regiae passionis

      Кончик кисти из жесткой щетины плавно движется по натянутому льну, оставляя за собой мазки масла, которые в свою очередь играют бликами от солнечного света. Изящные, длинные пальцы после каждого прохождения по холсту оборачивают кисть в руке, теряясь над рождающейся картинкой, чтобы понять, где следует пройтись дальше. Брови Хёнджина сведены к переносице в задумчивом выражении лица, которое постоянно приходит во время рисования. Сегодняшний творческий порыв выдался для юноши весьма неожиданным, ведь в течении некоторого времени вдохновение не посещало его. Однако занятие любимым делом привлекало явно больше глубокого погружения в собственные мысли, что терзали голову изо дня в день. Хотелось сбежать от них, этих мыслей, как можно дальше, лишь только бы голову не занимала навязчивая одержимость скорым приемом.       Со дня возвращения принца из туманных островов прошло около полутора недели, а где-то внутри солнечного сплетения все так же изнывали вопросы, которым, к сожалению, было не суждено быть озвученными. Они стали неприятным осадком и имели совесть напоминать о себе с определенными интервалами во времени. Хвану впервые отказали в дружбе и это не столь ударило по его самолюбию, сколько дало причину его внутреннему параноику проявить себя, продолжая требовать ответа на то, что же все-таки было сделано не так. Возможно, это будет звучать слегка высокомерно, но он ещё ни разу не сталкивался с тем, что не мог получить желаемое: в детстве с родителями удавалось расправиться с помощью милого и весьма сладкого поведения, которое мечтали получать многие родители от своих детей, а в более взрослом возрасте на него стал работать и его статус, и не абы какая очаровательность. Иногда хватало самой простой улыбки, чтобы расположить человека к себе, но на Минхо этот прием не сработал. По этой причине у юноши возникло немалое желание узнать, как же все-таки расположить к себе старшего принца, ведь тот казался той ещё ледяной глыбой. Принцип не судить человека по первому впечатлению тоже отыгрывал немалую роль и толкал к тому, чтобы подобраться к Ли как можно ближе, узнавая о его личности что-то новое.       Тяжелый вздох сорвался с уст Хёнджина, а кисть была опущена на палитру, что лежала на небольшом столике рядом с мольбертом. Окинув результат проделанной работы взглядом, парень отметил, что картина получается достаточно темной по сравнению с теми, что он рисует обычно. Вероятно, от мамы поступят вопросы о настроении и о том, всё ли хорошо у её сына. Но что он может ей ответить? «Мама, меня излишне интересует холодная личность принца королевства, с которым вы достаточное количество времени враждовали, и мне хочется познакомиться с ним поближе, ведь мне ещё никогда не отказывали в дружбе»? Возможно, так бы он и ответил, но был уверен, что в ответ бы прозвучали слова о том, что отец будет только рад, если помимо понемногу налаживающихся торговых и государственных отношений, будет и дружба между двумя наследниками. «Это подарит нашему королевству уверенность в будущем, а тебе — друга, как человеку, и союзника, как следующему королю» — королева всегда была озадачена судьбой принца и старалась сделать все, чтобы его правление было как можно более комфортным и успешным. Думать о скорой передаче престола хотелось меньше всего, но родители обеспечивали Хвана постоянными напоминаниями об этом. После такого сбежать хотелось не только от своих мыслей, но и от собственной судьбы, что была предрешена задолго до его рождения. Ведь все наследники престола рождаются с огромным чувством обязательства, не так ли?       Встав с невысокого табурета, что был испачкан красками, ведь кисть не всегда так уверенно лежала в юношеской руке, парень потянулся, разминая спину, что устала от нахождения в одном положении в течении продолжительного времени. Как долго он сегодня рисовал? В окне можно было увидеть, что солнце уже спряталось за горизонтом, оставляя за собой лишь огненные разводы на небе. Возможно, он просидел в этой комнатке весь день, от чего мать опять будет в возмущении, ведь не видела сына за сегодня ни разу, кроме как за семейным завтраком. Будто им было, о чем говорить, что она так яро хотела проводить время со своим отпрыском. Любое времяпровождение с королевой не выходило за рамки пары фраз о том, как прошел день или какими цветами следует освежить вазы в столовой. Иногда, всё же, она могла прочитать некие нотации о поведении на светских вечерах или важности обучения и наличия в голове определенных знаний в какой-то сфере, что могут помочь со временем. Подобные диалоги пролетали мимо ушей Хёнджина, который в такие моменты явно находился в другом измерении, стараясь не слушать заезженные фразы. Юноша проходит к выходу из его, так называемой, мастерской и, перед тем как толкнуть дверь, возвращает взор к картине: на полотне темнотой завораживают высокие деревья, некоторые из которых все ещё были похожи на обычные палки, ведь не подверглись детализации, а за ними виднеется не менее темная толща воды, что плещется об высокие скалы утеса. Отметив, что стоит придать большей теней кронам, которые те отбрасывают от слегка теплого лунного света, принц все же выходит и удаляется вдоль коридора к своей комнате. Там, скорее всего, его уже ожидает подготовленная служанками кровать, ведь обычно после проведенного дня в мастерской, принц не спускается даже на ужин, отдавая предпочтение сну. Тело, как и обычно, ноет от сидения на одном месте, а глаза медленно открываются и закрываются от сильной концентрации на одном и том же.       Комната встречает пустотой, а кровать обволакивает в прохладные, от открытого окна, объятья. По коже пробегают мурашки от неожиданного контраста, а от макушки до пят проходит легкая волна расслабления. Из груди вырывается облегченный вздох, а глаза блаженно прикрываются. Хочется уснуть, но Хван заранее знает, что это не получится из-за очередных приливов размышлений, которые он вытеснял из головы в течении всего дня, перекрывая это любимым занятием. Следует ещё один вздох, а юноша закутывает самого себя в одеяло, зная, что спать в одежде — не самое хорошее решение, но понимая, что сейчас он будет явно не в силах сменить легкую рубаху и брюки на пижаму, что всегда ждет его на комоде напротив кровати. Пробегает мысль о том, что он достаточно давно не общался с друзьями и, возможно, стоит это исправить в ближайшие дни. «Возможно, это тоже поможет мне отвлечься» — мозг проигрывает все воспоминания, которые были связаны с теплыми встречами и беседами, и то, как они помогали перекрыть такую назойливую пустоту где-то там, глубоко внутри.       Нет, Хёнджин не был одиноким. Нет, у него не было тяжелой судьбы и вся его семья рядом с ним. Нет, он не думал, что в этом мире ему может быть хуже всех, ведь у всех людей свои разные, личные проблемы. Но поверил бы кто-то в то, что надоедливое желание идеала, ненависть к любого рода ошибкам, чувство одиночества и пустоты являются компаньонами молодого, очаровательного наследника престола? Ответ очевиден, ведь никто даже не задумывается о том, что у него может идти что-то не так. «А кто-то когда-то этим интересовался, чтобы знать про это?» — вопрос, опять-таки, до жути риторический, ведь дела никому не было до этого. Поэтому, со временем смирившись с такой не самой уж и плохой участью, на лице стали меняться маски, что были созданы индивидуально под отдельные случаи и под определенных людей. Прекрасный принц с улыбкой, что встречает гостей и услужливо делает всем комплименты — для светских мероприятий; идеальный сын с до автомата доведенными манерами и точными целями в жизни — для родителей, что бы те гордились; чудесный человек с добрым сердцем, который никогда не откажет в помощи — для незнакомых людей. Но для кого тогда был такой Хван, что сейчас лежал в своей кровати с роем мыслей в собственной голове, кусающий губы и желающий уснуть как можно скорее, чтобы сбежать от реальности, что была не такой, о которой мечтал маленький мальчик. Какими бы давними не были детские мечты, но они все ещё жили где-то на подкорке сознания, навеивая неукротимую тоску напоминаниями о себе. Почему никто не смог разбить эти мечты раньше, поставив рамки в виде будущего престола, чтобы не допустить полет детской и воодушевленной фантазии, что сама выстроила желанное будущее? Маленький Хёнджин, который сам себе обещал стать первооткрывателем, что будет путешествовать по миру, закрепляя воспоминания о прекрасных местах, где он смог побывать, на полотнах с красками, грустно смотрит на то, какое суровое и ограниченное будущее его ждет. Разве хотел он с головой нырнуть в государственные дела, как это делал отец, и решать проблемы, от которых зависит не только его собственная жизнь?       Таким принц позволял себя видеть только одному человеку, как бы сопливо это не звучало. Веселый, но в тоже время рассудительный, Феликс стал первым, кому юноша доверил рассказ о разбитых мечтах и надеждах. Друг в ответ на долгое повествование улыбнулся и пообещал, что чтобы не было, старший всегда может положиться на него и быть уверенным, что его выслушают и примут в любом случае. Родители Ли не имели никакого престижного статуса, но королева была в восторге от нарядов, которые ей шила мама веснушчатого парнишки, и ей хватило одной единой примерки в ателье, где та работала, чтобы пригласить женщину шить при королевском дворе. У миссис Ли были золотые руки, как любила выражаться мать, а Хван отвечал на это, что её сын тоже золотой человек. Сперва особой радости и радушия к дружбе принца и Феликса не имел никто, но после того как мальчик показал свое хорошее воспитание и уважение к короне, королева потеплела в отношении к нему и не была столь категорична к их общению. Хёнджин был очень благодарен за это, ведь тяга к новому другу была достаточно сильная, а отношения со временем становились только крепче. Он был рад иметь такого человека рядом.       Поток тёплых мыслей и воспоминаний прервало шарканье где-то под окном комнаты принца, отчего тот нехотя открыл глаза, стараясь предположить, что там может происходить. На ум приходит только одна мысль, что заставляет улыбнуться и сесть на кровати, с ожиданием глядя в окно. Неожиданно (а может и даже очень ожидаемо) в окне появляется рука, что цепляется за выступ от оконной рамы, а следом за ней показывается и вторая. Принц тихо смеется, наблюдая такую уже привычную для него картину и удивляется, насколько у него сильная ментальная связь с другом: стоило ему только подумать о нем, как он уже тут как тут.       — Смешно тебе значит, да? Помочь не хочешь мне? — обладатель русой макушки, что не заставляет долго ждать своего появления, недовольно пыхтит, стараясь как можно крепче ухватиться, чтобы влезть в окно.       — Но ты же раньше и сам хорошо справлялся, Ёнбокк-и. И пугать меня своим появлением тебе тоже хорошо удавалось. Неужели тебе мало того, что я уговорил стражей на то, что ты в любое время можешь приходить ко мне? — Хёнджин все же подрывается и подает руку другу, втаскивая того в комнату, стараясь не тянуть слишком сильно, чтобы не навредить.       — Заходить через дверь уж слишком обыденно. — парень свесил ноги в комнату, садясь на подоконник и вытирая руки одну об другую. — И я, кажется, просил меня так не называть.       — Но это же мило, Ёнбокк-и. — принц хихикнул, на что получил легкий толчок в плечо от друга, который спрыгнул на пол и сверкнул взглядом на него.       — Феликс тоже звучит очень мило. — хмыккнув, младший прошел вглубь комнаты, присаживаясь на кровать и осматриваясь вокруг, отмечая и то, как сильно залегли темные круги под глазами друга. — Тебе совсем не стыдно? После приезда твоего ни слуху, ни духу. Мне же интересно.       Хван неуверенно пожал плечами, в жесте извинений, и понял, что оправдываться не имеет смысла. Он сам не до конца понимал, почему не встретился с другом раньше, и ему было действительно жаль, что, возможно, заставил младшего волноваться о себе. Но тот сейчас улыбался как ни в чем не бывало, отчего на душе и вправду было самую малость, но легче. Оттолкнувшись от подоконника, на который принц облокотился ранее, он прошел к кровати и сел рядом, заключая Феликса в объятья, ухватившись за того руками вокруг тонкой талии. Сверху послышался тихий смешок, а небольшая ладошка через какое-то время уже игралась с длинными прядями волос. Никто из юношей никогда не был против тактильности, в особенности Хёнджин, который успокаивался только от крепких объятий Ли.       — Тебя что-то беспокоит? — озорной, как до этого казалось, голос младшего опустился до глубокого шепота, что было весьма необычно, учитывая чуть ли не кукольную внешность, а тут в дуэте столь глубокий и басистый голос.       — Ты же знаешь, что я слишком много думаю, Ликси. — старший вздохнул и уложил свою голову на колени к другу, прикрывая глаза и слегка дуя губы, чтобы показать свою озадаченность в этот момент.       — Что-то произошло во время поездки? — Ёнбок опустил взгляд на умиротворенное лицо у себя на коленях и умилился от спокойствия на нем.       — Точнее не что, а кто. — принц вздохнул и открыл глаза, сцепляя руки в замке и укладывая их на свой живот.       — Наш милый принц Хван влюбился? — брови Ли заиграли в смешном танце, а губы растянулись в двухзначной улыбке. — Ты почти никогда не говорил, что причиной твоих мыслей является кто-то, за исключением короля и королевы. Ну же, поведай мне эту историю любви, я весь во внимании.       — Ты невыносим, ты же это знаешь? Тебе лишь бы поскорее сплавить меня кому-то на попечение, да? — Хёнджин, собрав всю наигранную обиду, посмотрел другу в глаза, совсем по-детски надувая щеки. — И вообще — фу. Эти ваши ванильные сопли не для такого красавчика как я. — выражение лица быстро переменилось на более самоуверенное, а сверху послышался смех.       — Тебе, мой милый принц, податься бы в театр с таким актерским талантом. И я просто, вообще-то, хочу для тебя счастья! — Феликс закатил глаза, складывая руки на груди, перед этим выплетая свои пальцы из длинных темных прядей.       — У меня вся жизнь получше театра, ты же знаешь. Думаю, такой сюжет явно выиграл бы в номинации «Лучшая драма года» и собрал бы миллионы слез и оваций. — получив щелбан в лоб, из уст старшего вырвался недовольный возглас.       — Давай от темы не уходи, а то я тебя не первый год знаю: заболтаешь меня, а потом вытаскивай из тебя чистосердечные признания. Вновь родители докучали или на этот раз что-то новенькое? — младший оперся на руки, выставив их позади себя, и приготовился слушать рассказ, который явно долго обдумывался из-за продолжительного молчания в комнате.       — Их принц… Он такой странный? — Хван поднял глаза к другу, чтобы заметить, как у того вопросительно выгнулась бровь. — Мне, наверное, впервые отказали в дружбе, но в тоже время человек показался мне интересным. У нас определенно есть общие темы и то, что мы можем обсудить в разговоре, но меня, такое ощущение, что нагло вытолкнули из комнаты и наглухо закрыли дверь перед самым носом! — в тоне принца можно было услышать легкую нотку возмущения.       — Ты же не принял это на свой счет, я ведь прав? — бровь младшего все так же выгнута, а глаза бегают по лицу друга, который молчит, не зная, что сказать в ответ. — Я надеюсь, что ты шутишь.       — Я подумал, что мог сказать что-то очень резкое и ему могло это не понравиться. Может, я был слишком открытым и его это спугнуло? Мне бы очень хотелось пообщаться с Минхо побольше, потому что я впервые за долгое время встречаю человека, который увлекается астрономией так же, как и я, так ещё и своего ровесника. — юноша бурчит все слова себе под нос, виновато опуская глаза. — Надеюсь, на приеме, что будет через неделю, нам удастся с ним пообщаться и он не будет таким холодным, как в нашу первую встречу. Я ему даже свой любимый справочник отдал, представляешь?       — Минхо значит. — Феликс обводит комнату задумчивым взглядом и останавливается на окне, в которое он залез: благо принц жил на втором этаже и это было сделать не так трудно, но стража явно посмеивалась над ним. — Если ты доживешь до этого приема, то вы просто обязаны пообщаться. Не только же со мной тебе общаться, правильно? Я не могу обречь мир на то, что он не увидит твой актерский талант.       — Что значит, если доживу? — Хёнджин с вопросом смотрит на друга, не понимая к чему была сделана такая категоричная вставка.       — Потому что я тебя сейчас прихлопну, уважаемый принц. — пальцы Ли, как дикий зверь на добычу, кидаются на бока друга, начиная танцевать там и щекотать. — Я тебе сколько раз говорил перестать принимать все грехи этого мира на свой счёт, а? Какой же ты невыносимый, Хван Хёнджин!       Старший начинает пищать от неожиданности и старается всеми своими силами прикрыться от такой жестокой каторги. Только Феликс знал, что их принц чуть ли не больше всего на свете боится того, чтобы чужие пальцы бегали по ребрам в щекотке. В такие моменты аристократичность как рукой смывает, и парень начинает извиваться и брыкаться, стараясь уберечь себя от таких мук.       — Я сдаюсь! Сдаюсь, только перестань, чёрт бы тебя побрал! — Хёнджин подает запыхавшийся голос, слушая как злобно смеется его друг, даже не думая прекращать такую сладкую (для него) пытку. — Феликс, пожалуйста!       Пальцы продолжают бегать по чужим ребрам, а младший победным взглядом смотрит на своего друга. Пробежавшись ещё пару раз взад-вперед, Ли все же перестает мучать юношу, голова которого уже сползла на кровать с колен, а сам он жадно хватает ртом воздух, пытаясь отдышаться. Такие методы вправления мозгов на место Ёнбок любил применять намного больше, чем долгие разговоры, во время которых его друг обычно вздыхал тяжело и окроплял солёным слезами свои щеки.       — Прекрати все брать на себя. Откуда тебе знать, может, он до этого с кем-то поссорился? Может, у него просто не было настроения? А, может, это его образ изначальный, которым он проверяет людей? Твоя дурная голова будет продолжать себя винить и топить в плохих мыслях, пока ты не поймешь, что твоей вины в чем-либо может даже и не быть. — Ли вздохнул и вновь подарил другу легкий щелбан. — Хотел бы я взглянуть на этого твоего Минхо.       — Эй, с каких таких пор он стал моим? Ты опять за свое взялся или мне показалось? — Хёнджин садится рядом и толкает младшего в плечо, шутливо сводя брови к переносице. — Если у тебя получится придти на прием, то посмотришь. Ты же придешь? — в глазах читалась надежда, как будто на Феликса смотрел не его друг, которого он парой минут ранее щекотал, а убитый горем человек, что видел в нем свою последнюю надежду.       На самом деле, если друг все-таки сможет вырваться на этот вечер, то принцу было бы намного спокойнее на душе. Если бы Минхо вновь повел себя так холодно, он бы мог прийти к Феликсу и провести время с ним, чтобы лишний раз не искать причины винить себя и не прятаться от голодных взглядов подруг матери, которым лишь бы допросить молодого принца о том, когда он уже познакомит двор и подданных со своей избранницей. Позволяло бы ему его воспитание, он бы показательно кривился на такие вопросы, отказываясь на них отвечать и огрызаясь в ответ тем, что дамам стоит следить за своей собственной жизнью, или же найти более интересные занятия чтобы она им такой скучной не казалась.       — Я постараюсь отпроситься у мамы. Ты знаешь, что она не особо одобряет мои появления на подобных мероприятиях. — парнишка пожал плечами и постарался улыбнутся, гоня прочь мысли о возможных последствиях такого вопроса дома.       — Если что, то ты знаешь, что я всегда готов поговорить с ней. Или же моя мама может это сделать, ведь они достаточно часто видятся во дворце. Она без ума от тебя! — Хёнджин приобнял друга за плечи и потянул назад, укладывая их обоих поперек кровати.       Ли вздохнул и кивнул, соглашаясь. Он знал, что друг будет готов на голове ходить, только чтобы его отпустили и не сомневался, что договориться всё-таки получится. Мама не была в восторге от таких идей по одной простой причине — мы никто и делать нам там нечего. Феликс всегда старался доказать женщине, что он не доставляет там никому дискомфорт и что королева, у которой она как раз и работает, очень рада, что у принца есть такой друг, и всегда улыбается ему при встрече. Неужели, если бы его там не хотели видеть, его бы не выгнали оттуда при первой же возможности? Такие аргументы всегда притупляли маму, и она соглашалась, но юноша не был уверен, на сколько времени их ещё хватит.       — Не надумывай себе лишнего, хорошо? Я уверен, что вы не будете ссориться и все пройдет хорошо. — Хван ткнул младшего кончиком пальца в щеку, на которой россыпью созвездий красовались веснушки, и по-доброму улыбнулся, обнимая друга.       — Я же могу у тебя остаться? Никто не будет ругать? — Ёнбок приобнял друга в ответ и поднял на него глаза, заранее зная ответ на свой вопрос, который звучал при каждой ночной вылазке во дворец.       — Не думаю, что теперь у меня получится уснуть в одиночестве, поэтому ты остаешься и рассказываешь мне о том, что нового произошло у тебя, за время моего отсутствия. — принц хмыкнул и прикрыл глаза, при этом навострив уши, чтобы послушать теперь уже то, что расскажут ему.       — Не знаю, чтобы я без тебя делал, засранец. — Феликс рассмеялся и растрепал чужие волосы ладонью, застывая в лучезарной улыбке и начиная рассказывать, как обыденно проходили дни в отсутствие друга.       «Возможно, если бы не ты, то меня бы уже даже не было» — пронеслось у Хёнджина в голове, где и осталось, пока тот пристраивался на плечо к своему другу. Ли был до жути близким человеком и, казалось иногда, что без него жизнь бы точно текла ядом и с каждым днем все делалось бы только хуже. Юноша чрезмерно благодарен тому, что смог подружиться с Феликсом, который сейчас восторженно рассказывал о том, какие цветы ему удалось увидеть в лавке напротив его дома. Даже сам того не замечая, старший прикрыл глаза и уже через недолгое время мирно сопел, убаюканный повествованиями Ли. Тот же, заметив, лишь улыбнулся и пожелал спокойной ночи, устраиваясь также рядом и прикрывая глаза, в надежде так же быстро уснуть.