и смеяться до боли в животе. Ведь именно тогда в зеркале не видно огромного жирного борова. В его существовании Паша сам виноват: он не должен был запускать себя настолько сильно. Естественно, что появился лишний вес, он свисает с боков и заставляет стрелку на весах постоянно наклоняться вправо. Нужно было сразу идти в тренажёрный зал и сокращать количество потребляемой еды. Да, последнее самое важное, ведь двух приёмов слишком много, стоит ограничиться одним. Многие известные спортсмены придерживаются примерно такого же режима. И чем Паша хуже? (Буквально всем). Если он последует примеру «правильных» людей — весь жир уйдёт, и станет легче жить. Не нужно будет бояться носить открытые футболки и выть каждый раз, когда ноги становятся на весы. Они обязательно будут показывать желанную цифру. Паша, почему-то тяжело дыша, натягивает на себя футболку и опускается на пол. Спина соприкасается со стеной, а Сажинов обнимает свои колени, прижимая их к груди. Он старается понять, почему запустил свою жизнь. Та вроде бы идеальна: хорошая работа, своя квартира в Санкт-Петербурге, возможность уделять время своим хобби и отличные товарищи. Только вес всё портит, он — как огромная чёрная туча — нависает тяжёлым грузом. Он давит на плечи, а они угрожают в любой момент «сломаться». И Паша живёт, с ужасом ожидая дня, когда это произойдёт. Конечно, плечи ни в коем случае не сломаются. Скорее всего, вес станет настолько большим, что подняться на ноги больше не удастся. Тогда Паша будет просто лежать в кровати и смотреть в потолок часами напролёт. А ещё есть, много и тоннами, пока деньги не закончатся. Паша привычными движениями зарывается пальцами в пряди волос и с силой тянет их вниз. И они остаются в руках. Паша глядит на это с безразличием несколько секунд. Он не верит в то, что подобное происходит именно с ним. Молодой человек громко смеётся, звук похож на лай больной собаки, которую все ненавидят и так сильно мечтают убить, только бы не слышать. И Паша ничем не отличается от неё. Он такой же отвратительный и раздражающий. От знания этого становится по ненормальному смешно. И Паша делает именно это: он смеётся до слёз, «режущих» глаза, до острой боли в животе и до оглушительного кашля. В конце концов Сажинов затихает и лишь нервно улыбается, лёжа на холодном кафеле. Взгляд устремлён в потолок, такой же грязный и «морщинистый», как и кожа молодого человека. Он поднимается на ноги только через несколько минут. Сделать это невероятно тяжело: в глазах темнеет, а голова кружится. Во всём виноват чертовски огромный вес, сковывающий любые движения. Паша стоит, держась рукой за стену, и шумно и тяжело дышит в попытках хоть немного прийти в себя. Когда это удаётся, он смотрит в зеркало. В ответ чувствуется тяжёлый и осуждающий взгляд хряка. Он щурит мелкие серые глаза, что смотрят с такой ненавистью и злой насмешкой. Это сочетание заставляет на мгновение замереть, а после беспомощно расплакаться. Слёзы стекают по коже, обжигая её, а после падают на пол, разбиваясь там на лужицы. Паша дрожащими руками достаёт из ящика бритву и включает её. Она так легко и быстро «скользит» по голове, будто только и ждала этого момента. Светлые, почти седые, волосы падают на дно раковины и на пол. Если бы руки не дрожали так сильно — беспорядка не было бы. Но Паша так всё равно на подобное, ему сейчас слишком тошно от самого себя. А сил беспокоиться за чистоту просто не осталось. Как и волос на голове с этой секунды. Паша смотрит на своё отражение и ловит себя на мысли о том, что хочет провести острым и быстрым лезвием себе по шее. Тогда больше не придётся думать ни о грязи, ни о весе, ни о уродливом хряке в зеркале. Всего одно движение избавит ото всех проблем и подарит столь желаемые покой и умиротворение. Паша даже подносит к горлу триммер и прикрывает глаза на мгновение. И чувство дикого липкого страха окутывает с головой, заставляя дрожать и забирая возможность нормально дышать. Бритву фактически кидают в раковину, а руки ставят на её бортики. Паша вновь начинает громко смеяться. Он слишком жалок, чтобы сбросить лишний вес, и чересчур труслив, чтобы закончить свою мерзкую и ничтожную жизнь. Более-менее взять себя в руки удаётся только через некоторое время. Паша убирает волосы с пола и раковины, а после залезает в ванную. Там молодой человек включает холодную, почти ледяную, воду и становится под её струи. Жидкость стекает по уродливому телу, унося с собой грязь и остатки волос. Паша мылит ладони и начинает растирать всё по шее, плечам, груди и медленно спускается всё ниже. Части тела кажутся чересчур толстыми и несуразными. От этого к ним так отвратительно прикасаться. Складывается чувство, словно трогаешь большой кусок холодца, с которого медленно стекает тошнотворный жир, пачкающий пальцы. Паша снова мылит руки, вспоминая, как ещё пару лет назад каждый считал своим долгом напомнить о лишнем весе. Сейчас же все молчат, потому что это невежливо — тыкать человеку в его недостатки. По крайней мере, так думают взрослые, но никак не подростки. Именно тогда Паша и начал набирать вес с колоссальной скоростью. Сажинов тогда ел, как не в себе, он поглощал всё то, что попадало в холодильник, не было ни секунды, чтобы во рту не находилось чего-то съестного. Это низко, так живут только свиньи, которых потом уведут на убой. А Паша ел настолько много просто так, потому что мог, хотел и не думал ни о чём больше. Молодой человек шумно проглатывает слюну. Он прекрасно помнит, почему начал так много есть. Сколько бы Паша не бежал от правды, отрицая очевидное, истина остаётся неизменной. Она гложет и заставляет ненавидеть себя ещё сильнее и больше. Правда вскрылась давно, в подростковом возрасте, когда в руки Паши попала кассета с фильмом «для взрослых». В нём несколько минут демонстрировали грудастую даму, но интереса она не вызывала, и Сажинов даже хотел выключить кино. От от задуманного остановило появление в кадре мужчины. Тот был по-настоящему красивым, и Паша возбудился. Он сперва даже не понял, что причиной для стояка стал другой мужчина. Осознание пришло только ночью, когда в голове всё продолжал вертеться образ актёра из «фильма». Тогда Паша и понял, что девушки ему глубоко безразличны, в отличие от других парней. И после этого он не мог нормально смотреть на своих друзей и одноклассников без «запретных» мыслей. От них отвлекала только еда и больше ничего. Так Паша и начал своё медленное превращение в жирного уродливого борова. Паша проводит пальцами по шраму на спине. Его оставил одноклассник, кинувший камень с воплями: «Получай, жирдяй!». Тот мальчишка был не единственным, кто издевался, но именно он запомнился больше всех. Он смеялся громче и сильнее всех, вселяя в Пашу армию комплексов. Они даже спустя годы сжирают изнутри, не желая отпускать из своих цепких «объятий». Паша безумно устал от всего этого, но и способов всё прекратить у него не было. Точнее, сил на то, чтобы оборвать все страдания. Последние явно станут спутниками до конца жизни. Сажинов выходит из душа, быстро вытирается и медленно, держась за стену, идёт в спальню. Там на тело натягивается чистая одежда. Она явно не по размеру, и Паша прекрасно знает об этом. Но желания исправлять подобное — нет. Широкая одежда приносит одни лишь плюсы: она скрывает от глаз людей жирные бока, покрытые «паутинкой» растяжек. От одной мысли о том, что кто-то из группы увидит всю эту мерзость, становится отвратительно кома в горле. Иногда Паша видел во снах то, как его тело разглядывают глаза ребят. Под их взглядами становилось невероятно страшно. И это чувство только усиливалось стоило во сне появится Поручику. Перед ним становилось особенно стыдно, и Паша даже падал на колени перед Сашей, умоляя простить за вес. А Поручик лишь закатывал глаза и говорил: «Пожалуйста, прекрати позориться, мерзкий боров!». От этого тона замирало сердце, и Паша просыпался в холодном поту. Молодой человек садится на кровать и смотрит куда-то в стену. Сейчас бы лечь в постель и поспать перед работой. На ней нужно обязательно быть бодрым и нормально мыслить. Но у Паши нет сил даже на то, чтобы вздремнуть даже на несколько минут. Поэтому он просто ложится и смотрит в потолок. Глаза быстро привыкают к темноте, и каждый предмет в комнате становится ясно видным. От пустого и бессмысленного лежания отвлекает громкий стук в дверь. Сперва Паша не реагирует на звук, но тот становится более настойчивым. Это раздражает и всё же заставляет подняться на ноги. Но Паша чуть не падает обратно из-за того, что в глазах резко потемнело, а голова закружилась. Лишь со второй попытки Сажинову удаётся нормально устоять на ногах. Он медленными и осторожными шагами идёт в сторону входной двери, которую «разрывают» стуки. — Кто там? — Устало спрашивает Паша, тяжело дыша и прижимаясь всем телом к деревянной поверхности. — Это я, Саша. Открывай давай! Я уже три часа под дверью стою! — Слышится по ту сторону двери бодрый голос Поручика. Паша на секунду впадает в ступор. Будь незваным гостем кто-то из группы, Сажинов бы не открыл дверь. Но пришёл Поручик, которому чисто физически невозможно отказать. Паша слишком сильно симпатизирует Саше, чтобы так бесцеремонно прогонять его на улицу поздно вечером. Сажинов делает несколько глубоких вдохов и выдохов и открывает дверь. Молодой человек отходит немного назад, дабы впустить гостя внутрь квартиры. На его лице широкая улыбка, а в руках синий пакет с чем-то из продуктов. Паша искренне надеется, что там нет еды и лишь какое-нибудь пиво. — Привет, извини, что я так резко и без разрешения, — неловко произносит Поручик, снимая обувь и ставя её в угол. — Всё нормально, — Паша выдавливает из себя улыбку, радуясь тому, что Саша пришёл именно сейчас, когда истерика немного спала. — Ты постригся? — Замечает Поручик и запирает дверь. — Да, — Сажинов гладит себя по голове и немного нервно и тихо хихикает. — Решил, что нужно что-то в жизни поменять. Брови Поручика сводятся к переносице, а взгляд делается серьёзным. И Паша чувствует себя не в своей тарелке. Вроде Саша и не смеётся, и не обзывает, но какое-то напряжение всё равно чувствуется. — Тебе идёт, — Саша хлопает Пашу по плечу и нагло проходит в сторону кухни, не спрашивая никакого разрешения. Сажинов идёт следом, стараясь лишний раз не касаться стены. На кухне Поручик быстро достаёт на стол содержимое пакета: пиво, фотографии в прозрачном пакете и закуски к пиву. Паша невольно морщится, когда видит последнее. Среди них есть те, которые сильно нравятся молодому человеку. Но съесть хоть что-то Сажинов не сможет: он должен сбросить жир. — Посмотрим сегодня фильм? — Скорее утверждает, чем спрашивает Поручик. — Хочу немного расслабиться и отдохнуть с тобой. — Посмотрим, — кивает Паша и обнимает себя за плечи. Он жутко ненавидит бесцеремонных людей, но Поручик вызывает иные эмоции. Рядом с ним по-домашнему хорошо. С ним можно и долго говорить, и просто молчать. Паша любит быть рядом с Сашей, и, кажется, это взаимно. Иначе нет причин, по которым бы Поручик так часто приходил в гости и так много говорил. Саша не из тех людей, кто ищет «свободные» уши, он ценит простое общение. Молодые люди быстро накрывают на стол, включают телевизор и вставляют диск с каким-то фильмом. Его сюжет проскальзывает мимо Паши. Он вновь оказывается в омуте своих мыслей. Последние вертятся вокруг Поручика, который чуть ли не каждый день приходит в гости. Лишних людей у себя дома Паша терпеть не может, но Щиголев кажется таким родным… Его хочется обнимать в тяжёлые и радостные моменты, но не как коллегу, товарища или лучшего друга. Чувства к Поручику слишком сильные, чтобы быть простыми дружескими. Нет, они больше похожи на любовь. И она так неправильна, от чего на сердце скребут острыми когтями кошки. — Можно, пожалуйста, остаться у тебя на ночь? — Спрашивает Поручик, закидывая в свой рот чипсы. — Конечно, я всегда рад тебе, — слабо улыбается Паша, замечая, насколько близко сидит Щиголев. — Спасибо, — Саша по-хозяйски закидывает руку на плечо хозяина квартиры. — Чтобы я без тебя только делал, а, Паша? «Ты бы спокойно и прекрасно жил» — думает Паша, но ничего не говорит. Он только смеётся в ответ, прикрыв глаза и наслаждаясь объятиями. В них хочется остаться навсегда, и стать единственным, кому они дарованы. Паша понимает — это невозможно: он всего лишь лучший друг. Но ревность всё равно продолжает сжирать изнутри, каждый раз когда Поручик обнимал кого-то из группы. Особенно если этим кем-то был Ренегат. Нет, он хороший парень, но Паша испытывает к нему антипатию, ведь у Леонтьева красивое тело. Он может не стесняться того, чтобы выйти в люди без футболки. Конечно, Ренегат чертовски хорош, именно поэтому Поручик так тянется к нему. По крайней мере, Паша так считает, правды он никогда не узнает, если не спросит прямо. — Паш, ты посмотрел фотографии? — Вдруг произносит Поручик. — Нет, — качает головой Сажинов и лениво берёт в руки прозрачный пакет с фотографиями внутри. Паша достаёт последние и начинает просматривать. И на них нет самого мужчины. Это приводит в ступор: он же чётко помнит то, как фотографировался вместе со всеми. Неужели, его просто вырезали? — Тут нет меня…– дрожащим голосом говорит Паша и кусает губы, чтобы не начать громко и истерически смеяться. — Как это нет? Вот же ты, — Поднимает бровь Поручик и тыкает пальцем в какого-то человека на фотографии. И Паша в ужасе смотрит на человека на снимке. Там изображён некто слишком худой, с блеклым взглядом и одеждой, висящей мешком. Это не может быть Паша! Просто не может быть! Паша в ужасе трогает своё тело, но жира больше не чувствует, только твёрдые кости. Дрожь усиливается, а дыхание перехватывает. К глазам подступают слёзы. В реальность не хочется верить, ведь она не менее ужасна, чем фантазии, преследовавшие так много-много лет. — Паш, ты чего? — Испуганно спрашивает Поручик. — Это не я… э-то не я… — Еле слышно повторяет Паша, стараясь сдерживать слёзы. — Это н-не мо-могу бы-ть я… Я-я друго-ой… — И какой же ты? — Ласково шепчет Саша, крепче обнимая Сажинова. — Жирный… — На одним выдохе произносит Паша и начинает в открытую плакать, больше не в силах сдерживаться. В ответ Поручик ничего не говорит, только теснее прижимает к себе и гладит по спине. И именно сейчас Паша понимает — его ревность была глупой, он всё ещё важен и очень нужен Поручику. Он не уйдёт из-за лишнего или малого веса, не будет над ним громко гоготать. Нет, Щиголев просто будет рядом, пусть и не говорит этого вслух. Паша это чувствует и понимает на подсознательном уровне. — Прости… — Громко шмыгает носом Паша. — Тебе не за что извиняться… просто обещай мне, что начнёшь есть. Прошу тебя, — Сашина ладонь продолжает гладить спину. И Паша кивает в ответ кивает, начиная медленно успокаиваться.***