Ирисы зацветают незаметно

      Внутреннее убранство замка поражало. Вейлон рисковал споткнуться об одну из сотни ступеней, которые она преодолели, спускаясь из башни, пока рассматривал все то мрачное великолепие, которое встречалось ему на пути. Все это было будто сон, красивый, но страшный, в который Парк попал не по собственному желанию: массивные темные стены, нависающие над их головами, испещренные мелкими трещинками, чадящие факелы, свет от которых едва распространялся на пару метров вокруг, запах гари, который вряд ли выветривается до конца, оседает на одежде и волосах местных обитателей. Ступеньки, крошащиеся под тяжелыми ботинками, кое-где поросли мхом, а крошечные окошки затянуло грязью и паутиной. Вейлон действительно находил это по-своему красивым, но то было любопытство туриста, который здесь проездом. Однако сквозь эти мысли прорывались и другие — тревожные, наполненные тяжелым осознанием того, что скорее всего это место станет для него последним пристанищем.       Нет, нельзя было так думать. Парк чутко прислушивался к осторожным шагам Даниэля за его спиной и кряхтению старого слуги, который явился сопроводить их в столовую. Он тут не один. По словам Уодворда во дворце обитали талантливые алхимики и ученые, тот же Александр был своего рода ученым, уж он то точно должен был знать, как запустить это чертово зеркало. А еще Вейлон надеялся, что там, в его времени, никто не догадается за ним последовать, ведь им может грозить огромная опасность. Одного человека еще можно спрятать, но вот двоих или троих…        Тем временем башня кончилась. Помещение плавно преобразовалось в более светлый и широкий коридор, стены которого были обшиты деревянными панелями, а на полу лежали ковры, скрадывающие шаги. Слуга погасил свой факел — в нем уже не было необходимости, ведь масляные лампы на стенах давали достаточно света.       — А почему у вас тут лампы, а в башне были факелы? — прошептал Парк на ухо Даниэлю, немного поотстав. — Это как-то нелогично, не находишь?       — Видимо, хозяевам дорого содержать столько ламп одновременно. — пожал плечами археолог. Он рассеянно проводил взглядом несколько картин в резных оправах, повешенных триптихами. Для него этот замок тоже был чем-то новым, пусть и не настолько невероятным. — Только не задавай таких вопросов Александру, пожалуйста. Он может и не понять тебя. Я много слышал о нем, и знаю, что человек он довольно консервативный и к своему хозяйству относится очень ревностно.       — Господа, обратите внимание! — привлек их голос слуги. — Здесь расположена гордость замка — старинная галерея, которая была построена несколько веков назад. Великие предки сэра Александра возводили эти величественные пролеты не щадя сил, но зато все получилось на века! — он картинно повел рукой в сторону действительно внушительного «колодца», по центру которого висела огромная люстра в несколько этажей, а по кругу его опоясывала изящная лестница с балкончиками и массивными перилами. Глубоко внизу слышалось журчание воды.       Все трое стояли у перил, как оказалось, одного из верхних этажей (над ними виднелся еще один виток лестницы). Вейлон положил руки на ледяной мрамор и вгляделся в «дно», куда еле-еле доставал свет шикарной люстры — там было что-то вроде водоема, фонтана, который слабо мерцал в полумраке. Конструкция этого «колодца» действительно восхищала, потому что помимо лестниц ее украшали еще и колонны, поддерживающие эти самые лестницы, и многие из них были увиты плющом, который пробивался из каменных стен. Непонятно было, как такое возможно, и откуда эти растения черпают жизненные силы, но они росли здесь и придавали помещению еще более загадочный и величественный вид.       — А как эту огромную люстру повесили так высоко? Ведь нужно же было как-то туда добраться… — Вейлон изучал изящные кристаллы хрусталя, расположенные в какой-то замысловатой последовательности. Правильные геометрические фигуры с первого взгляда можно было принять за семиконечные звезды, однако это было просто несколько маленьких фигурок, расположенных вплотную друг к другу. И внутри такой маленькой «звездочки» находилась небольшая лампа. — И как ее зажигают?       — О том, кто повесил сюда этот шедевр, по замку ходят легенды, однако я могу с уверенностью заявить, что это сделал один из дальних родственников барона, который участвовал в строительстве. А поджигают каждый день слуги с этого и нижних пролетов, с помощью длинной лучины. Вот уж не знаю как, но много времени это не отнимает — люстра на удивление долго сохраняет свой свет, не смотря на то, что висит, считайте, на сквозняке… — сопровождающий продолжил свой рассказ, не особенно заботясь, слушает ли его кто-то. Видно было, что его распирает от гордости и преданности хозяину замка и самому замку. Парк же подумывал о том, чтобы все это как-то незаметно сфотографировать, но тут его глаз зацепился за какое-то движение внизу и он перегнулся через перила чтобы посмотреть.       Он был уверен, что что-то двигалось там, в тени, но совершенно ничего не увидел, кроме трепещущей от неровного света факела тьмы, которую создавала площадка очередного пролета. «Показалось, наверное», — подумал он, оборачиваясь на Даниэля. — «Все-таки в таком замке чего только не примерещится».       Уодворд поймал его взгляд и Парк обнаружил, что тот слегка побледнел, а глаза его влажно блестят, как если бы на них навернулись слезы. Неужели тоже заметил? Но старый слуга уже направился дальше, и Вейлон поспешил за ним, решив, что расспросит Даниэля позже. Почему-то он был уверен, что об этом стоит спрашивать исключительно наедине. ***       Обеденная зала оказалась воистину шикарной. Видя их восхищенные взгляды, распорядитель просто светился от счастья, будто это было его любимое детище — эта комната, которая по размерам напомнила Вейлону церковь, куда они с матерью ходили, когда он был еще совсем маленьким, была словно дорогущая декорация из фильмов про королей и королев. Высокий, округлый расписной потолок, поддерживаемый резными балками и массивными колоннами, мраморный пол, в котором можно было бы, казалось, разглядеть свое отражение, настолько он был глянцевый, создавали антураж какого-то мрачного великолепия, угрожающего своей величественностью шика. Широкий ковер в центре, который цветом ворса напомнил те бордовые шторы у Даниэля в спальне, на котором стоял не менее массивынй мраморный стол, покрытый изящной скатертью. Накрыто было далеко не для троих, как минимум человек десять могли свободно разместиться перед многочисленными столовыми приборами. Стулья были под стать столу — отделанные мрамором с мягкими бордовыми сидениями.       Но не это было далеко не самое занимательное, на что здесь падал взгляд. В этой комнате не было ни одного окна — их место занимали огромные, почти во всю стену, витражи. Пока снаружи было темно и они не пропускали свет, сложно было оценить их истинную красоту, но Вейлон все равно не мог оторваться от разглядывания этих удивительных картин из стекла. На первый взгляд казалось, что они не имеют смысла, и это просто набор стеклышек, расположенных замысловатым образом, однако здесь было как с той люстрой в комнате-колодце: следовало напрячь воображение и внимательность, чтобы разглядеть в них сюжеты. На первой — будто девушка собирает розы, на второй — птицы и звери в лесу, на третьей — какой-то хор, воздевающий руки к небу…       — Прошу, господа, присаживайтесь. Вы вовремя.       Молодой ученый слегка вздрогнул — голос Александра (а это был именно он) застал его врасплох. Этот величественный мужчина передвигался очень мягко и изящно, они даже не заметили его приближения, пока любовались вычурным убранством.       — Вижу, вам приглянулись мои витражи? Видели бы вы их днем, когда их заливает солнечный свет! Сам король позавидовал бы такой игре красок. А вы садитесь, в ногах правды нет. — Александр Бренненбургский сел во главе стола и широко повел ладонью над ним в хлебосольном жесте.       — Сэр Александр, я очень рад с вами познакомиться, — начал Даниэль, усаживаясь от него по правую руку (Вейлон сел напротив), — мне о вас много рассказывали…       — Моя слава бежит впереди меня, хах. — хозяин откинулся на спинку своего стула и бросил взгляд на дверь. — Тем не менее я всего-лишь скромный помещик, который к старости лет заслужил безбедную жизнь в этой крепости. Естественно, вас ко мне привели вовсе не чаяния о покупке земли, поэтому более серьезные, хм, вопросы обсудим после ужина, господин Уодворд. Мы ведь не хотим, чтобы о нас дурно подумали.       «О чем это он»? — Вейлон напрягся. С каждой секундой, пока он находился рядом с этим человеком, его волнение и тревога нарастали, как если бы он сидел на суде и именно от Александра зависело, каким будет приговор. «Тоже мне, старик… Он выглядит не старше сорока».       И правда, хозяину сложно было дать больше полувека, даже этого было бы слишком много, настолько хорошо он выглядел. Кожа была ровная и гладкая, слегка морщинистая, но это были «благородные» морщины, которые ни в коем случае его не портили, а наоборот, добавляли к его образу величественности. Черты лица его были очень тонкими и правильными — они выдавали еще не ушедшую красоту, а длинные седые волосы — высокое происхождение. Эти волосы лежали мягко по плечам и напоминали серебряные нити, они даже слегка блестели, отражая свет люстр. Но вся его внешность, начиная с лица и заканчивая осанкой, казалась Вейлону удивительно неправильной в своей красоте. Создавалось ощущение, что он смотрит на прекрасное каменное изваяние, статую, или тот же манекен, разодетый в красную парчу и серебро. Наверное, это были последствия легкого шока от всего увиденного за сегодня, потому что барон был самым обычным и весьма живым.       Чтобы не показаться невежливым, Парк начал смотреть на дверь, притворяясь, что его очень заинтересовали входящие люди в богатых одеждах, как позже выяснилось, крупные землевладельцы, которых барон позвал на ужин, чтобы обсудить продажу нескольких своих наделов и вопросы, касающиеся крестьян. Все гости были предельно вежливыми и расшаркивались весьма подобострастно, но Вейлон ясно ощущал, что это всего-лишь маска, которую они надевали перед хозяином. Все они тут были такими приятными перед теми, у кого больше власти, но можно было только гадать, как достается крестьянам от такой верхушки.       Они удостаивали Вейлона и Даниэля максимум приветствием, но Даниэлю, похоже, было абсолютно все равно на происходящее — с самого начала он снова погрузился в себя и кажется еще больше побледнел. Уодворд чувствовал себя не в своей тарелке не меньше, чем Вейлон, и его волнение было связано не только с тем, что он притащил на званый ужин человека из будущего (Даниэль молился, чтобы Парк догадался помалкивать и вести себя как можно более незаметно), но и с самим Александром. Вейлон бы очень удивился, узнай он, что археолог испытывает абсолютно те же чувства по поводу барона, что и он сам. Да и вопрос Сферы хотелось решить как можно скорее, а тут эти толстосумы со своими жадными взглядами…       Когда все более-менее уселись, подали еду. Чего тут только не было: мясо, рыба, овощи и всевозможные напитки — стол просто ломился от самой разнообразной снеди. И хотя Вейлон действительно был голоден, он с большим трудом заставил себя хоть что-то попробовать, прислушиваясь к тому, о чем говорили прибывшие.       — Ах, сэр Александр, ну вы нас балуете! — с восхищением воскликнул один из гостей, что сидел почти в самом конце стола. — Я, знаете ли, не видал такой богатой подачи со времен праздника урожая, великолепно!       — Будет вам, Бартенд, вы мне льстите. Все равно мое решение по вашему вопросу окончательно — ваше прошение о расширении территории вынужден отклонить, ибо не вижу достойных причин отдавать вам часть земель отошедшего сэра Базлера, упокой, господи, его душу. — Александр отпил из своего бокала, несколько человек присоединились к нему, нестройным хором протянули «аминь». Бартенд же надулся и замолк, уткнувшись в тарелку.       — Леди Бартенд сейчас завидная невеста. — подал голос другой гость, из тех, кто промолчал в короткой молитве. — Интересно, кому в итоге достанется такое богатство. — он оглядел присутствующих, как бы ища достойного кандидата. Вейлону он показался самым неприятным и шумным, его могучая фигура сотрясалась от смеха, а щеки уже раскраснелись от вина. Сильнейший акцент выдавал не самое лучшее знание английского. — Я бы взял ее, коли б не моя зазноба! Уж больно хорошая у нее… Земля.       — На вашем месте, я бы не засматривался на чужие «земли». — холодно оборвал его высокий мужчина в зеленом, который казался самым молодым из собравшихся. — Как бы вашей жене не пришло в голову пойти с вами на все эти приемы и вечера, где вы сейчас завсегдатай, Рейзеншварц. Я думаю вы лишитесь и того, что имеете.       — А вы что, угрожать мне вздумали? — хохотнул последний. — Небось сами на нее глаз положили, черте-что…       Тут же раздались насмешливые возгласы в поддержку мужчины в зеленом, стол загудел, но стоило Александру поднять руку, как споры тут же смолкли.       — Уважаемые, попрошу тишины. — барон без труда утихомирил гостей, не повысив голос ни на децибел. — Мы с вами здесь не для того, чтобы выяснять отношения, и я попросил бы больше уважения друг к другу и к нашим молодым сотрапезникам. — он повел руками в сторону Вейлона и Даниэля. — Попрошу минуточку внимания, позвольте вам представить моих почетных гостей-ученых, Даниэля Уодворда и Вейлона Гринделла.       Лучше бы он этого не говорил. Все, как по команде, обернулись на Парка и Даниэля, и если последний еще как-то держался, потому что был хотя бы из этой среды, то Вейлон сильно оробел, вдруг осознав, что задай они ему хоть один вопрос, связанный хоть с чем-нибудь из их круга интересов, как он пропал.       — Они оба — талантливые археологи, — все не унимался Александр, — и приехали ко мне, чтобы поделиться ценными знаниями, до которых, как вы все знаете, я страстно охоч. Вот вы, Вейлон, расскажите нам о своих последних приключениях. Я думаю, господам будет занимательно послушать о сокровищах, которые скрывает в себе земная твердь.       Парк глубоко вздохнул и глянул на Даниэля. К счастью, тот предвидел этот вопрос и заранее рассказал ему, что и как нужно говорить, чтобы это звучало правдоподобно, поэтому Вейлон сделал вид, что для него этот вопрос просто обыденность и хоть пальцы у него и подрагивали, повел рассказ о «пещере самоцветов», в которой они с его другом сэром Уодвордом не так давно исследовали месторождение мрамора и мела, которому уже многие тысячи лет.       — …Мы никак не могли предполагать, что это будет настолько красиво! — с поддельным вдохновением вещал он. — Однако, там были и сотни летучих мышей, которых приходилось отгонять огнем.       — А вам не было страшно? — спросил один из гостей постарше. Он выглядел даже старше Александра, такая густая была у него борода, да и голос был по-старчески скрипучим. — Я бы точно не задержался там надолго, уж больно ненавижу я всех этих подземных гадов. Мел это конечно хорошо, но вот чтобы в такой пещерке, да вино такой старости, цены бы ей не было.       — Или золото! Золото — настоящее богатство.       — Вот это верно! И крошечного кусочка хватит, чтобы жить как в раю.       — У археологов другие заботы, нежели поиск драгоценных металлов. — по лицу Даниэля было видно, что хоть он и искренне не желает здесь находиться, но своим делом горит и готов за него постоять. — Мы видим ценность даже в том, что вам кажется обычными камнями, а между тем даже самый обычный камень может содержать в себе истории больше, чем большая библиотека.       — Вы абсолютно правы, мистер Уодворд. — Александр наполнил свой бокал и поднес к губам. — Знания, вот ценнейший ресурс, за которые я готов отдать все свое богатство.       Кажется, многие из присутствующих уловили только «богатство» и «отдать», а от того напряглись — не собирается ли барон презентовать сегодня лучшие земли этим ученым щеглам? Вейлон поймал на себе долгий взгляд одного из гостей, который сидел рядом с Даниэлем и до этого не проронил ни слова. Его лицо было очень холодным и надменным, кажется, что ему тоже была противна вся эта компания.       — Давайте выпьем за наших молодых ученых — в их руках будущее человечества!       У Вейлона мурашки пробежали по коже от того, с каким нажимом барон произнес слово «будущее». Не может быть, чтобы это был намек. Нет, это всего-лишь совпадение, по другому никак… Бокалы по команде хозяина снова были наполнены. Парк хотел и сейчас избежать алкоголя, но столкнувшись с намекающим взглядом Даниэля, все-таки поднял свой и сделал большой глоток.       Конечно, Вейлон вовсе не относил себя к непьющим, но и алкоголиком не был никогда, однако к крепости этого вина он оказался совсем не готов. Из него будто дух вышибли, настолько он был горьким, на глаза навернулись слезы и он закашлялся, хватая губами воздух.       — Закусывайте, сэр Гринделл, что-то вас совсем развезло. — съехидничал Рейзеншварц. — Это вы еще моего вина не пробовали, по сравнению с ним это — компот! Или ученым по профессии вино не положено, а?       — Вы что-то имеете против моего вина? — учтиво, но с какой-то угрожающей ноткой бросил Александр и верзила притих, осознав, что ляпнул лишнее. — Вы ведь понимаете, что можете заниматься виноделием только потому, что я отдал вам в распоряжение львиную долю своих виноградников?       — Извините, сэр. — буркнул помещик. Его насмешливость как ветром сдуло.       — Ну а сейчас, господа, давайте все же перейдем к вопросу о поделе Восточных земель. Я думаю, все здесь этого заждались.       Далее Вейлон быстро потерял нить разговора, потому что речь в нем шла исключительно о разделении угодий, в котором он ничего не понимал. От вина немного закружилась голова и Парк поспешил заесть все это остывающим фаршированным гусем. По крайней мере, на них с Даниэлем уже никто не обращал внимания, а на столе появились многочисленные бумаги — землевладельцы уткнулись в них, забыв обо всем. Желание выгоды тут же отмело все посторонние разговоры.       Через некоторое время, когда все вопросы были более-менее улажены, принесли сладкое, а напротив стола разожгли огромный камин. В столовой комнате стало на порядок уютнее, а гости постепенно переместились на кресла у огня, кто-то начал партию в карты. Даниэль бросил на Александра намекающий взгляд, будто напоминая о себе, и тот понял его.       — Господа, если вы не против, я оставляю вас с моим распорядителем — если вам что-то нужно, обращайтесь к нему. У меня же еще есть некоторые дела с уважаемыми учеными, так что разрешите откланяться. — попрощавшись со всеми, они с Даниэлем пошли к выходу, Вейлон — за ними. Он успел уловить, какими взглядами провожали хозяина некоторые землевладельцы, которым досталось не так много, как они рассчитывали, либо не досталось ничего. Они были прямо-таки кровожадными.       — Наконец-то! — воскликнул барон, когда массивна дверь обеденной залы закрылась за ними. — Если бы вы знали, друзья мои, как утомили меня эти крохоборы. Пойдемте же в мой кабинет, там безопасно и никто нас не услышит.       Они свернули направо и вскоре вернулись в уже знакомый коридор-колодец, а затем направились на противоположную сторону, где виднелись двери в другие коридоры. Отсюда журчание фонтана было слышно куда лучше — с этого места уже можно было рассмотреть его удивительную конструкцию.       — Позже я организую вам экскурсию по моему замку, я думаю, вам будет интересно познакомиться с его диковинками. — барон свернул на одну из лестниц. — Я вас уверяю, у меня найдется чем вас удивить.       После теплой обеденной коридоры Бренненбургского дворца показались Вейлону куда холоднее. И чувство, будто за ними непрерывно кто-то наблюдает, вспыхнуло с новой силой, только на сей раз он все списал на вино.