***
К тому моменту их шансы на успешный дебют были просто ошеломляющими. После того, как Минхо встретил Джисона, он был представлен еще семи другим парням и почти сразу же оказался принят в их команду. – Ты хореограф, верно? – спросил его некто по имени Чан, который, судя по всему, был лидером их импровизированной группы. – Да, в моей предыдущей студии я был ответственным за хореографию, – ответил Минхо, мысленно отеческим жестом хлопая самого себя по спине за то, что ему удалось произнести эту фразу ни разу не запнувшись. Джисон стоял рядом с Чаном, пока остальные парни продолжали мозговой штурм, размышляя над концепцией для… чего-то. Минхо даже не знал, для чего именно – в этот момент ему едва удавалось оставаться сосредоточенным на Чане, потому что его сердце пребывало в каком-то неистовстве из-за по-детски возбужденной улыбки этого парня, Джисона, и его потрясающе растрепанных волос. Что же сейчас? Сейчас Минхо буквально держал в руках свой шанс. – У нас будет шоу, – сказал Чан через восемь месяцев после того, как Минхо присоединился к ним. – Просто для отвода глаз и дополнительного пиара. Мы обязательно дебютируем. Чан улыбался, несмотря на то, что его живот скручивало от тошнотворного чувства, порожденного его собственным мозгом, упорно твердящего ему, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. У Минхо все внутренности будто завязались в узел. До сих пор это было просто очень веселое время, за исключением, конечно, определенных трудностей из-за того, что он был недостаточно хорош. Он оглядел комнату. Глаза Уджина наполнились слезами из-за того, что у них наконец-то появился шанс дебютировать. Чонин вцепился в Хёнджина с самой что ни на есть счастливой улыбкой на лице. Сынмин извинился и вышел, вероятно, для того, чтобы позвонить своей маме. Минхо перевел взгляд на Джисона, и его затошнило. Это было неправильно, он не должен был сейчас находиться здесь. Они даже не знали, кто он такой. Он не хотел оставлять их, но… Но это несправедливо – позволять себе оставаться с ними, когда он – нечто такое, что способно навсегда разрушить их команду. Когда он гей. Конечно, конечно, он мог бы работать достаточно усердно и когда-нибудь дебютировать как сольный исполнитель. Stray Kids отлично смотрелись бы и ввосьмером, и не то чтобы он не мог помогать им с танцами, при этом не находясь в группе, он обязательно нашел бы время на это. В любом случае, сейчас он должен остаться стажером еще хотя бы на несколько лет. В этот момент Джисон повернулся к нему со своего места в другом конце комнаты, все еще обхватывая ногами талию Феликса после того, как его носили на руках во время празднования. Их взгляды пересеклись, и яркая улыбка Джисона осветила его лицо, заставив все внутри Минхо перевернуться. Слезы начали наворачиваться на его глаза, и он просто не мог смириться со всем происходящим, с тем, что ему совсем скоро придется уйти. Минхо направился налево, аккуратно прокладывая себе путь к выходу. Сынмин сидел снаружи, и Минхо оказался прав, когда предположил, что он вышел для звонка – парень до сих пор разговаривал по телефону. Младший парень взглянул на Минхо и широко улыбнулся, его щеки были ярко-красными, скорее всего, от обилия комплиментов, сделанных ему его семьей. Минхо вновь ощутил тошноту, он просто не мог сделать то, что было нужно. Его мозг словно затуманился, а дыхание стало неровным. Минхо знал, что это такое – у него была паническая атака из-за того, о чем он мечтал уже два года. Он собирался стать айдолом, а теперь у него появился шанс дебютировать, и это было именно то, чего он хотел. Но это желание оказалось перечеркнуто, когда он, наконец, понял, что это не игра. Теперь он должен был раскрыть остальным мемберам правду и оказаться всего в шаге от того, чтобы вылететь из компании, или просто выйти из группы. Они по-прежнему оставались бы друзьями, но в таком случае он не рисковал бы их карьерой и был бы уверен, что с ними все будет хорошо. Что они будут в порядке. Слезы свободно потекли по его щекам, полило и из носа, и ноги сами понесли Минхо в ближайшую ванную. Это было плохо. Это было очень, очень плохо. Это вина заставляла его чувствовать себя настолько отвратительно. В какую игру он играл? Неужели он играл и их чувствами тоже? Разумеется, никто не будет слишком возражать против его ухода, ведь непохоже, что они больше никогда не увидятся. Минхо пустил из крана холодную воду, вцепляясь в край раковины так, что побелели костяшки пальцев. Все будет хорошо. Так он говорит сам себе, прежде чем подставить руки под непрерывный поток воды, а после погрузить лицо в ладони. С ними все будет в порядке. Он вновь повторяет свое предыдущее действие, стирая с глаз соленые слезы, стоит им только появиться. Со мной все будет в порядке. С трудом сдерживаемое рыдание сорвалось с его губ, и его ноги неудержимо подкосились, коленями крепко прижимаясь к раковине, над которой он склонился. Минхо продолжал подносить воду к своему лицу, возможно, желая таким способом утопиться. Вода была настолько холодной, что совсем скоро его руки заболели, а кожа сильно покраснела. Это было плохо, это было очень, очень плохо. Его ладони прижались к его лицу, закрывая глаза. Он должен был сказать «нет», когда Чан предложил ему место в группе, он просто должен был сказать «не-» – Минхо-хён? Что ты делаешь? – Минхо резко замолчал, когда услышал мягкий голос Чонина, эхом разносящийся по ванной. Некоторое время он молчал, не зная, что и сказать, пока не услышал какой-то странный шорох. – Чонин. Иди в ванную в конце коридора. Минхо затаил дыхание, недоуменно качая головой. Это не может быть он, пожалуйста, пусть это будет не он. Но это был именно он, потому что только один человек мог так отчитывать Чонина, когда он переступал черту, чувствуя, что должен убедиться в том, что младший знает, что его любопытство не должно ставить других людей в неловкое положение. Единственным человеком, который мог делать это, был Джисон. Боже, ну почему это обязательно должен быть Джисон? Он услышал, как слегка хлопнула, закрываясь, дверь, и откуда-то донеслись чьи-то мягкие шаги. Минхо не знал, откуда именно к нему направляются, потому что звуки отражались от окружающих его темных стен. Он испуганно подскочил от теплого прикосновения, коснувшегося его волос, когда пальцы Джисона (он мог с уверенностью сказать, что они принадлежали Джисону, просто по тому количеству раз, когда его руки оказывались в мягких волосах Минхо) осторожно оплелись вокруг его корней. Кожа его головы горела, но вовсе не неприятно, когда руки в его волосах аккуратно потянули его вправо, до тех пор, пока его тело не коснулось тела Джисона. От них обоих исходило тепло – причиной тому была танцевальная практика, которую им еще только предстояло завершить. Минхо выдохнул воздух, который слишком надолго задержал в своих легких. Руки все еще закрывали его лицо, в то время как его грудь беззвучно сотрясалась, подавляя судорожные рыдания, угрожающие прямо сейчас вылиться на его младшего друга. Друг. Джисон был его другом. Он не мог так поступить со своим другом, вне зависимости от чувств, которые он к нему испытывал. Он не мог позволить своему другу оставаться рядом с кем-то вроде него. С кем-то, кто действительно любил его, но любил по-другому? Никогда. Джисон не заслуживал этого. – Ты ждал этого, верно? Ты долго ждал, когда это наконец произойдет, – пробормотал Джисон, сильнее прижимая закрытое ладонями лицо Минхо к изгибу своей шеи. Глаза Минхо еще сильнее зажмурились из-за того, насколько неправильно Джисон понял его эмоции, а чувство вины, вновь всколыхнувшееся в животе, заставило его непроизвольно дернуться. – Тебе следует позвонить своим родителям, они будут просто счастливы! Он смог расслышать улыбку в голосе Джисона, и это заставило его сердце сжаться. Он должен был уйти, он должен был сделать это. Они оставались в таком положении, пока Минхо снова не задышал нормально, пока он не обнял Джисона за талию, пока не отстранился от него с красными глазами и фальшивой улыбкой на лице. Он должен был уйти.***
– Что ты имеешь в виду, Мин? – Чан свел брови к переносице. Этим поздним вечером Минхо прокрался в студию 3RACHA, чтобы сообщить новость о своем уходе своему другу, который сейчас в одиночестве сидел за своим компьютером. Руки Минхо слегка дрожали, несмотря на успокоительные, которые он принял ранее. – Я… Чани-хён, я больше не могу быть мембером Stray Kids, – прохрипел он, повторяя то же самое, что и тридцать секунд назад. Взгляд Чана смягчился, и он выпрямился в своем кресле, продолжая смотреть на Минхо. – Почему? – это был единственный вопрос, который он задал, и замешательство очевидно сквозило в его тоне. – Это… Это на самом деле не имеет значения. Я просто… Это было бы нечестно по отношению ко всей остальной команде, – ответил Минхо, и жар прилил к его щекам от смущения из-за осознания того, что он действительно сделал это. За последние пять часов он успел тысячу раз прорепетировать, что и как он будет говорить, но сейчас все вышло совсем по-другому. – Мин, если ты покинешь нас сейчас, это будет действительно нечестно по отношению ко всей остальной команде, – пробормотал лидер, лихорадочно ища глазами лицо Минхо. – Ты можешь рассказать мне обо всем, что тебя тревожит. Если ты будешь честен, я смогу тебе помочь. Младший покачал головой, и нижняя губа Чана задрожала от разочарования, а его лицо вмиг стало выглядеть куда более бледным и усталым. Чувство вины пришло снова, и на этот раз оно ударило еще сильнее обычного. Чан так усердно трудился ради этого, но только для того, чтобы Минхо взял и испортил их танцевальную расстановку, сократив количество участников с девяти до восьми. – Хён, мне жаль. Я не смогу дебютировать с вами, – голос Минхо был тихим, но в безмолвии комнаты все еще звучал, как пистолетный выстрел. – Конечно, ты можешь, Минхо. И ты это сделаешь. Наша команда не выжила бы без тебя, – слова старшего звучали на октаву ниже, но в ушах Минхо они раздались гораздо громче, чем это предполагалось изначально. – Я уничтожу вас, – теперь это был всего лишь шепот. – Просто скажи мне, почему, – теперь Чан требовал, он встал со своего кресла и полностью повернулся к Минхо. – Я не могу. – Я помогу тебе. – Хён, я… – Тебе просто нужно сказать… – Хён… Я не могу!.. – Можешь! Все ты можешь! Прекрати вести себя так, словно это невозможно, словно я недостоин знать, и…! – Да потому что я чертов гей! – выкрикнул Минхо, поблагодарив всех богов за то, что во всей компании сейчас не спали только они двое, вероятно, потому, что часы на столе Чана неоново-зелеными цифрами показывали 03:38 утра. Фигура Чана вмиг растеряла весь свой устрашающий вид, его глаза широко раскрылись, а пальцы, до этого крепко сжатые в кулаки, расслабились. Минхо не мог на него посмотреть. Минхо не мог на него посмотреть, и поэтому он опустил взгляд на собственные ноги. В его глазах стояли слезы, а грудь сдавливало болью от беспокойства. Вот и все, теперь ему придется навсегда покинуть эту компанию. Ему придется пройти не менее пятидесяти прослушиваний, прежде чем найдется место, готовое активно помочь ему в продвижении, и это еще только в том случае, если JYP не осветит его секрет на всю музыкальную индустрию. – Я не могу быть в твоей команде, Чан. Минхо воздержался от уважительного обращения, они больше не были друзьями. В любом случае, Чан, вероятно, почувствовал бы отвращение к этому мягкому обращению. Гей, гей, ты гей, ты гей, гей. Это пронеслось в его голове, словно пожар в горах. Минхо судорожно вздохнул, прежде чем снова посмотреть на Чана. Выражение его лица. Выражение его лица было таким, какого Минхо еще ни разу не видел у своего хёна. Слезы влажными дорожками потекли из его глаз, когда он почувствовал, как рука Чана обхватила одну из его собственных рук. Мягкая улыбка этого мужчины, улыбка, адресованная ему, и след от слезы, стекающей по его лицу – это было единственным, из чего сейчас состоял мир Минхо. – Ты такой идиот, Минхо. Ты знаешь это? – пробормотал Чан, притягивая темноволосого парня в свои крепкие объятия. Ощущение этого наконец заставило Минхо разрыдаться, сдавленные всхлипы срывались с его губ, когда его пальцы хватались за ткань толстовки Чана, неловко цепляя ее ногтями. – Я не могу поверить, что чуть не потерял тебя только потому, что ты такой тупой. Ты идиот. Больше никогда не пугай меня так. Руки Чана отбивали одному ему известный ритм, пока Минхо продолжал плакать. Это продолжалось по крайней мере час, хотя уже через десять минут они переместились на диван. Джисон тоже ушел через эти десять минут. Он пришел, чтобы передать Чану идею Чанбина, но увидел внутри Минхо, и поэтому ждал, пока они с Чаном закончат разговор. Слегка приоткрыв дверь, он невольно прислушивался к нему. Сердце парня сжималось, когда люди в комнате повышали голос. Им не следовало кричать. Так Джисон думал про себя. Однако эта мысль была мгновенно забыта после импульсивного признания Минхо Чану, и винтики в голове Джисона медленно задвигались, когда он пытался осознать и полностью понять то, что только что случилось. Тем не менее, ситуация была абсолютно ясна, и парень никак не мог отрицать то, что он услышал. Не было никакого другого способа как-либо интерпретировать это, кроме самого прямого и очевидного. Минхо имел в виду именно то, что он сказал. После того, как из-за двери донесся плач Минхо, Джисон решил, что ему пора пойти домой. Сейчас ему было просто необходимо хорошенько подумать обо всем и поспать. Действительно ли Минхо собирался покинуть группу? Действительно ли он был геем? Джисон никогда раньше не был знаком с кем-то, кто являлся бы геем, он даже никогда толком не думал об этом, кроме того, что знал, что это не является чем-то неправильным или плохим. Во многом в этом была заслуга его родителей, вложивших в его голову это знание. Но он часто слышал от своих одноклассников глупые шутки: как они называли кого-то гомосексуалистом, только чтобы подразнить, и все остальное в этом роде. Неудивительно, что он не знал никого, кто был бы геем, с учетом того, сколько предрассудков всегда витало вокруг них. Может быть, раз уж Минхо удавалось так хорошо это скрывать, на самом деле он знал нескольких геев. Может быть, даже многие его знакомые на самом деле являлись геями. Возможно, они просто еще не рассказали ему об этом – или не рассказали вообще никому, раз уж на то пошло. Чем больше он думал об этом, тем сильнее колотилось сердце в его груди. Минхо нравятся парни. Минхо всегда нравились парни. Минхо влюбляется в парней и думает, что парни горячие. Джисон тоже считал парней горячими, но он никогда раньше ни в кого не влюблялся. Он не может быть геем. А вот Минхо гей. Может ли быть такое, что Минхо думает, что Джисон горячий? От этой мысли сердце Джисона пропустило удар. Но нет, Минхо никогда бы не подумал так. Это ведь Минхо, и его стандарты, наверное, невероятно высоки. Понятно, что ему хотелось бы встречаться с кем-то, кто был бы на одном уровне с ним. Хотя это, черт возьми, практически невозможно. Джисон думал, что Минхо был горячим.***
Съемки шоу начались через месяц после разговора Минхо с Чаном. Чан пообещал никому не рассказывать о секрете Минхо, но он знал, что Чан, вероятно, все же сказал об этом Уджину и, возможно, Чимину, если он все-таки чувствовал себя слишком напряженным. Минхо не слишком возражал против этого. Уджин был зрелым, а Чимин – милым. Эти двое никак не показывали то, что они знают о Минхо нечто настолько личное, и продолжали относиться к нему так же, как раньше. Но Минхо отлично знал Чана, и знал о том, что всякий раз, когда Чан сталкивался с определенной проблемой, он всегда говорил об этом с Уджином и Чимином. Однако Минхо подумал, что, возможно, Джисон тоже узнал об этом. Откуда? Он не мог даже предположить. Но это ранило его сердце, когда после того, как Минхо признался их лидеру в своей ориентации, Джисон внезапно начал отказываться от объятий с ним. Это продолжалось уже около двух недель, Джисон отказывался обнимать старшего, и даже воздух вокруг них, казалось, становился до жути неловким, когда они оставались наедине. Однако сейчас ситуация постепенно начала становиться все лучше. В конце концов, так происходит всегда – если в одной области дела начинают налаживаться, в другой все обязательно пойдет наперекосяк. Сейчас Джисон стал еще более нежным, чем когда-либо, и сердце Минхо принималось отбивать чечетку всякий раз, когда Джисон делал что-то милое с ним. Например, по вечерам после танцевальной практики Минхо всегда принимал душ первым, а Джисон был предпоследним. Но Джисон всегда приходил в комнату Минхо, Уджина и Чана после того, как переодевался в пижаму, и всегда поднимал одеяло, которое лежало поверх уже почти спящего Минхо, чтобы забраться под него и заснуть вместе со старшим. Все парни иногда спали вместе, так им было более уютно и тепло, особенно в дни наиболее тяжелых тренировок. Но было что-то особенное в том, как голова Джисона прижималась ближе к груди Минхо, и в том, как пальцы младшего несколько раз поглаживали кожу на талии старшего, прежде чем Джисон засыпал, оставляя сердце Минхо глухо стучать в его грудной клетке. Минхо из раза в раз задавался вопросом, слышал ли Джисон его признание, делал ли он все это нарочно или просто невинно дразнил танцора. Или когда Минхо просыпался с утра пораньше, чтобы приготовить школьникам, живущим в общежитии, завтрак, пока они собирались в своей комнате. Джисон появлялся позади него будто из ниоткуда, чтобы обнять Минхо со спины, бормоча ему на ухо о том, что он тоже ужасно голоден. Это неизбежно заставляло Минхо улыбаться, особенно, если Джисон набивал себе щеки рисом, тостами и всем остальным, что готовил Минхо, и приглушенно говорил: «Спасибо, Минхо-хён!», собирая языком маленькие кусочки еды, которые оставались на его розовых губах. А еще бывало такое, что Джисон говорил с ним так до боли искренне, и его голос терял эти игривые нотки, когда он говорил старшему, как он благодарен ему за то, что он у него есть, насколько талантлив Минхо и насколько он важен, и как сильно он его ценит. Это происходило редко, но случилось как минимум дважды. Первый раз был перед съемками шоу, когда Джисон лежал в постели Минхо и хвалил его за то, как хорошо старший сумел поставить их последний танец, и как он всем понравился. А затем произошел и второй раз. Джисон верил, что если он будет крепче держать Минхо за руку, если не будет отпускать ее ни на миг, то, может быть, тогда Минхо не будет изгнан с шоу. Конечно, в глубине души он знал, что его друг, скорее всего, вернется, но больше всего Джисона огорчало то, какое влияние это может оказать на Минхо в долгосрочной перспективе. Джисон наблюдал, как ссутулившаяся фигура Минхо вошла в общежитие и сразу направилась прямиком в ванную, вероятно, чтобы как-то снять стресс. Технически, он был исключен. Ему было позволено еще на несколько дней остаться в общежитии, а потом он должен был переехать в свою временную комнату в здании JYP, временную, потому что он должен был вернуться, это было практически неизбежно. Но сейчас его исключили, потому что он был недостаточно хорош, дальше прошли абсолютно все, кроме него. Он был недостаточно хорош. Он был недостаточно хорош. Когда той ночью Минхо упал в постель, его тело автоматически обогнуло фигуру Джисона, чтобы избежать удара. Наверное, это уже стало его привычкой. Минхо вздохнул. Джисон придвинулся ближе, его голова прижалась к груди старшего, а пальцы, как обычно, скользнули по талии Минхо к его спине, утягивая парня еще глубже в тепло кровати. Руки Минхо в ответном жесте обвились вокруг Джисона, одна рука легла ему под голову, а другая обхватила Джисона за талию. От внимания младшего не укрылся тот факт, что сегодня вечером Минхо прижал его к себе сильнее обычного. Джисон начал говорить, рассказывая о том, каким крутым был Минхо и насколько сильно Минхо заставил его стать лучше. Говорил, как сильно Феликс ругался на жюри после его исключения, потому что он этого определенно не заслуживал. Говорил, насколько Минхо важен для их команды; что Чан не позволит ему вот так просто уйти; о том, насколько сильно вся их команда нуждается в Минхо. Он говорил о том, как сильно он ценит Минхо, как сильно он любит Минхо. Пальцы Минхо подсознательно начали массировать точки на спине Джисона, когда он притянул младшего ближе, беззлобно говоря ему просто заткнуться и засыпать. Джисон глубоко вдохнул через нос и слегка подался вперед, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на шее Минхо. Это было сделано из самых обычных платонических чувств. Заверял сам себя Минхо. Просто позволь Джисону испытывать к тебе платонические чувства. В конечном счете, это была проблема одного только Минхо. Он любил Джисона, и он так сильно хотел быть рядом с ним. Но чем ближе становились их отношения, тем сильнее Минхо влюблялся, и тем больнее ему становилось. Он был чертовски сильно привязан к Джисону на эмоциональном уровне, и это было страшно. Страшно осознавать, что ты практически со стопроцентной вероятностью получишь отказ.***
Наконец они дебютировали. Из-за этого беспокойство Минхо возросло в десятки раз, и вся их группа без остановки тренировалась в течение десяти дней подряд перед этапом MNet. Чан замечал нервный блеск в глазах Минхо всякий раз, когда они сидели вечером все вместе, ели жалкое подобие ужина, и вдруг кто-то упоминал о предстоящем дебюте. Сердце Минхо сжималось всякий раз, когда ребята говорили о том, как бы сильно им хотелось навсегда остаться вместе и никогда не оставлять кого-то из них позади. Джисон все еще проявлял постоянную привязанность к Минхо, это было уже чем-то настолько привычным, чем-то, что никогда не менялось и что все вокруг принимали как данность. Но на самом деле что-то неуловимо изменилось, правда, только в последние пару недель. Глаза Чана, которые всегда неусыпно наблюдали за всеми мемберами, теперь были сосредоточенны на Минхо, а особенно на Минхо, когда он был с Джисоном. Чан понимал, что ему первому удалось заметить эту естественную тягу Минхо к парню, а также румянец, который покрывал его щеки всякий раз, когда Джисон улыбался ему с этим абсолютным, неподдельным счастьем в глазах. Чан затащил Минхо в пустую комнату для танцевальных практик в ночь перед выходом их музыкального клипа. – Мне жаль, Минхо. Я не хотел… – Чан перевел глаза на потолок. – Я не хотел принуждать тебя к этому. Мне следовало быть более внимательным, и… Минхо неловко заерзал на своем месте, когда полный глубочайшего сожаления взгляд Чана снова упал на него. – С тобой все будет в порядке? С дебютом? Я не… Я не хочу, чтобы тебе было больно, или чтобы ты сожалел о чем-либо. – Хён, я смогу дебютировать. Я просто обязан сделать это теперь, когда ты так усердно работал над тем, чтобы удержать меня в группе, – пробормотал Минхо, и воздух между ними наполнился общим напряжением. – Мин. Я не хочу, чтобы тебе было больно, окей? Не хочу, чтобы тебе было больно из-за… него. Минхо прекрасно знал, на что намекал ему Чан. Его глаза всегда так внимательно следили за Минхо и Джисоном, что он наверняка уже давно все заметил. Поэтому Минхо просто рассмеялся, поднимая собственный настрой единственным способом, который он знал, и сказал всего одну фразу, которая, как он надеялся, сможет успокоить его лидера. – Я никогда не признаюсь ему, я знаю, что произойдет, если я все же сделаю это, и я совсем не против подождать, пока это чувство наконец пройдет. Чан грустно улыбнулся ему, когда эти слова слетели с губ парня. Он всегда был немного одержим любовными историями, но на этот раз ему казалось, что у этой сказки уж точно не будет счастливого конца.***
Они дебютировали, и уровень стресса стал еще выше. Наверное, именно из-за этого – как думал Минхо – привязанность Джисона к нему значительно возросла. Минхо чувствовал на себе обеспокоенный взгляд Чана всякий раз, когда Джисон обнимал его сзади, пока Минхо пытался найти наиболее удобную исходную позицию для их ног в их новой хореографии. Джисон шептал ему на ухо о том, как он устал, а иногда отпускал шутки. Шутки были особенно болезненными, когда Джисон не мог удержаться от того, чтобы посмеяться над собственными глупыми словами, и прятал улыбку в том месте, где шея Минхо переходила в плечо. Губы и зубы парня при этом задевали чужую обнаженную кожу, и Минхо раз за разом приходилось заставлять себя подавлять дрожь. Джисон, казалось, спал с Минхо почти каждую ночь, когда они оставались в общежитии, и он даже подключил зарядное устройство для своего телефона к стене рядом с телефоном Минхо, потому что он все равно оставался там слишком часто. Иногда Минхо очень трудно давалось засыпание, например, теми ночами, когда ему приходилось лежать неподвижно и успокаивать собственное дыхание, косвенно обманывая Джисона и заставляя его поверить, что он действительно спит. В одну из ночей, когда это в очередной раз произошло, Минхо впервые почувствовал, как руки Джисона путешествуют по всей его коже, а не только по талии. Большую часть времени он проводил пальцами по лицу Минхо, нежные подушечки его пальцев скользили вниз по склону его носа и по этим прекрасным скулам. В другие ночи его руки спускались с шеи Минхо и слегка сжимали его ключицы. Это было щекотно, и Минхо изо всех сил старался не вздрагивать, когда Джисон делал это, особенно, когда пальцы Джисона нерешительно тянулись вниз, чтобы погладить его грудь через ткань пижамы и широко раскрыть ладонь над сердцем, прислушиваясь к ровному дыханию Минхо. Джисон всегда удивлялся тому, каким быстрым было сердцебиение Минхо, когда он отдыхал. Однажды, когда Джисон почувствовал себя особенно смелым, он опустил руку вниз, туда, где их ноги переплетались, и его ногти слегка царапали кожу бедер Минхо. Старший едва сдержался, чтобы не распахнуть глаза от этого ощущения, изо всех сил борясь с желанием просто навалиться на Джисона и целовать его, пока Джисон не поймет, что ему не нужно быть нерешительным или скрытным. Пока он не поймет, что Минхо целиком и полностью принадлежит ему, и что Минхо хочется, чтобы Джисон ласкал его так всегда. Но Джисон не хотел поцелуев Минхо. Он просто был очень ласковым, и он действительно любил Минхо. На самом деле любил. Просто не совсем так, как Минхо любил его самого.***
Прошло уже почти полгода с тех пор, как Джисон подслушал тот самый разговор, и все это время он не мог перестать думать о Минхо. Если говорить конкретнее, он не мог перестать думать о том, как именно Минхо нравятся парни. Джисон совсем не боялся того, как это повлияет на группу в целом и на их динамику в частности. В конце концов, Минхо всегда был геем, и это означало, что у их динамики не было причин меняться, ведь он был геем и до, и после того, как он рассказал о своей ориентации Чану, и между ними все осталось по-прежнему. Джисон не мог перестать задаваться вопросами о жизни Минхо и о влюбленностях Минхо. У самого Джисона раньше не было действительно серьезных влюбленностей, он просто находил людей абсолютно всех полов и гендеров невероятно привлекательными, хотя, наверное, все так делали. Несколько раз его сердце трепетало из-за признаний девушек в его адрес и всякого подобного. Он воспринимал это как симпатию к ним и начинал встречаться с ними, если это вообще можно было назвать отношениями. В те времена он, по сути, и сам еще был ребенком. Джисону было интересно, затрепетало бы его сердце, если бы парень вдруг признался ему. Он задавался вопросом, каково это – пойти вместе с парнем есть мороженое на свидании. Он даже задавался вопросом, каково это – целоваться с парнем. Хотя, если честно, Джисон едва ли целовался даже с девушкой. Эта история случилась тогда, когда ему было около тринадцати лет, и одна девочка из его класса затащила его в заднюю часть школы. Там она призналась ему в любви и прижалась губами к его губам, и они оставались в таком положении в течение трех секунд, пока она не убежала. Джисон помнит, как безумно покраснел тогда, и как его сердце бешено заколотилось от этого жеста, даже если это был не настоящий поцелуй. Повел бы он себя так же, если бы вместо той девчонки его поцеловал бы парень? Целовался ли Минхо с парнями? Наверное, да, ведь Минхо нравится буквально всем вокруг, верно? Минхо был самым близким другом Джисона, и поэтому Джисон, наверное, мог бы сам спросить у него. Возможно, тогда он смог бы узнать, каково это. Так Джисон и сделал одним вечером, когда они остались только вдвоем в комнате для танцевальных практик, и теперь сидели рядом на диване, тяжело дыша, после того как Минхо потратил целых два часа, усердно совершенствуя исполнение Джисоном одной из их основных хореографий. Джисон нервно поерзал на месте, мысленно решив, что он должен спросить об этом либо сейчас, либо никогда. Он повернулся к Минхо, который в эту самую секунду набирал в рот воду из бутылки Джисона, и глубоко вдохнул. – Хён, а ты… Ты когда-нибудь целовался с парнем? Минхо закашлялся, поперхнувшись водой, наполнившей его щеки, прежде чем проглотить ее и вдохнуть полные легкие воздуха. Широко раскрыв глаза, он повернулся к Джисону. – Что? Голос Минхо звучал ошеломленно, а лицо побледнело, когда он встретился глазами с Джисоном. Он не мог даже предположить, о чем в этот момент думал Джисон, и это пугало его. – Ты когда-нибудь, ну, знаешь, целовался с парнем? Тебе ведь нравятся парни, верно? – Джисон слегка наклонил голову в сторону. – И… И откуда в твоей голове вообще появилась эта мысль? – сказал Минхо, чувствуя, как паника нарастает во всем его теле. Вот и все, теперь Джисон расскажет об этом всем, и его точно исключат из группы. – Я слышал вас. Еще до того, как мы дебютировали. Когда ты разговаривал с Чани-хёном, – просто ответил Джисон, наблюдая, как глаза Минхо расширились еще больше, а руки начали мелко дрожать. Со всей своей неуклюжей искренностью, он попытался донести до старшего свою позицию. – Я… Я не возражаю! Действительно! Я не думаю, что это плохо или что-то в этом роде, да и вообще, п-почему меня должно волновать, кто тебе нравится? Услышав это, Минхо заметно расслабился, и его плечи наконец опустились, когда он прерывисто выдохнул. – Кто еще знает об этом? – спросил он, прикрывая глаза. – Я… Ну, я знаю только, что Чани-хён знает, так что… – Джисон замолчал, внезапно почувствовав вину за то, что заставил Минхо так запаниковать. Он даже не думал об этом, не мог предположить, как Минхо отреагирует из-за своего страха. Между ними повисло молчание длиной в бесконечно долгую минуту. Минхо сидел, успокаивая дыхание, а Джисон виновато накручивал краешек своей рубашки на собственные пальцы. Его мысли были абсолютно перепутаны, что-то внутри подсказывало ему, что самым подходящим вариантом развития событий сейчас будет просто встать, извиниться и уйти, но Минхо оборвал его внутреннюю борьбу с самим собой. – Я делал это, – он выдохнул и открыл глаза, чтобы снова посмотреть на Джисона. – Целовался с парнем, я имею в виду. Я целовался с парнем. Сердце Джисона сделало кульбит в его груди, и он действительно не знал, почему. Но сейчас он на самом деле хотел знать, с кем целовался Минхо, на что это было похоже, да и в целом каково это было. Он хотел знать все. – На что это было похоже? – прошептал Джисон, и его пальцы даже перестали крутить между собой его рубашку. – Это было… – Минхо занял более удобное положение на диване. – Это было неплохо, мне понравилось. Джисон кивнул, на самом деле не зная, как нужно ответить, пока в его голове не возник другой вопрос. – А ты когда-нибудь целовался с девушкой? Минхо утвердительно кивнул младшему. – Но она поцеловала меня первой, – усмехнулся он, протягивая руку, чтобы убрать с глаз прядь волос. – А это на что было похоже? – Джисон надавил еще сильнее, обращая особенное внимание на то, как волосы Минхо спадали на его лоб и глаза. – Это тоже было неплохо. Но она не нравилась мне так, как нравился ей я. Джисон невольно вспомнил свой единственный поцелуй, случившийся, когда ему было тринадцать лет. В тот момент он чувствовал себя хорошо и не задумывался о многих вещах, но, на самом деле, она тоже не нравилась ему в ответ. Минхо улыбнулся молчанию Джисона, его младший в этот момент выглядел так, словно он напряженно размышлял о чем-то. – А ты когда-нибудь целовался с девушкой, Джисон? Джисон резко вскинул голову, встречаясь взглядом с Минхо, и быстро успокоил свою безумную реакцию на это, прежде чем ответить. – Да, но я чувствовал то же, что и ты. Это было неплохо, но она не нравилась мне так, как нравился ей я, – сказал Джисон, изо всех сил стараясь, чтобы дрожь в его голосе оставалась незаметной, но это было почти невозможно. Глаза Минхо расширились, выдавая тот факт, что он несколько шокирован ответом Джисона. – Я никогда не целовал того, кто мне на самом деле нравился бы, хён. Минхо кивнул, внезапно почувствовав себя неловко из-за любопытства Джисона. – Хён, я… – Джисон остановил себя. Это точно была хорошая идея? Но его любопытство всегда побеждало в этих играх разума. – Хён. Я хочу узнать, каково это – целоваться с парнем. Минхо вытаращил глаза, абсолютно не представляя, что ему теперь делать с этой информацией. Его сердце бешено колотилось в груди, умоляя его уйти, убежать от этой ситуации. Но он не сделал этого. – Х-хорошо, – просто ответил он, избегая пересекаться взглядом с Джисоном. – Хён, не мог бы ты… Может быть, ты мог бы поцеловать меня? Чтобы я знал, на что это похоже? Сердце Минхо разбилось вдребезги. Он не мог справиться с этим. Он должен был отказаться помогать Джисону с сегодняшней танцевальной практикой. К черту это, он должен был отказаться от блуждающих рук Джисона в те ночи, когда младший думал, что он спит, он должен был отказаться от добрых слов поддержки Джисона в его адрес, он должен был вообще отказаться от того, чтобы Джисон спал в его постели. Он должен был отказаться от объятий Джисона, он должен был отказаться от улыбок Джисона, он должен был отказаться жить в одном общежитии с Джисоном. Он должен был отказаться от дебюта, от того, чтобы в принципе состоять в этой группе, от того, чтобы быть знакомым с Джисоном. Но он этого не сделал. Он не отказался от всего этого тогда, поэтому он должен отказаться от этого сейчас. Слезы навернулись на его глаза, когда он поднялся с дивана, большие глаза Джисона с любопытством следили за его движениями в немом ожидании. – Я пойду домой первым, – его голос был слабым, в нем чувствовалось скопившееся в горле напряжение. Минхо даже не мог взглянуть на Джисона, когда протискивался через дверь комнаты для практик. Он оставил внутри все свои вещи, кроме, разве что, ключей и мобильного телефона, которые всегда лежали в задних карманах его брюк. Джисон все равно донесет их до общежития, он всегда так делал. Слезы Минхо пачкали его руки и рубашку, поскольку он постоянно оттирал их, пока шел домой. Его трясло, вероятно, от паники, но сам он полагал, что это был гнев. Злость на весь мир за то, что он был так жесток к нему, за то, что сделал его геем, за то, что Хан Джисон случайно зашел в комнату, в которой он в этот момент танцевал. И когда он засыпал на своей кровати той ночью, он знал, что Чан услышал, как он шмыгает носом, и заметил, как он вытирает слезы со своих раздраженных глаз. Но Чан ничего не сказал. Джисон не спал вместе с Минхо в ту ночь.***
Прошло четыре дня. Минхо взял себя в руки и больше не плакал с той самой ночи, когда Джисон попросил его о поцелуе. Сердце Минхо болело, это было почти физически больно, но ему нужно было работать. Джисон, однако, не мог смотреть на Минхо без слез, наворачивающихся на его глаза. Он разрушил их драгоценную дружбу, и теперь он окончательно понял, насколько он был отвратителен. Джисон всегда был эмоциональным человеком, и вдобавок к этому он постоянно много тревожился. Не в социальном плане, он довольно хорошо ладил с людьми, однако для себя он всегда подчеркивал, что он недостаточно хорош как личность. В ту ночь он повел себя импульсивно, и теперь он был вынужден страдать от последствий этого. Он чувствовал себя просто ужасно, он чувствовал себя таким мерзким и отвратительным, что это просто невозможно было описать словами. Его разум был затуманен ненавистью не только к его внешности, но и к тому, каким он был в душе. Надоедливый, толстый, упрямый, уродливый, невыносимый, отталкивающий. Это постоянно крутилось у него в голове. Он ненавидит меня. Кричал Джисону его же мозг. Он считает меня нелепым. Минхо ни за что не поцеловал бы его. Минхо ни за что не поцеловал бы его. Минхо ни за что не поцеловал бы его. Конечно, это был всего лишь поцелуй. Минхо мог бы поцеловать его. Вот только он оказался недостаточно хорош для Минхо. Минхо обязательно поцеловал бы его, если бы только он не находил Джисона отвратительным. Джисон. Отвратительный. Джисон был отвратительным. Встревоженный взгляд Чана выдавал, насколько отчаянно его обладатель пытается разобраться в ситуации. Минхо не проявлял практически никаких эмоций, если только не считать его полушутливых попыток напугать младших мемберов. Находясь в своей комнате, он обычно просто лежал на своей кровати, ничего не делая, пускай и был немного бледным. Чан не слишком беспокоился о Минхо, он был уже взрослым, и в случае необходимости непременно попросил бы его о помощи. Однако Джисон? Джисон не ел нормальной еды уже четыре дня. Его щеки уже ввалились, и Феликс не так давно дрожащим голосом рассказал Чану, сколько слез Джисон пролил в их комнате. Джисон начал кусать губы, и вовсе не для того, чтобы добавить своему образу больше харизмы. Иногда, когда Сынмин просыпался раньше Джисона, он замечал засохшую кровь на его губах, потому что парень грыз их во сне. Уджин уже пытался поговорить с ним после того, как Джисон чуть не упал в обморок во время их танцевальной практики, но Джисон отказался, и взгляд Чана мгновенно переместился на Минхо, который просто стоял лицом к зеркалу, изо всех сил стараясь избежать этой ситуации и тела Джисона, сидящего на полу. В первую очередь Чан решил переговорить с Джисоном, попросив Феликса и Сынмина переждать в других комнатах, если их разговор вдруг займет слишком много времени. – Сони? – позвал Чан в темноту комнаты, продолжая двигаться ближе к звукам сопения, пока не обнаружил, что уже поднимается по лесенке к кровати Джисона. – Сони, ты в порядке? Джисон немедленно бросился в объятия своего лидера, его тело сотрясалось в конвульсиях, когда рыдания, так долго сдерживаемые внутри, наконец-то вырвались наружу. Он был обезвожен из-за того, что слишком много плакал в последние несколько дней, его глаза постоянно были красными, а щеки горели огнем всякий раз, когда к ним прикасались, из-за непреодолимого раздражения, вызванного тем, что Джисон постоянно оттирал свои слезы. Руки Чана немедленно обвились вокруг младшего, крепко сжимая его, пока он сам раскачивал их тела взад и вперед. Джисон забрался на колени к Чану и уткнулся лицом в плечо бледного, словно снег, мужчины. – О, Сони, – голос Чана был хриплым от жалости к младшему. – Что случилось? Сердце Чана сжалось от слов, которые непрекращающимся потоком срывались с губ Джисона. – Он ненавидит меня, он ненавидит меня, он ненавидит меня! Руки Чана коснулись волос плачущего Джисона, сам он нахмурился, внимая словам парня. – Кто ненавидит тебя, Сони? – Минхо-хён! Минхо-хён ненавидит меня! Голова Джисона приподнялась только для того, чтобы вновь упасть на плечо Чана, абсолютно расстроенного складывающейся ситуацией. Чан в свою очередь просто продолжал расчесывать своими пальцами волосы Джисона. – Почему ты так думаешь, Джисон? Минхо никогда бы не возненавидел тебя. – Н-но он ненавидит! Он даже не смотрит на меня, он думает, что я отвратительный! – Джисон икнул, и его хватка на толстовке Чана усилилась. – Это все моя вина! – Джисони, я абсолютно уверен, что это неправда. Но ты должен рассказать мне, что произошло, хорошо? – прошептал Чан, крепче прижимая к себе своего друга. Джисон вздрогнул и молчал, казалось, несколько часов, пока Чан проводил своими длинными пальцами по его сальным волосам. Он вдыхал и выдыхал, вдыхал и выдыхал, вдыхал и выдыхал, пока не почувствовал, что снова может говорить, не срываясь через каждое слово на отчаянные рыдания. – Я попросил его поцеловать меня. Боже, я такой идиот. Я попросил его поцеловать меня, а он просто ушел, и с тех пор даже ни разу не взглянул на меня. Руки Чана замерли в волосах Джисона, его мозг отчаянно пытался переварить то, что он только что услышал. – Тебе… Тебе нравится Минхо? – спросил Чан, вновь медленно проводя пальцами по волосам Джисона. – Мне… Мне никогда раньше не нравился парень. Я просто хотел узнать, каково это – целоваться с парнем. Минхо, наверное, просто думает, что я уродливый или что-то в этом роде, но он даже не хочет разговаривать со мной, и… – Джисон начал задыхаться, и Чан заметил это, притягивая его невероятно близко к себе и принимаясь шептать ему на ухо. – Почему ты не попросил кого-нибудь другого? Кого-нибудь из мемберов или меня? – это был хороший вопрос, он действительно хотел знать ответ. – Потому что Минхо нравятся парни. И он раньше уже целовался с парнями, – сказал Джисон, уткнувшись подбородком в плечо Чана. – Откуда ты знаешь об этом? – немедленно спросил Чан. Он не знал, что Минхо рассказал о своем секрете кому-то еще. – Я слышал, как он рассказывал тебе об этом. Извини, хён, – признался Джисон уставшим от слез голосом. Ох. Джисон знал об этом так же долго, как и он сам. Хорошо. – Так тебе не нравится Минхо? Ты просто хотел узнать, каково это – целоваться с парнем? – Чан вновь спросил об этом, просто чтобы окончательно убедиться. – Я просто… Я никогда не целовался с парнем. И я хотел узнать, будет ли это ощущаться так же, как поцелуй с девушкой. Чан вздохнул, качая головой. – В этом-то и проблема, Джисони. Минхо не ненавидит тебя, я обещаю. Джисон нахмурил брови, не понимая, что имел в виду Чан. – Что? Чан в свою очередь просто вновь заставил Джисона замолчать и уложил его в кровать, укрывая одеялом, прежде чем спуститься по лестнице вниз и тихо прошептать: «Поспи немного, Сони», – и уйти, вероятно, чтобы найти Уджина. Но Уджин не находился. Чан, не теряя времени даром, вышел из общежития и направился в комнаты для танцевальных практик, где, как он знал, непременно будет Минхо. – Ли Минхо! Чан позвал младшего, стоило ему только переступить порог комнаты, заставив Минхо прекратить выполнение движения, которое он сейчас отрабатывал, и обернуться, чтобы увидеть своего лидера. Минхо в непонимающем жесте склонил голову вбок. Чан протопал к тому месту, где телефон Минхо был подключен к динамикам, и выключил музыку, которая до этого момента грохотала в комнате. – Чани-хён, что ты… – Почему ты мне не сказал? – спросил Чан, сжимая пальцы в кулаки от искреннего разочарования. – Что? Почему я не сказал тебе о чем? – задал ответный вопрос Минхо, мгновенно переходя в оборону из-за враждебного настроя своего лидера. – О том, что Джисон пытался поцеловать тебя! Ты должен был сказать мне об этом! – ответил Чан, закусывая нижнюю губу, чтобы сдержать ревущие внутри эмоции. – Ч-что? Почему я должен был сказать тебе об этом? – спросил Минхо, чувствуя, как он слабеет под пристальным взглядом Чана. Откуда он вообще знает об этом? – Джисон в полном беспорядке! Он не хочет есть, он постоянно истощен, и он проводит все свои ночи в слезах, потому что убежден, что ты его ненавидишь! Чан был расстроен, очень расстроен. Как Минхо мог скрыть от него такую важную информацию, когда Джисон так сильно страдает? – Я… Я не ненавижу его, – сказал Минхо, чувствуя, как его руки начинают дрожать после того, как Чан указал ему на его столь грубую ошибку. – Ну, очевидно, что Джисон этого не знает! – Чан всплеснул руками и прошел к дивану, стоящему в комнате. Он сел на диван и положил голову на руки, явно испытывая стресс от сложившейся ситуации, и немного помолчал, прежде чем снова заговорить. – Тебе нужно поговорить с Джисоном. Мне все равно, влюблен ты в него или нет, но его здоровье ухудшается, и я не могу его потерять. Окей? – сказал Чан, не отрывая головы от своих рук. Минхо уселся рядом со своим старшим товарищем. – Мне жаль, хён. Я не хотел… – Я знаю, что ты не хотел, Минхо. Просто поговори с ним, хорошо? – Чан поднял голову, устремляя на Минхо долгий взгляд. – Завтра я заберу с собой всех, кроме вас двоих. Убедись, что он ест и пьет воду, и просто… Просто поговори с ним. Пожалуйста? Сердце Минхо сжалось, когда он услышал, как надломлено прозвучал голос Чана. Он так сильно беспокоился о Джисоне… Минхо кивнул, и на этом их разговор закончился.***
Все парни ушли в десять часов утра следующего дня, Чан сказал им, что все они заслужили перерыв на один день. Никто не задавался вопросом, почему Минхо и Джисон не были приглашены вместе со всеми. Минхо к тому времени уже не спал и сидел на диване, с тревогой размышляя о том, что ему теперь стоит делать. Джисон все еще спал, так как у него не было нормального отдыха уже целую неделю. Вздохнув, Минхо поднялся со своего места и пошел на кухню, чтобы приготовить Джисону что-нибудь поесть. Он тщательно осмотрел холодильник и кладовку, прежде чем недовольно покачать головой. Это все не годилось, этого было недостаточно. Поэтому Минхо просто взял свой телефон и забил в поисковик ближайшую кондитерскую, прежде чем набрал ее номер и заказал доставку черничного чизкейка для Джисона. Этот парень никогда не мог устоять перед чизкейком. Такие мысли крутились в голове Минхо, когда он натягивал на себя футболку и джинсы, прежде чем покинуть общежитие и спуститься вниз, чтобы встретить курьера. Когда Минхо вернулся, крепко держа в руках крафтовую коробку, Джисон уже сидел на диване с телефоном в руках. Услышав, как открылась дверь, он заговорил, еще даже не успев поднять глаза. – Где вы были, ребята? Я почти… Ох. Глаза Джисона потрясенно расширились, когда он увидел только одного Минхо, шагающего к нему через вестибюль. – Хэй, Джисони! – улыбнулся Минхо, стараясь не обращать внимание на боль в груди и собственные подрагивающие руки. Джисон неловко улыбнулся в ответ и бросил взгляд на свой телефон. Минхо быстро нырнул на кухню, чтобы взять две ложки, прежде чем вернуться в гостиную и поставить коробку с чизкейком на кофейный столик. – Я… Я купил тебе чизкейк, – заикаясь, пробормотал Минхо, садясь рядом с младшим, но все еще держась от него на определенном расстоянии. Он повернулся к Джисону и протянул ему ложку. Некоторое время Джисон смотрел на ложку, прежде чем встретиться взглядом со встревоженными глазами Минхо. – Тебе не нужно притворяться, будто ты добр ко мне. – Что? – спросил Минхо, и вежливая улыбка сползла с его губ. – Что ты имеешь в виду? – Я знаю, что ты ненавидишь меня. Тебе не нужно притворяться, будто ты добр ко мне. Джисон опустил глаза в пол, его лицо в этот момент было просто каменным. Сердце Минхо сжалось и он опустил ложку, которую до этого держал в руке. – Джисон, – глаза Минхо наполнились слезами. – Джисон, я никогда не смог бы возненавидеть тебя. Джисон покачал головой, и Минхо потянулся, чтобы схватить его за руку. Джисон вздрогнул от этого движения, и сердце Минхо буквально разорвалось надвое. – Джисони… Минхо замолчал, глубоко задетый реакцией Джисона. Слезы потекли по его щекам, и он поднял руку, чтобы вытереть их. Он сделал это. Он заставил Джисона чувствовать себя так отвратительно. Только из-за того, что Джисону было любопытно, Минхо заставил его почувствовать себя так. Его глаза замерли на Джисоне; на его бледном лице, впалых щеках, исхудавших руках и ногах и темных кругах под красными глазами. Он выглядел так, словно не принимал душ уже несколько дней, он выглядел таким усталым, даже несмотря на то, что проспал очень долго. Взгляд Минхо упал на красные, изгрызенные губы Джисона, которые стали такими из-за того, как сильно Джисон нервничал. Он сделал это. Он причинил Джисону такую боль. Минхо не выдержал и просто разрыдался, позволяя прерывистому дыханию слетать со своих губ, когда ему наконец удалось оторвать взгляд от Джисона. Его драгоценного Джисона. Он не мог вынести этого чувства вины. Джисон повернулся к нему с широко раскрытыми глазами, наблюдая, как Минхо так искренне плачет перед ним. – Минхо-хён… – дрожащим голосом успел произнести он, прежде чем его прервали. – Я не… Я не ненавижу тебя, – выдавливает Минхо, отчаянно вытирая горячие слезы и отказываясь смотреть на младшего. – Я никогда бы не смог в-возненавидеть тебя, Джисон! Я не ненавижу тебя! Его слова звучали так абсолютно искренне, когда он рыдал перед ним. Минхо, казалось, не мог остановиться, и все продолжал повторять их себе под нос: Я никогда не смог бы возненавидеть тебя. Я не ненавижу тебя. Джисони. Я не ненавижу тебя. Сердце Джисона сжалось от этого зрелища. Он миллион раз видел, как Минхо плакал, но еще никогда, никогда он не плакал так, как сейчас. – Хён… – сказал Джисон, и слезы навернулись на его глаза в миллиардный раз за неделю. – Минхо-хён… Он протянул руку вперед, чтобы схватить Минхо за руку. Минхо поднял глаза, слезы постоянно текли по его щекам, но уже мгновением позже он за руку притянул Джисона в свои крепкие объятия. – Мне жаль. Мне очень, очень жаль. Джисони, никогда больше не плачь из-за меня, хорошо? – Минхо продолжал плакать, крепко прижимая к себе Джисона. – Никогда больше не грусти из-за меня, Джисони, хорошо? Джисон несколько раз кивнул, на самом деле, будучи даже не в состоянии произнести цельное предложение в этот момент. Минхо глубоко вздохнул, дрожа всем своим телом, и зарылся лицом в волосы Джисона. Прошло двадцать минут, прежде чем они смогли выпустить друг друга из объятий. Минхо одарил Джисона слабой, смущенной улыбкой и пошарил рукой вокруг дивана, чтобы найти ложки, которые он уронил, когда схватил Джисона за руку. Как только он нашел их, он предложил одну Джисону и поставил чизкейк им на колени, снимая крышку с коробки. Они съели весь чизкейк только вдвоем, смотря «Юных Титанов» по телевизору и прижимаясь друг к другу плечами и коленями. Чан вместе со всеми остальными вернулся только под вечер и обнаружил оставленных дома младших спящими вместе на диване, и Минхо при этом лежал под только-только проснувшимся Джисоном. Джисон встретился взглядом с Чаном и одарил его искренней улыбкой, и именно тогда Чан понял, что все у них будет хорошо.***
Они сменили общежитие, и теперь Минхо делил комнату только с Феликсом, хотя его сосед довольно редко бывал в ней, предпочитая перебираться в комнату, которую Чанбин делил с Хёнджином, чтобы в конце концов заснуть на кровати последнего. Платонические чувства. Подумал Минхо, когда Джисон забрался под его одеяло, укладываясь рядом. Джисон испытывает к нему исключительно платонические чувства. Все вернулось на круги своя. Это заняло всего пару недель, но теперь Минхо и Джисон стали еще ближе, чем когда-либо. Их первый камбек стал весьма успешным, и теперь они могли по праву называться айдолами. Руки Джисона легко обхватили тело Минхо, и Минхо выдохнул, расслабляясь в объятиях своего младшего. – Хён? – прошептал Джисон куда-то в темноту спальни. – Да, Сони? – Джисон улыбается, чувствуя, как Минхо говорит слово за словом. Он ощущал, как шевелилось при этом его грудь, потому что лежал очень близко. – Могу я задать тебе один вопрос? – пробормотал Джисон, чувствуя, как потеют от волнения его ладошки. – Ты уже задал мне один вопрос, Джисо- Ау! – Минхо усмехнулся, когда Джисон пихнул его коленом в бедро под одеялом, прежде чем протянуть руку, чтобы убрать надоедливую челку с глаз. – Да, конечно, задавай. Джисон глубоко вдохнул, его руки подсознательно крепко вцепились в рубашку Минхо на его спине. – Почему ты тогда не поцеловал меня? Эта мысль все еще грызла его изнутри. Бывали моменты, когда он смотрел в зеркало и видел только уродство, или жир, или другие вещи, которые он ненавидел в себе, и которых даже не существовало. Он просил даже не слишком много, всего один поцелуй. Поцелуи не были чем-то особенным для Джисона, он не видел в них ничего особенного. Так почему же Минхо не поцеловал его? Минхо немного отдалился от Джисона, и Джисон запаниковал, думая, что он снова собирается уйти. Он вцепился в рубашку Минхо настолько сильно, что костяшки его пальцев побелели. Минхо только усмехнулся, смотря сверху вниз на лицо Джисона. – Почему ты так сильно хочешь поцеловать меня, хм? Со временем Минхо научился нормально относиться к этой ситуации. Ему не хотелось вновь расстраивать Джисона, им с ребятами только недавно удалось заставить его снова начать нормально питаться. Даже в темноте Минхо мог разглядеть, как сильно покраснело лицо Джисона. Широко улыбаясь, он приготовился к еще одному удару коленом Джисона по своему бедру. Вместо этого Джисон только ослабил хватку на рубашке Минхо и уставился на старшего широко раскрытыми глазами. – Я хочу знать, ощущается ли это так же, как поцелуй с девушкой, – прошептал Джисон, и его дыхание, касающееся лица Минхо, все еще пахло мятой, потому что он буквально только что почистил зубы. Сердце Минхо на мгновение остановилось. – Ну, Джисони, для меня это ощущается точно так же. Все кажется абсолютно одинаковым, только если ты не целуешь того, кто тебе действительно очень нравится. Джисон покраснел еще сильнее, Минхо в свою очередь сделал вид, что он не целовался с множеством людей. Джисон был младше него всего на два года, и у него еще даже не было настоящего поцелуя. Хотя при этом нужно еще учитывать и то, что Минхо недолго был стажером до своего дебюта, в то время как Джисон тренировался до него целых четыре года. – А ты когда-нибудь целовался с тем, кто тебе нравился? – Джисон продолжал расспрашивать дальше, испытывая смутное чувство дежавю, когда вспоминал, как несколькими неделями ранее он задавал практически такие же вопросы. – Да, с парнем из моей танцевальной школы, – ответил Минхо, отстраняясь от Джисона еще немного. Когда Джисон не ответил Минхо, темноволосый решил продолжить. – Это было много лет назад. Мы вместе репетировали танец, и он поцеловал меня. Он мне давно нравился, так что я был очень счастлив. Минхо улыбнулся этому воспоминанию, почувствовав, как рука Джисона, как обычно, оказалась у него на талии. – Он стал твоим парнем? Минхо покачал головой в ответ на вопрос блондина. – Нет, он сказал, что нам не стоит встречаться, а потом переехал в Америку, чтобы посещать лучшую танцевальную школу. Джисон на это лишь усмехнулся. – Какая танцевальная школа может быть лучше той, в которую ходил Минхо-хён? Минхо тихо рассмеялся, легко и беззаботно. – Ты был бы удивлен, Сони. Внезапно Джисон сел. Он поджал под себя икры и положил руки на бедра. Сейчас он мог бы увидеть, как нахмурились брови Минхо, освещаемые светом, попадающим в комнату из приоткрытого окна. – Что ты делаешь? – спросил Минхо, не двигаясь со своего теплого места. – Хён, – строго начал Джисон, уверенность внезапно нахлынула на него. – Мог бы ты, пожалуйста, поцеловать меня? Минхо чуть не поперхнулся воздухом, который в этот момент вдыхал. Джисон сидел, глядя на него поверх надутых губ. О боже, Минхо еще ничего в жизни не хотел так сильно, как поцеловать его. – Я же сказал тебе, это будет ощущаться точно так же, если только… – Я думаю, ты мне нравишься, Минхо-хён! – выпалил Джисон, прежде чем немедленно прикрыть рот рукой. Минхо сел следом за ним с широко раскрытыми глазами. – Ч-что? Нет! Не может быть! Ты же… Ты же натурал! – ответил Минхо срывающимся голосом, чувствуя, как отчаянно краснеют его щеки. – Я… Я знаю, но… – Джисон зажмурился. – Я думаю, ты мне нравишься. Это означает, что я не натурал, верно? Минхо покачал головой, его мысли путались. – Джисони, я ни за что не смог бы тебе понравиться. П-перестань говорить такие вещи. Минхо почувствовал себя как никогда раньше плохо. Неужели он испортил Джисона? Что бы подумали его родители, если бы их сын пришел к ним с подобным объяснением? Джисон выглядел несколько обиженным, когда перевел взгляд вниз, на свои руки, которые прямо сейчас отбивали какой-то неизвестный ритм на его бедрах. – Хён, я действительно хочу поцеловать тебя, прикоснуться к тебе и быть с тобой. Разве это не то, что происходит, когда тебе кто-то нравится? Джисон был в замешательстве. Минхо отказывается верить в то, что он может нравиться Джисону? Негатив снова заполнил его разум, а на глаза навернулись слезы. Минхо же смотрел на него, совершенно потрясенный. Это просто не могло происходить на самом деле. – Ты хочешь поцеловать меня, чтобы посмотреть, будет ли отличаться этот поцелуй от поцелуя с кем-то, кто тебе не нравится? – Минхо все еще сомневался, что это может быть истинным мотивом Джисона. Джисон просто кивнул и сплел свои пальцы вместе. Минхо вдохнул, уже готовый пожалеть о том, что он только собирался сказать. – Хорошо. Джисон вскинул голову, его глаза расширились, а на губах появилась неверящая улыбка. Он еще раз спросил Минхо, просто чтобы убедиться, что он все расслышал правильно. – Что? – Я поцелую тебя. Руки Минхо дрожали. Он не мог поверить, что на самом деле собирается сделать это. Джисон улыбнулся шире, выжидающе глядя на Минхо. Минхо внезапно осознал, что ему тоже нужно что-то сделать, потому что он позиционировал себя как опытного парня, на самом деле становясь едва ли не зеркальным отражением Джисона. Улыбка Джисона, казалось, померкла, стоило Минхо только наклониться ближе. – Ты уверен насчет этого, Сони? – спросил Минхо, впиваясь взглядом в широко раскрытые глаза Джисона. – Я уверен. Просто я не думаю, что у меня хорошо получится, – пробормотал он, слегка уклоняясь от старшего. Минхо улыбнулся, увидев, каким милым, оказывается, может быть его младший. – Все в порядке, – прошептал Минхо, прежде чем поднести свои ладони к щекам Джисона. Его сердце так неконтролируемо колотилось в груди, когда Джисон смотрел на него. – Закрой глаза. Джисон сразу же сделал так, как сказал ему Минхо, смыкая веки. Его брови сосредоточенно приблизились друг к другу в районе переносицы. Минхо улыбнулся, прежде чем мягко наклониться вперед. Минхо уже давно хотел этого, хотел сделать все идеально, но его мечтам не суждено было сбыться. Он наклонился вперед и коснулся своим носом носа Джисона, слыша, как младший в предвкушении затаил дыхание. Минхо провел большими пальцами по скулам блондина, прежде чем одним движением сократить расстояние между ними. Минхо показалось, что в этот момент он вознесся куда-то на небеса. Боже, он действительно оказался прав – целовать человека, который на самом деле нравится тебе – это самое лучшее чувство на свете. Минхо еще никогда и никого не любил до Джисона, а это значит, что это был первый поцелуй с кем-то, кого он любил. В тот момент, когда его губы прижались к губам Джисона, его охватило невероятное чувство облегчения. Руки блондина взметнулись вверх, чтобы схватиться за ткань рубашки Минхо, пока сам Минхо продолжал прижиматься своими губами к мягким губам Джисона. Когда Джисон несколько нерешительно ответил на поцелуй, сердце Минхо просто воспарило. Он надавил чуть глубже и наклонил голову чуть сильнее, чтобы ему было удобнее прикасаться к плюшево-мягким губам Джисона. В процессе Джисон притянул Минхо чуть ближе к себе, и Минхо от этого действия немного завалился вперед, зубами задевая нижнюю губу Джисона и заставляя младшего издать крохотный удивленный писк от этого необычного ощущения. После этого Минхо отстранился, мягко улыбаясь своему младшему. Глаза Джисона расширились, его губы стали гораздо розовее, чем раньше, а щеки, казалось, покрылись перманентным красным цветом. Минхо откинулся на спинку кровати, немного тяжело дыша и скрестив ноги. Джисон остался сидеть там же, где и до этого, и закрыл глаза. – Это было… Это было потрясающе, – вздохнул он, позволяя своим рукам ослабить хватку на рубашке Минхо. Прежде чем они успели безвольно упасть, Минхо успел подхватить их, и глаза Джисона вновь открылись. Минхо понравился этот новый взгляд, который он теперь впервые увидел в глазах Джисона. Сейчас его младший выглядел отчасти ошеломленным и отчасти нуждающимся. – Это было хорошо, – прошептал Минхо, прежде чем потянуть Джисона вперед и снова поймать его губы своими. Он почувствовал себя на вершине мира, когда Джисон немедленно отреагировал, обхватывая своими ногами талию старшего. Если бы еще вчера вы сказали Минхо, что уже сегодня вечером Хан Джисон оседлает его и будет так страстно целовать, Минхо бы лишь рассмеялся и покачал головой. Но вот мы здесь, и Джисон у него на коленях, увлеченно обвивает своими руками шею старшего. Минхо обхватил рукой тело Джисона, чтобы притянуть его ближе, а вторую руку уверенно уложил ему на затылок, прежде чем слегка отстраниться. Губы Минхо касались губ напротив, когда он говорил. – Открой свой рот чуть шире, Сони. Минхо успел заметить, как Джисон покраснел еще сильнее, прежде чем снова приблизиться к нему еще за одним поцелуем. Джисон, как и раньше, послушался его, и теперь Минхо смог запустить свой язык в его рот. Джисон вновь вскрикнул от шока, но Минхо запустил пальцы в его волосы и удерживал его на месте, пока они целовались. Совсем скоро Джисон смирился с этим и слабо заскулил в знак признательности за совершенно новое для него чувство. Минхо не смог сдержать улыбки и отстранился, чтобы прикусить нижнюю губу Джисона. Дыхание Джисона сбилось в тысячный раз за ночь, и руки младшего вновь поднялись к волосам Минхо, когда тот принялся целовать его вдоль линии подбородка, постепенно спускаясь все ниже по шее. Он был осторожен, чтобы ненароком не оставить следов, хотя это и было заманчиво, потому что теперь его уши были благословлены совершенно новыми звуками Джисона, стонущего и задыхающегося прямо ему на ухо. На один особенно хриплый стон «Хён!» Минхо отстранился, вновь беззаботно рассмеявшись. Джисон покраснел и убрал руки с волос Минхо, внезапно смутившись тихих звуков, которые он издавал. Он ничего не мог с собой поделать, он никогда раньше не целовал кого-то по-настоящему, не говоря уже о том, чтобы целоваться с кем-то так глубоко, и не говоря уже о том, чтобы кто-то целовал его в шею. Минхо улыбнулся и притянул Джисона ближе к себе, нежно чмокая его в губы. На какое-то мгновение он даже забыл, что Джисон еще не был его парнем. – Каково это было, Джисон? По-другому или точно так же? – тихо спросил Минхо, обдавая своим горячим дыханием лицо Джисона. – По-другому. Определенно по-другому, – Джисон улыбнулся, его волосы растрепались, а губы блестели от слюны. – Ты мне нравишься, хён. Сердце Минхо сжалось, а желудок свело. Он так давно хотел услышать это. – Мы не можем пока рассказать остальным, – прошептал Минхо, перехватывая восхищенный взгляд Джисона. – Рассказать им о чем? – Джисон в замешательстве склонил голову набок. – Рассказать им, что ты теперь мой парень, тупица, – Минхо усмехнулся, возвращая свои руки на их законное место – на талию Джисона. – Ох, точно. Этими словами закончился их разговор, и они заснули вместе, как и в каждую последующую ночь, и единственным исключением стало, разве что, то, что теперь Джисон перестал дожидаться, пока Минхо уснет, чтобы начать водить кончиками пальцев по коже старшего. Минхо полагал, что они, должно быть, упустили какую-то часть из истории Икара. Например, ту, где Икар возродился и сделал новые крылья из чего-то, что не было воском. Ту часть, где Икар снова взлетел к солнцу и не упал, а затерялся в его ослепительном свете. Может быть, он обгорел, а может, солнце стало его Раем – Минхо верит, что Икар не стал бы возражать. Минхо был бы совсем не против закончить историю Икара таким образом. Это была бы абсолютно новая история, в которой Икар выжил, и теперь жил в гармонии со своим солнцем и рядом с ним.