зарисовки на коленках.

      для каждого детство проходит по-разному. виной всему несчастное распределение судеб, иначе как ещё объяснить, что детвора вместе играет во всякие дворовые игры с привкусом песка на зубах и случайных падений, а одна заблудшая детская душа одиноко наблюдает за этим в стороне. и словно вовсе не завидует им, он, не шевелясь сидит на прохладном бордюре, накидывая воротник большой ему кофты наверх вместо капюшона. парень странный.       его увидели. о ужас.       кто-то замечает его недоверчивым взглядом и остальные дети подхватывают, начиная откровенно пялиться на смущенного парня. его будто кипятком обливают, жгут насмешками и мальчишка слышит едва различимый шёпот, явно звучавший о нём. по глазам было видно — он изгой. закрытая поза, синяки под глазами и толстовка, рукава которой он так судорожно сжимает, под которой прячутся многочисленные ранения. папочка ругается на него дома. заставляет брать в рот грязные вещи.       в глаза летят камни и адам срывается с места, убегая прочь от этих чертëнков. пара мальчишек его не покидает. начинается погоня и мюррей сильнее натягивает на голову кофту, ибо камни летели именно туда. нет, конечно, он бы развернулся и дал им отпор! тех мальчишек больше. больше. да и дома нечего есть — адам был совсем слаб. все деньги шли на отцовскую выпивку. до того он был ему мерзок, что дома адам почти не появлялся. «уж лучше б сгрызли собаки в той подворотне!» — ругался он про себя, пока бежал изо всех сил.       удар за ударом. он падает на землю, протирая языком асфальт. один из тех ублюдков, кажется главный в компании, хватает упавшего мюррея за рукав кофты, срывая её с запястья. адам дрожит. пинок в живот не даёт ему и глотнуть воздуха, не то, чтобы сопротивляться.       — не трожь меня, сукин ты сын! — как же жалко это прозвучало, едва не плача девятилетний мальчик отплевывал попавшую в рот пыль.       — взгляните на это! эй, придурок, хочешь посмотреть на огонëк? — зажигалка вспыхивает перед его глазами, кажется, будто обжигая ресницы, и парень убирает её в сторону, давая прикурить друзьям сигареты.       они были гораздо старше него. по началу адам терпит, шипит от боли, приносимой тем, что эти ублюдки прижигали сигаретами его запястья, крепко пережимая, но затем с губ бедолаги стали невольно слетать вскрики и стонущие всхлипы. он согнулся пополам. как же обидно. на самого себя смотреть не хочется, да и ведь есть же дети, кто сейчас сидит дома с добрейшими родителями, что гладят их по головке и дают в зубы леденец.       счастливое детство это вкус пыли во рту во время игры на песочной площадке, а не во время драки в переулке. каждому своë. никто бы не хотел оказаться на месте адама. ему самому было паршиво.       — ну что у тебя на лице? не мог сдачи дать?! ещё и ноешь стоишь! позорище!.. я в тебе разочарован, — кричал невменяемым голосом отец, захлëбывая очередной раз столько водки, что аж давится ей, вытирая потной рукой капли с обросшего бородой подбородка.       лучше бы он не приходил домой. может перспектива быть сожраным собаками не такая уж и плохая? по щекам неумолимо градом катились слезы, пока адам грязными рукавами пытался их стереть. отец хватает его за шкирку, таща в ванную и держит в другой руке бутылку алкоголя. кафель до чёртиков холодный, так, что наступая на него даже в носках по всему телу приходится холодок, отдающий в ноющую голову. слышен звон стëклышек       бутылка разбивается о голову мальчишки, почти добивая его. толстая кофта вместо капюшона строится глупо, но спасает жизнь. адам ещё долго лежит в больнице.       вот ему уже девятнадцать. иона заваливается в мотель, не разуваясь, проходит до середины коридора с пакетами, за что получает выговор от друга, который его давно заждался.       — не лезь на меня со своими дурацки… — не успевает договорить, как счастливый джона вылетает из кроссовок и виснет на его шее, заставляя шумно выдохнуть и сесть на стул у прихожей, чтобы они оба не упали. адам улыбается.       на самом деле, он сейчас был счастливее, не только всех детей, но и вообще всех всех на планете. пальцы маршала касались его грудной клетки, они ещё не долго просидели там. всё-таки адам был голоден. он быстренько забрал пакеты, стоящие у стены и направился на кухню. хаха, праздник семьи продолжается!       — ой, кто-то решил порадовать меня бутылкой пива?       вечер обещает быть расслабленным. кажется иона расчитывал сегодня на ночную прогулку. пьяный адам это лучшее создание науки. а как забавно наблюдать, когда он, напившись, начинает шутливо обижаться и вести себя как кот. в душе он ребёнок, скрывается под маской строгости, ибо настоящее детство было неминуемо упущено. они садятся на диванчики и по привычке на стол падает колода игральных карт. зеркальный покер? это даже не обговаривалось.       игра затягивается до того момента, пока они уже не начнут вместо карт класть на стол чипсы из миски, громко заявляя, что он выйграл. алкоголь плохо влияет на мозг. следом на стол летит толстовка джоны, хотя адам и отговаривал его всеми силами, тот настоял на том, что они играют на раздевание. голова немножко кружится и мюррей не спускает свой зоркий взгляд с чужих губ, будто держит курок пистолета цепким пальцем.       — куда залип? я тебя давно обыграл, — звучит фальшиво приятный голос и на столе вновь валяется пара чипсов.       — ой, и как я только мог такое допустить? — игриво бросает русый, отбрасывая карты в сторону и откидываясь на спинку дивана, — в таком случае, — он отчеканивает и растягивает каждое слово, подходя почти вплотную к пьяному ионе, глядя ему в глаза удивительно серьёзно, — раздень меня сам.       тело адама как погоревшая спичка — усыпано разными шрамами, ожогами, где-то следы от свежих кровотечений. но все-таки это создаёт свой аромат и нотка красоты в этом есть. по крайней мере джоне определенно точно нравится утыкаться острым носиком в живот парня и притягивая за талию улыбается, одним приоткрытым глазом глядя на адама сверху вниз.       — у тебя стояк, котик, — это казалось шуткой, но адам и вправду после этих слов джоны сильно забеспокоился, краснея и закидывая свои ладони на шею. он чувствует стыд под шапкой опьянения, а маршалу хоть бы хны. тот хватает его за запястья, усеянные ранами, но мюррей кажется настолько привык, что даже не шипит на него, и валит на диван за собой. адам больно ударяется ногой о стол.       и буквально в ту же секунду со стола падает бутылка, от резкого звука разбития которой, парень взимается в грудь джоны, немного царапая его, но на это вместо упрёков или насмешек слышит лишь обеспокоенный голос друга. вот поэтому он самый лучший человек в мире. всегда почувствует когда и вправду что-то не так.       — так больно что-ли? хотя нет… ты ведь испугался звука, я прав?.. — лëгкая рука касается макушки адама, легонько поглаживая его от волос до спины.       — да. я… блять, прости, я пойду в санузел. не могу так…       адам смотрит на своë отражение в зеркале и хочет плюнуть. время избавиться от стояка, но шанс упущен. теперь справляться с этим в одиночку.       маршал всё так же лежит обеспокоенный на диване, а затем собирает осколки.       когда-нибудь джона соберëт по кусочкам убитое детское сердце. он обещает себе.