зарисовки на коленках.

      они останавливаются в очередном пригородном мотеле, на который были прибережены деньги ещё с прошлого вызова, и джона заболевает. случилось это буквально сегодня, поэтому ночью его морозит. адам с лёгкостью мог бы сказать, что кучу раз видел, как тот тяжело переносит болезни ещё со школьных лет из-за уязвимости к вирусам. с другой стороны, он впервые чувствует перед ним свой долг помочь.       они всегда работали вместе в агентстве, никто не выезжал на вызовы в одиночку. было бы просто глупо оставаться в мотеле, когда твой напарник слишком далеко. да, маршал признаёт, он не всегда лезет в ту же пучину, куда тянет адама, но будет рядом. хотя бы в машине, на связи. в последний их вызов, уже после проделанной работы, они купили пива и остановились в лесу, что был вокруг города как барьер, перед тем как заехать в мотель.       иона заболел, когда прыгнул за адамом в холодное озеро. кто бы мог подумать, что самый серьёзный из них двоих имеет уязвимость в том, что не умеет плавать. буквально царапая джону за спину, он залез на него, промокши насквозь, тяжело дышал и ругался под нос, пока маршал выносил его из воды. посиделки у воды никогда не бывают скучными. с пивом это вообще должно быть праздником. ну или в этом случае поминками, судя по кислой мине на лице утопавшего, которого джона вёз наконец к ним в номер. он спас адама. и тот думал об этом.       почти всегда абсолютно в любой ситуации мюррей был откровенен. почти. он не мог признаться самому себе, что так облажался перед джоной. буквально корил себя за то, что тот заболел. всё из-за его невнимательности на обрывистом берегу озера, в которое тот свалился. или из-за пива? в любом случае теперь адам был ответственен за здоровье этого бедолаги. он всё ещё думал об этом, пока не вышел из душа и все его мысли были сбиты запахом еды. они заслужили горячий ужин из макдональдса и пару банок энергетиков.       джона был как ребёнок, вновь дурачась и бурно рассказывая какую-то историю, произошедшую на унылой школьной вечеринке, где всё веселье было организовано лишь под конец ребятами с парой петард и другой пиротехникой. а его друг лишь закатывает глаза, доедая свою порцию. их клонит в сон после тяжелого дня, но состояние ионы только становится хуже и вот, когда адам уже был готов ложиться в постель, тот подходит к его кровати.       — о, прости, раз этот захудалый мотель настолько бедный, чтобы давать на две кровати одно одеяло, я отдам тебе это, — мюррей уже было хотел доставать одеяло, аккуратно лежащее у его подушки, как почувствовал, что иона сел рядом на край кровати и выглядел очень смущённым, — что-то хочешь сказать? — по нему было видно.       но на удивление, маршал молчал, отворачивая лицо в сторону. у адама мелькнула мысль — он догадывался, но очень слабо верил в это. пока джона не включил прикроватный светильник, что был звёздочкой, вместо тусклой лампочки.       — можно мне лечь с тобой? — послышался застенчивый голос. о наука, адам буквально рассмеялся с него. как это по-идиотски мило, — не смейся! — вспыхнул тот, резко разворачиваясь в сторону редкого смеха. ради того, чтобы слышать его, можно было и пожертвовать.       — придурок, — джона чувствует, как тот сквозь улыбку притягивал за воротник футболки его к себе, так, что беловолосый падал едва ли не на грудь всё ещё приятно улыбавшегося адама, — не хочешь выпить таблетки? — на что слышится отрицательное мычание. мюррей устало вздыхает.       они часто подвергались всяким тактильным вещам по инициативе джоны, но никогда не спали вместе. этот парень был буквально смерчом, наполненным разноцветным конфетти, пустыми банками газировки, старыми приставками и брелками с тигром на ключах. иногда, сидя в машине в какой-нибудь случайной утренней пробке на трассе, куда угодили попасть, иона кусал адама за уши и нос, на зло отвлекая его от того, чтобы держатся за руль, проезжая сантиметр в минуту, и заставляя краснеть, когда мюррей ловит на себе взгляд незнакомца в окне соседней машины, думающего, что парни целуются. такие уж у маршала способы развлечься.       сегодня был определённо тот день, когда тонкая грань между дружбой и романтикой в их отношениях, казалось, вот-вот рухнет, хотя и джона давненько стёр её, пока адам и не подозревал, что влюбится до дрожи в прикосновения этого трусливого идиота. и как он только позволил этому произойти? наверное во всём всегда виновато пиво.       маршал укладывается в его объятья, прижимаясь спиной к груди, пока адам находился в полу-сидячем полу-лежачем положении, опираясь на просто гигантскую подушку, и кажется, что вот-вот поцелует джону в тёмную макушку, где уже отросли волосы его цвета от рождения. но ему стыдно даже думать о таком. его ладони невольно падают к ионе на живот и холодные пальцы чувствуются даже через ткань футболки, в которой тот ложился спать. его морозит. по-хорошему температуру нужно снять. и это заставляет адама потянуться к прикроватной тумбочке, доставая таблетки из кинутого на неё рюкзака.       там даже не валяется всякая дрянь, потому он быстро находит таблетки и даёт их и стакан воды джоне, приподнимая его. но тот скрещивает руки и отворачивается, сказав обиженно что-то наподобие: «чувак, я пришёл с тобой полежать, а ты пичкаешь меня какими-то тупыми таблетками, вылечи меня своей заботой».       — ты безнадёжен. открывай рот, я не собираюсь лечить тебя ритуалами, — он оставлял свой хладнокровный образ, не желая расслабляться даже сейчас.       в приоткрытое окно веет прохладой и запахом еловых веток с лёгким привкусом дыма, что вытеснял из помещения тепло. руки джоны казались до безумия горячими, когда адам схватил его запястья, чтобы настойчиво развернуть к себе лицом, расставляя ноги друга по бокам и, сохраняя разум (он был опьянён таким желанным теплом исходящим от кончиков пальцев), дать ему таблетки. наконец-то тот выпил. проходит ещё пара минут, прежде чем иона понимает к чему так тянется мюррей и кладёт безо всяких колебаний ладонь ему прямо на щёку.       это тот предел, на который адам никогда не решался.       но желанно отвечал, едва заметно прикрывая веки и опуская взгляд, легонько тёрся о разгорячённую руку. на такое джона и не знал как реагировать, открывая рот от удивления и покрываясь румянцем, который в освещение желто-оранжевого светильника был почти не заметен, но адам ухмыльнулся, пробегаясь взглядом по его лицу. каждый мелкий шрамик рассказывал историю. на самом деле ему всегда был интересен его напарник. начиная от особенностей тела и заканчивая самыми сокровенными секретами, которыми тот делился в пять утра, когда они ночевали в машине под ночным небом. самое то для душевных разговоров. а сейчас веет семейным праздником, как в далёком прошлом.       — знаешь, ты мне стал до чёртиков родным, — мюррей всегда говорил правду, избегая лжи, но мог спокойно не говорить те или иные факты, избегая их. он очень редко радовал иону подобными словами, а ведь они были дороги.       тот не мог сдержать широкой улыбки и тянулся, утыкаясь адаму в грудь, чтобы обнять его изо всех сил, оставшихся на сегодня. чувствует свежесть и легкое тепло. но он был теплее. словно яркое солнце и так постоянно.       внезапно квадратный телевизор, стоящий на столике прямо напротив кровати, на котором раньше крутилась вывеска нет сигнала, вновь заработал. наверное ветер стих и радиоволны вновь заработали. это их испугало и немного привело в дух вечной настороженности, который обитал (по крайней мере с джоной точно) абсолютно везде. для него сегодняшний вечер был поводом опустить плечи. теперь на фоне играл ничем не примечательный фильм вроде царя горы, а затем начались передачи про животных.       они ложатся обратно, и адам обеими руками обнимает джону за шею, который лёг рядышком под бочок и, немного приподнимая голову, смотрит ему глаза в глаза. чувствует, как пальцы друга теребят его волосы и он видит человека, который стал ему самым верным проводником жизни. тот заботился о маршале. сегодня, они могли почувствовать себя в уюте. так редко удаётся сделать. парень, что вечно кусал своего напарника за нос, теперь прикусывает его нижнюю губу и облизывает их, в который раз вгоняя адама в краску. похоже на рай.