***
иногда они не успевали перебраться в новый мотель, увлекаясь работой, им приходилось ночевать в машине. на улице веяло дождем и морем. очень редко они были так близко к нему, бросая машину и самих себя на пустом пляже, а джона за всю жизнь так всего то дважды видел волны. так уж вышло. в машине уютно. от висящих на зеркале дурацких брелков исходит понятие ретро и, пока есть сигнал, тихо играет радио. парни очень любили творчество добротных девяностых. тогда адам, меняя одежду на майку и шорты, раскладывал передние сидения, пока джона был занят последней сигаретой в пачке. наконец, он возвращается в салон, освещённый ноутбуком, по которому мюррей смотрел скачанный сериал, и приоткрывает окошко. теперь тут свежо. десять сантиметров сложенных одеял в промежуток между креслами разделяли пальцы ионы от щёк адама. он стягивает с себя толстовку, ибо стало слишком душно, и кладёт голову на предплечье русого, который был увлечён сериалом и, наверное, даже не смотрел на старания джоны лечь поближе. под ними ещё два махровых пледа для уюта. как им повезло, что бывшие хозяева импалы бросили в багажнике эти самые пледы с запахом клубники и молочных коктелей. звезды ярко сияют над морем, что переливается нежными разводами космоса. на приборной панели стоит пара пустых смятых банок из-под дынного милкиса. обижаясь, маршал надувает щеки и всё же случайно грубо хватается за чужое лицо обеими ладонями. он понимал: он был одурманен буквально каждой родинкой на теле этого парня, любил все его синяки и шрамы, светлые ресницы и очень выразительные глубокие глаза. иона умеет плавать, но боится глубины. он очень редко смотрит в них. особенно когда адам недоумевающе смотрел в ответ. прямо как сейчас, лицо джоны разгорелось, кровь ударила румянцем. он начал осознавать, что это было слишком резким решением, схватить мюррея за лицо и притянуть к себе, но тот кажется к счастью ухмыляется и тянется в ответ, нежно прикрывая глаза и вплетая тёплые пальцы в волосы парня, от чего по телу расходятся возбуждающие разряды тока. экран ноутбука разрывает громкий скример, который пугает мальчиков так, что они подскакивают на месте, вертя головами. они смущённо разворачиваются друг от друга, неловко желая спокойной ночи, и, раскидывая вещи в сторону, ложатся спать. безумие не случилось — искра погасла.***
бывало, они устраивали дурацкие споры, когда сон был сбит напрочь или появлялась ещё какая-либо причина, по которой парни получали свободное время в мотеле. когда выигрывал джона, он просил адама выполнить всякие раздражительные мелочи бытовой жизни вместо него, но чаще, купить ему новую хотелку, даже если он на тот момент желал всего лишь наггетсы. адам же своё желание тратил на забавы по типу: поглядеть, как иона весь день ходит в юбке по городу, красит себе ногти или прядку волос в ядерные цвета (а потом смывает это очень долго и пачкает всю ванну в случае с волосами), да и в целом выступает шутом для него. по крайней мере, тот был вовсе не против и смеялся с этого в разы больше самого мюррея. и адам знал, что тот точно не обижается. сам виноват, что проиграл спор. выигрывая, адам всё думал о вещах, от которых несёт симпатией или хотя бы тактильных желаниях. но ведь просьба обнять слишком проста в выполнении и выглядит глупо, нет? что-то в нем мешало пожелать у джоны хоть один поцелуй. не самый приятный способ. буквально каждый раз он едва не разбивал хрустальную грань дружбы и романтики. и попытки продолжались.***
джона сидит на кожаном диванчике и утыкается в расстояние между шеей и плечом адама, носом отодвигая капюшон, когда они идут в кино, посмотреть на эксклюзивное продолжение сериала, который смотрел мюррей. он фыркал и не желал отвлекаться от работы на такие мелочи, но иона настаивал, чтобы они заняли самое последнее место в почти пустом кинотеатре и адам после сеанса (джона самодовольно был в этом уверен) поблагодарил его. маршал буквально подкупил русого на то, чтобы тот смирно сидел и смотрел премьеру, пока он сплетал вместе их пальцы и тянулся, чтобы наконец исполнить то, что так давно хотел. ему мешает чужое шипение со стороны незнакомца на кресле впереди, что внезапно решил обернуться к нему и осуждающим взглядом напомнил ему где он, кто он и с кем он, а затем, наблюдая за тем, как иона расстроенно и очень быстро убирает руки от адама и смущённо отворачивается, грубо бросает им что-то вроде: «нечего тут романтику разводить». на что адам обращает внимание. на зло всем, он буквально вспыхивает и показывая незнакомцу средний палец, на глазах у него и ещё нескольких обернувшихся на кипиш людей, притягивает иону за воротник и целует в губы, проникая язычком в рот, тянет липкой жвачкой в свою личную эйфорию. оставшееся время сеанса джона широко улыбался, а в глазах сияли звезды. выходя из кинотеатра, у него подкашивались колени. адам мягко улыбался и крепко держал за руку самого счастливого человека в мире. это была одна из самых удачных попыток.***
наверное, если кто-то из них и будет напрямую просить о поцелуе, это будет джона. это произошло в очередную, уже известную им и продолжающую повторяться историю. — чувак, ты опять забыл одеяло? — в ответ слышно сонное бурчание с просьбой, на что адам раздражительно и шумно выдыхает, но все-таки идёт к шкафу. он раскладывает ткань над головой ионы, кутая парня в неё, и тонкими прохладными пальцами (они оставались такими периодически, даже если адам по несколько часов сидел в душе. всё зависит от его состояния здоровья.) вёл дорожку прикосновений от ушей друга до ключиц, заставляя маршала вздрагивать, извиваться и крепче сжимать ногами и руками принесенное одеяло, стараясь спрятать алое лицо. как он хотел, чтобы тот хоть раз в такие моменты остался с ним навечно. к удивлению, адам ушёл к себе, даже не чмокнув его на последок, что заставило джону недоумевать и задуматься о том, почему они вообще имели такую дикую привязанность друг к другу, которую обычно хотели выразить тактильно. может причиной всему служит далëкое разбитое детство или вечные стрессы сейчас, которые и заставили русого покинуть постель ионы. он был слишком измотан всем этим. маршал не желал видеть адама таким. кровать прогибается и сипло скрипит, когда рядом с мюррем падает ещё одна тушка. иона царапает его спину, давая понять, что он рядом, и утыкается острым носом в шею. пришлось перебороть своё сонное (как никак последние двое суток они были на ногах) состояние и бросив приятно прохладное одеялко приползти к адаму, тихо и смущённо говоря то, что заставляло напрягаться всё тело от возбуждения и выпустить жар на коже. — ты даже не поцеловал меня на ночь, — это звучало, будто маршал вовсе ребёнок, каким он себя никогда не считал. да, конечно, завтракать разноцветными хлопьями в виде сердечек и звёздочек это так по-взрослому — посмеивался над ним адам. но в целом, это всего лишь стереотипы, над которыми остаётся шутить. услышав эти слова, мюррей вдруг осознаёт, как близок был к позору каждый раз, когда, всё ещё в трезвом состоянии, целовал его перед сном. пусть даже и в макушку. просто каждый такой поцелуй был не похож на обычные, быстрые и резкие, возможно даже нежные, но не такие. обычные поцелуи не доводили бы джону до мурашек. не заставляли бы его каждый раз придумывать всё более изощрённые способы ещё заполучить такого рода приятный сюрприз. не оставляли бы после себя бурю эмоций и мысли, которые можно было обсуждать с самим собой хоть всю ночь. адам разворачивается, глядя на то, как друг заливается краской, и подкладывает ему под голову свою руку. иона ластится об неё и снова прячет лицо, виновато отводя взгляд. он всегда это делал. хотя бы закрывая руками или подушкой. или чем угодно, что попадётся под руку. он не был таким уверенным, как адам, чтобы поцеловать его самостоятельно на полном серьезе. — если я это сделаю, ты вернёшься к себе в кровать? — не дожидаясь ответа, мюррей кладёт губы на тёплый носик, слегка разворачивая и притягивая к себе джону за щёки. — нет конечно. я останусь рядом.