Ирисы зацветают незаметно

      Кабинет Александра, казалось, отражает всю сущность своего хозяина — строгий, богатый и идеальный до последней книжечки на этих бесконечных книжных полках. Мебель с позолотой, ковры, картины в шикарных рамках… Вейлон не видел такой роскоши даже в музеях, посвященных королям и королевам. И при этом помещение не казалось перегруженным, наоборот, все было будто бы на своем месте, и стоит убрать хотя бы один диван или цветок в горшке — идеальная картинка распадется. Взгляд Парка в первую очередь привлек большой круглый стол, который стоял по центру — на нем были аккуратно выставлены всевозможные пробирки, реторты и тонкие графины, заполненные, по всей видимости, разнообразными химикатами. Так же на нем находились различные необыкновенные устройства, которые явно служили людям начала девятнадцатого века для проведения каких-либо химических опытов.       — Я занимаюсь алхимией на досуге, — бросил барон, закрывая за ними дверь. — Маленькое хобби, только и всего.       — Алхимией? Но ведь это же ненаучно… — не сдержался Парк, но быстро умолк, вспомнив, о чем его предупреждал Даниэль. Но сказанного было уже не отменить.       — Научно или ненаучно, но в стенах своего замка я волен заниматься чем угодно, сэр Гринделл, — отозвался Александр. По голосу нельзя было сказать, оскорбился ли он. — Я увлекаюсь и тем, что в рядах настоящих ученых принято называть наукой. К примеру, физика, астрономия, медицина… Кстати, о медицине. Даниэль, позвольте мне прежде всего взглянуть на вашу рану, это крайне важно.       Даниэль вздохнул. Он знал, что ему рано или поздно придется об этом заговорить. Лишь только бросил вопросительный взгляд на их гостя из будущего.       — Пусть Вейлон останется, — велел барон, усаживаясь за свой алхимический стол. — Все-таки это касается вас обоих, если я правильно все понял.       Парк вернул Уодворду вопросительный взгляд, надеясь услышать разъяснения, но тот вместо ответа постарался показать глазами, что сейчас сам все расскажет и торопиться некуда. Его не так просто было впечатлить дорогой обстановкой — взгляд Даниэля уже успел выцепить на алхимическом столе очень подозрительные баночки, о наполнении которых он вряд ли хотел бы знать всю правду. Александр далеко не так прост, каким хочет себя выставить и Даниэль бы очень удивился, если бы тот просто взял и помог ему, без каких-либо обязательств и условий. Уже то, что в истории этого человека были темные пятна, говорило о многом.       Археолог сел рядом, закатал рукав на правой руке и Вейлон, который остался стоять неподалеку, смог разглядеть жутковатого вида пятна какого-то трупного цвета, распространившиеся от запястья и до локтя, как будто бы по венам вместо крови пустили чернила. Зрелище было не из приятных. Парк никогда не видел подобного и это неизвестное пугало до дрожи. Вся эта комната (освещаемая, кстати, только свечами) была наполнена тенями, похожими на те, которые были в его собственной лаборатории, только они были гораздо более вычурными и трепетали от малейшего дуновения. И все эти тени, плюс множество странных предметов, плюс это пугающее увечье заставили Вейлона вдруг в полной мере осознать, что он тут чужак. И что очень маловероятно, что он когда-нибудь вернется в свое время. Стало очень страшно, но ученый лишь вздохнул — сейчас было не время и не место распускать сопли.       Тем временем, Аленсандр достал из ящика в столе пару белых перчаток и осторожно коснулся ими черных пятен. Даниэль едва сдержался, чтобы не закричать — настолько болезненными ему показались эти прикосновения. Ни ткань, ни его собственные касания, ни контакт с какими-либо другими предметами не приносили столько боли, сколько пальцы барона. На лбу его выступила испарина, крупная бусина пота скатилась по виску, блеснула в свете свечи и Парк заметил ее.       — Плохи ваши дела, мой мальчик… — пробормотал Александр, наконец отпустив его. — Очень плохи…       Он стащил перчатки, бросил их на железный поднос на столе и аккуратно коснулся их свечой — они вспыхнули, пламя взметнулось выше, отразилось во всевозможных стекляшках. Комнату заполнил едкий дым, который понемногу выветривался в вентиляцию под самым потолком.       — Что это, сэр? — тихо спросил Уодворд, застегивая рукав. Руку все еще жгло, боль уходила очень неохотно. — Это все проклятье, да? Сфера меня погубит…       — Как быстро распространяется эта чернота? — вместо ответа спросил Александр, задумчиво глядя на тлеющие останки перчаток.       — Ну… Прошел месяц с тех пор, как я… В общем, с тех пор она распространилась от запястья к локтю и, кажется, забирается выше и выше. До вас мне ничего не болело, но ваши прикосновения были подобны раскаленному железу.       Вейлон аккуратно присел на ближайший диван, но Александр, будто вспомнив о нем, поманил его пальцем.       — Сядьте с нами, Гринделл. Я понимаю, вам сложно все это осознать, но раз уж вы вызвались по доброте душевной сопровождать вашего друга в этом непростом деле, будьте с ним до конца. Э, да на вас лица нет, сэр!       — Все в порядке, — Вейлон пересел за стол и постарался изобразить какое-то подобие улыбки. — Просто дым этот слишком противный.       Даниэль поджал губы. Он понимал, что не может не посвятить Парка во все это, раз уж они взялись скрывать, что он из будущего. Но делить ужасы хоть с кем-то, кроме барона, ему не хотелось. Однако, Парк уже видел рану, так что менять планы было очень поздно. Археолог тяжело вздохнул, прислушиваясь к ощущениям в руке — боль понемногу сходила на нет. Он вдруг вспомнил о Сфере, которая лежала там, наверху. А ведь рано или поздно ему придется ее извлечь.       — Из вашего письма, сэр Уодворд, я понял немногое, — искренне признался барон, облокачиваясь о стол и чуть наклоняясь вперед. — Вы рассказали мне о таинственном артефакте, который, судя по вашим словам, проклял вас и всю вашу команду, ведь так? Но я хотел бы узнать подробности, если не возражаете. Да и мистеру Гринделлу, я думаю, тоже будет интересно узнать, что же случилось с его товарищами.       Вейлон кивнул, еще не совсем понимая, почему воздух в комнате стал будто на тонну тяжелее. Лицо Даниэля потемнело, а в глазах отчетливо читался страх и растерянность. Парк готов был поверить, что тот промолчит, но нет, еще пара мгновений в тишине — и Уодворд заговорил, глядя куда-то вникуда:             — Как вы уже поняли, это случилось месяц назад…       Перед его глазами, будто старые картинки из старой книги, начали разворачиваться события, изменившие его жизнь. Они будто покрылись туманом памяти, хотя прошел всего месяц, но даже этот туман не мог уберечь от боли осознания свершившегося.       — Мы прибыли в Алжир рано утром, все были так беззаботны и возбуждены — предвидели громкую сенсацию… Мы были уверены, что пещера Тин Хинан скрывает несметные сокровища и у каждого из нас была своя выгода, чтобы туда спуститься. Доктор Герберт был первым, кто показал нам путь, он всегда был храбрее всей команды, — тут голос подвел археолога и он кашлянул, возвращая самообладание. — Он спустился первым. За ним отправились и все остальные, тогда была сильнейшая жара и мы даже рады были укрыться в этой прохладе. А потом… Я потерялся. Каким-то образом я отстал от группы и пошел в совершенно другом направлении, хотя нам ясно было сказано не расходиться, чтобы не потерять друг друга… Вы знаете, меня будто что-то влекло по другому пути, звало и я никак не мог сопротивляться.       Он поднял помутневшие глаза на слушателей, ожидая увидеть скептические улыбки, но ни Александр, ни Вейлон не улыбались. Первый был очень серьезен, он даже взял маленький блокнот и начать что-то помечать, а Парк кажется просто был напуган, но изо всех сил делал вид, что это не так. Уодворд вздохнул, будто перед погружением в ледяную воду:       — А затем я услышал ее. Сферу. Она уже не звала, она приказывала идти к ней, она будто хотела, чтобы я ее нашел, но тогда я этого еще не понимал и когда увидел врата гробницы — вовсе потерял голову от счастья. Я был уверен, что нашел нечто невероятное, что перевернет историю археологии и сделает меня известнее короля… Но каким же глупцом я был! Вместо того, чтобы позвать команду, я начал словно умалишенный рыть, я хотел найти вход в этих песках и поскорее обнаружить сокровища. А сфера звала. Она будто подсказывала мне путь ровно до того момента, пока земля подо мной не обвалилась и я не оказался в западне. Один. Без спасительного снаряжения и напарников…       Снова прерывистый вздох.       Но даже тогда я не терял радостного настроя. Я был уверен, что выберусь, и принялся бродить по этой удивительного вида гробнице, исследуя и открывая все, что попадалось мне на пути — необыкновенные гробы, какие-то сундуки и комнаты, запутанные самым невероятным образом. Я потерял ощущение времени, для меня прошло всего несколько часов, а для всех остальных людей — целых два дня. Я был сильно истощен, но не понимал этого, находясь в эйфории, навеянной Сферой.       И вот — моя награда. Она находилась на странном постаменте посреди огромной комнаты, сверкающая и манящая, как священный Грааль… Я не раздумывая взял ее в руки, и тут же почувствовал все, что мне довелось пережить в эти дни. Дикая усталость и боль вдруг набросились на меня, я упал в обморок от голода и обезвоживания, все еще сжимая в руке Сферу, наблюдая, как она отнимает мою жизненную силу. Я думал, что умираю.       Но это было только начало. Мне начали мерещиться удивительные и пугающие вещи — миры, которых я никогда ранее не видел, чудовища, что ходили вокруг меня и звали меня с собой, тени, которые плясали вокруг меня танец смерти… Иногда я видел помещение, в котором нахожусь, осознавал, что мое лицо мокрое от слез, а одежда задеревенела от застывшего пота и кровоподтеков — я не мог даже кричать, не было никаких сил. Потом — снова видения.       Я не знаю, сколько я еще вот так пролежал, но в один прекрасный момент сфера просто раскололась на кусочки, а я смог, наконец, вздохнуть полной грудью. В глаза мне ударил свет и моих губ коснулась вода. Мои товарищи вытащили меня, рискуя собой. Каким-то образом они нашли меня и подняли на поверхность, думая, что вытаскивают труп. Лишь потом я узнал от них, что никакой гробницы не было — я просто лежал в одном из ответвлений пещеры и бредил, лишившись рассудка. Они искали меня три дня и нашли только на утро четвертого. Все удивлялись тому, как я выжил три дня без воды, но я не мог дать на это ответ.       Даниэль замолк. Его глаза влажно блестели, но ни одна слезинка не скатилась по лицу, оно было все таким же мелово-бледным. Вейлон слушал, широко открыв глаза — он был уверен, что Уодворд не врет. Он верил каждому его слову и от того его пальцы стали холодными, а сердце забилось быстрее — Вейлон понял, что он не просто во времени переместился. Он попал в момент той загадки истории, которая вряд ли когда-то будет разгадана и в учебника о ней не напишут.       — А что же было дальше, мой мальчик? — тихо и с явным волнением прошептал Александр. Видно было, что его эта история поразила до глубины души и красивое лицо подернулось рябью морщин. Он будто постарел на несколько лет — или это была только игра света?       — А дальше я старался прийти в себя, а мои друзья — разгадать загадку осколков Сферы. Но ни одна книга не могла нам помочь, а тем временем начали происходить загадочные происшествия, из-за которых… Они все погибли. Один за одним. Он разных обстоятельств, но симптом был один — в этот день они держали в руках осколки. Я оплакивал каждого, не имея сил даже встать с кровати. Она забрала всех, эта проклятая сфера! — тут Даниэль дал волю чувствам, и на щеках показались две дорожки слез. Но он все так же быстро взял себя в руки, будто не он сейчас рассказывал об ужасных происшествиях. — А на моей ладони появились черные пятна. Тени и видения не опускают меня по сей день, и я часто молю Бога о том, чтобы умереть как и мои друзья, больше не страдая.       Даниэль закончил рассказ и в комнате повисла тишина. Вейлон и не заметил, как напрягся настолько, что у него заныли виски, а Александр долгое время молчал, только смотрел на свои расшитые золотом рукава и явно находился далеко в своих мыслях. Наконец, он поднял на них взгляд и изрек свой вердикт:       — Я верю вам, Даниэль, от первого и до последнего слова. Искренне верю и желаю помочь, но это будет очень и очень не просто. Во-первых, — тут он вдруг вскочил, подошел к стеллажам с книгами, — нам надо будет найти противоядие от заражения крови, которое вы получили.       — Это какой-то вирус? — тихо перебил его Уодворд.       — Боюсь, что это последствия проклятия! — Алксандр принялся перелистывать одну книгу за другой, суетливо сдувая с них пыль. — И тут не помогут обычные микстуры. Нам нужно что-то посерьезнее. — он нетерпеливо бросал на пол многотомные труды и хватал следующие.       — А сколько это будет стоить? — Уодворд немного пришел в себя и теперь, слегка смутившись всплеску эмоций, рассматривал алхимическое «убранство» стола. — У меня есть накопления…       — О-о-о, мальчик мой, забудьте о цене… Вы достаточно расплатились с самой жизнью за свои деяния, пусть и неосознанно. А, вот оно! — барон, наконец, обнаружил то, что ему нужно и принялся спешно перелистывать. — Кроме того, нам надо будет как-то собрать эту Сферу воедино, чтобы запечатать в ней проклятие.       — Но разве это возможно? Мои товарищи пытались это сделать, но ничего не вышло, а многие из них имеют доступ к новейшим лабораториям и оборудованию.       Александр расхохотался, и от его смеха погасло несколько ближайших к нему свечей.       — Неужели вы еще не поняли, что тут не поможет наука в привычном ее понимании, Даниэль? Здесь замешано древнее проклятье, а вы хотите снимать его стандартной медициной? Не смешите меня, иначе я подумаю, что вы тронулись головой.       Тут Вейлон, что до этого молчал, напряженно вслушиваясь, не выдержал:       — Но ведь магии не существует! — на него обернулись сразу два взгляда, и он слегка оробел, но продолжил: — Магии никогда не существовало, прямых доказательств этому не было за всю историю человечества, а всему «магическому» так или иначе находили рациональное объяснение.       — Да неужели? — в голосе барона Брененбургского послышался лед. — Мне интересно, как вы тогда объясните все это, мистер Гринделл. Поведайте свою теорию, раз вы такой умный.       Парк почувствовал раздражение барона и уже немного пожалел, что открыл рот. Но заинтересованный взгляд Даниэля придал ему сил и он заговорил, тщательно подбирая слова:       — Ну… Видения могли быть результатом пещерных испарений, например. Понимаете, в старых пещерах часто накапливается ядовитый газ, который капает с потолка и собирается в земле, а при разогреве испаряется и становится практически смертельным. Рука… — тут его передернуло. — Действительно может быть заражением крови от контакта с острым предметом, на котором был этот вирус. Во влажности пещеры для вирусов плодородная почва. Ну и Сфера… — тут Парк задумался, потому что не знал, как можно объяснить ее феномен. — Возможно, это просто старинный медицинский сувенир, в котором врачи древности держали опасный вирус. Ну или этот вирус осел на нем, и попал в кровь вместе с осколками.       — Ну а как вы объясните, что он три дня провел без еды и воды и выжил? — насмешливо оборвал его барон. Он вряд ли внимательно его слушал, занимаясь подготовкой каких-то склянок на своем столе.       — Это, наверное, кома… — Вейлон вздохнул. — Вы ведь знаете, что это такое?       — Знаем. — Александр натянул новую пару перчаток. — Ваши догадки интересны, сэр Гринделл, но не имеют никакого смысла. Никто еще не доказал, что магия и алхимия — ненаучны, это лишь разговоры тех, кому это выгодно! Да и вообще… — он развернулся всем корпусом к Гринделлу и взглянул на него своим самым «повелевающим» взглядом. — Не вам судить о том, о чем вы не имеете понятия. Я начну лечение и вскоре вы увидите прогресс. Тогда и посмотрим, насколько, как вы говорите, это несуществующая техника.       — Но… Вы ведь так ничего и не доказали мне? — осторожно пробормотал Вейлон, не желая останавливаться.       — Я вам сказал — я начну лечение и это поможет. Это и будет лучшим доказательством.       Даниэль вздохнул. Он и сам не знал, кому теперь верить, ведь Вейлон прибыл из будущего, он наверняка знает, есть ли в двадцать первом веке магия и алхимия. У него — знания будущего, которые им в их годы не известны. А вдруг он прав? Не потратит ли он свое быстро истекающее время на пустые действия? Но попробовать стоило. На границе отчаяния любой способ будет хорош.       — Закатайте рукав, Даниэль. — приказал барон. — Я возьму у вас кровь, чтобы начать изготавливать противоядие на ее основе. — он взял в руки длинный щуп с иглой на конце, и, к облегчению Вейлона, продезинфицировал его.       Уодворд подчинился. Хотя та боль, которую он испытал через мгновение, когда Александр ввел иглу ему под кожу в особенно «почерневшем» месте, заставила его поморщиться и застонать — по сравнению с этим боль от прикосновений казалась легкими покалываниями.       — Потерпите, Даниэль, это для вашей пользы… — сосредоточенно пробормотал Александр. Парк увидел, как по тоненькой трубке в маленькую хрустальную баночку собирается бордовая, почти черная, кровь. Его слегка замутило.       Еще пара минут — и все было кончено. Даниэль был бледен, как смерть, его лицо напоминало лист бумаги и только темные круги под глазами и лихорадочно блестящие глаза выдавали в нем живого человека. Он с трудом придерживал бинт, который вместе с какой-то мазью барон накладывал на место прокола.       — А теперь, друзья мои, предлагаю вам пойти и поспать. До рассвета осталось совсем немного, но утром никто не будет вас будить. Мистер Уодворд, я распоряжусь, чтобы вам в комнату принесли крепкий сладкий чай и шоколад — вам нужно восстанавливать силы. А я пока займусь противоядием. — он склонился над своими алхимическими приборами, показывая, что разговор окончен.