Третье пришествие

1. В тот день над Линкопией бушевала странная гроза. Зелёные молнии поминутно сотрясали шпили небоскребов, атаковали громоотводы на зданиях, грохотали над старым подвесными мостом. Электрическая буря свирепствовала в окрестных полях и лесах, била по отдельно стоящим деревьям, оставляя в них обугленные расщелины. Зарницы призрачно-зеленого цвета терялись в мареве рваных туч. Казалось, ад сошел на землю. Человек по имени Мартин, по прозвищу Омега, стоял у окна, сложив руки на груди, и хмуро вглядывался в потоки дождя. Где-то в нескольких километрах отсюда сейчас должен был проходить концерт его знакомой группы. Он надеялся, что у них не будет проблем с электричеством, а канонады ударных перекроют раскаты грома. Его уже много лет никто не называл Омегой, с тех пор, как он покинул группу при странных обстоятельствах. Больше пяти лет он занимался своим собственным музыкальным проектом и был, в общем-то, доволен. Хотя слава его старых знакомых гремела по миру, он не сильно жалел, что ушел тогда, заняв свое скромное место у руля независимой группы. Слишком сложно там все было устроено: фронтмены все время менялись, на каждом шагу подстерегали жестокие интриги и опасные подводные течения. А уж когда дело дошло до настоящих казней… В тот день Мартин был в отъезде. Да и будь он в Линкопии, что бы он мог сделать? За группой стоял самый настоящий темный культ, верхушка которого, называемая Духовенством, принимала поистине безумные решения. В отличие от многих метал-коллективов, которые напоказ щеголяли перевернутыми крестами, и полурелигиозных движений, воспринимающих Дьявола как символ борьбы за социальную справедливость, эти взаправду поклонялись Сатане. И, похоже, достигали в этом успехов, судя по мистическому кошмару, который творился в стенах Министерства. Нет, он бы определенно ничем не помог тому несчастному. Слишком могущественным было Духовенство, слишком много страха оно внушало. Мартин отхлебнул из бутылки Mariestads, которую держал в руке, и отошел от окна, отгоняя мрачные мысли. 2. И всё-таки одна неприятность в тот вечер произошла. В приземистое здание музыкального клуба, в котором было от силы десять этажей да подвал, ударила молния! Да еще как ударила. Прошла прямо насквозь, по этажам до самой земли, коварно проигнорировав громоотвод. На несколько минут в здании вырубилось электричество, но потом запустились аварийные генераторы, и энергоснабжение удалось восстановить. Все время, пока в зале было темно и слышался только гул растерянных голосов, Папа Эмеритус IV нервно расхаживал по сцене, стискивая в руке микрофон. Шоу как раз подходило к концу, его прервали в середине исполнения "Dance Macabre". Теперь придется начинать заново. Ну ничего, они начнут, как ни в чем не бывало. Как только снова заработала аппаратура, Папа скомандовал гулям продолжать, и песня грянула с новой силой. В это время этажом ниже, в подвале, клубный охранник стоял в дверях полутемного помещения. В зале были выставлены гробы - самые настоящие ящики с мертвецами (восковыми куклами, конечно, не привезли же они в самом деле с собой мертвецов, помилуйте, но с другой стороны, совсем как живые, ей богу, вот-вот встанут и пойдут). Всего было три ящика. Охранник слышал, что раньше их было четыре, но один из них в последнее время задействовали в шоу. Тела (не настоящие тела, конечно же) выставляли на всеобщее обозрение перед концертами, чтобы фанаты могли пофоткаться со своими почившими кумирами. Когда несколько минут назад ослепительная зеленая вспышка расколола воздух у него за спиной, ударив в один из гробов, у него чуть не отнялись ноги. Грохот был такой, что охранник наполовину оглох. Он ошарашенно глядел на обугленный дымящийся ящик, усыпанный осколками стекла. Он обернулся, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но обнаружил, что во всем коридоре, ведущим в подземный зал, погас свет. Пока он напряженно вглядывался в темноту, решая, что ему делать, за его спиной медленно вырастала зловещая темная фигура в высоком головном уборе. Охранник наполовину потерял слух, вероятно, поэтому не услышал шороха ризы, не заметил шагов обутых в кожаные ботинки ног, ступающих по осколкам стекла. Лучше бы ему было обернуться. 3. Все они рано или поздно оборачиваются. Так было и с этим. Он, видимо, затылком почувствовал пристальный взгляд - эту мелкую дрожь, которая распространяется от головы по задней поверхности тела. Он обернулся резко, словно от этого зависела его жизнь, но вместо того, чтобы закричать, остался стоять как вкопанный. Из темноты на него взирала пара цепких глаз. Есть два типа портретистов: одни начинают набрасывать рисунок с общих очертаний, положения головы и плеч. Другие с ходу пытаются передать выражение глаз, и лишь потом дорисовывают вокруг них все остальное лицо. Эта фигура вырисовывалась именно с глаз. Умные и проницательные, они располагались в глубоких черных впадинах, зияющих на бледном, графично отрисованном лице-черепе. Неизвестный художник наносил грим резкими, прямыми линиями, повторяя острые изгибы скул и впадины щек. Брови мужчины хмуро сходились к переносице, практически нависая над зрачками. Крупные, брутально широкие губы с подведенным сверху контуром складывались в жёсткую линию, намекая на крутой нрав обладателя. Человек был одет в черную ризу с золотой оторочкой. Жилистую шею обхватывал широкий черный воротник, ниспадающий на плечи; на его шелковистой ткани происходила игра света и теней. Из-под папской митры, ерошась, выбивались пряди иссиня-черных волос. Это ведь была именно митра? Головной убор Папы Римского? Охранник в ужасе попятился. Практически у него на глазах одно из тел, которые он считал восковыми муляжами, поднялось из гроба и теперь оттесняло его к двери. Он знал, что должен бежать, если хочет спасти свою жизнь, но ноги его не слушались. Однако Папу, похоже, занимало другое. Он повел головой, пытаясь лучше расслышать доносящуюся сверху музыку. Там гремела "Dance Macabre". - Кто играет? - спросил он. - G-ghost, - выдавил из себя охранник. - Они уже час играют. Местная группа. Кустистые брови Папы удивленно взлетели вверх. - Ghost теперь играют диско? - Он скосил глаза в сторону, болезненно скривившись. - Вот дерьмо. Он обернулся, окидывая взглядом утопающий в тенях зал. Скользнул взглядом по оставшимся двум гробам, обитатели которых не спешили следовать его примеру. - Какой сейчас год? - 2022, - пробормотал охранник. - Проклятье… - процедил мужчина сквозь зубы. Он отвернулся и сделал несколько шагов в сторону гробов, заставляя охранника выдохнуть с несказанным облегчением. Он подошёл к ближайшему ящику и склонился над ним, вглядываясь в тускло мерцающее стекло. На его лицо набежала задумчивая тень. Он опустил взгляд на свои руки, между которыми вдруг проскочил зеленый электрический разряд. Охранник отшатнулся от него. - Пожалуйста, только не здесь… - вырвалось у него на автомате, хотя он не вполне осознавал, что именно имел в виду. - Не здесь? - задумчиво откликнулся Папа. Он прошагал мимо мужчины, ступая в узкий коридор, ведущий наверх. Наверх, к небу, к грозе, к вершине. - Здесь есть лифт? 4. Из метеосводки от ██.██.2022: “Сегодня над Линкопией и ее окрестностями было зафиксировано необычное метеорологическое явление. В течение часа наблюдалась гроза, сопровождаемая ливнем и вспышками зеленых молний. Метеорологи связывают это с прохождением мощного циклона с дождем и градом, который не выпал осадками, однако придал атмосфере зелено-голубой оттенок. Такие мощные суперячейковые грозы больше характерны для центральных штатов США. Ученые объясняют, что это связано со столкновением двух разных по физическим свойствам воздушных масс, вызвавших мощные возмущения в атмосфере. От редкого явления пострадало одно из зданий в черте города, в которое попала молния, приведя к обесточиванию всего квартала. К счастью, энергоснабжение удалось восстановить через четверть часа”. Если кто-то наблюдал в тот день крышу упомянутого здания, он мог бы заметить сквозь потоки дождя мужскую фигуру в длинных одеждах, которая, запыхавшись от подъема по лестнице, выходила на смотровую площадку. Подойдя к парапету, человек подставил лицо струям дождя, не обращая внимания на стекающий по щекам грим. Он снял митру и поставил ее у себя под ногами, так что ветер мог трепать его волосы и развивать края ризы. Мужчина раскинул руки, и несколько молний одна за другой ударили в него, сотрясая воздух чудовищным треском. Мужчина что-то кричал, взывая к небу, и смеялся, невредимый, словно молнии проходили сквозь него беспрепятственно, как через идеальный проводник. Фигура воздела руки, и от ее пальцев к тучам протянулись ветвистые зеленые разряды. Не переставая смеяться, мужчина запрокинул лицо, пока крупные дождевые капли разбивались о его кожу. Если слезы и текли по его щекам, то из-за дождя это невозможно было разобрать. Примерно через два часа в дверь Мартина “Омеги” Перснера позвонили. 5. Хозяин дома никого не ждал, поэтому, прежде чем открыть дверь, приник к дверному глазку. За дверью стоял призрак. Человек, которого Мартин давно считал мертвым, взирал на него, явившись прямо на порог его дома. Его лицо было в ужасных потеках черно-белого грима. Пряди мокрых волос свисали на глаза. С подола длинной ризы на пол капала вода. Под ним уже скопилась небольшая лужа. Где-то над его головой, в вышине, рокотали раскаты грома. Мартин отодвинул цепочку и отпер дверь. Папа Эмеритус шагнул в квартиру, минуя ошеломленного хозяина, который послушно отступил в сторону, чтобы пропустить его. - Это не можешь быть ты. Это просто невозможно. Я видел тебя в гробу. - Да, ты видел меня в гробу. Здравствуй, Омега. - Папа повернулся к нему и положил руку ему на плечо. Мартин вздрогнул от прикосновения мокрой, вполне материальной перчатки. - Скучал по мне? 6. Папа сидел с чашкой горячего кофе в руках. Он уже успел принять душ и переодеться в чистый хозяйский халат, и теперь его зачесанные назад волосы благоухали фруктовым шампунем Омеги. Его мокрая риза и подрясник сушились на радиаторе, который Мартин любезно ему предоставил. Он хотел было предложить и одежду со своего плеча, но Папе она была велика. Штаны буквально сваливались с него, а рубашка провисала на плечах. Омега сидел напротив, сверля незваного гостя недоверчивым взглядом. - Тебе говорили, что быть живым мертвецом - это ненормально? - Я скажу тебе, что ненормально, - отозвался Папа, отхлебывая крепкий кофе. - Быть мертвым мертвецом. Поверь, это не сладко. Знаешь, чего бы мне сейчас хотелось? - Он мечтательно закатил глаза. - Конфет. Я, кажется, лет пять их не ел. - У меня есть леденцы. - Мартин протянул руку к кухонному столу и передал гостю вазочку с лимонными сладостями. Папа взял одну и начал степенно ее разворачивать. - Мне до сих пор не верится, - покачал головой Мартин. - Фома ты неверующий, - отозвался Папа. - Стигматы показать? - Он оттянул ворот халата, обнажая уродливый шрам, пересекавший шею по всей окружности. Омега присвистнул. - Значит, казнь - не выдумка. И ты действительно воскрес. - Это такая не выдумка, скажу я тебе. - Папа закинул в рот леденец, прокатил его по внутренней стороне зубов и, прикрыв глаза, замычал от удовольствия. - Вот оно. Ради этого стоило возвращаться. - Как вообще так вышло? - Скажем, не без божьей помощи. - Папа решительно отправил в рот еще две конфеты. - И ты знаешь, какого бога я имею в виду. Мартину пришлось напомнить себе, что этот человек, которого он когда-то считал своим другом - один из той самой шайки сатанистов. Не было ничего нормального в этом Папе, который разгуливал по улицам в ризе и митре (это вообще законно?), смеялся своим злодейским смехом и пах какой-то едкой химией, которой его накачали, пока он лежал в мертвецкой. Он был насквозь ненормален, и его эксцентричность одновременно отталкивала и привлекала бывшего гитариста Ghost. - Послушай, Омега, - Папа доверительно склонился к нему через стол. - Извини, что говорю тебе об этом с набитым сладостями ртом, но нам надо обсудить ту “ситуацию”, - он изобразил пальцами кавычки. - Ты тогда единственный остался мне верен. Когда все от меня отвернулись, ты отказался поверить в их бредни обо мне, и Духовенство “помогло” тебе уйти. Верно? - Ну, - Мартин почувствовал, что пришло время объясниться. Папа не собирался тянуть кота за хвост. - После того концерта, когда тебя увели со сцены, Сестра отправила меня за пределы Отроготии. Думаю, она полагала, что со мной могут быть проблемы. Когда я вернулся, ты уже лежал в гробу. Прости, я ничего не мог сделать. Я даже не знал о том, что готовится. - Я тебя не виню, - сказал Папа, пристально глядя ему в глаза. - Я просто хотел убедиться, что адекватно понимаю ситуацию. - И никто давно уже не называет меня Омегой, - добавил Мартин. - Это то имя, которое я дал тебе, и я буду звать тебя только так, - сказал Папа, катая во рту леденец. - А я всегда делаю только то, что хочу. Так вот. У меня есть намерение втянуть тебя в грязную авантюру. Сейчас ты единственный человек, которому я могу доверять в этом городе. Мне понадобится твоя машина, твои деньги, твой кофе и твои конфеты. И твой ноутбук. Нам придется менять отель каждые несколько дней. Мы будем встречать разных людей. Вполне вероятно, что прольется кровь, - Папа перекатил конфеты из одного края рта в другой. - Я буду просить тебя делать разные вещи, но ты всегда сможешь отказаться. Единственное, чего я не потерплю - это предательство. Ты можешь сказать мне “нет” прямо сейчас. Возможно, после того дерьма, что мы пережили, ты не тот человек, что ищет приключений на свою голову. Если тебе дороже покой, лучше откажись. Потому что со мной ты потеряешь его надолго. - Что я получу взамен? Какова цель всего этого? - Ты получишь возможность присоединиться к моему марафону мести. - Папа с хрустом разгрыз один из леденцов. - В моем списке семь персон. Мы доберёмся до каждого. Важно, чтобы они получили по заслугам. - Знаешь, все же, пять лет прошло. Это немалый срок. - Если они забыли, мы им напомним. Пять лет они уходили от ответственности. Омега, это очень темная миссия. Я хочу, чтобы ты осознавал все риски. - Список из семи персон. А можешь озвучить? - С готовностью. - Папа начал загибать пальцы. - Альфа. Земля. Вода. Воздух. Папа Эмеритус IV. Папа Нихил. Сестра Император. Мартин присвистнул. - Нам никогда не порешить их всех. Духовенство не позволит. - Ты меня своим Духовенством не пугай, - парировал Папа. - Сейчас Сестра поняла, что я пропал из музея. Она начнет действовать, и будет действовать быстро. Мы должны быть быстрее и умнее ее. Во-первых, она будет меня искать. Во-вторых, гробы перестанут выставлять на концертах. Они будут заперты в подвале Министерства, и получить к ним доступ будет очень сложно. Кроме, возможно, Нихила. В-третьих, она постарается добраться до всех, кто может быть со мной связан. До тебя, Омега. В твою дверь могут позвонить в любую минуту. Ты можешь выставить меня за порог с охапкой мокрой одежды и леденцами за щекой. И когда они придут, сказать, что не видел меня. А можешь собрать чемоданы, завести свою машину, и мы вместе отправимся в тур по мотелям Линкопии. Выбирай. Мартин почесал затылок. - У меня есть условие. - Конечно. Что тебе угодно? - Я не хочу никого убивать. И никаких пыток. - Разумеется. Всю грязную работу я беру на себя. - Тогда я согласен. - Встань. Подойди. - Папа поднялся. Мартин последовал его примеру. Папа положил руку ему на плечо. - Мартин-мать-твою-Перснер, я вновь нарекаю тебя Омегой. Омега радостно рассмеялся. - Папа-мать-твою-Эмеритус, как же я скучал по твоему сумасбродству! 7. Они расположились в придорожном мотеле в противоположной части города. Оформившись под чужими именами, они взяли отдельные одноместные номера на деньги Омеги. Папа сказал, что если будет туго с финансами, он всегда может зарабатывать пением в подземных переходах, в то время как Омега будет аккомпанировать ему на гитаре. Он даже пообещал исполнять песни только из репертуара Адель, чтобы не привлекать внимание Духовенства. Омега горячо согласился, радуясь, что Папу не покинуло его чувство юмора. - Есть еще кое-что, что нам надо обсудить. Папа восседал в кресле, не слишком удобном или мягком - именно таком кресле, которое можно было получить за 300 крон в день, но для Папы и этого было достаточно. Он вспоминал одну из своих первых фотосессий, когда его усадили на табурет, который должен был имитировать трон, и дали в руки маски гулей. Славные были времена. Опершись локтями на подлокотники, он заговорщицки наклонился к Омеге, сцепляя кончики пальцев. Совсем как киношный злодей, подумал Омега. - Видишь ли, я никогда не заставляю моих людей делать что-либо без их согласия. Поэтому я хочу, чтобы между нами все было заранее обговорено. Грядет большая заварушка, и мне нужно быть абсолютно уверенным в твоей преданности. Короче говоря… - Папа вздохнул, поведя зрачками по кругу. - Мне нужно, чтобы ты был моим Альфредом. - Альфредом? - Омега дважды моргнул. - Не обольщайся. Ты не Бэтмен. В лучшем случае, Черная Мамба. - У Черной Мамбы был преданный дворецкий, который помогал ей разгадывать преступления, заботился, как родной отец, и при этом приносил чай? - Пожалуй, нет. А тебе случайно не нужен Робин? - Мне нужен Альфред, Омега. - Все остальное еще куда ни шло, но я отказываюсь приносить чай. Если уж ты собираешь команду для тайной операции, ты мог бы быть Оушеном. - Боюсь, у меня столько друзей не наберется. - Это верно, да, - Омега вздохнул. - Ладно, я согласен быть твоим Альфредом. - Обещаю, что иногда буду брать тебя на дело, как настоящего Робина. - По рукам. - Превосходно. Значит, партия началась. - Папа откинулся на спинку кресла, потирая руками в перчатках. - И еще кое-что. Мне нужно, чтобы ты нашел Цириссу. Сделай это раньше, чем ее найдет Сестра.