it just keeps getting better

Гарри проснулся, чувствуя, что его ноги переплелись с ногами Луи. В общем, под простынями вырисовывалась сплошная путаница из обнажённых конечностей, и Гарри подумал, что ему как никогда тепло и уютно, просто тепло и уютно. Он зажмурился, а потом, немного скосив глаза, увидел Луи, зарывшегося в одну из подушек, и чей рот был приоткрыт в форме буквы "о", и без труда можно было услышать тихое и мерное сопение: вдох-выдох, вдох-выдох. Гарри улыбнулся зрелищу, представшему перед глазами, понимая - он не может удержаться от того, чтобы не убрать на время свою руку с талии Луи и погладить его волосы, нежным и осторожным движением откидывая упавшие на лицо пряди. Луи довольно вздохнул и, поёрзав, подвинулся поближе к Гарри. Это был их выходной: один из тех дней, когда они не должны быть кем-то, а были просто Луи-и-Гарри. Это один из тех дней, когда Гарри не нужно быть тем самым Гарри Стайлсом из группы "One Direction" - бабником и разлучником-разбивателем сердец, а можно побыть обычным Гарри, который по утрам заваривает чай для Луи и утыкается в его шею с нежными поцелуями. Луи, чьи пальчики на ногах замёрзли, прижался ими к ногам Гарри, заставляя того вздрогнуть от неожиданности, а потом улыбнуться и с нежностью посмотреть на всё ещё спящего парня. Такой Луи нравился ему больше всего: тихий и спокойный, когда тревожные морщинки на лице разглажены, а на губах играет лёгкая улыбка. Этот Луи принадлежал Гарри и только ему. Он потянулся к нему, быстро целуя в висок, и принялся выбираться из-под одеяла, чтобы ненадолго оставить свою спящую принцессу и заварить ей горячий чай. Он остановился на полпути, потому что Луи прошептал что-то, перевернулся и вытянул вперёд руки, обхватывая пустоту, на месте которой должен был находиться Гарри. - Вернись, - трогательно пробормотал он, и сердце Гарри замерло: не имеет значения, как долго это всё длится – с каждым разом он влюбляется в Луи всё больше и больше. - Не волнуйся, милый, я просто приготовлю для тебя чай, - прошептал он, а Луи снова шумно вздохнул и, обиженно отворачиваясь и обречённо уронив руки на кровать, обнял подушку. - Ты такой милый, когда злишься, - тихонько рассмеялся Гарри и, зная, что кроме обиженного фырканья никакого ответа не последует, ступил босыми ногами на пол и нацепил на себя валявшиеся на полу боксеры (он понятия не имел, чьи они - его или Луи, да это было и не так уж важно). Потягиваясь и зевая от души, он потопал на кухню, не забыв переступить через одну вечно поскрипывавшую половицу, и, напевая какую-то мелодию, вертевшуюся в голове, наполнил чайник водой. Такое утро, как это, было его любимым. Утро, когда он мог побыть с Луи наедине и просто быть счастливым от этого, когда он мог улыбаться и не должен был скрывать это, когда им никто не надоедал и они были в их собственном маленьком мирке, в собственной вселенной, вдали от всего лишнего. Гарри думал, что мог бы всё отдать за то, чтобы каждое утро было вот таким. Спустя десять минут чай был готов, и Гарри отправился обратно в комнату, устраиваясь рядом с Луи и поставив чашку на прикроватный столик. - Лу, просыпайся, - тихонько промурлыкал он в родное плечо, но Луи лишь что-то неразборчиво пробурчал в ответ, ещё сильнее закутываясь в одеяло. Гарри совсем не был удивлён, потому что Луи всегда делал именно так: вечно натянет на себя одеяло, а Гарри потом приходится прижиматься к нему поближе в поисках тепла. Его парень такой вредина, но Гарри любил его за это ещё больше. - Лу, ну же, – не сдавался он, бездумно проведя пальцами по животу Луи и оставляя там невидимый след, выводя подушечками пальцев мой, а остальным этого пока не нужно знать: это предназначалось только для Луи и для него. В конце концов Луи вздохнул, перевернулся на бок, устраивая голову на плече Гарри, и взглянул на него сонными затуманенными голубыми глазами: - Мой, - повторил он негромко, и Гарри знал - Луи всё понял. - Мой, - согласился Гарри, убирая руку с живота и переплетая свои пальцы с тонкими пальчиками Луи столь привычным жестом, как будто они уже делали так тысячи раз. Гарри чувствовал, что Луи улыбается, уткнувшись ему в плечо, и это вынудило его улыбнуться тоже. - Навсегда, - голос Луи уже был не таким сонным, и это прозвучало, как обещание. Гарри был в этом уверен, потому что так это и было на самом деле. - На веки вечные, - подтвердил он, сжимая их пальцы: ему так нравилось, что маленькая ладошка Луи всегда тонула в его ладони. Он очень любил их разницу в росте, а особенно то, что Луи всегда поднимался на носочки, чтобы поцеловать его, или всякий раз, когда Луи хотел быть "большой ложкой" и стремглав запрыгивал в кровать. Всё это было так мило, ну а сам Луи ненавидел это. И Гарри любил его за это ещё больше, потому что у Луи сразу же становится такой ужасно очаровательный вид, когда он на него "злится". Луи всё-таки повернулся, чтобы взглянуть на своего кудряша, сверкнув яркими чистыми глазами, и не удержался - ткнул пальцем в ямочку на левой щеке Гарри. А тот даже и не понял, что улыбался всё это время: просто, когда Луи рядом, это было обычное состояние Гарри – он всегда улыбался, даже не осознавая этого. - Я люблю тебя, - тихо прошептал Луи, словно это было секретом. Хотя так оно и было на самом деле, и не имеет значения, насколько сильно Гарри желал, чтобы это не было тайной. - А я люблю тебя, - произнёс он в ответ, и Луи улыбнулся ему застенчиво, а на щёках заиграл нежный розовый румянец - и это было так мило, что Гарри тут же очень сильно захотелось его поцеловать. Что он, собственно, и сделал. Ему нужно было немного наклониться вниз, и он услышал сердитое фырканье, но Гарри, целуя его, чувствовал улыбку на своих губах. Луи улыбался, устроив свободную руку на его шее и наматывая на палец одну из непослушных кудряшек, вынуждая Гарри плавиться от его прикосновений, наполненных нежностью. Так они и лежали какое-то время, не размыкая губ, пока Гарри не отстранился, переводя дыхание и слушая, как Луи хихикает над ним, отчего у глаз появляются такие славные лукавые морщинки. Всё в Луи, каждая мелочь, приводила Гарри в восторг – Луи такой умопомрачительный, что каждый раз у Гарри перехватывает дыхание, особенно, когда тот смеётся - открыто и заразительно, и ему кажется, что это больше, чем он может вынести. - Я так тебя люблю, - выдохнул Гарри. Он вовсе не хотел, чтобы это признание прозвучало так громко, но оно успело сорваться с его губ прежде, чем он осознал это. Луи улыбнулся в ответ, и это было прекрасно. - Я знаю,- ответил он. Гарри тут же захотел провести остаток жизни здесь, у него под боком, а ещё лучше целую вечность, если бы это было возможно. - Правда? – тихо уточнил он, а в его глазах плескалась такая любовь и нежность, с которой он просто ничего не мог поделать: Луи был его второй половинкой, был тем человеком, который сиял ярче солнца, и в которого Гарри был так безнадёжно влюблён. - Правда, - успокоили его, и Гарри мог без труда увидеть, что в синих глазах отражаются те же самые чувства. Эти глаза рассказали о любви раньше, чем были произнесены слова. – Я тоже очень тебя люблю. И это так. Всё очень просто. В такой день, как этот - любимый день Гарри, это так просто; и он знает, что это пока только вопрос времени, а потом такие дни будут у них всегда. А прямо сейчас рядом с ним этот чудный синеглазый парень, на прикроватной тумбочке стоит чашка свежезаваренного чая и впереди весь день, наполненный окрыляющим состоянием влюблённости - и он согласен с тем, что всё будет хорошо.