***
Было около 6 утра и Загитова позвонила Лизе для того, чтобы попросить еë подойти к переплетению, чтобы там обсудить одну «важную новость, которая точно заинтересует тебя, Лиз». Демоница нехотя собиралась, долго выбирала, что съесть и в итоге выбрала по дороге до переплетения сэндвич съесть. Она тщательно мыла голову, чтобы выйти с чистой шевелюрой, как на парад. В это же время Аля оделась в привычную одежду и лишь слегка накрасилась, поэтому и пришла она раньше, чем ожидала. В голове больше часа крутилась мысль о том, куда запропастилась эта брюнетка и что там так долго можно было делать. Загитова представляла, что у себя дома Туктамышева выбирала из тысячи нарядов тот, который ещë не показывала миру. Другой причины она не замечала для того, чтобы так задержаться. Как только же наконец издалека была замечена фигура в бежевом костюме, то ангел выдохнула, удивившись, что у демона были какие-то цвета в одежде отличные от чëрного, серого и красного. — Ждала меня? Извиняюсь, голову сушила долго, — улыбнулась Елизавета. — И одевалась ты тоже долго, как вижу. Я так и думала. Пространство твоë нужно, — объяснила причину такой ранней их встречи Загитова. — И для чего же? А «пожалуйста» где? Про манеры забыла что ли, Заги? — стебала младшую демоница. — Я Сашины воспоминания изъяла о комнате, — твëрдо сказала хранительница. Тут же с лица голубоглазой исчезла вся несерьëзность и желание над девушкой посмеяться. Только подумать, стоило Загитовой просто уйти на пару часов из кофейни в «Хрустальный», как там успело произойти такое. Дьяволица начала додумывать, каким способом у младшей получилось достать их и где она словила спящей или расслабленной рыжеволосую. Тут же Туктамышева решила подготовить все свои силы и сконцентрировать количество энергии в душе для того, чтобы безопасно переместиться в своë пространство, которое она улучшала пару дней назад. Она подготовила себя к сильному заклинанию и попыталась понять, хватит ли сил у Алины на то, чтобы произнести его вместе с ней для более быстрого перемещения. — Так бы сразу сказала. Вот это уже хороший повод меня разбудить, — у Туктамышевой глаза загорелись. Елизавета протянула руку младшей для того, чтобы они вместе смогли переместиться в нужное им место. Брюнетка предупредила ангела, что стоит подготовиться к тому, чтобы произнести заклинание, ибо в прошлый раз они дольше спускались из-за того, что Алю посчитали за постороннюю, что мешало им спуститься вместе, ибо Туктик держала еë крепко рядом, чтобы не потерять. Загитова начала повторять каждое слово за старшей после того, как она это произносила. Постепенно она начинала чувствовать, как еë окутывает тьма, на сознание давил будто горячий пар от огня, что еë пугало, но она не сдавалась, понимая, что это обязательно. Закрыв глаза, когда они закончили говорить, обе подпрыгнули и переместились в неизвестность, летя вниз. Она слышала крики и звук от огня, который распространялся. На самом деле ничего из этих звуков не было реальностью, это не более, чем иллюзия, которая являлась и зрительной, но еë не наблюдала Заги. Трудно глядеть на рисунки и видео кричащих от боли девушек, когда вокруг них распространялся огонь. Кажется, это когда-то Елизавета называла «иллюзией страха». Лиза на подсознании боится огня? Может это еë бывший человеческий страх или причина смерти? Всë возможно. Нужно будет изучить самой информацию об этом. Если пространства — это буквально прохождение по путю из твоих страхов, которое ведëт к безопасному местечку, где тебя никто не тронет, то каким оно было бы у Алины? Об этом можно подумать, пока они добираются, держа друг друга за руки. Наконец приземлившись прямо на стопы, они оказались там, куда летели. Постепенно открывая глаза, Алина увидела это пространство. Оно стало подобно бордовому небу с красными облаками. Только Лиза видела вдалеке линии, которые очерчивали углы своеобразной комнаты и еë стены. Осмотревшись, Туктик довольно улыбнулась и выдохнула, поняв, что некоторые функции работали лучше и теперь можно было создавать различные предметы в нëм. — Вот и мы. Для начала, как ты добыла их? — спросила Лиза. — Вчера в «Хрустальном» увидела спящей Сашу, а дальше заглянула в память и оно само как-то появилось, — Загитова закатала рукав. Демоница коротко кивнула и начала сотворять вещь, с помощью которой они смогут просмотреть воспоминания Александры. Она также приметила краем глаза, что Алина сняла с руки перчатку длинную, которая была надета под рукавом толстовки. По руке распространились эти воспоминания подобно какому-то заражению. Кожа поверх имела черный рисунок по венам, а на ладони вместо пятнышка было солнце, которое заняло всю ладонь. Чернота по пальцам распространилась. Казалось, что эти воспоминания были вредны или ядовиты для тех, кто не являлся их хозяином, из-за чего на руке чувствовался лишний килограмм веса, который похож был на какой-то металл, который прижали к голой коже. Как только Туктамышева закончила со своим, то повернулась к Алине и посмотрела на руку той, пытаясь в уме хорошо отобразить эту картину. — Само, говоришь? Значит, подобные воспоминания свободно можно из головы убрать, не произнося заклинаний. Залезешь глубоко в память и оно, как на подносе, — делала вывод Туктик. — Вот оно как. Начнëм смотреть? А то на руке тяжесть мешает со вчерашнего вечера, — говорила ангел. — Руку давай, бедолага. Пальцы скрести на ней, — прокомандовала искусительница. Загитова сделала, как полагается и выставила руку вперёд, подходя постепенно по просьбе Елизаветы. Этот жест обязателен для считки информации с ладони. На белом экране появилась загрузка как только Аля приложила рисунок на руке к стеклу. С руки начал проходить рисунок, который распространялся по поверхности кожи в местах, где виднелись вены. Подобно высыхающему ручью они в виде пара с кожи пропадали и входили в экран, на которым с левого верхнего угла начал проявляться рисунок. Прошло около 5 минут, когда хранительница наконец смогла выдохнуть облегчëнно и дотронуться до руки своей, чтобы проверить, всë ли сошло. Обе глянули вперëд и увидели картинку от лица Саши. На ней виднелся каток и рядом еë девушка — Аня. Загитова дотронулась один раз до картинки. Самое время узнать, что было в тот день.воспоминание
Это был обычный тренировочный день на Земле. В нëм присутствовал только один нюанс. Сегодня последние сутки, когда Саша сможет быть демоном. Последний вечер, который она проведëт с крыльями на спине и с возможностью колдовать. Она провела этот день на нервах и только и делала, что рассуждала о правильности еë выбора. Девушка видела, как Этери Георгиевна часто смотрит на неë и обменивается мыслями, спрашивая о еë состоянии как моральном, так и физическом. Трусова вспоминала, как на протяжении нескольких лет задумывалась о превращении в человека, как собирала документы и соглашения, как копила деньги для того, чтобы собрать их на операцию, на оборудование для неё. Зеленоглазая помнит, как еë отговаривали и пытались убедить, что ничего хорошего нет в том, чтобы тебе отрезали крылья, что это дорого и она может пожалеть, что существуют плюсы в работе искусительницей. Она не могла забыть о том, как месяцами рассуждала о своих чувствах к Ане, о том, как они много времени провели вместе, как они друг с другом проводили время и как они пришли к тому, чтобы признаться друг другу в любви. Демоница не могла забыть и того, как они вместе гуляли, обсуждали их будущее, то, где они будут работать, как будут двигаться по карьерной лестнице, как долго собираются ещë кататься. Она наизусть может пересказать почти любой их разговор в этом месяце. И о том, как они обсуждали породы собак, и о том, как они спорили, какой кофе лучше. Трусова шла с Аней в раздевалку позже остальных и продолжала размышлять о том, что она буквально решила, что будет во всех последующих жизнях любить одного и того же человека, одну и ту же душу только в разных телах. Она садится с Анютой рядом и лишь мыслит о том, что не жалеет о своëм выборе, о том, что повелась на ласковые слова и трепетное отношение к ней, не предвзятое, а искреннее и заботливое. — Такой сложный день был сегодня. Уже домой хочу побыстрее, — говорила Щербакова. — Я тоже. Хотя бы здесь можем отдохнуть пока что, — сказала Александра. — Угу, а то сил уже нет двигаться, — тихо бормотала Анна. Трусова сидела и вспоминал о том, какая была еë прошлая жизнь. 20 век, родители жили, считая последние копейки, не желали лечить дочь, которая простудилась очень сильно, забывали о ней, отдавали всë внимание младшему сыну. Так много в прошлой жизни болела и подхватывала всякую дрянь Саша, чтобы сейчас иметь крепкое телосложение и хороший иммунитет. Протерпеть полное игнорирование еë желаний, чтобы сейчас быть в кругу семьи и братьев, которые любили еë, не зная, что вместо умершей первой дочки Светлана и Вячеслав жили с той, кто лишь превращалась то и дело в маленькую девочку, раздваивая своë тело, чтобы для этого параллельно быть искусительницей. Подмена ребëнка случилась удачно. ДНК демону проще всего поменять. Они её любили больше тех первых родителей и брата, которого огораживали от неё, заперев старшую дочь в другой комнате. Трусова пыталась не заплакать, вспоминая свою жизнь в прошлом веке и поэтому решила, чтобы не зареветь, поближе подвинуться с Аннушке. — Анют, — позвала по имени девушку рыжеволосая. — Что такое? — спросила Щербакова, повернув голову в сторону фигуристки. Трусова, пытаясь отвлечься, уткнулась в плечо девушке, пропустила свои руки к талии младшей и приблизила еë к себе чуть сильнее, подвинув, что вызвало у Ани лишь милый смешок, после которого она дотронулась одной рукой до головы своей девушки и провела по ней, оставив короткий чмок на ней, после чего она за плечи обняла фигуристку, в голове проводя параллель между Сашей и котом, который ластится точно также и довольно улыбается, дышит равномерно. Казалось, что Александра могла бы и замурчать точно также. Рыжеволосая будто расслаблялась и забывала обо всëм, оказываясь в этих объятьях. Тепло вокруг и уют. — Так бы и сказала, что хочешь, чтобы тебя обняли, — закатила глаза Щербакова, не сумев удержать улыбку. — И не только, — улыбнулась фигуристка. — Что тебе ещë? Зацеловать? Я могу, — намекнула Аннушка. — Я не настаиваю как бы. Это ты сказала об этом, — пожала плечами Трусова. Зеленоглазая поднялась с плеча девушки и посмотрела на ту щенячьими глазками, как бы настаивая на том, чтобы ей уделили внимание. Аня не узнавала свою даму сердца, думая о том, что спортсменку будто подменили. Она думала о том, что это могло быть от душевной тревоги, от переживаний и волнения за то, что сегодня она откатала хуже других, что вообще не находило себе здравого объяснения. Если голова забита чем-то личным неприятным, то и работать ты будешь хуже. По этой причине, Анюта переместила свои руки на щëки младшей и приблизилась к ней на пару миллиметров. Саша проскулила, намекая, что не хочет, чтобы над ней издевались и чтобы растягивали ожидание. Аня улыбнулась, посмеявшись и потянулась к тому, чтобы оставить долгий поцелуй на щëчке. После него она начала вокруг того места, где она оставила лëгкий цвет от помады, расставлять короткие поцелуи, которые она сопровождала горячим дыханием, доводившем до мурашек, от которых дëргалась Саша. Это забавляло Анюту, оставляющую быстрый поцелуй на лбу у младшей и ещë один на носике, после чего отстранилась. Как только она закончила, Саня открыла изумрудные глазки и надула губки. — Ещë, — коротко попросила Саня. — О господи. И так всю любовь тебе отдала. Влюбилась же я… — говорила спортсменка. — А тебе не нравится что ли? — ухмыльнулась она. — Почему же? Не нравилось — не хотела бы с тобой провести всю жизнь, — Аня тыкнула пальцем в щëчку той. После этого Щербакова притянула к себе поближе личико Саши, чтобы ту поцеловать в губы. Трусова вздëрнула бровями, но довольный звук издала, дав понять, что ещë хочет такой чмок. Анюта схитрила, оставив первый поцелуй на кончике губы, а другой чуть подальше от неë, после чего коснулась своими устами губ Саши. Казалось, что по всему телу разливалось тепло, подобное горячему стаканчику молока, которое только что подогрели. Рыжеволосая чувствовала ягодный вкус от губ фигуристки, положившей одну из своих ладошек на шею демонице, за которую же и притянула, чтобы чуть резче поцеловать Сашу, которая от неожиданности вздрогнула, но не отстранилась. Она, чувствуя то, как воздух заканчивался, а по лбу начинали стекать капельки пота, углубляла поцелуй, позволяя себе почувствовать, как Аня хозяйствовала у неë во рту, улыбаясь в поцелуй. Саша сминала покрасневшие губы напротив, от которых не хотелось отлипать. Всë же пришлось отстраниться, чтобы набрать в лëгкие воздуха. Аня смотрела с порозовевшими щеками на Сашу, которая не уступала по цвету лица помидорке. Обе посмеялись с этого легко и Аня легла на плечо Саше, когда они обе прижались к стенке, чтобы ещë немного посидеть и осознать то, что случилось и что было не в планах. — Ань, а вот даже если я изменюсь сильно, то ты продолжишь меня любить? — спросила демоница. — Ещë спрашиваешь. Не разлюблю ни за что. А к чему вопрос? Хочешь что-то поменять? — не поняла кареглазая. — Да просто так. Может захочу вернуть старый цвет волос. Или по характеру поменяюсь. Мало ли, — лгала Александра. — Старый цвет? Тебе бы пошло. Честно, я не буду против твоих изменений. Главное, чтобы они тебе не вредили. На самом деле под вопросом Саши об изменениях был другой смысл. Она не могла знать, будут ли внешние или душевные перемены у неë, превратится ли она в человека с совсем другим характером, поведением. Она переживала на счëт того, примет ли еë Анюта в случае, если вдруг еë девушка станет совсем другим человеком, совсем не похожим на ту, кем она была. — Наверное, надо нам собираться, — заявила Саша. — Тоже так думаю, — встала с своего места Анна. Дальше время плыло невероятно быстро. Они переоделись, попрощались и Трусова, перевоплотившись в демона в последний раз, залезла на крышу здания, где открыла пачку сигарет, которую она телепортировала из своего дома. Курила ли часто Александра? Нет. Насколько долго это длилось? Около двух лет с момента, когда она поняла, что слишком сильно влюбилась. Достав из пачки сигарету, оставшееся она вернула назад, зная, что эта пачка останется на душе того демона, которого заселят в еë квартиру после еë превращения в человека. Прошептав «Да будет огонь» на кончике еë пальца появилось лëгкие пламя, с помощью которого она подожгла сигарету. Потушив искры с руки, рыжеволосая взяла сигарету, подставила еë к губам и сделала затяг, когда положила еë к себе в уста. Чувство дыма, которое проходило по лëгким, туманило сознание, помогало отвлечься, сделать себе иллюзию того, что всë в порядке. Оно совсем не поможет спрятаться от реальности Александре, не даст ей ничего кроме плохого состояния лëгких, которые она шла излечить вчера полностью, чтобы последствий не было для человеческого тела. Она видела, как в темноте смотрелся этот дымок, как он впивался в одежду, оставляя запах, от которого будет еë воротить через некоторое время. Она ненавидела чем-то своë состояние закуривать, запивать, потому что она это делала из-за того, что надоедала работа, надоедало это тело демоническое и все вокруг. Иногда Саня не видела выхода или не знала, как его отыскать и выбирала худшее, что находилось рядом с ней. Худшее, что увидела еë наставница что в человеческом, что в демоническим мире. — Давно не виделись, Трусова, — поприветствовала ученицу Этери. — Очень давно. Соскучались? Здравствуйте, — посмеялась она, подстебнув Высшего демона. Трусова повернулась в тренеру лицом и увидела лишь беспокойство за неë. Узреть, как твоя ученица, которая должна будет через пару часов стать человеком, в состоянии курящем, тревожном, словно пустом, было странным. Кажется, она уже опустошила в себе все частички души, в которых было заложено что-то демоническое. Эта работа еë полностью доконала, надоела ей. Эта девушка была по душе больше ангелом, но из-за своей огромной ненависти к семье и к людям вокруг стала демоном, подпитав свой статус тем, что она покушение на жизнь сделала своего брата тогда 13-летнего. Сколько раз уже просили перевести еë к ангелам, пересмотреть, пощадить, но ничего. Как бы сложилась еë судьба, если бы она стала поступать, как ангел, будучи им? Может она бы радовалась своей работе, своему существованию и не захотела бы вернуться к человеческой жизни, не желала бы так сильно стать смертной. Существуя рядом с ангелами-хранителями, возможно, она бы познала любовь и полюбила бы своë крылатое существование, забыла бы о желании вернуться на Землю. — Здравствуй. Я хотела спросить кое-что. Ты точно уверена, что готова к этому? Согласие подписано, расторгнуть до прихода туда в копеечку тебе пойдëт, — вздыхала Этери Георгиевна. — Готова. Могу я узнать несколько вещей? Нужно уточнить свои права и что я могу делать в этой комнате, — спросила рыжеволосая. — Можешь, конечно, — ответила Тутберидзе. — Отказаться я не могу уже. В худшем случае мне без наркоза сделают операцию, если попытаюсь уйти. Есть ли исключения? — решила уточнение узнать зеленоглазая. — Нет. Ты молодой демон, так что у тебя нет на это права от слова совсем. Ты можешь себе лучшие условия для операции выбрать только в случае, если ты Высший демон и сильнейший. Такой существует один, но ему не нужно это, — объясняла Этери. Трусова усмехнулась, потянувшись сделать очередной затяг. Она выпустила пар изо рта и посмотрела на то, как он улетал куда-то наверх. Девушка взглянула на вещи вокруг, подумала о том, что теперь ей подобные улицы и здания станут чем-то обыденные, родным в жизни, что то, что было ей чуждо, станет еë домом, еë местом существования, и улыбнулась. Не сказать, что она прислушивалась сильно к словам Высшей демоницы. — Если не будут условия выполнены в контракте, какое количество наркоза ввести, то я могу пожаловаться? — спрашивала Александра. — Вряд ли. Связи в комнате с адом или раем нет. Не запрещено угрожать им или злиться на тех, кто проводит превращение, но к тебе относиться будут, как к ничтожеству, пустому месту, — рассказывала женщина. Рыжеволосая вздохнула тяжело, поняв, что к ней как к шавке последней будут относиться даже в момент, когда она уйдëт в последний путь. Расстраивало ли это еë сильно? Она понимала, что забудет обо всëм, что произошло, о своих знакомых, о друзьях в аду, о напарниках прошлых. Тяжело было только от понимания, что она лишится того мирка, в котором провела полноценную жизнь среднего возраста только в теле демона. Ей даже эта паршивая работа стала близка. По этой причине она и пустила слезу, которая скатилась по щеке, добираясь до шеи, принося неприятное мокрое ощущение. Лишиться чего-то привычного трудно, больно было тебе от него или нет, ненавидела ли ты это «привычное» или ты его любила. И при этом девушка пересиливала себя ради Ани, ради спокойной человеческой жизни, в которой от неë не ждут того, чтобы она заставила человека поступить плохо. Она выбрала свою девушку, человеческую семью, любимых домашних питомцев и существование в кругу тех, кто рано или поздно исчезнет. Видеть столетиями одни и те же лица — ещë та головная боль. — Настолько сильно еë любишь? — задала вопрос наставница. — Настолько, что готова умереть в этом мире. Можно ведь это назвать смертью демона? «Превращение» слишком невинно звучит, — Трусова смотрела вдаль. Александра сделала последний затяг никотиновый и выбросила с крыши сигарету, попав прямо в мусорку. Как только дым вышел из еë уст, она истерично улыбнулась и повернулась к наставнице, чтобы подойти к ней и обнять, попрощавшись, ведь она больше не будет знать Этери, как Высшего демона, который учил еë различным заклинаниям. Больше не будет привычной жизни, что и сама женщина понимала. — Попрощаемся, Этери Георгиевна? — повернулась к женщине Саня. — Мы не прощаемся. Ещë встретимся на Земле. Я ведь твой тренер там, — говорила безразлично старшая. — Всë равно скучать будете. Я стану уже не той Сашей, — кинула смешок демоница. — Не начинай. Лучше бы приготовилась к операции, — пыталась отойти от темы Тутберидзе. — Ещë два часа осталось. Загляну к ней, пока есть время, — сказала Александра, говоря об Ане. Александра протянула руки вперëд, чтобы быстро обнять свою учительницу. До последнего терпела Этери и сорвалась, прижав к себе Сашу, которая посмеялась мило, наслаждаясь последними объятьями в этой форме с демоном. Девушка сначала опешила, когда почувствовала, что еë чëрными, как смоль, крыльями заслонили, к себе ближе приближая. С лица стойкой и невозмутимой на взгляд демоницы упали капли слëзы. Отпустив в последний полëт ученицу, она отвернулась, помахав той рукой, стоя спиной к Саше. Не хотелось, чтобы еë слабость увидела в таком нервозный момент ученица, которой и так сложно и тяжело на душе. Она так и осталась там стоять, думая лишь о том, как непривычно будет без своей ученицы в жизни на небе. Хотелось, как зеленоглазая, закурить, потому что на душе кошки когти точили. Она не курила и не хотела. Иногда хочется просто от моральной боли нарушить свои принципы. Пока об этом думала Этери, Трусова уже прилетела к Щербаковой домой и зашла к ней в виде демона. Анюта уже спала, не переодевшись даже. Рыжеволосая глядела на неë, чувствуя, как сердце начинало сильнее биться, а что-то успокаивающее разливалось внутри, когда она приблизилась к ней, встав на колени у кровати и посмотрев на сонное личико с приоткрытыми губами. Искусительница потянулась дотронуться до младшей. — Обещаю, мы будем вместе всегда. Кто же мог подумать, что я так смертельно влюблюсь, — шептала Александра, дотрагиваясь до волос девушки. Дальше время летело невероятно быстро, казалось, что оно шло с огромной скоростью, которая превышала скорость света. Она взяла с собой документы, заглянула в последний раз к своей собаке, которую отдала другому демону. Она обняла белого щенка и сказала, что может когда-то они встретятся на Земле. Уходя, она выбросила из головы все мысли. Бежать некуда, прятаться тоже. Это было еë обоюдным решением, рвать и метать, чтобы тебя отпустили было бессмысленным. Она смирилась с тем, что сейчас с ней произойдëт и поэтому не стала есть до операции, пить, общаться с кем-то особо. Она отстранилась от этого мира полностью, поняв, что тут ей больше нет места. Это не еë дом. Когда же она зашла в штаб Высших демонов и еë телепортировали в ту комнату, то она ужаснулась, увидев на стенах с следами крови такие вещи как: бензопилы, топоры, ножи, лезвия и различные острые предметы, увеличенные в несколько раз. В углу стояла печь, из которой выходил запах жжëных перьев, от которого начинало тошнить еë, но она постаралась не дышать носом. Только операционный стол был чистым, как и одежда мужчины и женщины, которые смотрели на неë. — Здравствуйте, — поздоровалась Саша. — Александра? Документы давай, — женщина протянула руку. — Держите, — старалась быть вежливой рыжеволосая, подавая документы. — Тело 18-летнее, внешность не меняем. Наркоз половину вводим, поскольку не в подопечную влюблена, но правила соблюдала не все, — продиктовал мужчина. — Всë верно, — сказала Саня. — Мы к тебе не обращались, — копошилась брюнетка. — Что вы такие грубые? Сами как люди выглядите, а огрызаетесь на тех, кто смертными стать хочет. Вежливость штука важная, знаете ли, — говорила Саша. Девушка возмущалась тому, насколько наплевательским и грубым являлось отношение к ней этих непонятных существ, чью ауру она даже почувствовать не смогла. Это не души, но и не демоны или ангелами, а людям тут не место. Чем они таким являлись — не понятно. Только была мысль, что это демоны и ангелы, которых лишили магии и крыльев ради работы, поэтому они и стали озлобленными, злыми, обиженными, тяжело травмированными и ненавидещами свои судьбы в виде работы. Даже так, она не могла оправдать их злого взгляда по отношению к себе и тех слов, которые они шептали, пока она стояла и ожидала, когда они всë подготовят. Даже не так страшно уже было от понимания, что выбора не осталось у неë, как и возможности отказаться от своего положения. Просто хотелось поскорее начать всë и забыть о случившемся. — Думаешь, мы по своей воле без крыльев? Вот так мечтаешь помогать другим новую жизнь обрести, а в итоге делают всë, чтобы мы возненавидели свой выбор, — твëрдо говорила девушка. — Всë из-за вас неженок влюблëнных. Из-за вас же нам выходить нельзя на улицу. Дома сиди и только приходи другим лучшую жизнь делать, — злился мужчина. — Это не повод ненавидеть тех, кто невиновен. Я вам кто, собачка что ли, чтобы со мной так разговаривать? Вы себя кем возомнили? Гавкать и пищать хватит и начните уже выполнять свою работу. Я что ли вам отхуярила эти крылья? Ну так и нефиг на меня, как на врага смотреть, — усмехалась Трусова. — Мы себя возомнили теми, кто тебе жизнь лучшую устроить хотят, бедняжке, не любящей жизнь демона. Да я бы всë отдал, чтобы быть, как ты сейчас. Ложись давай, чертиха, — русый указывал на операционный стол. Саша пожала плечами и уже собиралась начать снимать одежду для того, чтобы провели операцию ребята. Только успела она верх снять, как тут ей по затылку прилетает чем-то тяжëлым, от чего она не сразу отключается. Она кричит от боли и чувства, что ей пробили череп. Тут же еë толкают на стол животом вниз. Демоница пытается сопротивляться, кричит, материт их до момента, пока она не чувствует, как еë руки и ноги к столу закрепит наручниками. Ей совсем не выбраться. Она не прекращает трястись от страха и повышать тон, она рвëт глотку в момент, когда еë крыло ломают, выпрямив вверх его. Сразу же страдает и второе. Душераздирающий крик проносится по всей комнате. Когда она от боли рычала, дëргалась и рыпалась, ей к лицу подставили маску с раствором каких-то химических веществ, от которых она почувствовала онемение во всëм теле. Она не смогла даже пальцем пошевельнуться спустя минуту, а губы не шевелились. Зубы скрипели, а глаза дрожали, внутри всë сжималось давно. Дальше всë она помнила только с закрытыми глазами, потому что ей ввели наркоз. Она чувствовала, как ей отрубали чем-то половину крыла, а за ним и другую, размахивая подобно клинку, когда они отрубали эти конечности. Она чувствовала, как запекающаяся кровь стекает по спине, когда оставшиеся косточки вырезают небольшим ножиков, а то, что осталось внутри, вырывают, а позже зашивают места, где ранее находились крылья. Она слышит, как их кидают в топку, а некоторые перья оставляют. Совсем сознание отключилось, когда начали с помощью электрического устройства убирать из еë головы мысли. Она ощущала каждое действие, каждое прикосновение оружия нагретого к еë коже, она помнила, как раны дезинфицировали, как из еë памяти исчезала вся история. Она легла, плача на этот стол и заснула, выплакав всë, что у неë осталось. На этом моменте, спустя несколько часов тщательной проверки, выдачи новой одежды девушке и доставке еë до земного дома, в памяти у Саши не осталось и намëка о том, что она была демоном. Лишь шрамы на спине еле заметные давали существам небесным понять, кем она была. Ни одной мысли не было о том, что у неë в мозгах рылись руками в перчатках, вырывали некоторые части, зная, что пациента это всë чувствует. Последними словами еë со слезами на глазах были «Простите, ребят, я ушла, но не жалеют об этом. Не плачьте по мне». Она умерла демоном с улыбкой на лице. Жаль, еë слова не услышали друзья, которым посвящены были эти слова. И она сама не узнает, какой траур устроили на небесах и как с ней прощались в момент, когда еë доставляли до Земли. Она не узнает, как рыдал еë друг впервые, как в одиночестве плакала Алëна и как по ней скучает сейчас Этери. Никогда не узнает больше. Проснувшись дома, фигуристка чувствовала адскую боль в голове и спине. Она не знала теперь уже, не понимала, не помнила, кем была, что с ней случилось. Девушка не ощущала того, что насытилась сном, потому что последствия от операции были жуткими и страшными. Кости болели, а голова разрывалась от того, что большинство воспоминаний испарились. Ощущение пустоты появилось по непонятной причине для Трусовой, которая стала человеком. Но никакой душевной боли больше нет, как и страха. Она не имеет понятия о том, что прошла, что проходила и сколько она всего пережила. Больше она не познает ужаснейшее отношения, но если будет обычная операция уже в человеческой больнице, то она понятия не будет иметь, почему так подсознательно боится этого места. Разум совсем другой, а травма осталась на всë еë существование вперёд. Но лучше ей будет не знать, откуда это пошло. — Голова так болит… Спать хочу, — говорила сама себе Саша. Александра совершенно ничего больше не помнила о своëм прошлом, ни о прошлой жизни, ни о дьявольских похождениях, ни о своей работе искусительницей, ни о друзьях из ада и рая. Ничего. Только чистый лист, только воспоминания о жизни обычной фигуристки, у которой есть любящая девушка и хорошие подруги. Ничего более. Обычный человеческий мир, солнышко за окном, собаки около кровати и шкафчик с костюмами с различных программ. Человеческое тело, спина без крыльев, на которой лишь остались еле заметные линии, которые являются шрамами. Спокойствие, радость и жизнь, по которой скучала она раньше.конец воспоминания
Как только они обе досмотрели то, что увидели, то не смогли и пошевельнуться. С самого начала казалось, что всë радужно и красиво происходит, что ничего ужасного не должно произойти, пока не наступил тот момент, когда началась операция. Хамское отношение, взваливание вины на демона, который не сделала им ничего плохого и эти крики, неясные воспоминания о том, как Саше отрезали крылья. Ты даже не видишь этого, не чувствуешь, но по твоей коже начинают проходить мурашки, сравнимые с тем будто ты представляешь, как с тобой также поступают, ты пропускаешь через себя эти эмоции от маленькой дозы наркоза, от количества усыпляющих сознание веществ, которые не помогали забыть о той боли, которую чувствовала Трусова, когда ей ломали и выворачивали крылья, поступая с ней, как с почти умирающей птичкой, которую помучать решили, продлив еë страдания. В этих действиях, словах, пинках, ударах так и чувствовалась ненависть, неприязнь ко всем и к своей работе в том числе. Кровожадность и зверское отношение к уже прошлому Сашиному. Обе почувствовали, как их крылья начали дрожать, как мурашки доходили до самых костей, как под кожу страх залезал. — Отвратительно… — говорила Загитова, которая думала, что сейчас еë вырвет от всего, что она услышала. — Какие же мразоты там работают, — у Лизы зубы скрипели от злости. И об этом беспределе никто не знает? Там совершенно нет камер, комната изолирована от магии и заклинаний, там творят полное зверство по отношению к ангелам и демонам, а Высшие молчат? Даже проверку не желают устроить? Они не хотят допросить тех, кто установил правила новые пару тысяч лет назад, чтобы узнать, что происходит в тëмной комнате с одной лампой на потолке? Поразительно, как им совершенно всë равно на то, что творят во время превращения. Им лицемерно улыбаются и врут о том, что обучение проходит обычным образом с учëтом всех желаний демона или ангела и тем, чтобы пациенты ничего не чувствовали во время операции. Никто ещë не интересовался тем, что происходит? Не видел? Не задавался вопросом? Скорее, большинство боится того, что им могут рты заткнуть и отвести их в качестве наказания в эту комнату. Ещë и работникам насильно жизни портят, чтобы это имело ещë большие последствия. Некому же проверять, проходят ли эти операции в соответствии с контрактом. — Так они ещë против нас настраивают работников? Класс. Шикарно. Что ж вы ещë им жизнь не подпортили? — говорила с сарказмом Елизавета. — Это надо будет здесь сохранить. Пригодится, — дрожащим голосом шептала Аля. Алина продолжала чувствовать связь с этим видео, с этими кадрами, с этими словами и чувствами. По еë телу словно проходили эти эмоции сами по себе. Может, последствия после вмешательства инородного объекта в тело. И ведь насколько это противно. Ужасно, ужасно, ужасно. Как же так можно поступать с существами? Да это настоящей статьëй и пожизненному заключение равняется или изгнанию из обоих царств. В лучшем случае их бы на Землю сослали навсегда страдать, не имея ни человеческого, ни демонического, ни ангельского тел. Они просто будут никем, ни в одной тарелке их не примут, ни в другой. Их должны покарать за убийства. Это даже операцией назвать нельзя. — Теперь я хотя бы знаю, что это еë обдуманное решение. Она была слишком смелой и влюблëнной, — улыбнулась сквозь боль Загитова. — Но на душе не стало спокойнее? Всë же стоит отпустить рыжую пташку. Она счастлива так, как не была раньше, — пыталась поддержать Лиза. Алина попыталась переварить то, что она увидела, услышала, узнала, но не получалось до конца. С одной стороны, ангел точно могла больше не волноваться по поводу того, что Трусова была счастлива и еë желание являлось трезвым, о нëм долго думали и рассуждали. Она рада жизни, которая у неë теперь была, рада тому, что она получила, что имеет сейчас и с кем общается, не боясь своей сущности и своих деяний адских, не считает себя кем-то плохим и опасным для обычных людей. Даже так, принять сложно то, сколько всего она прожила ради смертной, которую могла бы и повстречать на небе. Еë напугали и трудности в связи с тем, что Аня была бы ангелом, и то, что она не желала так долго работать тем, кто на грехи людей толкает. Слишком рано она тогда умерла в те года, она не желала этой смерти от болезни. Она хотела жить и получила то, что хотела так давно. — Осталось желание через подобное пройти? — задала вопрос Туктамышева. — Желания нет, но кто знает, как чары человеческие будут действовать на меня. Была бы возможность изменить правила этой работы… — вздохнула Алина. — Будет возможность, — твëрдо заявила демоница. Аля резко глянула в сторону Туктамышевой, которая уверенно выглядела, заявив, что она теперь желает изменить такое отношение к персоналу комнаты, над которыми смеются. Столько идей и желаний, планов у обеих находилось в головах. Алина поняла только то, что подобное дать огласке нужно в обязательном порядке. Сколько всего происходит, а мы и не знаем о зверствах некоторых существ. Столько всего не знаем.